– А это зачем? – удивилась она.
– Маленькая благодарность от чистого сердца. – улыбнулась я ей в ответ.
– Забери это! – надулась она и пододвинула плитку к краю стола.
Я в ответ состроила щенячьи глазки и надула губки.
– Я же просто хотела вам презент сделать, к чаю. Вы мне и в прошлом году помогали, и вот теперь… Меня совесть замучает, если вы откажетесь.
Людмила Федоровна еще немного покривила лицо в недовольной гримасе, но потом улыбнулась и быстро забрала шоколадку, и встал со своего места.
– Тогда я угощу тебя чаем!
Она не спрашивала, а утверждала. Спорить у меня не было желания, так как Людмила Федоровна была действительно очень душевной женщиной. Еще когда я только поступала, она во многом мне помогла советами. А когда нужно было договориться за пересдачу, переговорила с преподавателем, и он пошел на встречу.
Людмила Федоровна быстро нагрела воду в электрическом чайнике, кинула одноразовые пакетики в небольшие чашки и залила их кипятком. Все это время она щебетала о том, как много работы и бумажной волокиты в начале учебного года. Поставила чашку передо мной и, разломав шоколадку на кусочки, положила на стол рядышком в развернутой упаковке.
Идиллию нашей женской компании нарушил быстрый стук в дверь, которая тут же открылась. Не дожидаясь разрешения, внутрь вошел тот самый Аполлон, с которым сегодня утром я не очень хорошо рассталась.
– Людмила Федоровна, доброе утро! – поздоровался он и тут же замер, после того, как увидела меня.
На его лице вновь расцвела знакомая мне ехидная улыбка, от которой по спине пробежались мурашки.
– О, Максим, доброе утро! А ты чего в субботу тут забыл? – как обычно радушно ответила секретарь – Хочешь с нами чаю?
Лицо его, кажется, растянулось в улыбке еще шире. При этом он не сводил с меня пронзительного взгляда. А вот я наоборот, пыталась свое спрятать в чашке, хоть это было не возможно.
– С удовольствием! – ответил Аполлон, имя которого я теперь знала, и присел на соседний со мной стул.
Людмила Федоровна, как заботливая хозяйка, залила кипятком еще один пакетик чая и чашку протянула новому участнику посиделок. Он с благодарностью принял ее, и чтобы достать себе предложенный шоколад, наклонился, тесно прижимаясь ко мне. Заглянул в глаза, тихонько извинился и сел обратно.
– Ой, Максим, а ты знаком с Соней? – невзначай бросила Людмила Федоровна, от чего я напряглась.
Минута молчания, в течении которой я думала помру, от волнения.
– Нет! – небрежно ответил он, от чего я даже опешила и перевела на него удивленный взгляд.
Думалось мне, он сейчас начнет вдохновенно делиться подробностями вчерашнего вечера, но своим коротким ответом приятно удивил. Причем, он украдкой подмигнул, когда я на него посмотрела, и продолжил пить чай.
– Ой, так в этом году познакомитесь! – смеясь, ответила Людмила Федоровна – Максим аспирант, и будет у вас преподавать практическую часть макроэкономики.
Мои глаза округлись и, кажется, я перестала дышать. Украдкой перевела взгляд на него ещё раз и увидела знакомую ехидную улыбку. Тугой комок подступил к горлу, с трудом его сглотнула. Мои планы, на то чтобы больше с ним не встречаться накрылись большим медным тазом. Не это ли называют «закон подлости»?
Людмила Федоровна продолжила щебетать о том, какой Максим замечательный, как он хорошо учился, в свое время и, как Раиса Александровна не хотела его отпускать на другую кафедру. И все сделала для того, чтобы он остался аспирантом при ней. От этих слов у расхваленного парня изменилось лицо. Буквально на мгновение его исказила гримаса раздражения. Но он тут же решил пресечь неуместную хвалебную беседу и перебил секретаря:
– Людмила Федоровна, мне приятно было с вами поболтать – он встал и отставил чашку в сторону – но боюсь, должен откланяться. У меня в понедельник две пары, буду готовиться.
– Да, конечно. – немного обиженно ответила Людмила Федоровна – Я знаю, что ты мальчик ответственный, поэтому не буду задерживать.
– Спасибо за чай и приятную беседу. – он подмигнул мне еще раз, развернулся и ушел.
По телу пробежалась толпа мурашек от нехорошего предчувствия. Почему-то этот парень вызывал во мне странное сочетание тревоги и вожделения. В памяти всплывали его обнаженное тело и поцелуй. Но я постаралась отогнать эти неуместные мысли и обратилась к Людмиле Федоровне:
– А скажите, как долго мы будем изучать макроэкономику?
Меня волновал скорее вопрос «и как долго мне придется лицезреть Аполлона в роли педагога», нежели то, как долго мне еще учить макроэкономику.
– Хм, – она, призадумавшись, подняла взгляд к потолку – так до конца учебы. Это же ваш профильный предмет.
Я нервно хихикнула. Значит, вся эта нездоровая ситуация затянется надолго. Это сильно удручало. Значит нужно расставить все точки над «Ё» сразу, дабы избежать недоразумений в будущем. Учеба для меня была в приоритете, как раз потому, что мне сулили должность в министерстве внешнеэкономических связей. И портить себе оценки ненужными скандалами и личными отношениями я не могла. На то были и личные мотивы.
Быстро попрощалась с Людмилой Федоровной, и побежала догонять Аполлона. Он не спеша направлялся на кафедру.
– Мы можем поговорить, Максим?… – я замялась, так как не знала его отчества – А как вас по батюшке?
Таким образом попыталась прочертить между нами черту «педагог – студентка».
Он повернулся в пол оборота, улыбнулся снисходительно, и ответил.
– Сергеевич. Но пока никто не видит, можешь звать меня просто Максимом.
– Спасибо, но я предпочитаю придерживаться субординации. Вы же преподаватель, а потому, мне бы хотелось обсудить утрешний инцидент.
За дверью кафедры, около которой мы стояли, послышались какие-то звуки, и Максим тут же изменился в лице, и кинул на нее недовольный взгляд. Потом вновь перевел его на меня.
– Ну что ж, давай поговорим, только мне нужно кое-что сделать. А потому подожди в «Граале». Я постараюсь освободиться как можно быстрее.
Ответа от меня он не ждал, просто дернул ручку двери и исчез за ее створкой. Ну что ж, подожду. Не хочу откладывать в долгий ящик этот разговор. Дело в том, что моя мама, имея хорошую должность в министерстве, сама была студенткой этого университета и поддерживала связь с некоторыми преподавателями. В свое время она заканчивала здесь аспирантуру, потом преподавала три года, пока ее статью на тему «проблемы и решения внешнеэкономических связей» не заметили нужные люди и не предложили эти ее идеи внедрить в реальность. Хотя я подозреваю, что все это произошло не без помощи моего отца. Как вы понимаете, поступила я без проблем, вот только за мной следили те самые «няньки» с которыми моя родительница поддерживала связь.
«Грааль» – местная забегаловка, которую с трудом можно назвать кафе. Располагалась она недалеко от университета. Студенты любили туда захаживать на переменах, чтобы выпить кофе. Ну, или, чтобы за этим самым кофе, прогулять пары. Интерьер желал лучшего, так как давно требовал капитального ремонта, зато цены были весьма лояльными. А я за своим бюджетом следила, так как жила на стипендию. Знаю, вы сейчас спросите – а почему меня не обеспечивают такие солидные родители? А я вам отвечу – да потому, что сама отказалась. Возможно, глупо, но такова реальность.
Моя родительница в силу своего властного характера пытается контролировать каждый шаг своих домочадцев, что мне не нравится. На этой почве у нас было много скандалов, следствием которых и стало мое нынешнее положение. Она настояла на моей учебе и перспективной должности, но эти пять лет я могу жить своей жизнью. А жизнь оказалась не такой уж беззаботной, какой представлялась мне ранее. Выживать на стипендию сложно, так как если не будешь учиться, ее просто отберут. А чтобы учиться, нужно не отвлекаться. Этим и продиктована политика жизни на следующие четыре года.
Ждать пришлось почти час. Я мысленно проклинала Аполлона за его нерасторопность и себя за то, что вчера напилась и позволила всему этому случиться. Но цель поставлена, а потому сижу, пью третью чашку кофе и жду.
Максим Сергеевич (нужно привыкать, так к нему обращаться) явился немного злой и дерганный. Он бесцеремонно сел за мой столик и махнул официанту. Тот быстро поднес меню и удалился, давая время клиенту сделать выбор.
– Что-то вы долго, Максим Сергеевич. – обиженно выразила я очевидный факт.
Он оторвал свой взгляд от листка меню и скривился от досады.
– Я же говорил, что пока мы наедине можешь звать меня по имени.
– Это не допустимо! – сказала, как отрезала.
– Почему?
Мое поведение вызывало в нем интерес. Он подался вперед и облокотился одной рукой о стол.
– Потому, что я хочу, чтобы между нами были отношения «педагог-студентка».
– Почему?
Этим повторяющимся вопросом он ввел меня в легкий ступор. Но сдаваться я не намерена, а потому продолжаю:
– Потому, что учеба для меня в приоритете, и я не могу себе позволить отвлекаться. – надеюсь, он достаточно сообразительный, и поймет, что я имею в виду.
Но он меня удивил все тем же вопросом:
– Почему?
Я уже начинала злиться. На лбу пролегла морщинка от того, что я хмурилась. Чашка с кофе громко стукнулась донышком об столешницу, когда я ее поставила.
– На то есть причины! Поэтому я вас прошу отнестись к моей просьбе с пониманием!
Смотрю ему пристально в глаза и жду реакции. А вот Аполлон тянет губы в ехидной усмешке и задает все тот же вопрос:
– Почему? – но спустя секунду продолжает – Почему ты решила, что я на это соглашусь?
Я опешила. Он сверлил меня своим прожигающим игривым взглядом, от которого опять побежали мурашки по спине.
Глава 2
Остаток дня я провалялась в комнате на кровати за чтением. Не хотелось никуда ходить и тем более кого-то видеть. Мне, конечно, звонили ребята и предлагали продолжить вчерашний вечер, но почему-то желания не было.
Но от приятного «ничегонеделанья» меня отвлек стук в дверь. Пришлось отложить в сторону душещипательный сюжет любовного романа и идти открывать.
– Привет!
В дверях стоял Антон. Мы познакомились в прошлом году на дне рождения Лауры. Он учился на машиностроительном отделении и был отличным парнем, веселым и общительным. Но я ему сразу дала понять, что ничего кроме дружеских отношений ему не светит, когда тот прямо предложил встречаться. Мои слова его ничуть не обидели, а потому мы изредка общались.
– Привет, – зевнув, отвечаю ему – тебе чего?
– А Лаура есть?
– Ушла догуливать вчерашний день, так что не думаю, что она вернется в скором времени.
Парень тут же сник. Если до этого он радушно улыбался мне, то теперь был похож на побитого щенка.
– Я могу помочь?
Ох уж эта жалостливость! Ну не могу я отказать человеку в помощи, если он вот так вот выглядит.
После моих слов Антон просиял и вновь начал улыбаться во все тридцать два, а я почему-то пожалела о том, что влезла, куда не стоило.
– Можешь! – тут же ответил парень.
И почему я не удивилась? И главное теплилось где-то, на периферии сознания, нехорошее предчувствие, но я его проигнорировала.
Пригласила его внутрь и выслушала слезную историю о том, как с утра пьяный и не в меру болтливый Антон, попал на газа Ольге Александровне, коменданту нашего общежития. Не любила она таких инцидентов, а потому наказывала достаточно строго. В частности Антон, помимо объяснительной в деканат, должен был добровольно-принудительно компенсировать десять кустов роз, которые оборвал, ради того, чтобы вахтерша его пропустила. Благой порыв, который никто не оценил. И ко всему прочему, за свой длинный язык и словоблудие, был приговорен к двадцати часам отработок под личным присмотром Ольги Александровны, что грозило словоблудием в ее исполнении. А наш комендант раньше работала в женской колонии, и что такое нравоучения знала не понаслышке.
Антон, придя к Лауре, надеялся на поддержку в ее лице. А точнее на то, что она замолвит за него словечко. Так уж вышло, что она была племянницей Ольги Александровны, о чем знали все. Хотя пользоваться этой информацией решался не каждый, так как Лаура тетку свою любила, и заступаться за каждого поперечного не собиралась. Она и сама могла «воспитать» убогих, и объяснить почему отработки пойдут им на пользу. Были и такие наивные, которые пытались ухаживать за моей соседкой ради выгоды, но почему-то вскоре съезжали из своих комнат, без права восстановления. На что надеялся Антон я не знала, но ради его же блага решила напомнить о всем известных фактах:
– Слушай, а ты уверен, что она захочет тебе помогать?
– А что мне еще остается? – понуро ответил он вопросом на вопрос.
– Отработать и забыть об этом, как о страшном сне. Не выселяют и на том спасибо.
– Ха! – воскликнул парень, взмахнув от досады руками – Не тебе же придется драить душевые в общаге для иностранцев и выслушивать, как вреден алкоголь для растущего организма!
– А откуда знаешь, что придется именно там работать? – хихикнув, спросила у него – Неужто, не впервой?
Антон виновато отвел взгляд в сторону и начал теребить нервно край своей футболки.
– Было дел на первом курсе…
– Так почему же ты на собственном опыте ничему не учишься? проспался бы, а потом уже шел в общагу. Не пришлось бы розы портить, и к Лауре Петровне на поклон идти.
– Я думал, что все женщины цветы любят…
– Ага, как же!
Я не выдержала и расхохоталась. Это ж нужно было додуматься принести цветы с клумбы, которую наша комендант столько лет лелеяла.
– Что мне теперь делать?
Он схватился руками за голову и потянул себя за волосы. Мне было его немного жалко, но помочь в этой ситуации никак не могла.
– Ладно, когда она вернется, передам ей твою просьбу. Так что заходи утром, а лучше после обеда. Сегодня она если и вернется, то поздно. В отличие от нас, обычных смертных, у принцессы на вход в святая-святых есть карт-бланш.
Антон улыбнулся. Поблагодарил меня и ушел. Думаю, ему хотелось скорее поплакаться на женской груди, нежели получить реальную помощь. Но моя грудь второго размера сильно уступала Лауркиной ровно в половину. На такой не то, что полежать не выйдет, об неё сложно даже слезы вытирать.
После того, как Антон ушел ленивое настроение улетучилось и читать сопливый роман уже не хотелось. Кому-то звонить или далеко ходить и выряжаться, желания не было. А испорченное еще с утра настроение требовало бальзама для того, чтобы его поднять. В общем обуваю кеды, делаю две косы и лишь с кошельком в руках иду в супермаркет, благо он в семи минутах ходьбы от общаги.
Сегодня на вахте сидела тетя Наташа. Она мне вслед прокричала, чтобы я не задерживалась, так как в двенадцать она закроет дверь и до утра не впустит. Вот не понимаю я этих правил, если честно. Как можно мучать человека держа ночью на улице? А если зима и метель? Ну ладно еще не выпускать на ночь глядя, объясняя это заботой о жизни нерадивых студиозов. Но не впускать – это перебор. Хотя, кто на самом деле об интересах студентов думает? Просто тетя Наташа, хоть и считается ночным вахтером, и не должна покидать свой пост, зачастую спит на старом диване в подсобке и ей не очень хочется по двадцать раз просыпаться и впускать ночных гуляк.
В «Овне» (а именно так назывался супермаркет) я медленно прохаживалась вдоль стеллажей с товарами и лениво рассматривала их, решая чего же сегодня хочет моя душа. Но она упорно отказывалась идти на контакт и молчала как партизан. Стоило мне подойти к полке, на которой стояли вина, как та самая партизанка, которая до этого молчала, прямо таки взбудоражилась. Взгляд упал на бутылку в зеленом стекле с белой этикеткой моего любимого белого полусладкого, и рука непроизвольно потянулась к ней. Я поднесла ее к лицу, покрутила, решая, хочу ли сегодня любимый напиток, или все-таки поставить ее обратно? Но от этого тяжелого решения меня отвлек мужской голос у левого уха и теплое дыхание, которое его щекотало.