– Как Вам удалось обнаружить этот клад? – спросил он у Троекурова.
Троекуров глазами показал на Андрона.
– Это его хозяин – человек, который спрятал его здесь шестьсот с лишним лет назад.
Дрон
Дрон стоял возле остатков лежанки, представлявшей из себя несколько досок на полу пещеры, накрытых когда-то медвежьей шкурой. На лежанке находился скелет, покрытый истлевшей материей. Коричневые кости с высохшими остатками кожи, кожаный с металлическими бляшками пояс, сафьяновые сапоги и меч, положенный под правую руку, исследовала молодая сотрудница, облаченная в такой же костюм, как и остальные.
Дрон наклонился над покойным, вглядываясь в того, кто когда-то был ему другом. Дорогой меч с рукояткой из слоновой кости, украшенный самоцветными камнями и золотой насечкой работы персидских мастеров, лежал так, как положил его Дрон. Кожаные ножны давно истлели и кое-где осыпались, открывая взору булатный клинок, который, на удивление, пощадило время. Золотые арабские монеты, когда-то положенные на глаза покойного, провалились на дно глазниц. Волосы, стриженые под горшок, свалились с черепа и лежали рядом с ним. Дрон перекрестил покойного и низко поклонился ему.
Троекуров подошел и встал рядом. Дрон повернул голову к Троекурову, потом произнёс:
– Его звали Фрол. Вместе с ним мы сбежали из татарского плена, а потом воевали с татарами и ходили на них набеги. В этой пещере наша с ним атаманская доля от добычи. Когда Фрола ранили, он попросил похоронить его здесь, в нашей пещере, чтобы он охранял наши богатства. Было ему сорок годков. Упокой, господи, его душу!
АБ смотрел на Андрона. В голове все вставало на свои места. Это его воспоминания переживал АБ два дня назад. Тогда АБ думал, что это очередная компьютерная игра, только очень реалистичная. А сейчас он смотрел в глаза того человека, чью жизнь жил недавно. Человека, пошедшего на смерть за Русь. От мысли, что вдруг этот Андрон сможет так же легко влезть в мысли АБ, как АБ влез в его жизнь, ему стало не по себе.
– Если он узнает, что я замыслил, то будет мне очень плохо, – подумал АБ, и волосы у него на голове зашевелились. – Значит, это не шутка, не компьютерная игра. Это реально работает! Но как им это удалось???!!!
Новое тело
2014 год, апрель.
Где-то в глубинах вселенной бессмертная душа Дрона почувствовала далекий Зов. Зов был настойчив, силён и непреодолим. И душа устремилась на этот Зов…
В комнате на кровати на белой простыне лежало тело и мирно спало. Чужое тело. Но Зов исходил от него.
Душа приблизилась и почувствовала биение чужого сердца, ток крови по венам, теплоту дыхания. Тело было чужое, мозг был чужой, но он жил в черепе Дрона, таком знакомом и уютном.
И в черепе не было другой души. Он был пуст. Подобно раку-отшельнику, входящему в раковину, душа Дрона вошла в свой новый дом.
Человек на простыне открыл глаза, приподнял голову и огляделся по сторонам. Обстановка была незнакома, но не вызывала у него тревоги. Он встал с кровати и прошел по комнате. Дверь в туалет была открыта. Человек зашел, привычно открыл кран с водой, достал бритву и стал бриться. Из зеркала незнакомыми глазами на Дрона смотрело чужое лицо. Зеркало было огромным и непривычно прозрачным и совсем не напоминало полированные бронзовые зеркала, которые привозили из Персии в Москву купцы.
Ловко размазав пенку по лицу, человек начал сбривать выросшие за сутки волосы. Лицо быстро становилось совсем босым. Мужчина без бороды – всё равно, что голый. Дрон попытался задержать руку с бритвой. Но рука не подчинялась ему. Закончив бритье, человек обмыл лицо теплой водой и насухо вытер полотенцем. Потом достал из шкафа лосьон и смазал им бритые щеки, шею и бороду. Приятное пощипывание и ощущение свежести на лице, а также незнакомый приятный запах понравились Дрону.
Человек вышел из туалета и открыл дверь на кухню. Привычно сделал себе кофе, достал хлеб и ветчину из холодильника, поджарил яйца и приступил к еде.
Запах и вкус блюд были незнакомы. Не было кваса, пареной репы, пирогов с зайчатиной, хмельного мёда. Хоть и непривычно, но неплохо.
Голова слегка побаливала. Руки незнакомца иногда поднимались и поглаживали голову. Пальцы ощупывали свежий шрам на затылке, который проходил под волосами и заканчивался возле верхней части ушей. В правом ухе отсутствовала приносящая удачу заговоренная серьга. «Где же серьга?» – внезапно забеспокоился Дрон, и его правая рука непроизвольно схватила мочку правого уха.
«Вот те раз!» – удивился Дрон. Рука послушалась его приказа. Он понял, что сможет управлять этим новым телом. Дрон встал со стула и прошел по комнатам. Стены были белые и гладкие, совсем не пахло мышами. Его окружали десятки разных предметов, которые он видел впервые, но откуда-то знал, как эти предметы работают и что с ними можно делать.
Постепенно Дрон начал привыкать к новому телу и новому миру, в который он попал. Он лег на кровать, включил пультом телевизор и начал привычно переключать каналы. С экрана доносилась музыка, рассказывали новости. Внимание Дрона привлек фильм на историческую тему. Звон мечей и топот конских копыт слились в знакомую какофонию, под которую он незаметно заснул. Засыпая, Дрон всё пытался понять, где же сидят музыканты, играющие музыку во время сражения.
В соседней комнате команда врачей и ученых прильнула к монитору. Пока Дрон спал, они много раз просматривали записанный фильм и анализировали его.
– Вы обратили внимание, как он искал в ухе серьгу? Мы не могли этого предположить, т.к. мягкие ткани на черепе отсутствовали. Мы не знаем, как звали этого человека и какое положение он занимал в обществе, но был он явно не из простых ратников.
– Как мы можем узнать его имя? Кому он может рассказать свою историю?
– Может быть, священнику?
Единственной возможностью получить ответы на все вопросы было поговорить с Дроном.
В следующий раз Дрон проснулся в бревенчатой избе. Обстановка в ней, его одежда, предметы максимально имитировали 14 век. Отрок лет шестнадцати в лаптях, длинной льняной рубахе и портах с заплатами (а по совместительству студент 2-го курса Исторического факультета МГУ) и Хозяйка, хлопотавшая возле русской печи, женщина лет сорока (также известная как доктор исторических наук, руководитель кафедры в том же МГУ), ждали пробуждения Дрона.
Заметив, что он открыл глаза, они подошли к нему, поклонились в пояс.
– Проснулся, батюшка! Желаешь ли отведать каши, окрошки, али ешшо чаво? Меня зовут Аграфена, сына мово Сашкой.
– Благодарствую, Аграфена. Я бы испил квасу холодного, да съел бы студня из судака.
– А как звать-то тебя, батюшка?
– Андрон Олегович. Меня на Москве все знают. Я воевода княжеский. А вы меня не признали? Чудно! И ешшо, серьгу обронил я где-то – не видали?
– Про серьгу нам неведомо, а сами мы приехали в Москву в том году, тебя не видели. Болел ты долго, батюшка, в горячке был, сны плохие видел. Насилу тебя выходили.
Открылась дверь, и в светлицу внесли ковш с квасом и плошку студня.
Дрон приступил к еде. Студень был в деревянной плошке, и это не вызвало у Дрона удивления. А вот ковш, штампованный из мельхиора «под старину», привлёк его внимание. Выпив холодного квасу, Дрон долго вертел ковш в руках и разглядывал его с разных сторон. Наконец спросил у хозяйки:
– Аграфена, поди-ка сюды. Что-то не пойму – ковш блестит, как серебряный, а легкий? Не серебро это.
– Не серебро, батюшка. Это другой металл – сплав мельхиор…. А ты, батюшка, часом не помнишь, у какого князя воеводой служишь?
– Князь Дмитрий – Московский Великий Князь, дай бог ему долгие лета! А он про меня не проведывал, пока я болел? И где сейчас князь, здрав ли? Поведай мне, Аграфена.
– Обо всем поведаю тебе, батюшка, только надо тебе сначала исповедаться и причаститься. А там я тебе все расскажу, а бояре добавят. Я уже распорядилась позвать попа и бояр.
Через полчаса пришел священник и остался с Дроном на долгое время…
Воевода не сразу осознал, что ему рассказывали о нём и истории Руси за 635 лет, прошедших после его смерти, священник и «бояре». Рассказ их обрушился тяжким грузом на его сознание. Особо тяжело было слушать о войнах и разорениях, которым подверглась страна в разные годы. Но она выстояла, победила назло всем врагам.
Память постепенно возвращалась к Дрону, всплывали все новые и новые детали. Долгими вечерами он вел неторопливые беседы с Аграфеной и «боярами». Иногда ему на голову надевали шлем и просили лечь и представить, какой была Москва, или где он жил и как выглядел его дом и дома соседей, княжеские палаты. Часто после этого ему показывали картины и просили сказать, что на них правильно, а что нет. С каждым днем воспоминания и картины совпадали все больше.
Наконец исследователи приняли решение показать Дрону Москву и окрестности. Просмотры телепрограмм сменились экскурсией по городу.
Город предстал перед воеводой во всем своем великолепии – тысячи новых зданий, машин, улыбающихся людей произвели сильное впечатление. Из всего увиденного Дрон признал только несколько самых старых церквей. Остальное, и даже сам Кремль, были построены позже.
В Замоскворечье ноги сами понесли его на знакомое место, где стоял 650 лет назад его терем, но сейчас там стояли другие, незнакомые дома разных годов постройки.
Вышел на берег Москвы-реки – и тоска захлестнула сердце.
– Здесь плавали мы с сынами летом, после покоса, – сказал Дрон. – Как они прожили свою жизнь – бог ведает. Где лежат теперь?
Вспомнил Дрон, как однажды весной отец привел его, пятилетнего, на Воробьевы горы, поднял на могучие руки, прижал к широкой груди. Внизу за рекой дома утопали в цветущих деревьях. Ласковое солнце освещало кривые улочки, блестели золочёные маковки церквей.
– Смотри, сынок, как красива земля русская! Это наша земля! Здесь будем мы жить! И никому не отдадим её на поругание, пока жив хотя бы один русский человек!
Где ты, отец? Сгинул в сече с погаными! Но я запомнил твои слова! Накрепко запомнил!
Захотелось вновь встать на том самом месте, посмотреть на Москву, почувствовать добрые руки отца.
На Воробьевых горах взору воеводы открылся вид на новую Москву, залитую ярким солнцем. Гордо откинул он голову, обвел взглядом бескрайнюю даль, сверкающие шпили высоток, купола церквей.
– Стоит Святая Русь! Тыщу лет стоит, и ещё стоять будет! Пока жив хотя бы один русский человек!
В плену
Вернувшись домой, Дрон собрал «бояр» и приготовился к долгому рассказу.
1327 год.
– Меня с матерью угнали в полон, когда мне было 8 лет. Мы жили в Сарае у богатого мурзы. Мать знала травы и заговоры, и лечила семью мурзы, всех его родственников и знакомых. А деньги за лечение получал мурза. Он ценил мать.
Мать ласково звала меня Дрюня, а когда сердилась – Андроном. Мне разрешали играть с сыном мурзы – Ибрагимом. Я боролся с ним, учился драться на деревянных мечах, скакать на коне, стрелять из лука, ходить на лодке под парусом. Мы были детьми, и нам было хорошо вместе. Ибрагим ленился выговаривать длинное имя Андрон и стал называть меня Дроном. В 10 лет я принял ислам. Мать сказала, что это поможет мне стать свободным. Я совершал все обряды и молитвы, как правоверный мусульманин, но все равно считал себя православным. И скажу вам, не важно какому богу вы молитесь, главное, чтобы Бог был в вашей душе.
Вместе с сыном мурзы я ходил в медресе, где он изучал Коран. Мурза хотел, чтобы Ибрагим стал муллой, а Ибрагим мечтал стать воином. Нас учили считать и писать. Учителями были греки, персы, иудеи. Арабский язык давался мне гораздо легче, чем Ибрагиму, поэтому мулла стал учить и меня. Тогда я и научился разговаривать, читать и писать по-арабски.
Русскую речь не давала забыть мать.
У мурзы был раб – старый индус-раджпут, который работал в кузнице. Его звали Сингх, что значит – Лев. Однажды зимой он сильно заболел. Мать долго ухаживала за ним, поила отварами, и он выздоровел. Сингх ковал булатные мечи и сабли, которые продавал на базаре, принося мурзе большие деньги.
Я помогал Сингху с десяти лет. Качал меха, потом стал молотобойцем, затем Сингх показал мне, как выплавлять особое железо, из которого выковывался булатный клинок. Сингх любил меня как сына и был очень благодарен моей матери. В тринадцать лет я выковал свой первый булатный клинок. Я подарил его сыну мурзы. Ибрагим был счастлив.
Работа в кузнице сделала меня сильным. В четырнадцать лет я был ростом как взрослый мужчина и мало кому уступал в силе. Ибрагим любил брать меня с собой гулять по городу, и, если начинались драки с другими мальчишками, он всегда побеждал с моей помощью. Нельзя сказать, что он считал меня своим другом – я же был его рабом, но относился он ко мне хорошо.
По вечерам после работы Сингх и я закрывали двери кузницы, и он учил меня сражаться, используя один или два катара – коротких меча с рукояткой, надеваемой на руку и закрывающей все предплечье до локтя. Удар катара был колющий, рука оставалась прямая, кисть не сгибалась. Такой удар пробивал любую кольчугу. Еще я учился бросать нож, копьё, дротики и остро отточенные железные кольца. Самым интересным было в темноте стрелять из лука и бросать нож на звук, так, чтобы попадать врагу в горло, вслушиваясь, откуда раздается дыхание. За полтора года я научился всем приёмам, которые показал мне Сингх, а их было немало! Я всё чаще побеждал Сингха – на моей стороне была молодость, быстрота и сила, он мог противопоставить только опыт.
В молодости Сингх был телохранителем индийского раджи княжества Дхундхар. Он в совершенстве владел всеми приемами боя и с оружием, и без оружия, знал секреты приготовления ядов из корней растений, рассказывал мне о змеях и животных, живущих в Индии. Я слушал его, затаив дыхание. Моё воображение рисовало далёкую жаркую Индию, огромные деревья, слонов, тигров, пантер, золотые дворцы раджей. Особенно мне запомнились слова о пути воина:
– Страх делает нас послушными, лишает решимости сопротивляться, – говорил мне Сингх. – Чтобы страх не мог управлять тобой, представь, что ты уже мёртв. Тебе уже нечего бояться. И дальше подумай, как дорого враги заплатили за твою жизнь, и что ещё ты сможешь сделать, чтобы они заплатили еще больше. Ты научился убивать врагов разными способами. Но лучше всего, когда твои враги сами убивают друг друга и даже не догадываются о том, что это твои козни.
Даже если ты сам уже погиб, а твои враги продолжают уничтожать друг друга и после твоей смерти, – ты победил. Не бойся умереть – мы все когда-то умрем. Важно, как ты проживешь свою жизнь, что скажет о тебе твой народ, будут ли тебя помнить. Иногда, всего одна жизнь, отданная в бою, может принести победу целому народу, – говорил мудрый Сингх.
Еще я запомнил, что Сингх говорил о дружбе:
– Андрон, запомни, будь ты хоть самый сильный батыр, ты ничто, если у тебя нет друзей! Дурак будет стремиться победить всех врагов и погибнет, умный превратит врагов в друзей и станет стократ сильнее! Доброта и щедрость сделают людей вокруг тебя твоими друзьями, злоба и заносчивость наоборот превратят людей в твоих врагов.
Однажды купцы привезли на базар и показывали за деньги настоящего тигра. Тигр был прикован к дереву толстой цепью. Купцы поили его сон-травой, отчего тигр постоянно спал. Сингх повел меня на базар посмотреть тигра.
– Смотри, Андрон, это самый сильный зверь, созданный богом Кришной. От его рыка дрожат даже слоны, а люди теряют рассудок от страха. Если ты научишься рычать, как этот тигр, – ты сможешь вселять ужас в сердца врагов и побеждать их, даже не вступив с ними в сражение.