Тридцать три несчастья… Наверное, это про меня. Я вихрем залетела в свою комнату, досадуя на себя за то, что вчера не удосужилась собрать до конца чемоданы. И сейчас я судорожно закидывала оставшуюся мелочь в сумку, не заботясь о том, чтобы сложить вещи. Потом я, нагруженная, словно вьючный ишак, бежала, не чуя ног, чтобы не опоздать на рейс. Полёт обратно был отвратительным. В соседи мне досталась несчастная мамочка с двумя гиперактивными отпрысками. И мне было чисто по-человечески жаль её, задёрганную и уставшую от бесконечных капризов деток, потому я мужественно поменялась с ней местами, сев у прохода, по которому то и дело сновали пассажиры в одно место по всем известным делам.
Прилетев на Родину, я вызвала такси. Машину мне пришлось ждать битых полчаса, а результатом моего ожидания стала старая, провонявшая насквозь бензином и громко ревущая развалюха с разбитным водителем, трындящим всю дорогу под весёлый шансончик. Увы, моё настроение было не таким радужным, как у этого пузатого мужчины.
Мало было нервного перелёта и назойливого таксиста, так ещё и лифт оказался сломанным, судя по прикреплённой наискосок бумажке. Я набрала пару раз номер Димки, своего брата, в надежде на то, что он находится дома субботним утром, и поможет поднять мне чемоданы на седьмой этаж. Но куда там… Вызываемый абонент был занят или находился вне зоны действия сети.
Я, мужественно собрав волю в кулак, а сумки – в зубы, потащилась наверх. К моменту подхода к двери квартиры я уже передвигала ногами на одном энтузиазме и не сразу смогла попасть ключом в замочную скважину – до того тряслись пальцы от напряжения. В коридоре не горел свет, но по всей квартире разносились громкие звуки джаза. Я поморщилась – значит, в квартире находилась новоиспечённая жена брата, Альбина. Ну да ладно, ничего не поделаешь, родственников не выбирают!.. Будь на то моя воля, я бы, конечно, выбрала в снохи особу поприятнее, с которой смогла найти общий язык. Но кто меня спрашивал, как говорится? Я оставила весь свой багаж в коридоре, проходя в кухню с одной лишь сумкой на плече. Пить хотелось со страшной силой! Сахара – ничто по сравнению с той засухой, что была у меня во рту.
И едва переступила порог кухни, как подалась назад с возмещённым воплем:
– Вы бы хоть дверь закрывали!
В принципе, ничего особенного. У кухонной мойки обжимались двое – собственно, мой старший брат Димка со своей ненаглядной жёнушкой. Ладно бы обжимались, целуя друг друга, так Альбина ещё усердно проводила рукой исследования в штанах моего брата. И судя по блаженному выражению на лице Димки, процесс ему нравился. На мой вопль первым среагировал Димка. Кажется, он тоже смутился. А вот Альбине хоть бы хны, спокойно вынула руку из штанов и обернулась, немало не краснея:
– Привет, рыжая. А разве ты не завтра должна была прилететь? Предупреждать, вообще-то, надо.
– Я же говорила, что мы меняли билеты, – сумка с грохотом приземлилась на пол, а я всё же прошествовала за глотком воды, причитающемуся уставшему путнику. И, едва смочив горло, не удержалась от ехидства:
– Я несколько раз звонила совсем недавно. Вообще-то. Дим, лифт давно сломался?
– Вчера вечером, – наконец, подал голос братец и высунул голову в коридор, ужаснувшись, – ты ограбила весь рынок? Откуда столько барахла?
– Ха-ха, очень смешно. Его было почти столько же, когда я собиралась на курорт. Ладно, мне нужно отдохнуть с дороги.
И, не слушая, что там собирается сказать мне Димка, развернулась, направившись к себе. Открыла дверь своей спальни – вот тебе, Милена, ещё один сюрприз!
– Это ещё что такое? – возмущению моему не было предела. Я даже ногой от злости топнула. Да как они посмели!
Глава 6. Милена
Квартира у нас с братом была четырёхкомнатная. И места всем хватало, пока брат не женился. И вот тогда вдруг оказалось, что трёх спален, одного огромного зала и балкона катастрофически мало для порывов творческой натуры Альбины. Она работала дизайнером интерьеров, а в свободное время рисовала в жутко модном стиле нео-портрет и поп-арт. Причём в последнее время доходы от её творчества начали увеличиваться, и она всё чаще подумывала о том, чтобы бросить основное место работы, даже несмотря на то, что, по сути, была фрилансером. А поскольку порыв её творческой натуры не знал границ, то вскоре под нужды Альбины была отведена комната. На минуточку, в её распоряжении была целая комната! А что я вижу сейчас в своей спальне? Где моя кровать и вся мебель из комнаты? Тут и там расставлены мольберты, у стенок стоят холсты, на полках шкафа многочисленные тюбики и баночки с краской…
– Не успел тебе сказать, – возник за моей спиной Димка, закидывая руку на плечо, – небольшая перестановка.
– Небольшая? Это ты называешь небольшой перестановкой? Да вы с ума сошли! Где все мои вещи?
– Так ты же сама незадолго перед отъездом вещи складывала, собираясь переехать к своему парню… – присоединилась к разговору Альбина. А тебя, вообще, не спрашивали, зло подумала я.
– Мало ли для какой цели я их складывала, – возмутилась я, – тем более что я не всё ещё сложила и не давала никому разрешения копаться в личных вещах! Теперь моя спальня находится на месте мастерской великого художника, да?
– Нет, – потупился Дима, – мы затеяли там ремонт…
– Так, подождите… Меня не было всего недели полторы, а вы тут развили такую бурную деятельность, что диву даёшься! Как только времени на всё хватило?
Нет, я всё же не поверила словам Димки и решила сама убедиться. Внутри меня ещё теплилась какая-то надежда. Как оказалось, зря. В прошлой мастерской были содраны все обои до штукатурки и сорван с пола ламинат. Комната стояла пустой и подготовленной к капитальному ремонту…
И где мне теперь бросить свои уставшие кости?
– Временно перекантуешься в зале, пока не переедешь, – пропела Альбина нежным голоском.
– Где все мои вещи? – проигнорировала я её тонкий, как шкура носорога, намёк.
– Часть в кладовке, а часть я отвёз в гараж, – беспечно пожал плечами Димка.
– Ага.
Я так поняла, что именно Альбина решала, какой именно части моего барахла стоять в кладовке между гладильной доской и пылесосом, грубо говоря, а какой – валяться в автомобильном гараже в пыльном углу. Димка же, посмотрев на меня, как самый настоящий трус, решил ретироваться восвояси, бодро заявив:
– Ладно, девочки, попейте чаю, поболтайте… А мне пора, нужно объехать пару объектов с утра!..
Трус переоделся со скоростью света, нежно поцеловал жену, отвесил мне лёгкий подзатыльник со словами: «Пока, рыжая!» – и был таков.
– Сам ты рыжий, не меньше моего!
А может, даже больше. И хоть отцы у нас были разные, но мамочка-то одна на двоих, потому нам обоим досталась шевелюра «с огоньком». Причём на мой скромный взгляд, Димка был намного более рыжим, чем я. Но все шуточки по поводу рыжины отчего-то сыпались именно на мою голову.
Вот как пошло всё наперекосяк, так оно и продолжало идти. Я оттащила сумки в зал, запихнув их за кресло. Настроения разбирать их не было от слова «совсем». Я выудила из сумки обязательный атрибут поездки любого отдыхающего – магнитик и прилепила на холодильник.
Кстати, было бы неплохо подкрепиться. Я открыла дверцу холодильника и окинула грустным взором полупустые полки. Так я и думала. Творческая натура и не думала ничего готовить. Наверняка опять кормила Димку макаронами и яичницей, изредка разбавляя меню загодя намороженными мной пельменями. Нет, так никуда не годится! Я достала тесто из морозильной камеры и поставила его в микроволновку на режим «разморозка». Надо хоть пиццу испечь на скорую руку. Альбина прошла на кухню и села у барной стойки, наливая себе ромашкового чая.
– Что-то собираешься готовить?
Я нарочито громко начала копаться в чашках, делая вид, что не услышала её вопроса, но настырная сноха не отставала, повторив вопрос. Второй раз игнорировать её я уже не стала.
– Да, Альбина. Представляешь, нетворческие личности иногда откушать изволят. Пищу материальную, а не духовную.
– Скажешь тоже, – фыркнула она в ответ, интересуясь следом, – тебе помочь?
– Лучше просто не мешать! – заявила я и поспешила на выход, потому что в холодильнике даже малюсенького кусочка сыра не завалялось ни в одном из углов. Не представляю, чем эта парочка собирается питаться, если я от них съеду. Честно говоря, мне абсолютно плевать, что будет есть Альбина, пусть хоть ворс от кисточек грызёт или акрил из тюбиков лижет, но Димку жалко. Отощает, бедолага! Он хоть и вредный, но всё-таки единственный братец…
Кстати, Альбина хоть и была натурой тонко чувствующей и творческой, но ела, как обычный и ничем не примечательный представитель серых масс пролетариата вроде меня. Вечером она наравне со мной и Димкой уплетала за обе щеки пиццу и шустро черпала ложкой суп из домашней лапши на курином бульоне.
– Вот, Алька, учись! – похвалил меня Димка.
– Боюсь, за тот короткий промежуток времени, что Милена будет жить с нами, я не успею… Кроме того, я считаю, что нужно направлять энергию в то русло, где она даёт бо́льшую отдачу. Кому – творить, кому – супы варить.
Вот гадина, даже спасибо не сказала! Не зря говорят, что непрошеный гость – хуже татарина. А что делать, если непрошеная сноха, их роду-племени, подбила под каблук братца? Который, к слову, мгновенно согласился со словами Альбины. Нет, похоже на этом фронте меня ждёт полнейший разгром…
Глава 7. Милена
Настроение у меня было гаже некуда. И не только потому, что меня временно выселили из моей комнаты без спроса. Я всё время держала сотовый телефон подле себя, ожидая, что с минуты на минуту раздастся телефонный звонок от Максима, который будет сокрушаться по поводу моего таинственного исчезновения… Моё воображение уже рисовало яркие картины, раскрашенные всеми цветами взаимного влечения и интереса. И ему было плевать, что реальность била иным – желанного телефонного звонка не раздалось ни в субботу, ни в воскресенье, ни уж тем более в понедельник.
Надежда на продолжение бурного знакомства таяла не по дням, а по часам. Наверняка надо было признать, что проведённая вместе ночь была просто… Волшебной – тут же завопило глупое сердце. Случайной – возразил скептик-разум. А кто из них прав, пусть рассудит время… Так думала я, спокойно попивая чаёк утром понедельника.
Да, я всё ещё надеялась, что обаятельный мужчина объявится и даст о себе знать. Не слепой же он, в конце концов! Не заметить надпись красным на купюре просто невозможно. Иначе говоря, я всеми способами пыталась подбодрить себя, несмотря на мрачный настрой. Но тут на горизонте в моей бочке мёда появилась ложка дёгтя по имени Альбина. При виде меня она удивлённо вздела свои идеальные бровки вверх и перекинула копну тёмных волос через плечо.
– Утро доброе… А я думала, что ты уже на работе.
– Доброе. Димка дал мне дополнительный выходной, сказал, что могу выходить на работу только завтра.
– А-а-а-а… Хорошо, когда в начальниках старший брат, да? Другие бы такой поблажки не стали давать.
– На что ты намекаешь? – нахмурилась я.
– Ни на что. Только говорю об очевидном: Димка тебя опекает, вот и всего.
– А что в этом плохого?
– Да ничего, – опять улыбнулась Альбина, – хорошо находиться под заботливым крылышком, зная, что всегда найдётся тот, кто при случае разгребёт все твои проблемы. И делать ничего самой не придётся.
Нет, это уж слишком! Она старше меня всего на год, но ведёт себя так, словно она умудрена многолетним опытом жизни и имеет какое-то право судить.
– Хочешь сказать, что я несамостоятельная?
– Сама подумай, так ли это? Посмотри на факты: живёшь с братом, работаешь у него же, если не хватает финансов, опять-таки, к брату обращаешься.
– Просто ты завидуешь, что нас двое, а ты в семье одна. Ни брата, ни сестры.
– Причём тут зависть, Милена? Ты почти моя ровесница, а ведёшь себя так, будто только что школу закончила…
– Зато ты в душе уже старушка. Маленькая такая, скрюченная и высохшая от возраста…
– Быть ответственным – не значит быть старым!
– Ага! Особенно смешно слышать об ответственности от той, которая даже мужа своего накормить нормальным ужином не может.
– Понятие нормы – весьма относительное понятие, – фыркнула Альбина, добавив туманности в свои фразочки.
Вот спасибо, подсобила. Испортила мне настроение окончательно своими паскудными намёками на мою несамостоятельность. И против воли весь остаток дня я так или иначе, но проворачивала в голове эту мысль, зациклившись на ней. Хуже всего было то, что в чём-то Альбина была права. И это бесило меня до жути. Но раньше я никогда не рассматривала довольно близкие отношение с братом под таким углом зрения, что они начинали казаться зависимостью, а я сама под давлением мнения Альбины превращалась в какого-то взрослого спиногрыза, усевшегося на шею Димке. Да уж, позитивные мысли, что ни говори. А все эти намёки: «Когда же ты от нас съедешь? Ведь есть куда!» раздражали до невозможности.
Кстати, Димка так до сих пор и не знал, что переезжать жить к Славику больше не входило в мои планы ни под каким предлогом. Я даже не стала ему говорить, что и на курорт я летала одна, будучи избавленной от общества теперь уже бывшего парня. Потому единственным вариантом, куда я могла съехать в ближайшее время, чтобы не мешать счастью влюблённых, была старенькая двухкомнатная хрущёвка, оставшаяся от любимой бабулечки, царство ей Небесное.
Чёрт. А ведь если посмотреть на ситуацию со стороны, действительно можно подумать, я – та ещё наглая особа. Есть старенькая квартира, куда по идее я могу переехать, с рядом оговорок и своего рода сложностей, но всё же… И почему не задумывалась об этом ранее? Просто жила по накатанной вот уже четвёртый месяц подряд, минувший с момента свадьбы моего брата.
Вообще-то, мы сдавали эту квартиру с того самого момента, как братец ввязался в ипотечную кабалу на половину своей жизни. Поначалу плата от квартиросъёмщиков была одной из составляющих частей в кредитных взносах Димки. В последнее же время дела на его фирме шли всё время в гору, и он царственным жестом переложил обязанность контролировать процесс сдачи квартиры в аренду на мои плечи, впрочем, как и доход от сдачи квартиры внаём. Доход – слишком громко сказано, потому что мы в квартире ремонт не делали очень давно, и совесть не позволяла мне требовать большие суммы, пусть даже за двушку.
А ещё моя совесть не позволяла вот уже третий месяц подряд твёрдо заявить Арине, снимавшей квартиру с двумя детьми, чтобы она либо освобождала квартиру, либо вносила положенную плату. Вообще-то, я каждый месяц начинала неприятный разговор с ней самым решительным образом, но каждый раз она, словно чувствуя, о чём пойдёт речь, начинала слёзно и душевно рассказывать, как тяжело ей живётся одной с двумя детьми. И мне становилось её до того жалко, что я соглашалась потерпеть ещё немного, а потом ещё немного…
Я неловко себя чувствовала оттого, что придётся поставить перед ней кратчайшие сроки, чтобы она освободила квартиру. Я боялась, что разговор пройдёт не так гладко, как хотелось бы. На самом деле так и вышло. Арина ударилась сначала в слёзы, потом начала возмущаться, что я выгоняю её едва ли не с голой задницей на трескучий мороз… Я протёрла глаза – на улице стояло лето. Но потом внезапно Арина притихла и согласилась освободить квартиру в ближайшие неделю-полторы, пообещав расплатиться по долгам в течение следующего месяца. Ну вот, как же замечательно всё закончилось, обрадовалась я! Хоть на одном из фронтов из-за мрачных туч выглянули лучики яркого солнышка!