Мои родители занимались только моим воспитанием, образование же предоставили государственным учреждениям: яслям, детскому саду и школе. Пребывание в яслях мне запомнилось смутно, помню лишь тот сон, приснившийся мне о волшебной стране, который так повлиял на мою жизнь, что я навсегда остался ребёнком, верящим в чудеса. О детском саде остались самые приятные воспоминания, а вот школа вызывала у меня, почему-то, всегда противоречивые чувства. Учителя в школе преподавали мне всегда очень сложные предметы, суть которых я никогда не понимал, и до сих пор их не понимаю, хотя отношусь к науке с уважением. Ещё в детстве я решил, что меня обучают не тому, что может пригодиться мне в жизни, поэтому уже тогда устанавливал собственные ориентиры и сам выбирал и учреждал свои личные духовные ценности.
Церкви в нашем городе не было, и крестил меня в возрасте шести лет заезжий священник. До этого в своём духовном росте я как бы оставался предоставленным самому себе. Однажды мой дружок показал мне железного божка, сидящего в позе лотоса. Эту фигурку он стащил из какого-то священного места, где буряты совершали свои богослужения. Божок мне очень понравился, и я предложил обменять его на самую лучшую свою игрушку – на заводного мотоциклиста с люлькой. Обмен тут же состоялся, и в моих руках оказалось сокровище, которое, так или иначе, оказывало воздействие на моё духовное становление в продолжение всей моей жизни.
Мой тайный наставник
Вначале я его прятал от родителей в коробке со всеми игрушками. Но вскоре мать нашла его и отругала меня за то, что я променял мотоциклиста на это "чудовище". Моя мать была верующим человеком, и, вероятно, после этого случая решила меня, как можно скорей, окрестить. Так я попал в лоно русской православной церкви, но вскоре учителя в школе объяснили мне, что нет никакого бога, а вера – это заблуждение несознательной части взрослых.
Но с этого времени я стал испытывать на себе влияние каких-то высших таинственных сил. По утрам я читал молитву, которой обучила меня мать, и крестился на медный крест, на котором был распят Иисус Христос. А в школу в портфеле носил своего божка, который помогал мне с лёгкостью решать задачки по математике и алгебре, заучивать немецкие и французские обороты речи, запоминать названия городов и стран, а также даты тех или иных исторических событий. Я был, как бы, заключен между тремя точками: школой, с её неверием ни в какие религии, матерью, с утренними молитвами и её преклонением перед Иисусом Христом, и моим божком, ставшим в то время уже моим близким другом.
По ночам божок, лежавший под подушкой, наполнял меня образами и мыслями Востока, знакомил с китайскими, индийскими и японскими мудрецами и обволакивал меня снами о прекрасных экзотических странах, где жили люди, говорящие по-иному, смотрящие на многие вещи по-иному, и мыслящие совсем другими категориями. По утрам я опять возвращался в свою европейскую жизнь со своими стремлениями утверждать в мире свои добродетели и с её нетерпимостью к иным ценностям.
К своему великому счастью я уже в те времена имел свой детский взгляд на вещи и свои личные убеждения, и в этом помогала мне моя тесная связь с природой. Наш безымянный городок был окружён лесами и горами, где я в свободное от учёбы время предпочитал исчезать, скрываясь от взрослых с их нравоучениями и любуясь природной красотой. Я учился у птиц, зверей и даже насекомых, подолгу наблюдая их суету в муравейниках, изучая следы, тропы и норы зверей, следил за полетами и стремительными атаками хищных птиц. Я замечал, как и где растут деревья, какие места выбирают грибы, как ищут растения своё место под солнцем, где лесные пчёлы устраивают свои улеи. Я удивлялся разнообразию мира, где травы, деревья, насекомые, птицы и звери создавали свои собственные уголки обитания и выживания. На речке, разделяющей леса и горы, я научился рыбачить, и уже знал повадки рыб. Одним словом, я постигал сложные уроки жизни у самой природы.
Со временем я начинал понимать, как устроен мир и научился водить дружбу со всеми живыми существами, как и со звёздами и нашими главными светилами: солнцем и луной. Я знал, что днём, во время солнечного света, можно наполнить свою жизнь радостью даже от краткого мимолётного созерцания какой-нибудь одной приятной картинки. Если её запомнить, то она на всю жизнь останется с тобой, будь то уголок простого дворика или панорама открывающегося вида. А ночью, предаваясь мечтам, можно вызывать волшебные видения, которым помогают проявляться ночным теням в сиянии луны и звёзд. Даже обволакивающая темнота нисколько не пугала меня, а наоборот, радовала, потому что только в темноте или в пустоте можно разглядеть то, что хочется видеть. Всё это способствовало развитию моего воображения.
Я научился видеть красоту мира в обыкновенных вещах. Может быть, в этом мне помогал мой маленький чёрный божок. Глядя на его постоянно сидящую позу, я научился долготерпению и спокойствию. Если наблюдать очень долго за какой-то вещью, то она может неожиданно раскрыться, и показать какую-нибудь свою необыкновенную сторону. Я понял, что если суметь проникнуть в тайну этой вещи, то можно влиять на неё, иными словами, управлять некой силой, которая творит чудеса. Ведь человеку, когда он ещё ребёнок, так просто стать волшебником или магом из-за своего очень развитого воображения и готовности увидеть чудо в простых вещах.
Но когда сознание уже засорено заблуждениями взрослых, то сделать это уже не под силу до тех пор, пока оно полностью не освободится от оков этого мира и не откроет в себе способности проникать в тайны и скрытые стороны простых вещей. В моём городке все люди с первого взгляда казались взрослыми, но до тех пор, пока не раскрывали свои души. Раскрыв свои души, они становились детьми, такими же как я. В этом я быстро убедился. После того, как я обнаружил это, то стал смотреть на взрослых моего городка как на детей, это и отличало мой город от всех других городов, потому что, только обладая способностью проникновения в вещи, человек может отличаться от других, сохраняя в себе детское чистое видение мира, что быстро теряется в других городах. Только так человек может легко меняться и изменять окружающий мир. А это и есть чудо. Мой чёрный железный божок мне в этом очень помогал. А я никому не говорил о наших с ним секретах, хранил их в тайне ото всех.
Но вот однажды этот маленький чёрный божок вдруг пропал. Не знаю, как это произошло. Может быть, я его где-то потерял, может быть, кто-то украл у меня его в школе из сумки во время перемены, когда я уходил на обед. А может быть, он просто исчез сам, решив, что всему меня уже обучил. Для меня это было настоящим горем. Я втайне оплакивал его как самого близкого друга. Но потом успокоился и понял, что вся наша жизнь состоит из потерь, и, как я позже понял, не стоит привязывается к чему-то одному, ведь сама жизнь похожа на дорогу, по которой идёшь, и на пути которой на каждом шагу открывается новая дверь, за которой скрываются тайны и появляются ещё более интересные вещи и события. Так и случалось постоянно со мной.
Мой новый друг
Однако, как только у меня исчез мой чёрный божок, то тут же появился другой невидимый мне друг, это как раз произошло после моего крещения заезжим священником. Вероятно, как я предположил позднее, это был мой ангел-хранитель. Он стал меня сопровождать по жизни. Я постоянно чувствовал его присутствие. Он был как бы моим попутчиком. Его лица я не видел, а имени не знал, но он всегда проводил меня по жизни через все испытания, пока я по своей глупости не совершал грубых ошибок. Сейчас-то я понимаю, что это была моя тень, моя небесная сущность – душа в её чистом преображении. Но, к сожалению, в самый опасный момент искушения этот ангел так и не смог уберечь меня от роковых ошибок, потому что от радостей жизни очень трудно предохраниться. Возможно, это произошло потому, что вместе с ним мной управлял ещё кто-то, может быть, тот чертёнок, чёрный божок, которого я когда-то потерял. Я чувствовал, что между моим светлым ангелом и чёрным божком постоянно шла борьба за мою душу. Поэтому, наверное, я всегда был таким противоречивым. Ведь не даром говорят в народе, что у человека на одном плече сидит ангел, а на другом – чёрт.
Волшебство, рождённое от света и тени
В детстве все люди грезят волшебством. Возможно, этому способствуют сказки, которые дети слышат чуть ли не с пелёнок. Но в моём случае чудеса и волшебство происходили постоянно, и я жил, можно сказать, рядом с волшебниками и магами, которые так или иначе влияли на моё образование и в какой-то мере передавали мне своё мастерство. Во всяком случае, я так считал.
Однажды один человек, которого имени и лица я даже не запомнил, рассказал мне о шести корнях, которое влияют на жизнь человека. Его слова я запомнил на всю жизнь. Однако он, почему-то, назвал их шестью сквернами. Позднее, познакомившись с буддийским учением, я понял, о каких корнях он мне рассказывал. Буддизм считает их источниками, порождающими пороки и заблуждения среди людей. Ими являются: глаза, уши, нос, язык, плоть и мысль. Объектами, воспринимаемыми этими шестью корнями и загрязняющими сердце, являются "шесть скверн": цвет (или сладострастные грёзы), голос (или любовные песни), аромат (или запах мужского или женского тела), вкус (или чревоугодие), касание (или прикосновение к обнажённому телу) и закон (или всяческие суетные рассуждения). Каждая из этих шести скверн, по его словам, может охватить человека мраком страстей и отдалить достижение конечного покоя – погружения в нирвану. И, как он говорил, нужно отличать в жизни носителей этих скверн, а они могут быть гениями и даже незаурядными личностями.
Такие гении мне встречались в жизни, но уж очень они были все притягательными и научили меня многому. И эти скверны я бы назвал радостями жизни. Вероятно, я с самого начала уже стоял на неправильном пути. Сами посудите. Таких гениев у меня в жизни было шесть человек: даос-художник, подаривший мне особое видение и давший мне проникновенное зрение; дирижёр духового оркестра, развивший у меня необычайный слух и научивший меня слушать музыку мира и понимать поэзию; парикмахер, открывший мне мир запахов и ароматов; повар-японец, воспитавший мой вкус и понимание красоты; девушка-массажистка, обострившая моё осязание и познакомившая меня с Великой Любовью, и бурятский священник-буддист, наделивший меня знаниями особого свойства и научивший меня неординарно мыслить.
Картинки моего детства. Даос
В нашем городе жил одни странный человек, который рисовал лубочные картинки и под ними писал детские стишки своего сочинения. Мать купила у него несколько таких картинок и развесила над моей кроватью. Все его звали китаец Лао, что по-китайски значило "старый", но точного имени его никто не знал. К сожалению, я отчётливо запомнил всего только одну картинку. Наш дом стоял на горе и выходил окнами на южную сторону, поэтому из окна с утра до вечера видно было солнце, а ночью всегда в небе весел месяц или сияла полная луна. На одной из таких картинок и был нарисован этот зимний лубочный пейзаж, где дети катались на санках с горки, а на них с неба смотрел улыбающийся месяц. Эта картинка всегда напоминала мне детство.
К сожалению, все картинки были утеряны от наших частых переездов, но сейчас я бы отдал часть своего состояния, чтобы их вновь обрести, потому что они всегда создавали в моей комнате уют и приносили мне радость. А этот художник, наполнивший мою жизнь сладостными грёзами, жил рядом с нашим домом в маленькой каморке деревянного строения. Он нигде не работал, но постоянно был чем-то занят. К нему приходили люди и получали от него мудрые советы.
Все считали его очень умным. Он высказывал такие вещи, которых я ни от кого в жизни больше не слышал. Как-то, встретив меня, он спросил, кем я хочу стать, когда выросту. Обычно дети говорили, что хотят быть пожарными, лётчиками, художниками или писателями. Я же сказал ему, что не хочу вырастать, потому что мне нравится оставаться ребёнком. Этот ответ его очень удивил. А сказал я ему это из-за духа противоречия, так как мой ангел, как бы прошептал мне этот ответ тихонько на ухо. Старик сказал, что я необычный ребёнок, и что он такого ещё не встречал в нашем городке. Наверное, поэтому он и обратил на меня своё внимание. Так со временем мы подружились. При встрече со мной он первым здоровался и всегда говорил мне какую-нибудь из своих мудростей.
Я любил гулять в лесу в одиночестве. То же самое делал часто и он. На лесных тропинках мы часто с ним сталкивались, и он при встрече всегда мне что-то рассказывал. Помню, он как-то сказал, что мир нужно воспринимать таким, каким он есть. Но каким он есть, этого никто не знает, поэтому каждый воспринимает мир по-своему. Это он, объясняя мне тайны леса, помимо любования красотами научил ещё и обращать внимание на знаки, встречающиеся нам на каждом шагу, и понимать их значение. Он познакомил меня с некоторыми растениями, которые помогали людям излечивать их болезни. Но самое интересное, чему он меня научил, было то, как узнавать время, не по часам, как это делают все люди, а по "приметам предвосхищения", как он мне это говорил, которые помогали понимать то, что должно произойти, то есть, иными словами, предвидеть то, что должно случиться. Он как бы открывал передо мной новую картину видения мира.
Однажды я спросил его, как ему удаётся быть таким мудрым и замечать в мире столько прекрасных вещей, которые он рисует на бумаге. И он мне ответил: «Когда сознание прозревает, начинает самопроизвольно, подобно солнцу, излучаться мудрость и видит скрытые красоты вещей».
Тогда я ещё не слышал о древнекитайской "Книге Перемен" – "И Цзин", которая рассказывала о постоянно меняющейся природе, где взаимодействуют две силы: тёмная Инь и светлая Ян, где небо влияет на землю, а мужчина и женщина находятся в вечном борении. Тогда я ещё не понимал всей сложности взаимодействия разных сил, но благодаря мудрости старого Лао кое-что уже начал понимать о переменах времени. Сейчас я всё больше и больше прихожу к убеждению, что он, возможно, был живой реинкарнацией даосского философа Лао-цзы, написавшего две с половиной тысячи лет назад свой знаменитый трактат "Дао-дэ цзин". Позже, когда я всё же стал взрослым, я понял, что встреча с ним в моей жизни была не случайной. Возможно, что мой ангел специально послал мне его, чтобы я по-новому взглянул на мир.
С детства я вижу меняющиеся картины, не застывшие фотографические снимки, а нечто необычное, что наполняет мир особой красотой и прелестью. Это я называю очарованием видения. Таких картинок в моём воображении рождаются миллионы. Стоит мне закрыть глаза, как тут же перед моим внутренним взором начинает проявляться необычный калейдоскоп этих прекрасных картин, разных пейзажей и видов, возможно реально существующих в нашем мире. Я подозреваю, что этот старик Лао передал мне особый дар видения этого мира. Если бы я стал художником, то смог бы все эти виды запечатлеть на холсте. Но помимо зрения я обладал ещё слухом, вкусом, обонянием, осязанием и восприятием мыслей. Поэтому не мог сосредоточиться только на одном каком-то восприятии чувств.
Как-то раз старик Лао, наблюдая заход солнце возле нашего дома, в задумчивости сказал:
– Всё возвращается к Единому.
И я тут же спросил его:
– А к чему возвращается само Единое.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал серьёзно.
– Об этом ты будешь думать всю свою жизнь.
Однажды старик Лао ушёл в лес и так и не вернулся. Куда он делся – никто не знал в нашем городке. Но у меня по этому поводу была своя догадка. Некоторое время его искали, но нигде не нашли. Леса и горы у нас дикие, сотни и тысячи вёрст можно не встретить ни одного селения. Позже я слышал от кого-то, что Лао пришёл в наш город также из леса. Никто не знал откуда он, и с какой целью появился у нас. Может быть, он и в самом деле был даосом. А, как считают на Востоке, даосы предпочитают жить в горах и глухих лесах. Поэтому они и живут тысячелетиями. Встреча с ним мне принесла много радости. Постепенно взрослея и переходя из детства в юношество, я замечал, что наши беседы принимали более углублённых характер, от простых вещей мы переходили к сложным.