Зероты или традиционная элита никогда не пойдут на изменение.
Любое изменение – это нарушение баланса. Зероты пойдут на изменение только под влиянием изменившихся обстоятельств. Например, произойдет изменение климата. И тогда происходит так называемое Великое переселение народов, а вместе с тем и некоторое изменение народных привычек. Ведь земли, куда придут массы зерефов, имеют свою элиту и свои законы. А это неизбежная война.
Но все равно, зероты не признают ничего, кроме силы.
В зерефной рефлективности понятие силы на первом месте. Сильный значит достойный. Не воинственный, добрый. Отзывчивый и добрый, значит слабый. Поэтому легко понять, что рядом и с зерефной справедливостью нет никакой доброты и нет никакой отзывчивости. И заботятся зерефы друг о друге, потому что на заботу о родне смотрят тысячи глаз такой же родни, что есть позор, если хоть пара глаз доложит о факте незаботы или предательства. То есть, зерефам совершенно не важно, что получишь ты от своей доброты, для них важно, что получат они. Дальше они могут про тебя забыть. Дальше для зерефов ты просто не существуешь. Ведь для зерефов добрый человек хоть и хороший человек, но все таки слабый. Если ты откажешь зерефам, они будут признавать тебя за потенциального мелкого вождя, эдакого элитария. «Чем им сильней наказание, тем им милей господа». Потому самый лучший человек для зерефов – их вождь.
Вождь отказывает всем лукавым зерефам.
Если он будет принимать всех зерефов в своем кабинете, то какой же это вождь? Тем более, он знает зачем они пришли: они знают его, а он их… Если к зероту пришли его зерефы и хотят научить его новым правилам, он прикажет их казнить (это конечно крайность и сказана для примера, тем более тут рассматривается зерот средневековья – Ревкон.).
К зероту конечно должны прийти люди другого народа, уважаемого и могущественного. Представители неуважаемого и, может быть, уже не могущественного народа для зерефа, скажем сразу, просто нули. Может быть по старой памяти он их уважит. Потом выслушает и проводит. Но зерефу доставит особое наслаждение, если представители былого могущества будут ему служить. Он подчинит их себе или увидит их просьбы и унижения (здесь речь идет только о зерефах, и традиционных людях, их рефлексах и повадках – Ревкон.)
Но допустим, к зеротам пришли грамотные люди их же рода с несколько усложненной рефлективностью. Пришли как специалисты. Конечно они обучились грамоте и профессии у могущественного соседа. Где же они еще могли научиться, получить новые пути для развития? Их примут так же, как принимали бы делегацию соседей в прошлом. Но если тот сосед, что их научил всяким премудростям уже слаб, то разговора не будет и с этими мангуртами.
Для реформы традиционного народа, изменению судьбы родов и племен должны быть свои предпосылки. И первые предпосылки – это усложнение жизни. Требуется скопление людей неопределенной народности и неясного вероисповедания. А где такое возможно? Только в империи. Только в городах. Только в Вавилоне. И называется это все модернизацией. О ней мы поговорим позже.
Глава VI
Цугцванг. Так завещали предки.
Цугцванг. Так завещали предки.
Традиционная элита никогда не пойдет на изменения. Зероты всегда за себя.
Традиционная элита никогда не пойдет на изменение условий, если все находится под ее контролем. Другими словами она не желает, не будет желать и никогда не меняла ничего по причине сохранения порядка, во главе которого она находится. Этот порядок называется одним именем – традиция. Именно о традиционной элите мы говорим. Потому что для традиции самое главное – это воспроизводство себя из предыдущего кокона. И самый главный кокон традиционного народа занимает она – традиционная элита, она же элита народа. Любые другие притязания будут называться притязанием черни, другими словами бунтом и будут жестоко пресекаться. Так было, так есть и так будет продолжаться, пока есть и будут зероты – традиционная элита.
Причину гибели всех зеротов мира можно рассматривать как объективный процесс. Потому что они никогда не согласятся на второе место. Второе место непочетное.
Но сейчас разговор пойдет не о феодальной элите, а о другой элите, которая пришла зеротам на замену.
Иногда традиционную или тотально феодальную элиту зеротов могут на время заменять ремиды, которых в ревконе мы держим за государственников.
На самом деле ремиды меняют феодальную или архаичную элиту зеротов, так случилось из-за русской революции и из-за технического и культурного прогресса в мире. Здесь мы имеем в виду новых большевистских руководителей, которые пришли в виде революционеров. Ну не даром же их так назвали, – революционеры. По выражению любой знати это просто бунтовщики. Из этих революционеров – бунтовщиков сложили новый аппарат власти, который оказался потом тоже традиционным, то есть новой копией от предыдущей системы. Названия меняются, а люди нет! Рефлексия никуда не исчезает, остается на месте. Ремидов, ту же партократию также очень тяжело подтолкнуть к реформам, потому что они тоже знают, что они элита. Чтобы никто не помешал им быть всегда впереди, они тут будут искать врагов. Чтобы элитой автоматически остались их дети. Такой этот закон. И именно в этом наследовании привилегий ремиды сильно напоминают зеротов – прошлую феодальную элиту. Крушение СССР и советской власти показало, что в ремиды или в аппаратные сотрудники часто набирали из числа сельских жителей, откуда собственно феодальная элита и происходит. Если аппаратчики есть администрация города, то они не специально выбирали города, чтобы править по-старому, города сами по себе есть прихоть цивилизации. Однако если набор все таки произведен из сельской местности, то тем хуже для общества, если оно хочет реформ, а ничего не меняется. Потому что бывшие зерефы, они же традиционные люди должны по эволюции традиции превратиться в зеротов феодалов, а никак не в рыночников демократов. Ремидам (на само деле земидам, зереф + ремид или просто зеремидам) также трудно понять, что мир меняется и вместе с ним должна меняться традиция. А зачем им что-то менять, если им итак хорошо? Но так же как и прошлым зеротам феодалам ремидам менять систему не хочется. Поэтому, если что-то меняется, то и ремиды прошлого режима меняются местами. Изменения происходят, только когда ремидов выносят буквально из кабинетов вперед ногами. Все ремиды знают, если они выйдут раньше из кабинета, они станут сразу не интересными всем и прежде своей родне. Не смогут помочь, не смогут решать вопросы, то есть будут такими как все. И потому они будут сидеть на одном месте, в народе говорят до конца своих дней. Вот этот сверх консерватизм возможных или действующих зеротов, которые превратились в ремидов из-за марксизма, стоит понять, чтобы отвечать себе: почему когда приходят любые захватчики в виде матросов Колумба ли или крестьянских переселенцев из центральных губерний России ли, или сталинских эмиссаров – коллективизаторов, затем строителей заводов, покорителей целинных земель ли, если бы зероты сохранились даже после первых встреч, они всегда были бы против и пришельцев, и изменений, которые они вместе с собой несут. Но они, зероты не сохранились, потому что эмиссары Сталина – представляли собой более мощную на порядок советскую элиту. Ремиды всегда мощнее зеротов, просто оттого что опираются на новую технику буквальную и опосредованную. С ними приходят и передовые на тот момент методы руководства.
Однако почему зероты индейцев не были против матросов Колумба, вы спросите. Почему они не умертвили столь чужеродный элемент?
С матросами Колумба произошел обычный казус любопытства. Что не понятно, то сначала изучается, во всяком случае ощупывается. Если это новое чудо не мешает совершать обряды, не покушается на привилегии элиты, то они могут ходить рядом и развлекать. Столкновения начинаются, когда чудо начинает проявлять себя и проявлять как соперник. Но был уже поздно.
Вместе с тем ремиды, когда власть их утвердится, все время думают, что их верховенство будет не менее долговечно. Они также будут сидеть в кабинетах и уверуют в собственную незаменимость. Будут болеть одинаковой болезнью с зеротами – консерватизмом и неповоротливостью, и которых все время поддерживали племенные жрецы.
Факты попроще.
Даже после падение СССР и советской власти люди редакторского и технического персонала в среднеазиатских республиках сохраняют иллюзии своего превосходства. Не признавали и не признают произошедших изменений и продолжают вести себя, как если бы зероты оставались в плену, но не соглашались, что их первенство закончилось. Их время прошло. Так ведущие специалисты или просто профессионалы своего дела действительно остаются на привилегированных неформально ролях и выглядят даже государственниками (рядом с туземцами, похоже иногда, что на старорежимных редакторах держится вся редакция, более того – инфраструктура). Но это все иллюзия, как было сказано выше. Если новую власть совершенно не интересуют государственные задачи, это только кажется, что не интересуют, на самом деле интересуют, но только с позиции… традиции. То есть власть нужна для исполнения традиционных догм. А они очень просты. Так вот, ведущие специалисты, редакторы или инженерный персонал рядом с новыми правителями выполняют и традиционные, и государственные задачи в виде зарождающейся традиции новой элиты независимости. Они идут в услужение, хотят они собственной коллаборации или не хотят с местными феодалами. Традиционных людей именно это и отличает. Традиционные люди очень негибкие в вопросах стратегии. Тактически они, впрочем, как всегда, преклоняются перед начальством. Вот точно также ведущие наемные редакторы или наемные же инженера и прочий подсобный материал выполняют роль подсобников для выполнения личных задач нескольких ведущих семейств, хотя при этом помощники традиционалистов могут делать очень надменное и независимое лицо.
Но они являются теми самыми ремидами – копиями феодальных и советских элитариев «от сохи», которые никогда не уступят другому место. А так поступают только феодалы прошлого. Никакой социализм не может этого изжить. Люди остаются прежними. Они напоминают своих предков, которые никогда не уступают в споре. Так и бывшие советские пенсионеры после развала СССР стали работать на новый режим и одновременно изображали из себя гордых девственниц. Они не могли себя изменить. Не в следствии уже преклонного возраста, как это принято считать, старый человек не гибок, а потому что они без этого места будут никому не нужными пенсионерами. Они не хотели выйти из пула. Боялись забвения. И прекрасно осознавали, где живут. Впрочем, и мы прекрасно это понимаем. Если ремид пойдет на попятную, значит он уже не ремид, не элита совсем и никому больше будет не нужен, даже своей семье и родне. Таковы законы традиционного мира. Если на западе человек без денег никому не нужен, то здесь человек без высокого места и должности никому не интересен. Люди везде остаются людьми. Если же ремидная старорежимная скорлупа уступит, то все они вскорости исчезнут из поля зрения совсем. Они это знают, чувствуют кожей, традиционным нутром. Потому и этот редактор, который даже писать не умеет (но остается у туземцев заслуженным авторитетом!), и этот назойливый экономист, желающий запрыгнуть в поезд завтрашнего дня (до сих раздающий интервью во имя этого), просто видели во мне, а не в системе вокруг – своего личного конкурента. Для них даже их хозяева миллиардеры – туземцы! А они – неформальная белая элита. Правда из прошлого времени. Мое внезапное появление в эфире перевернула это мнение верх ногами, значит лишило бы этих старых дев коллаборации жизненного уюта.
Глава VII
Зероты и зерефы привычки не меняют
Казалось бы, современный форс -мажор читается современниками одинаково. Однако невооруженным глазом видно, что правящая элита ведет себя совсем иначе, чем от нее ожидают. Она ведет себя как будто не было ни дореволюционного капитализма, ни социализма, ни перестройки с демократией даже не было. Собственно, а к чему привела перестройка с демократией? Она как раз и привела к торжеству феодализма в чистом виде, если конечно отобрать все технику, технологии современности и даже одежды модные снять с этих людей. Наверху сидят феодалы и ведут себя вполне традиционно. Не хотят меняться, не хотят изменений, не хотят прислушиваться, а наоборот, отдаляются от массы, как если бы это были султаны, шахи и даже фараоны Древнего Египта.
В чем тут дело?
Как было уже сказано, для традиции сигналом поменяться местами является только трагедия, форс-мажор, гибель верхушки. Тогда происходит ротация. Тогда новый правитель начинает общаться с толпой, поднимать вверх руки или искать прикосновения с зеваками, проходя сквозь строй воздыхателей.
Для современных же граждан форс-мажором является какой-то недостаток. Например, не хватает денег на покупки (продуктов, одежды, содержания семьи). В соответствии с рыночными манерами он тут же раздражается, и это раздражение не есть момент плохого неудачного для, это раздражение копилось, оно не дань ситуации.
С этого момента обыватель, он же гражданин обвиняет президента и ищет единомышленников, чтобы крикнуть совместно – в отставку! Как положено после эмоций и акций, он придет домой и затянет пояс у себя и у других. Как это делали его предки до него, независимо от социального строя и скоростей. И, как и положено, он не будет питаться как всегда – разнообразно и обильно. Более того, он даже не захочет размножаться, заводить семью. Если есть семья, он разведется. Одному то легче. Современные люди всегда планируют, как если бы они отвечали за весь народ. Такой этот гражданский уровень ответственности. Уход из семьи нельзя спланировать, но презервативам пользоваться может каждый.
Но что если, вместо того, чтобы затянуть пояса и повышать ответственность, данные люди и данный народ начнут, наоборот, плодить новую жизнь? Вместо уменьшения расходов и числа едоков, расходы распределяются еще и на новорожденных. Дневная норма у всех окажется меньше обычной. Да-да, традиционному народу, если он живет не в естественной среде своих предков, где ему сама природа подсказала бы о кризисе, этот кризис совершенно не касается. Он также знает, что у народа есть вождь. А раз вождь есть, значит и ничего вокруг не изменится. Даже голодные дети, что подходят к нем вечером вместе с усталой женой не служат подсказкой, что традиция изменилась, что все не так, как было 100 лет назад. Он также не хочет ротации привычек, вы понимаете? Как и его правители не хотят никакой демократии и выборов. Такая детская непосредственность у взрослых на вид (традиционных) людей. Эдакая вечная инфантильность.
Всеобщая гармония между верхом и низом.
А верхи правят так, как видят, какая реакция снизу. Как правило, современные граждане, что выискивают пути выживания (ответственности) и зерефы – традиционные люди ведут себя по- разному. Если снизу молчат, значит и сверху уверены, что ведут простую откочевку. Какая картина! Все кочуют и ничего не замечают вокруг. И это при том, что все население, даже то что молчит, наводнено гаджетами и по улицам носятся скоростные автомобили.