– Какая глупость! Снимок просто восхитителен.
Некоторое время обе помолчали, погруженные каждая в свои мысли. Затем Лиат произнесла:
– Ты поражаешь меня, Галь. Любая другая на твоем месте не то, что пошла, а побежала бы навстречу такому шансу. Ведь такой шанс выпадает один на тысячу, а то и на миллион! А ты ломаешься и портишь себе нервы.
– Знаешь, – раздалось в ответ, – я еще не знаю, чего я хочу. Да, мне сказали, что я – именно то, что им там, в агентстве, надо. Что я – тот самый образ, который они искали. Но работать в рекламе… Вот никогда бы не задумалась над этим.
Замухрышку Лиат ошарашило столь непрактичное отношение подруги к ее завидной фигуре и внешности. Ей бы ее данные – она бы не ждала, пока удача ее найдет. Она сама пошла бы ей навстречу.
– Красоту не упрячешь, – философски заметила она. – С твоей физиономией не скроешься в толпе. И до сих пор ты ощущала себя с этим вполне комфортно.
Галь покачала головой.
– Это разные вещи, Лиат, – попыталась она объяснить. – Становясь моделью, ты начинаешь принадлежать себе лишь отчасти. Ты превращаешься… в бренд, – употребила она самое грубое сравнение, какое пришло ей на ум. – И у тебя, как и у любого бренда, появляется хозяин. Даже несколько.
– Ты начиталась в глянце всякой ерунды про "звездную жизнь", – резко постановила Лиат. – В глянце, который затем потрошишь на вырезки для твоих коллажей.
– Именно в глянце и напишут всякую ерунду про этот мир, – настолько же резко возразила ей Галь, не беря в толк, с чего это вдруг Лиат заговорила о журналах, которые она обычно «потрошила», даже не прочитывая внимательно. – Хотя, ты права: я слишком нервничаю, – добавила она помягче.
Лиат не обиделась. Ей было важно заставить Галь посмотреть на ситуацию объективно.
– Послушай, Галь! В конце концов, этот контракт – не бракосочетание. Не понимаю, почему он так сильно тебя напрягает. Попробуй! Оставить ты успеешь всегда. И подумай хотя бы о всех королевах красоты, "мисс мира" и прочих известных фотомоделях. Самые младшие из них – твои ровесницы. Ты считаешь, что у них, помимо съемок, нет учебы, поступлений в ВУЗы и других обязательств? Ведь как-то же они справляются! Чем же ты хуже их? На мой взгляд, ничем, – завершила она свою долгую тираду.
– Лиат, – Галь стремительно к ней обернулась как раз в момент, когда автобус почти занесло на крутом повороте, – я понимаю все, о чем ты говоришь. Мне и хочется, и колется. Серьезно! Соблазн огромен, и зарплата отличная для начинающей. Но в мой спокойный, устоявшийся мирок ворвутся новшества, которые перевернут его навсегда. У меня нет никаких гарантий, что я успею и там, и здесь, и сохраню хорошие отношения с теми, кто меня окружают. Вот если бы не приходилось выбирать!
Лиат захотелось добавить, что окружающим Галь одноклассницам, помимо нее и Шели – Нааме, Лирон, Керен, и даже флегматичной Шири, девушке Янива – было втайне глубоко на нее наплевать, что было очевидно всем, кроме одной лишь Шели, слывшей "душой компании". Но, вместо этого, она пошла напрямик:
– Ты просто ищешь себе оправдания. Ты ведь сама не хочешь этого контракта. Если так, то лучше сразу откажись – и дело в шляпе.
Сейчас она ее проверяла. От ответа Галь зависела дальнейшая направленность их разговора, их судьбоносного разговора. Однако, реакция подруги еще больше смутила ее:
– Мое желание соглашаться или не соглашаться на этот контракт зависит только от того, какая чаша перевесит. Я чувствую, что любое решение обойдется мне очень дорого.
– Ты загоняешь себя в угол, – произнесла Лиат сурово. – Ты рассуждаешь инфантильно, и все – из-за привычки к уютной теплице, созданной тебе твоей мамой. Из-за нее ты теряешь шанс проявить себя и, хотя бы, подзаработать. Нельзя же так недооценивать себя! Так вот, что я тебе скажу…
Внезапно подсевшая к ним пожилая соседка Галь прервала ее реплику на середине. Она везла с рынка тяжелую тележку с продуктами, и, устало отдуваясь, заговорила с девушками о ценах. Ее появление несколько отвлекло подруг от их напряженного разговора. К тому времени дом Галь уже вырисовался за грядою жилых высоток, возле которых останавливался автобус, выпуская пассажиров. Его можно было распознать по примыкающей небольшой площади, где в первых этажах зданий распологались магазины и разные конторки.
Дотащив продукты женщины до ее двери, осыпаемые словами благодарности, две школьницы переступили порог квартиры семейства Лахав.
Знакомая с детства обстановка опять предстала взору гостьи. Жалюзи на окнах в квартире по-прежнему были спущены, вокруг царил легкий сумрак. Немытая посуда загромождала кухонную раковину. Постель в комнате Галь оставалась незастланной. Там же, на этажерке, красовалась ее пляжная фотография, ставшая причиной такого поворота событий. Серебристая рамка оттеняла небесно-морской фон, на котором был запечатлен изящный стан "модели".
Положив свой ранец на пол в углу комнаты Галь, Лиат подошла к этой фотографии, поднесла ее к свету, и невольно залюбовалась ею. Галь явно намеревалась совершить большую ошибку. При неискушенном первом взгляде на фотографию даже не было заметно, что она запечатляла непрофессионалку – столь естественными и артистичными были и поворот головы девушки, и ее мимика, и поза. Конечно, освещение и ракурс являлись уже заслугой фотографа, но сама Галь была неподражаема.
Галь, заметив как Лиат внимательно рассматривает ее изображение, ухмыльнувшись, сказала:
– Знаешь, в прошлый выходной мы с Шахаром были на пляже, и он тоже пофотографировал меня в этой позе. Причем, по случаю, я была в этом же самом купальнике.
– Ну и ну! – изумленно вскричала Лиат. – И как получилось?
– Наши снимки еще не проявлены. Когда они будут – тогда и сравним.
""Ну вот мы и подобрались к самой вишенке в пироге!" – с облегчением подумала Лиат Ярив, и призвала на помощь всю изворотливость своего острого ума. Наконец-то речь зашла о том, из-за кого она сейчас всю дорогу прощупывала эту счастливую дурочку! Она уселась на кровать, сняв обувь и подобрав под себя ноги, и спросила у той:
– А как бы Шахар отнесся к тому, что ты станешь фотомоделью?
Галь, возившаяся с одеждой в своем шкафу, полушутя-полусерьезно выпалила:
– Я еще у него не интересовалась.
– Тогда почему бы тебе не спросить его мнения?
– Потому, что я сама в шоке. Хотя, моим первым побуждением было именно посоветоваться с ним, – возбужденно прозвенело в ответ. – Но я боюсь, что если поделюсь с ним сейчас, не определившись, то сама еще больше обеспокоюсь. Поэтому я обратилась к тебе, – очень близкому, но, в общем, нейтральному человеку.
– Гм, – неловко кашлянула гостья.
– Ну, а ты? Как бы ты поступила на моем месте? – последовал неожиданный вопрос.
– Не знаю, – процедила Лиат. – Я – это не ты. У меня нет такого же устоявшегося мирка, как у тебя, и к тому же, у меня нет и никогда не было такого молодого человека, как Шахар, – попыталась она ее зацепить.
– Наверно, – покоробленно молвила Галь.
Она закончила раскладывать одежду, подсела к Лиат, и глядя ей в лицо, виновато прибавила:
– Извини, что я вмешиваю тебя в свои проблемы. Ты правильно сказала: я – инфантильна и слишком привязчива. Будь я такая же, как Шели, мы бы не вели сейчас этой беседы.
– А ее ты тоже посвятишь в эту историю? – лукаво улыбнулась Лиат.
– Вряд ли, – твердо отозвалась Галь.
– Почему?
– Чтобы не брать ее вместе с собой на съемки, – рассмеялась Галь, вспомнив их дразнилки в начале учебного года, в тот день, когда копия ее фотографии безвестно пропала. Но в ее смехе чувствовался надрыв.
– Галь, подружка, давай откровенно: чего ты боишься? – не сдержалась Лиат. – Ты хочешь, чтобы я поняла тебя и просишь у меня поддержки, но ты чего-то недоговариваешь! Убей меня, я не поверю в то, что твой страх перемен может – и должен! – стать препятствием в таком важном вопросе, как будущее. Поэтому, будь добра: открой мне все свои карты!
Этот довод подействовал подобно удару тока. Галь сникла, прилегла на кровать, и застыла в тоскливом, печальном молчании. При виде ее настроения у Лиат невольно сжалось сердце. Она горячо обняла расстроенную девушку.
– Моя хорошая, – промолвила она елейным голосом, – ну не мучай себя так! Скажи правду! Ведь ты же доверяешь мне?
Галь посмотрела подруге в глаза с бесконечным доверием.
– Ну хорошо, – отчаянно проговорила она. – Я боюсь из-за Шахара. Боюсь, что моя карьера испортит нам отношения.
""Гениально, Лиат! Ты услышала то, что хотела услышать", – пронеслось в мозгу той.
– "С глаз долой – из сердца вон"?
– Нет, – воскликнула Галь, замотав головой, – за себя я готова поручиться! Я буду любить его, даже если работа забросит меня на край света!
– Стало быть, ты неуверена в нем?
– Да. Наверно. Речь идет о моем будущем жизненном укладе, о том, что примерки, съемки, конкурсы, разъезды, в соединении с наверстыванием школы, помешают нам встречаться. Как только я себе представлю, во что мне это обойдется, мне становится дурно!
Лиат была смущена этим взрывом признаний. Она почувствовала, что почва уходит из-под ее ног, потому, что охваченная переживаниями лежащая перед ней подруга детства могла принять свое окончательное решение в любую минуту. Сумасшедшая ревность пронзила ее.
– Однако, ты боишься только за себя, – строго проговорила она, пытаясь хоть как-то вернуть себе свои позиции. – Словечко "я".звучало в каждой твоей фразе. Если бы ты так дрожала за Шахара, за его реакцию, то хотя бы один раз сказала "он".
– Я говорила о себе, – возразила Галь, – поскольку мое подписание контракта отразится на нас обоих. Шахар, может быть, будет меня поддерживать вначале. Но потом… обязательно возникнут конфликты и ссоры. Я не могу пойти на это! – выразительно ударила она себя в грудь. – Мне важнее сохранить его любовь.
Лиат оказалась в себе же расставленной западне. Мало того, что ей было невыразимо больно слушать пылкие признания Галь в ее любви к Шахару, так еще и ее влияние на ход мыслей Галь шло на нет. Это было также очевидно, как и то, что Лиат отдала бы все на свете за возможность очутиться на месте Галь, во всех смыслах. И все-таки ее собственные чувства к Шахару были превыше очевидности. Она дерзнула побороться.
– Галь, я, конечно, тебе не советчица, – снова заговорила она, – но если для тебя важно мое мнение, то я его выскажу. Но оно будет не из приятных для тебя.
– Почему? – на Лиат устремился испуганный взор огромных синих глаз подруги.
– Знаешь, ваш пятилетний роман, на мой взгляд, уже превратился в глухую рутину. Вы так привыкли видеть друг друга ежедневно, что странно, как вы еще друг другу не надоели. Пока все просто: школа, наша компания… А потом? Что, переедете сюда? Или к нему? Лично мне, это смешно. А, между тем, когда двое переживают какую-никакую встряску, то они часто не только не охладевают друг к другу, а напротив – еще больше хотят быть вместе. Я просто читала об этом в одной статье.
Галь посмотрела на подругу широко раскрытыми от изумления глазами, ничего не понимая.
– Лиат! – воскликнула она в ошеломлении. – Ты что? С чего ты взяла, что мои отношения с Шахаром нуждаются в встряске? Да будет тебе известно, что когда мы были с ним на пляже, то задумали построить себе там дом.
– Дом? – переспросила Лиат.
– Дом, – подтвердила Галь.
– А когда?
– Когда-нибудь, когда станем взрослыми. Шахар сам предложил реализовать этот замысел… Что ты смеешься? – недовольно запнулась она, увидев, как рот Лиат расплылся в улыбке.
– Я смеюсь, – отозвалась та, – потому, что ты не желаешь использовать шанс, подаренный тебе судьбой, самой заработать на этот дом. Неужели ты думаешь, что Шахар сразу же отдаст все свои силы вашей юношеской мечте? Нет, милая! Он уйдет прокладывать себе дорогу в жизнь и ни перед чем не остановится. А ты пожалеешь об этом шансе, который сдуру упустишь, и слишком поздно вспомнишь мои слова.
– Ты агрессивна, – осадила ее Галь холодным тоном.
Тут Лиат прикусила язык, испугавшись настойчивости, с которой стремилась ее убедить. При всем своем простодушии, Галь Лахав была далеко не дурой. Она постаралась спасти ситуацию.
– Это потому, что я волнуюсь за тебя, – сказала она прочувствованно. – Ведь я ж тебе почти сестра! Пусть я неопытна в этих делах, но кое-что понимаю… во многом благодаря Шели. Нельзя, нельзя так жертвовать собой ради мужчины! Подумай о себе. В руках у тебя ключ к блистательной жизни. Потеряв его, ты будешь горько плакать. Ведь ты же хочешь стать моделью! Я вижу по твоим глазам, что ты безумно хочешь этого! Ну, так хоть раз пойди на поводу у твоих амбиций, а не твоих страстей, и ничего не бойся! Если Шахар на самом деле любит тебя всей душой, то он никуда от тебя не денется.
Сомневаясь в верности выбранной ею тактики, Лиат со страхом ждала ответ. Он был жёсток:
– А знаешь ли ты, что такое любовь? Ведь ты никогда еще не была влюблена, так как ты можешь это знать? Так вот: тот, кто любит, тот ставит интересы любимого выше собственных благ. Любящая женщина пойдет за своим мужчиной куда угодно, хоть на край света. Я от души желаю тебе, Лиат, испытать счастье такой любви и лишь только потом говорить об эгоизме и амбициях.
– Я говорю о реальной жизни, – с горечью выговорила та. – Ты – не первая и не последняя в мире девчонка, которая жертвовала всем ради своего парня, а спустя годы – хваталась за голову. А ведь многие из них, впридачу, сделали аборты.
– Насчет последнего не беспокойся, – прыснула Галь. – Я надежно предохраняюсь.
– Вот: снова – ты. Ты, а не он. Значит, ты вовсе не так в нем уверена, дорогуша.
– Мне надоел этот разговор! – отрезала Галь с нескрываемым раздражением.
Она пошла в ванную, где напилась воды из-под крана, и вернулась в комнату более спокойной, чем раньше, но такой же нахмуренной и раздосадованной. Совершив по ней круг, она подошла к этажерке и достала другой сногсшибательный фотопортрет, на котором она была запечатлена в обнимку с Шахаром в вечерних нарядах на фоне вазона багряных цветов.
– Это мы в зале торжеств, – пояснила она, – когда у его родителей была годовщина свадьбы. Я собираюсь поставить ее в рамку рядом с этой, – кивнула она на свою пляжную фотографию. – Как ты считаешь, они будут смотреться вместе?
Лиат Ярив ощущала себя конченной дурой и мерзавкой. Ей было все равно, будет ли хорошо выглядеть совместный портрет Галь и Шахара на фоне ее многообещающей фотографии, и она только лишь кивнула. Она уже поняла, что проиграла. Ее влияние, может, слишком напористое, себя не оправдывало, а беспечный ответ Галь о том, что она ничего не знает о любви, причинил ей адскую боль. Кому, как не ей, были знакомы страх потери и неуверенность в себе! Обессилев почти также, как потенциальная модель, и испробуя свой последний козырь, она произнесла с сарказмом:
– По поводу этого разговора. Ты сама завела его. Но я не понимаю, к чему же он был, если ты заведомо решила отказаться? Мнение мое ты услышала, совет получила. Ты получишь его от любого другого, потому, что все, кроме тебя одной, прекрасно видят, что ты за все годы так растворилась в твоем Шахаре, что утратила себя самое. Ты живешь буквально за его спиной. Похвально, ничего не скажешь! А ну-ка, иди сюда! – Лиат с бешеной силой отчаянья потащила подругу за локоть к настенному зеркалу, и поставила прямо перед ним. – Вот, взгляни на себя еще раз и подумай, не совершаешь ли ты ошибку по отношению к себе? Головой думай, Галь, головой, а не сердцем! Ведь ты – модель на миллион!
Это был опасный выпад. Выбросив такие кости, Лиат была уже готова ко всему.
Самолюбие Галь было, действительно, больно задето. Однако, вместо того, чтоб разозлиться и высказать обидчице все, что в ней накипело за этот денечек, она застыла перед собственным отражением. Заглушенное честолюбие молниеносно проснулось в ней, взгляд вспыхнул хищным огоньком. Очень сосредоточенно Галь посмотрела на себя в зеркале: на золотистый оттенок кожи, копну каштановых волос, разрез своих голубых глаз с поволокой, очертания носа и рта, превосходную фигуру и гордую стать несмотря на средний рост – все то, что обхватившая ее рукой за талию Лиат оценила в такую огромную сумму. И тотчас все ее прежние доводы, все ее яростное сопротивление, показались ей несерьезными. Да, она рождена для величия и блеска! Принося в жертву свой потенциал, она продолжала топтаться на месте, смешивая свое уникальное лицо с миллионами прочих, ничем не примечательных лиц. Да, ей нужно принять предложение агентства и стать моделью! Ведь за нее сама судьба.