– Не огорчайся, – попыталась его успокоить собеседница, испытывавшая все возраставшую неловкость от взрыва его признаний. – В сущности, этот кемпинг – бесполезная вылазка, на которую толкает скорее стадное чувство, чем желание каждого.
– Я не из-за него огорчаюсь, – вздохнул Шахар, – а из-за принципа.
– Какого еще принципа?
– Назови это упрямством, если хочешь. Я мечтаю осуществить много замыслов, но все они требуют от меня целенаправленных поступков. И лишь сейчас я осознаю, какую цену мне придется заплатить за мои мечты. Может, я действительно гордец и эгоист, готовый стать одиноким волком ради этого, – произнес Шахар достаточно громко, отчего библиотекарь и другие занимавшиеся в зале школьники обернулись к нему и дружно зашикали.
Девушку бросило в нервную дрожь. В порыве страсти и участия она схватила молодого человека за руку и горячо прошептала:
– Никакой ты не гордец! Ты – по-настоящему умный, зрелый человек. Те, кто тебя избегают и недооценивают, сами, с годами, станут такими же, как ты, и тогда-то все сами поймут. Быть зрелым, в нашем возрасте и в нашем окружении, не так-то просто!
Молодой человек ничего не ответил. Он задумчиво провел ладонью по черновику эссе, как будто лаская, и вновь погрузился в молчание.
Огромная волна любви и жалости захлестнула сердце девушки. Этот обычно воодушевленный парень выглядел совсем разбитым. Но она знала эту непреклонную, твердую душу, и понимала, что, хоть страдание его было велико, он, все равно, от своего не отступится. Ей сейчас хотелось бы броситься на шею Шахару, зацеловать и заласкать его, любимого. Закрыв глаза, она представила себя на коленях у одноклассника, не размыкающей с ним слившихся в поцелуе губ, и греза эта была настолько реалистичной, что лицо девушки расплылось в улыбке, а по жилам пронесся поток тепла. Но, разомкнув веки, она опять увидела товарища, склоненного над кипой его бесполезных бумаг, и поток тепла по ее телу сменился струею холода.
Было всего лишь около трех часов дня, но свинцовое небо опустилось так низко, что широкое оконное стекло в библиотеке напоминало мутное зеркало. В этом туманном зеркале дымчатыми тенями отразились фигуры старинных приятелей за разделявшем их столом.
– Шахар, могу я спросить тебя кое о чем… личном? – обратилась к нему Лиат.
Тот, не отрываясь от эссе, кивнул.
– Ты упираешься не ехать в кемпинг в том числе из-за Галь?
– А разве она едет? – угрюмо спросил Шахар.
– Насколько я знаю, в целом, да.
– Что значит "в целом"?
Лиат рассказала юноше о том, как Шели пылко уговаривала его подругу, и что в данный момент его подруга гуляет со всеми в районном центре по магазинам со снастями для туризма. Молодой человек безучастно пожал плечами.
– Это ее право, – заметил он. – Я не могу ей запрещать весело проводить время. Предпологаю, – добавил он с кривой усмешкой, – что она не в восторге от того, что сейчас меня нет там со всеми.
– Хен и компания тоже от этого не в восторге, – словно вскользь проронила девушка.
Шахар вновь надрывно усмехнулся.
– Ран пригласил меня на свой мальчишник в «Подвал», – сказал он, – а я даже подарка еще не купил. Надо будет уважить его, конечно, – вдруг забормотал он, воспряв духом. – Надо будет побывать на его именинах. И потом… – он запнулся и минуту спустя продолжил, с некоторым колебанием: – я всегда считался сильным человеком, а люди уважают сильных. Если я покажу друзьям мою теперешнюю слабость, то исковеркаю мой имидж. Навсегда.
– Ты боишься откровенности и думаешь, что в этом сила, но это всего лишь маска, которая и лишает тебя силы, – внезапно вырвалось у Лиат.
Произнося эти жестокие слова, девушка чувствовала, что душа ее рвалась из тела вон – такой глубокой была схожесть между ней и этим парнем. А он, бледнея, отозвался:
– Я никогда раньше не думал об этом. Как, впрочем, обо всем другом. Мне было не до этих мыслей… Я был слишком во всем уверен. В том числе в том, как пишу свое эссе… – юноша вздрогнул, и стал торопливо просматривать рукопись, хватая один черновой лист за другим, пока Лиат напряженно следила за ним. – Дана сказала мне, что, к сожалению, здесь все нуждается в переделке, и была права.
– В переделке? – поразилась Лиат. – Почему же?
– Потому, что я, как всегда, захотел слишком многого, – самокритично бросил Шахар.
В глазах его блеснул было огонь борьбы, но тут же погас, уступив место выражению тоски.
– Ладно, – лениво заключил он, – я устал сегодня. Займусь этим завтра.
И, будучи не в силах больше находиться здесь, стал укладывать листы в зеленую папку.
Увидев это, девушка занервничала. Ей хотелось оттянуть как можно дольше момент прощания, но она не знала как.
– Так ты будешь сегодня у Рана? – попыталась она его удержать.
– Пойду, пожалуй. Хоть немного, но встряхнусь.
Но, вместо того, чтоб встать, Шахар остался сидеть, задумчиво вертя папкой с черновиком.
– Знаешь, что я думаю? – проронил он после долгого тягостного размышления. – Я, пожалуй, обращусь к одному из друзей отца, преподающих в универе. Пусть он меня направит. Сам я не справлюсь. Только зря потрачу время. Сам не знаю теперь, какой я, что мне надо сделать, чтоб выправить это эссе, и еще, чего мне надо от жизни. Запутался я.
"Господи!" – промелькнуло в голове Лиат. – "Да он совсем переменился!" Она была поражена не столько неожиданным решением своего тайного возлюбленного, сколько совершенно новым его обликом, возникшим из ниоткуда, разительно непохожим на тот, какой она в нем видела до этого момента. Она едва удержалась от окрика, что пусть лучше Шахар провалит свою работу, но останется прежним.
– У меня к тебе будет просьба, – произнес Шахар напоследок. – Пожалуйста, не говори Галь о том, что я тут наболтал… и о том, что мое эссе так застопорилось.
Лиат обещала, с печалью осознавая, что это был конец их встречи. Шахар махнул приятельнице на прощание, быстро собрался и ушел.
Трудно передать словами всю степень смятения, овладевшего Лиат, оставшейся в библиотечном зале с совершенно ненужной ей книгой в руках. Она прибежала сюда движимая раздражением на Галь, и лучше бы она сдержала свой порыв! Их беседа с Шахаром была сумбурной, выстраданной и ничего не объясняющей. Но особенно уязвило Лиат то, что она попыталась влезть не в свое дело, и никакой выгоды из этого не получила. Зачем же тогда она копала под Шахара? Она и сама не знала. Она не знала ничего, кроме очевидного: что получила громадное удовольствие от беседы с ним с глазу на глаз.
Но сильнее всего испугало Лиат явное ощущение, что перемена в Шахаре, его пошатнувшиеся отношения с Галь, и ее собственные с ней же, столкнули их и их друзей на тонкую проволоку над бездной, и повели по ней без страховки. Кто первый сорвется? Вот в чем был вопрос.
""Боже мой, какой ужас!" – шептала она по дороге домой. – "Нужно было задохнуться от обиды на нее, но идти со всеми вместе в магазин. Я идиотка! Идиотка!
Она не хотела есть – растерянность и огорчение притупили ее чувство голода. Никакие занятия тоже не лезли ей в голову. Серая погода распологала к унынию. Весь тот день девушка убила на переживания о себе и Шахаре.
Вечерком, братишка вбежал в ее комнату и протянул ей телефонную трубку. Галь, на другом конце провода, интересовалась, чем Лиат была занята.
– Ничем особенным, – хмуро отозвалась та.
– А я листаю старые журналы. Уже вырезала несколько реклам для нового коллажа: цветов, пирожных, бутылки шампанского. Хочу создать что-то веселое, игривое. Моя орлица кроме Даны ни на кого не произвела должного впечатления. – Голос Галь звучал нарочито бодро, но по его ноткам Лиат поняла, что подруге было впору удавиться. – Наверно я переборщила с красным, и зрелище вышло довольно тяжким.
Она немного помолчала и спросила, менее звонко, о самочувствии Лиат.
– Все нормально, – прозвучало в ответ.
– Вот и прекрасно! – Тон Галь внезапно стал предельно вкрадчивым. – Слушай, мне кажется, сегодня я тебя обидела. Прости.
Лиат Ярив сдержала вздох. Молодец, Галь, что хоть заметила это. Не все еще было потерянным!
– Оставь! Я все уже забыла.
– Ты не поняла! – воскликнула та. – Ты не понимаешь, насколько я сейчас взвинчена. Но я не имела права говорить тебе такого о тебе и Томере. Это – не мое дело. Прости!
Голос, доносившийся из трубки, был полон искреннего раскаяния, что заставило Лиат сожалеть о ее сегодняшнем вероломном поступке.
– Оставь! Я все уже забыла, – повторила она настойчивей.
– Лиат… – сдавленно произнесла собеседница после паузы. – Мне страшно, мне тревожно. Он уходит от меня, он замыкается в себе. Как мне быть? Что мне делать?
Лиат, мечась между чувством вины и ревностью, начала успокаивать ее, мысленно возвращаясь к их с Шахаром разговору. Галь все не утешалась, твердя ей о своей любви, о том, насколько она сожалела что проговорилась ему о модельном контракте, что ей не надо было фотографироваться тогда, летом, на пляже, у незнакомого человека.
Сначала жалобы Галь вызывали у Лиат жалость, но потом ее переполнила жестокость. Подобно тому, как вид крови действует на раздраженного зверя, так подействовали на нее хныки подруги.
– Послушай, Галь, забудь про все, приоденься, возьми с собой кого-нибудь и отправляйтесь поразвлечься, например, в "Подвал", – произнесла она жестко и убедительно. – Выпьешь чего-нибудь, расслабишься, проведешь время. Потом все встанет на свои места.
– Ты так считаешь? – оторопела Галь.
– Я уверена, что это – лучшее, что ты сейчас можешь сделать, – хищно сказала Лиат. – Нечего тебе лишь бы переживать из-за того, что нельзя изменить.
– Лиат, у тебя все в порядке? – осторожно, исподволь спросила Галь, которой не понравилась агрессивность подруги.
– Я тебе уже сказала, что у меня все хорошо! – вскричала та, теряя терпение. – Но я не обязана решать за тебя твои проблемы с твоим другом и давать тебе советы, как бы тебе получше привести свои нервы в порядок. Прислушайся ко мне, если у тебя нет лучших вариантов, а не хочешь – поступай, как знаешь.
Галь пробормотала нечто нечленораздельное, потом согласилась с Лиат, сказав, что последует ее совету сходить в «Подвал», и даже предложила ей составить ей компанию. Но Лиат отказалась под благовидным предлогом.
Только после того, как разговор двух подруг закончился, Лиат стало реально страшно. Галь, по ее совету, помчится сейчас в "Подвал", а там Шахар с друзьями, разбитый, издерганный. Она столкнула их специально. Что с ними будет, когда они встретятся? Рука ее потянулась к телефону, но мысль о нелепости ее запоздалого звонка усмирила ее порыв. Слишком много было порывов на сегодня. Хватит! Жребий был брошен, как для влюбленной пары, так и для нее самой. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как зашагать вместе с ними по гибельной тонкой проволоке.
* * *
Шахар был глубоко удивлен появлению в «Подвале», где у Рана проходило шумное праздничное застолье, Галь, Офиры и Лирон. Девушки заняли столик в другом конце ресторана, откуда их веселая мальчишечья компания была хорошо видна. Тотчас к ним поспешил официант, неся три меню и настольную свечку.
Первая мысль юноши была о случайном совпадении. Затем – о том, что Галь его преследовала. Но как ей удалось узнать, что он был здесь? Неужели от Лиат? Но, в той же мере, их появление в «Подвале» могло было быть идеей неугомонной Лирон. Впрочем, какая разница! Однако надо же было им непредвиденно встретиться, да еще в такой день, когда все у него, буквально, валилось из рук! Помрачневший взгляд Шахара скользил по Галь с выражением бесконечного недовольства.
Галь тоже с упреком смотрела на своего парня. У входа в заведение, увидев его припаркованный мотоцикл, она аж оторопела. Почему это Шахар находился здесь? С кем? Но ее оторопь не шла ни в какое сравнение с тем чувством оскорбленности, какое она испытала войдя в «Подвал», где глазам ее предстал накрытый стол, за которым ее соученики, включая Шахара, что-то справляли. Как ей расценивать теперь его поступок? Ее любимый ни слова не говорил ей о своих планах на вечер. Напротив, он лишь делал вид, что безумно занят. Ей сразу же захотелось уйти, оставшись незамеченной, но гордость и желание во что бы то ни стало доказать Шахару свою независимость взяли вверх. Обменявшись парой-тройкой фраз с удивленными приятельницами, Галь двинулась к свободному столу, стоявшему поодаль от стола парней.
Пока они с другом пронзительно и сердито переглядывались, Хен, увлеченный спором с Янивом о том, какая футбольная команда выйдет в финал местной лиги, обратил внимание на появление одноклассниц. Он толкнул в бок Рана, виновника торжества, и повел головой в сторону девчонок.
Увидев свою бывшую, и решив, подобно Шахару, что та явилась сюда преднамеренно, именинник нахмурился. Приличия требовали теперь нарушить чисто мужской состав вечеринки, поскольку девчонки-то были свои, но юноше эта идея пришлась не по душе.
Движимые мужской солидарностью, ребята некоторое время не двигались с мест. Потом приличия взяли вверх.
Шахар, Хен и Ран Декель приблизились к столику девушек, уже принимавших свои заказы.
– Привет, – радушно сказал за всех Хен Шломи.
– Привет, ребята, – ответила Офира, улыбаясь. – Какими судьбами?
– У меня сегодня день рождения, – объяснил Ран.
Офира всплеснула руками.
– Поздравляем тебя! Извини, что мы без подарков.
Именинник улыбнулся, поблагодарил соучениц, и предложил им присоединиться к ним. Но Галь запротестовала.
– Спасибо, Ран, – сказала она, – но мы как-то не собирались, и нам неудобно.
Шахар, безмолвно стоявший рядом, пытался понять, чего она добивалась. Подразнить его?
– Бросьте глупости! – воскликнул Хен. – Какие стеснения? Мы приглашаем.
– Дайте нам еще минуту, – замяла неприятный момент Офира.
– Пожалуйста, – пожал плечами Ран, и с облегченной душой отошел от их столика.
Но, стоило юношам вернуться на свои места, Офира недовольно обратилась к Галь и твердо спросила ее, в чем проблема. Вслед за ней и Лирон, не ожидавшая встретиться в такой обстановке со своим бывшим, также подала голос. Если б она только знала, что Ран отмечает здесь свой день рождения, она ни за что не согласилась бы пойти. Разве Галь специально притащила ее сюда?
Галь была полностью обезоружена и обескуражена. Совладав с собой, она отозвалась:
– Клянусь, я ничего не знала! Мне захотелось пригласить вас именно в «Подвал» потому, что я очень люблю это место. Только и всего. А с Шахаром, не скрою, у меня нелады. Мне бы не хотелось приближаться к нему.
– Тогда давайте уйдем отсюда, – засуетилась Лирон. – Немедленно.
– Поздно, – урезонила ее Галь. – Нам уже принесли заказы.
– Ну и что? Расплатимся и уйдем, – никак не угомонялась Лирон, и даже привскочила с места, демонстрируя этим свою готовность тотчас покинуть заведение.
Благоразумная Офира рванула ее за рукав и усадила обратно.
– Вот как раз сейчас это будет выглядеть нелепо и грубо, – сказала она. – Они уже видели нас, подходили, звали к себе. Если честно, я бы с удовольствием приняла их приглашение.
Галь всю передернуло. Подсаживание к мальчишкам совершенно не входило в ее планы. Она попыталась привлечь подруг на свою сторону, объяснив им свои мотивы. Но Лирон назвала ее эгоисткой, только о себе и думающей, а Офире это вскоре надоело.
– Вот что, – строго произнесла она, поднимаясь. – Мы ведем себя как последние дуры, и мне это не нравится. Я не знаю, как вы, а мне хочется хорошо провести время. И не надо мне устраивать истерик! Так что вы обе – как знаете, а я пошла на день рождения к Рану.
Она взяла свою тарелку и стакан с напитком и решительно двинулась к группе ребят. Лирон и Галь отчаянно уставились на нее, потом одна на другую. После недавней перепалки, продолжать вечер им вдвоем было невыносимым, да и расходиться казалось обидным. Обе девушки, каждая скрепя сердце, последовали примеру обычно скромной, покладистой Офиры.