Сколько Древний Египет себя помнит, его грозный южный сосед не давал ему покоя своими стихийными набегами, а позже – хорошо организованными, зачастую победоносными, военными компаниями. Египтянам беспристанно приходилось усмирять своевольных нубийцев. Одна из самых загадочных стран древности занимала внушительную по тем временам территорию вдоль течения Нила от современного египетского города Асуана до столицы Судана – Хартума, там, где сливаются в единую реку Нил Голубой и Нил Белый. Это около 1600 км. Кстати, настоящих нубийцев можно встретить и по сей день в том же Асуане, правда, они уже не натягивают своих тугих луков и не поражают египетских воинов меткими стрелами (в Древнем Египте одно из прозвищ Нубии было «Та-Сети» – «Земля луков»), а мирно служат гребцами на парусных лодках-фелюках или стюардами на круизных судах. Зная чуть-чуть историю их предков, непривычно и даже печально наблюдать самих нубийцев в такой роли.
Легендарный Гомер говорил о Нубии, как о колыбели многих цивилизаций. Населявшие страну люди, по мнению поэта, слыли любимцами богов настолько, что обитатели Олимпа не гнушались принимать участие в их земных пирах. Диодор Сицилийский (100 г. до н.э.) уважительно называл Нубию источником египетской цивилизации. Древние греки знали ее как Эфиопию – «Страну обожженых лиц». Тот же Диодор не сомневался, что сами египтяне были родом из этих мест, как и наиболее почитаемый ими бог Осирис со своей супругой Исидой, поскольку лики обоих были смуглы.
Очень может быть, что влияние нубийцев простиралось и в самое сердце Эфиопского нагорья, туда, где берет свое начало Голубой Нил. С таянием снегов воды его набирали силу и в избытке приносили на египетские поля плодородный ил. Грэм Хэнкок не исключает даже такой возможности, что нубийцы при желании могли управлять уровнем воды в Голубом Ниле с помощью специально построенных плотин, и тогда в Египте наступали нелегкие времена – от нехватки ила в стране случался неурожай, уровень воды в реке падал и она «зацветала», становясь при этом красной, точь-в-точь как в одном из Моисеевых «чудес». Хэнкок даже предположил, что Моисей прознал об этом, когда победоносно воевал в Нубии и уже много лет спустя сотворил египтянам «чудо», послав к тем плотинам лазутчиков с поручением их перекрыть.
Но не только полноводие Нила беспокоило Египет. По территории Нубии проходил важный торговый путь, по которому доставлялись золото, слоновая кость, черное дерево, а также ладан и благовония из загадочной страны Иам. Местоположение этой страны не установлено, но, возможно, что находилась она где-то на Африканском Роге, чью территорию делят сейчас Эфиопия и Сомали. Некоторые исследователи считают, что Нубия (Та-Сети) и Иам – два названия одной и той же страны, однако в найденных документах египтяне говорят о первой в весьма нелестных выражениях, в то время как вторая – всегда верный союзник и надежный торговый партнер.
Нубийцы выступали в роли посредников, обеспечивая бесприпятственный (а зачастую – и нет) проход караванов по своей земле. Понятное дело, что такая зависимость от третьей стороны мало устраивала Египет и около 3100 г. до н.э., когда Верхнее и Нижнее египетские царства сплотились в единое государство, оно в итоге покорило Нубию. Но воинственный дух нубийцев при этом не угас – Египту приходилось держать усиленные воинские гарнизоны на своих южных рубежах и использовать их в частых мелких стычках или отражать серьезные попытки Нубии вернуть утраченное влияние на своей земле.
Одна из таких попыток как раз и произошла в годы правления Рамзеса II. Об этом нам сейчас напоминает величественный храмовый комплекс в Абу-Симбеле в 200 км к югу от Асуана. Якобы в ознаменование своей победы над нубийцами, Рамзес II и повелел воздвигнуть эти храмы. Однако, любой уважающий себя гид тут же не применет заметить, что в общем-то не совсем ясно, кто кого победил; нубийцы молчат, а египетские хроники, как всегда, однобоки. Этакий прообраз будущего Бородинского сражения – битва есть, Москва взята, победителя и побежденных нет.
Впрочем, вполне возможно, что молодой Моисей мог возглавить тот самый поход, по завершении которого был построен Абу-Симбел. Иосиф Флавий сообщает нам, что эфиопы (нубийцы) прорвались на юг Египта, стали разрушать укрепления, угонять скот, что многие египтяне полегли в битвах, а те, что остались живы, ударились в бегство. Так бы и бежалось им до самого Мемфиса (по современному – до Каира), если бы не Моисей. Придворные прорицатели доложили фараону, что боги посоветовали обратиться за помощью к евреям. Фараон, не долго думая, призвал Моисея на защиту Отечества и поставил его во главе своего войска.
Есть вероятность, что такой «совет богов» был обычной провокацией по отношению к Моисею со стороны приближенных фараона в надежде, что Моисей осрамится на посту военноначальника и у них появится благовидный предлог предать его смерти. Или, на худой конец, какой-нибудь удалой нубиец сразит его меткой стрелой.
Сказать, что древние египтяне недолюбливали израильтян, значит – ничего не сказать. Они их презирали. И Библия, и Иосиф Флавий, и другие источники не раз почеркивают такое отношение. Но чувство это вовсе не зижделось на расовой принадлежности. Так элитная, посвященная во все таинства неба и земли, высокоразвитая египетская цивилизация, очень, мне кажется, чутко ощущавшая свое мессианское предназначение для всей остальной Ойкумены, пренебрежительно относилась к любому кочевому народу (каковым в то время и были израильтяне), считая их ни на что ни годными, разве что орудовать мотыгой в полях, таскать кирпичи, да месить известь для священных построек. Даже чистокровные египтяне, пастухи свиней, принадлежали к касте отверженных. Недаром Моисей повел свой народ в Землю Обетованную для оседлой жизни, чтобы сделать его равным египетскому. Из Первой Книги Моисеевой мы помним, что Каин обрабатывал землю и построил город. Хотя он и совершил несмываемый грех – убил своего брата Авеля, по мнению Моисея, у него не было иного выбора, скотовод должен был умереть, ибо он по своей сути разрушитель, а не созидатель. Моисей еще раз напоминает своему народу о его славном, но хорошо забытом земледельческом прошлом в истории с Ноем. Сразу после Потопа Ной ведь не овец пошел пасти, а посадил и вырастил виноградную лозу, наделал вина, ну и…, в общем, напился.
В не слишком далекие от эпохи Моисея лета случилось еще одно событие, которое египетские хроники старательно обходили стороной, хотя последствия его растянулись на долгих полтора столетия. В конце XVII века до н.э. в египетские пределы из Палестины вторглись воинственные семитские племена кочевников-гиксосов. Фараон был низложен и бежал на юг, в Фивы (современный Луксор), а страной стали заправлять ненавистные иноземцы. Только в 1580 году до н.э. Египет изгнал гиксосов и вернул себе независимость.
Возникает законный вопрос, могло ли лицо семитской крови занимать ответственный пост в египетском государстве? Другими словами, а был ли Моисей евреем от рождения или все-таки египтянином, перешедшим в еврейство на момент Исхода ради пользы задуманного? Нельзя забывать, что он значился очень высокопоставленным сановником, чуть ли не наследником престола. Для обретения сана жреца Осириса требовалось пройти множество проверок и посвятительных испытаний и затерять тайну своего происхождения было практически невозможно; жрецы исправно следили за родословными «высших слоев общества».
Если верить Эдуарду Шюре, что Моисей был родным сыном дочери фараона, то, да, Моисей несомненно египтянин. Однако из Библии мы знаем о другом прецеденте. Речь идет о судьбе Иосифа, сына Иакова (Израиля) от Рахили. Завистливые братья продали его в рабство, но благодаря способности истолковывать сны, он помог фараону спасти страну от голода, когда разгадал его сон про «семь тучных и семь тощих коров», чем тут же возвысился до уровня наместника фараона, читайте – его правой руки. Как справедливо подчеркивает Вернер Келлер, в обычном Египте такое было бы немыслимо. В гиксосский период – вполне вероятно. В Библии упоминается, как Иосиф ездил во второй колеснице фараона, а ведь до нашествия гиксосов египтяне не пользовались колесницами. Но сам Вернер Келлер не видит себя среди сторонников этой точки зрения и тоже вполне справедливо. Слишком далеко по времени отстоит эпоха гиксосов от эпохи Моисея. Первые потеряли власть, как уже отмечалось, в 1580 году до н.э., а второй вершил свои великие дела в 1300 – 1290 гг. до н.э. В данном случае 300 лет – очень большой срок, ведь Моисей выходит на сцену чуть ли не сразу после кончины Иосифа. К тому же есть документальные свидетельства, что первые влиятельные азиаты появились как раз при дворе фараонов из династии Рамессидов (XIII – XII вв. до н.э.). Много неточностей заметили исследователи и в описании посвящения Иосифа на высокий пост наместника фараона. То, как она изложена в Библии, вообще более свойственно VIII веку до н.э. Титул Потифара, в рабство которому был продан Иосиф, в русском варианте Библии звучит как «начальник телохранителей фараонов», а в оригинале – как «евнух». Должности же евнуха не было в Египте до персидского завоевания, а это уже 500 год до н.э. Ну, и так далее.
С другой стороны, такая разносортица атрибутов различных и далеко отстоящих друг от друга эпох лишний раз доказывает, что истории Ветхого Завета писались не по горячим следам. Библия ведь не хронологический документ, а литературное произведение. Некоторые считают Библию, очень разумно, надо заметить, зашифрованным сборником мистических ритуалов и алхимических изысканий, красочно упакованных в обертку из имевших место исторических событий. Книги Ветхого Завета в своем окончательном виде, близком к современному, сложились, по видимому, во II веке до н.э. Они не раз переписывались и каждый новый автор неминуемо оставлял отпечаток современной ему эпохи в своем труде. Нет ничего удивительного в том, что Моисей действительно жил в годы правления Рамсеса II, а Иосиф занимал свой высокий пост тремя веками ранее. В конце концов, Моисей в своей генеалогии или те, кто делал это за него после его кончины, могли скостить три столетия, разделяющие двух патриархов для обеспечения преемственности. Не знавшим грамоты, не имевшим собственной истории евреям-пастухам ничего не оставалось, как принимать на веру то, что им говорят ученые люди, тем более поставленные властвовать над ними. Как мы видим, уже в те далекие времена Моисей или его ранние биографы с успехом применили метод новой датировки исторических событий, ныне связанный с именем академика Анатолия Фоменко, согласно которому давние свершения на жизненном пути Человечества – не столь уж и давние, а результат умышленного (или недобросовестного) одревления со стороны первых летописцев.
Моисей, кстати сказать, предвосхитил не только метод Фоменко. Он еще стал внедрителем (да позволится мне такое слово!) столь милого каждому современному туристу понятия, как «шведский стол». В изложении Иосифа Флавия, будучи уже на смертном одре, Моисей наказал своему народу: «Равным образом не должно препятствовать путешествующим, будь то туземцы или иностранцы, пользоваться зрелыми плодами, но позволять им брать эти плоды и насыщаться ими; хозяева даже должны быть рады, что могут предоставить путникам такое пользование зрелыми плодами. Впрочем, путешественникам не дозволено забирать с собой запасы таких плодов». Вот вам классический «шведский стол»! В ресторане отеля ешь сколько хочешь, на вынос – ни-ни! Если, конечно, не уподобляться украинскому герою одного популярного анекдота: «Що нэ съэм, як понадкусываю…»
Но вернемся к Моисею времен его эфиопского похода. Здесь он проявил себя, как отменный стратег. Это качество он потом не раз демонстрировал все сорок лет Исхода. Стремясь обеспечить внезапность своего появления перед противником, Моисей отправил войско по суше, а не морским путем. Кроме того, он благоразумно позаботился о безопасности своего войска на марше. Места, по которым проходила армия, кишмя кишела всякими опасными тварями, особенно змеями. Моисей приказал взять с собой достаточно ручных ибисов – длинноклювых птиц, завидя которых, змеи пускались наутек. Тех, кто не успевал скрыться ибисы с превеликим удовольствием пожирали.
Подстать змеям были и нубийцы при появлении Моисея. В результате его войско довольно-таки споро добралось до Мероэ – столицы Нубии, что располагалась между 6-м и 5-м нильскими порогами в 200 км к северу от Хартума. Город был крайне неудобен для штурма. Он стоял на острове посреди реки и помимо неприступных стен окружался еще искусственными валами. И тут Моисей открыл в себе дар искушенного политика и дипломата. Дело в том, что красотой и храбростью Моисея была сражена дочь местного правителя Фабрис. Она влюбилась в него без памяти, а Моисей не преминул воспользоваться такой возможностью избежать дальнейшего кровопролития, сыграл свадьбу с Фабрис, город сдался ему на почетных условиях и, овеянный славой, он повел свои войска обратно в Египет.
Итак, Моисей женился на нубийской принцессе. Подобный брак был возможен только в том случае, если властитель Нубии считал Моисея равным себе. Значит, Моисей на самом деле воспринимался тогдашними союзниками и недругами Египта в качестве претендента на корону.
Однако по возвращении в Раамсес, Моисея ждала немилость. Его придворные враги пуще прежнего стали нашептывать фараону, что Моисея следует умертвить, поскольку он, чего доброго, задумает свергнуть любимого богами властелина, возгордившись своими успехами. Фараон уже и сам подумывал об этом, по словам Иосифа Флавия, из-за зависти к его победам. Моисей и тут оказался не промах, он вовремя узнал о готовящемся против него заговоре, и, не раздумывая, бежал на Синай. Взял ли он с собой свою молодую жену, ни Библия, ни «Иудейские древности» нам не сообщают и дальнейшая ее судьба нам неведома. Лишь один-другой раз она вскользь упоминается, когда народ, ведомый Моисеем, уже бродил по Синайской пустыне и без конца роптал, утомленный долгими и не совсем понятными для него скитаниями; Моисей же часто был близок к побитию камнями, и вот тогда сестра его, Мариам Пророчица, с укоризной припоминала ему женитьбу на эфиопке.
Эдуард Шюре считает, что «эфиопкой», которой пеняли Моисея, была не нубийская принцесса, а вторая Моисеева жена – Сепфора. Отец ее, первосвященник Рагуил, управлял на Синае храмом, в котором на долгие годы укрылся от египетского глаза будущий предводитель Исхода. Храм не подчинялся египетским жрецам и принимал паломников из разных стран. Стекались они отовсюду: израильтяне, арабы, вавилоняне, египтяне, жители юга Аравии и те же эфиопы. Храм служил Осирису, но в нем также поклонялись семитскому «Богу богов» Элу – позднее, общепризнанно считается, именно Он под именем Яхве и руководством Моисея повел Свой народ из Египта сквозь пустыню в Землю Обетованную. Храм, по мнению Эдуарда Шюре, изначально был эфиопским, а сам Рагуил – чистокровным выходцем из Эфиопии. Следовательно, дочь его и жена Моисея Сепфора и есть та самая «эфиопка», к которой питала неприязнь Мириам Пророчица. Вопрос «а была ли принцесса?», таким образом, повисает в воздухе. Допустим, была, тогда замечается упорная склонность Моисея к эфиопским женщинам, может, и он – эфиоп?.. В Библии на этот счет есть даже подсказка: когда Моисей после свидания с Богом и получения каменных скрижалей с «десятью заповедями» спустился с горы, лицо его оказалось сильно обожжено и светилось – это Бог прошел мимо и опалил его Славой Своей. Из-за этого Моисей остаток жизни ходил с накидкой на лице. Но мы-то не забыли, что греки прозывали Эфиопию «Страной обожженых лиц»! Есть ли здесь какая-то связь?.. Не знаю. По крайней мере, в православной Эфиопии и ныне проживает племя фалашей, оно единственное исповедует иудаизм, занесенный сюда во времена Царя Соломона и Царицы Савской иудейскими миссионерами. Они вроде бы искали похищенный Менеликом, сыном Царицы, Ковчег Завета, но не нашли; если верить Грэму Хэнкоку, Ковчег Завета и сейчас пребывает неподступно в Святая Святых церкви Девы Марии в Сионе в эфиопском (опять-таки!) городе Аксуме. А вдруг скромные «обоженноликие» фалаши не восприняли, а, наоборот, хранят тайну истоков веры Моисея?..