– Я Антея, мажордом этого дома, – сказала она. – Управляющая хозяйством домины. Вы будете называть меня магистра. Прежде чем запереть на неночь, вам дадут помыться и накормят. Если у вас есть ко мне вопросы, можете задавать их.
Сидоний потер рукой окровавленный подбородок и смерил женщину взглядом.
– А вы потрете мне спинку, донна?
Магистра покосилась на стражей. Мужчины достали деревянные дубинки и выбили из Сидония дерьмо прямо в холле. Мия закатила глаза, гадая, как этот итреец может быть таким тупым. После хорошей взбучки – уже второй за перемену – Сидоний лежал на плиточном полу в брызгах собственной крови.
– Это н-нет… как я понял?..
– Не путай меня с обычной служанкой, щенок, – сказала магистра; ее темные глаза вперились в надпись «ТРУС», выжженную на его груди. – Я знаю нашу домину с тех пор, как она была ребенком, и в ее отсутствие я – глава этого дома. А теперь хватит пачкать мой пол и следуй за мной.
Сидоний поднялся на дрожащих ногах, его лоб и губы кровоточили. Мия наблюдала за магистрой уголком глаза. Женщина напоминала мажордома ее отца – лиизианца по имени Андриано, – который управлял этим домом, когда на стенах еще развевался герб семьи Корвере. Он тоже был рабом, но вел себя как свободный человек. Антея, похоже, была сделана из того же материала.
«Как говорится, чем больше перемен…»
– Можно вопрос, магистра? – спросила Мия.
Антея оглянулась и пристально на нее посмотрела, прежде чем ответить:
– Задавай.
– Я видела соколов на стенах во дворе. – Мия скривилась, массируя ушибленные ребра. – Но разве наша домина не из семьи Леонида?
– Сокол – символ Марка Рема, – кивнула женщина. – Да благословит и сохранит его Аа. Это был его дом, полученный в награду за службу республике после Восстания Царетворцев. Ныне он отправился на вечный покой у Очага, и замок перешел во владения его вдовы, твоей новой домины.
Неприятное ощущение в животе Мии достигло самых пят.
«Я так и знала, мать вашу!»
Мия понятия не имела, где сейчас Мистер Добряк, но почти слышала его упрек у себя в ушах. Она не только проворонила место в желанной коллегии, но еще и попала в рабство к жене судьи, которого сама же и убила. С каждой новой переменой ее замысел все ниже и ниже спускался по канализационной трубе…
«Будь спокойной. Будь терпеливой. Леона никогда не узнает».
Мия склонила голову и покорно последовала за магистрой. Их провели по широкому залу, вся троица хромала после мучительной тренировки. Мия еще приходила в себя после новостей о Леоне, об еще одном даркине, но где-то на задворках сознания дитя, которое бродило по этим коридорам, изумлялось, как сильно поменялось Воронье Гнездо. Планировка осталась нетронутой, но интерьеры…
Донна Корвере предпочитала роскошь во всем, но теперь помещения стали проще – прекрасные гобелены и ковры сменились рыцарскими доспехами и боевым оружием. Мие хотелось посмотреть на свою старую комнату, на океан с балконов, но ее со спутниками повели по спиральной лестнице в холл и к клеткам. Дальше путь ограждали железные подъемные решетки, на стене рядом находилось сложное механическое устройство. Страж вставил странный ключ, нажал по очереди какие-то рычажки. Решетки поднялись, и магистра загнала Мию и остальных внутрь.
Дарий Корвере использовал просторный нижний уровень для проживания в суровые летние месяцы, но теперь его переоборудовали в казарму. Помещение поделили на шесть клеток, огражденных рядом тяжелых железных прутьев.
«Очень щедро со стороны донны позволить своим питомцам жить под землей…»
Проходя мимо клеток, Мия заметила свежую солому, огромные кандалы. На стенах сияли аркимические сферы. В казарме пахло дерьмом и потом, но, по крайней мере, здесь было прохладно. Стража провела их в конец длинного коридора, где обнаружилась большая купальня в завесе густого пара. Магистра запустила Мию и ее спутников внутрь, стража осталась снаружи. Мажордом выжидательно посмотрела на них.
– Раздевайтесь, – приказала она.
Другая девушка возраста Мии залилась бы краской. Стала бы дрожать или просто отказалась бы это делать. Но Мия рассматривала свое тело как очередное оружие, не менее опасное, чем любой клинок. Ткачиха Мариэль одарила ее достаточно острыми изгибами, чтобы убить человека, если появится надобность, а Мия загубила столько жизней, что и не сосчитать.
Какая разница, если она оголит немного кожи?
Посему девушка, не мешкая, сняла свои лохмотья и сапоги и замерла обнаженная, окутанная паром. Сидоний еще не отошел от сегодняшних избиений, чтобы обратить на нее внимание и оценить по достоинству, но Мия заметила боковым зрением, как Маттео упивается видом ее тела. Магистра указала на каменную лавочку рядом с бассейном. Мия увидела бритвы, расчески и мыло.
– Гладиаты моются вместе, едят вместе, сражаются вместе, – объяснила женщина. – Но до тех пор, пока вы не переживете Отсев, вы будете сами печься о своей гигиене. Имейте в виду: я не потерплю грязь под этой крышей. И позаботься о своих волосах, девочка. – Магистра посмотрела на длинные грязные локоны Мии. – Если я найду в них хоть одну вошь, то все срежу.
Женщина подняла точеную седую бровь, ожидая вопросов. Спустя несколько мгновений коротко кивнула.
– Я вернусь через двадцать минут. Заставите меня ждать – и будете вознаграждены поркой.
Магистра ушла, но стражи остались дежурить за дверью. Мия залезла в ванну и со вздохом погрузилась под воду. Температура была идеальной, и девушка наслаждалась теплом, водя руками по своей коже. Убрав волосы со лба, она наконец вынырнула, смаргивая капли с ресниц. Мия бросила взгляд на Маттео и приподнялась так, чтобы ее грудь показалась над поверхностью воды. Юноша входил в бассейн и прикрывал ладонями свою промежность, безуспешно пытаясь скрыть эрекцию.
– Четыре Дочери, ты им кому-нибудь глаз проткнешь! – прорычал Сидоний. – Такое впечатление, будто ты никогда раньше сисек не видел.
Маттео показал костяшки, и Мия засмеялась. Затем потянулась к медовому мылу, размышляя, как будет воспринято предложение мира. Зачастую отморозки отваливали, стоило дать им отпор…
– Не будь ты такой свиньей, Сидоний, я бы даже сочла тебя забавным.
– Да, что ж, не будь ты такой мандой, я бы даже счел тебя привлекательной, вороненок.
– Думаю, я как-нибудь переживу.
Итреец усмехнулся и осторожно коснулся рукой сломанного носа. Хоть она и устроила ему взбучку, похоже, Сидоний не принял это близко к сердцу, и Мия решила, что он один из тех, кто выражает свои чувства посредством насилия. Из тех, кто войдет в таверну и выбьет все дерьмо из первого попавшегося человека, который косо на него посмотрит, но стоит драке закончиться, как он будет называть своего противника «братом» и купит ему выпивку. После того как она поставила его на место, мужчина, казалось, был настроен более добродушно. И все же, наблюдая, как Сидоний трогает свои новые швы, Мия не знала наверняка, что бы он предпочел: трахнуть ее или убить.
– Кто тебя подлатал? – спросила она, смаргивая мыльную пену. – Та девочка?
– Ага, – кивнул Сидоний. – Все зовут ее Личинкой.
– Что это за имя такое?
Здоровяк погрузился в воду по подбородок.
– Без понятия. Но она ловко управляется с иглой. И умело. Ее ждет много работы после Отсева.
Маттео наконец оторвал взгляд от груди Мии и нахмурился.
– Что это вообще за Отсев, о котором все говорят?
Сидоний фыркнул.
– Откуда ты такой взялся, парень?
– Из Ашкаха. Я жил неподалеку от Пылепадов.
– И что, там нет арен?
Маттео покачал головой.
– Я даже океан ни разу не видел до прошлого месяца. Никогда не покидал свою деревню. А теперь я здесь. Запертый с итрейскими свиньями и двеймерскими дикарями.
– Следи за языком, – Сидоний поднял бровь. – Я итреец.
– Вот-вот, – поддакнула Мия. – А самый гениальный юноша, которого я когда-либо встречала, был двеймерцем.
Сидоний кивнул.
– Так что на твоем месте я оставил бы это дерьмо при себе, деревенщина.
Маттео пробормотал извинения и замолк. Шли минуты, юноша возился с мылом, в конце концов уронил его и начал шарить руками в воде.
– Как ты здесь оказался? – спросила Мия.
Маттео пожал плечами, из-за пара его темные кудряшки липли к коже.
– Меня продал отец. Всему виной карточные долги. Отделался от меня ради денег.
– Хер господний, – прорычал Сидоний. – А я считал себя бесчувственным.
– Ты неплохо владеешь мечом, – заметила Мия. – Где ты научился драться?
– У дяди, – юноша провел пальцами по волосам; Мия невольно засмотрелась, как играют мышцы на его руке, пока распутывала свои колтуны. – Я собирался присоединиться к легиону. Надеялся, что однажды меня отправят в крупный город. Всегда хотел увидеть Город мостов и костей.
– Возможно, твое желание сбудется, – ответила Мия. – «Венатус Магни» проходят в Годсгрейве.
– Что это?
– Величайшие игры в году, – объяснил Сидоний. – Их проводят во время истиносвета, когда все глаза Аа открыты в небе. Все деньги достаются выигравшему сангиле. А гладиат, который победит в «Магни», получит главнейший приз, лучший из всех.
В темно-карих глазах Маттео загорелась надежда.
– Свободу?
Крупный итреец кивнул.
– Гладиат может выкупить свою свободу, если выиграет достаточно монет. Но гладиат, который победит в «Магни», получит свободу от самого бога.
Юноша недоуменно нахмурился, явно не улавливая мысли. Сидоний закатил глаза.
– Слышал басню о нищем и рабе?[21]
– Да.
– Ну, чтобы почтить бога Света во время истиносвета, каждого нищего в Годсгрейве кормят из казны республики. А чемпиону «Магни» дарует свободу сам великий кардинал. Облаченный в одни лохмотья, прямо как Аа в евангелии.
Сидоний подался вперед, его глаза заблестели.
– А затем, будто этого недостаточно, гребаный консул наденет на тебя венок победителя. Только представь себе! Обезумевшая толпа. Этот богобоязненный ублюдок Дуомо, переодетый в нищего, и костеродный придурок Скаева целуют тебя в зад на глазах у всей арены, – Сидоний расплылся в безумной улыбке. – Каждая женщина в Годсгрейве будет знать твое имя. Ты будешь купаться в кисках до конца своей жизни, деревенщина.
Мия взглянула на рябь на воде. Представила все это снова, как делала на протяжении уже многих месяцев. Великого кардинала Дуомо, стоящего на расстоянии вытянутой руки и одетого в тряпье бедняка.
Ни одного собора поблизости.
Никакого убранства священника на его плечах.
«И никакой троицы на шее…»
А рядом с ним – консул Скаева с венком победителя в руке…
– И все, что требуется, это победить в «Венатусе Магни»? – спросил Маттео.
Сидоний вытаращил глаза.
– Все? Да, это все, что тебе нужно сделать. Просто победить в величайших играх в республике. Сражаясь с лучшими гладиатами под солнцами. Эта коллегия пока даже не прошла отбор, чтобы участвовать в играх.
– Ну, и как мы это сделаем?
– С большим трудом, – вздохнула Мия. – Коллегия, которая заработает достаточно венков до истиносвета, может послать от себя гладиатов. Но, судя по всему, у нашей домины это первый сезон соревнований, и, похоже, на ее имени только один венок победителя, – девушка насупилась. – Фуриана.
– И мы трое пока очень далеки от арен, – проворчал Сидоний. – Прежде чем мы вообще попадем в число гладиатов, нам нужно пережить Отсев.
– Ну так объясни наконец, – потребовал Маттео. – Что это за Отсев?
– Отбраковка, – ответил Сидоний. – Она проводится перед каждой важной игрой, ведущей к «Венатусу Магни». Отделяет зерна от плевел.
– Никто не знает, как будет проводиться новый Отсев, – добавила Мия. – Эдиторы меняют его каждый год. Но следующий будет проходить через две недели. В Блэкбридже.
Маттео с трудом сглотнул, его челюсти заходили желваками.
– Но если мы не знаем, как он будет проводиться, то как к нему подготовиться?
– Ты молишься? – спросила Мия.
– …Да.
Девушка пожала плечами.
– На твоем месте я бы начала с этого.
Глава 9
Шаги
Мия медленно шла по коридору, держа в руках серебряный поднос. Мимо проходили другие служанки, разнося напитки, мисочки с фиолетовыми грезоцветами и пузырьки с чернилами. Рубашку она оставила в комнате, но под платьем с корсетом по-прежнему были штаны, меч, стилет и мешочек с чудно-стеклом на поясе. Она шла осторожно, надеясь, что всем своим видом демонстрирует грациозность, а не девушку с небольшим оружейным складом, болтающимся в промежности.
Мия дошла до лестницы в конце коридора и вознамерилась молча протанцевать мимо двух каменных глыб, стоявших по бокам. Но тут один из них заговорил, и девушка замерла.
– Доброго вечера, Белль.
В комнате она надела золотую маску куртизанки и водрузила на голову припудренный парик Белль. Мия была на добрых четыре или пять сантиметров выше служанки и более мускулистой, но фигура у нее была почти такой же, а именно на нее в основном обращал внимание верзила.
– Лазло, – поздоровалась она, слегка присев в реверансе.
«Он туповат, – сказала ей Белль. – Просто пококетничай с ним, и он позволит тебе пройти».
– Ты, как всегда, прекрасен, – улыбнулась Мия.
– Куда это ты направляешься? – спросил второй мужчина, глядя на поднос.
«Дарио, – предупредила Белль. – Он злой. Но даже тупее Лазло».
Мия кивнула на лестницу.
– Толивер и Веспа заказали бутылку для Донны.
Дарио посмотрел на Лазло, тихо бормоча:
– Мы не должны никого пропускать, пока…
– Хер господний, мужик, да пусть идет, – ответил Лазло. А затем нежно провел пальцем по руке девушки, и ей потребовались все силы, чтобы не стряхнуть его ладонь со своего плеча. – Поднимайся, голубка.
У Мии волосы на голове встали дыбом от мысли, что взрослый мужчина называет четырнадцатилетнюю девчушку своей «голубкой». Она начала осторожно подниматься по ступенькам. Судя по словам Дарио, карта еще не прибыла, но продавец должен был скоро приехать. Слыша, как по крыше барабанят капли, Мия шла по роскошному коридору, завешанному портретами обнаженных красавиц и красавцев. В конце ее ждали двустворчатые двери с двумя стражами по бокам; благодаря сведениям, добытым Эклипс, она знала, что за ними находится кабинет Донны.
– …Внутри пятеро мужчин и твоя цель… – раздалось тихое рычание у ее ног.
– …Хотя ни один из них не доставит особых проблем…
Пятеро мужчин, плюс Донна, плюс все, кого привезет с собой владелец карты.
Примечания
1
В переводе с латыни список действующих лиц (прим. пер.).
2
Да, дорогие друзья, это был сарказм. Признайтесь, вы скучали по мне, не так ли?
3
Огненная месса – это праздник, знаменующий наступление глубоколетья в итрейском календаре. Посвященный Цане, Леди Огня, он попадает на восьмой месяц до начала истиносвета – самый священный праздник Аа, когда на небо поднимаются все три солнца.
Цана – первая дочь Аа, дева-богиня, которая служит покровительницей воинов и женщин. Ее праздник отмечается четырехчасовой мессой, предназначенной для размышлений и целомудренного созерцания. Естественно, большинство жителей республики использует праздник как предлог для того, чтобы надеть маски и устроить шумную пьянку, предаваясь именно тому поведению, которое Цана осуждает. Но с богинями – как с супругами, дорогие друзья, – зачастую легче молить о прощении, чем просить разрешения.
4
Три грамма токсина под названием «казус», который Мия подсыпала в чай донны за перемену до того, гарантировали, что костеродная не явится на званый вечер сенатора Аврелия – как правило, взрывные залпы из всех телесных отверстий любому портят настроение перед «междусобойчиком». В обычной ситуации, тем более имея дело с пожилым человеком, Мия использовала бы дозу поменьше. Но за те пять перемен, которые она потратила на изучение палаццо Григорио, старуха успела показать себя первоклассной мегерой, которая только и делала, что кричала на портрет покойного мужа и избивала своих рабов. Так что Мия не особо винила себя, что дала карге слишком большую дозу.