Весной 1931 года на 4-м километре Сибирского тракта, к югу от Перми, на строительной площадке будущего моторного завода начинаются работы по проекту Ленгипроцветмета. Форсированный план индустриализации отводил на строительство завода 18 месяцев. Но сосредоточение всех ресурсов и сил на строительстве и пренебрежение элементарными нуждами рабочих привело к тому, что на стройке не хватало значительного количества рабочей силы. Соответственно не выполнялись и планы – в 1931 году план строительства был выполнен на 73%. К 1 января 1932 года завод построен не был, и отчасти это объясняется многочисленными изменениями проекта. В итоге был утвержден и построен завод с мощностями почти в 10 раз больше, чем предусматривал первоначальный проект.
С марта 1932 года строительство развернулось полным ходом. Поднялись корпуса основных цехов, устанавливается оборудование, ведется подготовка к пуску завода. В ноябре 1932 года завод принят в число действующих предприятий СССР под названием «Завод №19 имени Сталина». В начале 1933 года успешно закончились переговоры с фирмой «Кертис Райт» (США) о покупке лицензии и технической документации мотора воздушного охлаждения «Циклон» (Wright R-1820-F3), ставшего базовой моделью для последующих пермских моторов.
В марте 1934 года директором Пермского моторостроительного завода назначен Иосиф Израилевич Побережский. Хотелось бы уделить внимание некоторым моментам из биографии данного государственного деятеля. И. И. Побережский родился 12 (24) апреля 1897 года, в городе Елизаветград Николаевской губернии (после 2016 года – город Кропивницкий, Украина). Во время гражданской войны он принимал участие в боевых действиях на Туркестанском фронте.
С марта 1932 года строительство моторного завода развернулось полным ходом.
С 1922 года Побережский занимался развитием промышленного потенциала страны – работал в Москве на заводе имени Фрунзе и в Центральном институте авиамашиностроения, затем был направлен на завод имени Павлова в Рыбинск. В 1928 году Иосиф Израилевич окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского. За заслуги в становлении молодого пролетарского государства Советское правительство наградило И. И. Побережского двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и орденом Ленина, а в 1938 году его репрессировали и расстреляли. Через 17 лет, в 1955 году, Иосифа Израилевича Побережского реабилитировали, видимо, поняли, что сделали что-то не то и выразили сожаление – «извини, ошиблись».
Директор завода Побережский был прекрасным организатором и руководителем. Во многом благодаря его стараниям и упорству рождался новый завод. По этой ли причине он был расстрелян или нет – трудно сказать. Стоит отметить, что Побережский до вступления в ВКП (б) в 1920 году состоял в еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей Цион». Участвовал в рабочей оппозиции с ноября 1920 по март 1921 года в Харькове, состоял в троцкистской оппозиции с декабря 1923 по январь 1924 года в Одессе, колебался по вопросам внутрипартийной демократии, голосовал за платформы оппозиции во время дискуссий 1921—1923 годов. Достаточный набор для объявления «врагом народа».
Поиски «вредителей и троцкистов», как отметил Сергей Шевырин в статье «Самолет» – слово пермское», начались на Заводе №19 имени Сталина в 1937 году, собственно, как и во всей стране. Первоначально поиски привели к увольнению с завода около 500 человек – «пролезших на завод диверсантов и шпионов». Причем в официальных документах описана их вина. Например, рабочий Лотенгауз в 1931 году учился в Германии и был знаком с корейцем. У рабочего Сушко в Польше проживали три брата и это обстоятельство, конечно же, со всей очевидностью доказывает, что Сушко является агентом польской разведки. Ну, конечно, если ты дружишь с корейцем, то ты самый настоящий враг.
Репрессии не оставили без внимания также инженерские кадры. Конструкторское бюро почти в полном составе получило по 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Причем еще до вынесения приговоров все пермские инженеры-конструкторы были отправлены в различные лагерные «шарашки», где продолжали разрабатывать авиадвигатели. Массовые увольнения и аресты не могли не сказаться на работе завода. План 1938 года завод выполнил на 78% с удорожанием производства на 8,3%. Тогда как в 1936 году план часто перевыполнялся.
* * *В свои молодые годы Алёша Полуэктов после окончания института несколько лет проработал технологом в одном из цехов завода по производству авиационных двигателей. Алёша был высоким худощавым брюнетом с кудрявыми волосами, а прямой нос на симпатичном смуглом лице ставил его в один ряд чуть ли не с античными героями из древнегреческих мифов. В общем, выглядел Алёша прямо таки импозантным красавцем.
Рабочие будни цеха, где трудился Алёша Полуэктов, мало чем отличались друг от друга. Но однажды наступал такой знаменательный день, когда проводилось мероприятие, являвшееся отнюдь не рядовым событием, скорее всего, ему можно было придать статус торжественного; в один из таких дней в цех для производственных нужд привозили этиловый спирт. Молодой Алёша Полуэктов, только начинавший свою трудовую деятельность, наблюдал подобное мероприятие, которое случилось как раз вскоре после его прихода на завод и запомнилось Алёше на всю жизнь.
Собрало оно чуть ли не половину цеха, включая его руководство. Дело в том, что недостаточно просто доставить спирт в одно из подразделений предприятия, его еще нужно было перелить из привезенной емкости в свою тару. Для решения этой проблемы принесли шланг, опустили один его конец в емкость, осталось дело за малым – надо было создать тягу, для того чтобы продукт начал свое движение к огромному восторгу собравшихся.
Рабочий средних лет по фамилии Собакин согласился на глазах у всех произвести несложное механическое действие; припав к шлангу губами, Собакин начал производить ими всасывающие движения, как будто раскуривал отечественного производства сигарету плохого качества. Затем всасывающие движения плавно перешли в глотательные – все заметили, как заходил кадык у Собакина. Тут же его отделили от шланга, но Собакин все же успел сделать несколько глотков.
– Я не специально, оно само проскочило. Ну, дак… Так получилось, – сделал из себя жертву Собакин.
Его отстранили от работы, но домой отправлять не стали, даже смену ему поставили как пострадавшему на производстве. Довольный Собакин ходил по цеху, имитируя действия мастера, только в отличие от него Собакин был свободен от всякого рода забот.
– Давай быстрей! – подходя к какому-нибудь члену коллектива, говорил улыбающийся Собакин.
– Пошел отсюда, придурок! – отвечали ему, и Собакин отправлялся отвлекать от работы очередного своего коллегу.
На этом торжественное мероприятие не заканчивалась, дальше наступал момент не менее ответственный – это распределение и дегустация полученной жидкости. Сам Алёша, будучи спортсменом и человеком закончившим институт с красным дипломом, спирт к тому времени не пробовал. Отказался он и на этот раз – результат воздействия незнакомого вещества на свой организм был ему не знаком, к тому же, чтобы не возникало соблазнов применять спирт не по назначению, в него вводились добавки, вызывающие слабительный эффект. Самой распространенной добавкой было касторовое масло.
– Нормальный спирт, – объясняли Алёше рабочие, пытавшиеся угостить нового технолога. – Мы так его пьем, и ничего. Да мы уже привыкли. Ну, подумаешь, откроешь лишний раз вон ту дверь, – показывали они пальцем на выкрашенную в синий цвет дверь с нарисованной на ней красной краской буквой «М».
* * *1 июня 1934 года из американских деталей 9-цилиндрового звездообразного двигателя Райт «Циклон» R-1820 собран первый М-25, поставленный на испытательный стенд, он оповестил город о рождении нового завода. С января 1935 года начался серийный выпуск мотора из отечественных материалов, а в августе моторы завода выдержали Государственное испытание. Первые двигатели собирались из комплектов деталей, поставлявшихся из США. Единственным отличием первых двигателей М-25 от американского аналога было указание размеров в метрической системе. Двигатель постоянно усовершенствовался и все больше удалялся от прототипа.
По конструкции мотор М-25 был одним из самых совершенных по тому времени, технологически довольно простым и вполне надежным. Первый мотор с ресурсом 100 часов был выпущен уже в июне 1934 года, в феврале 1935 года его ресурс был увеличен до 150-и часов, а в апреле – уже до 350-и; показатель в 350 часов стал самым большим ресурсом отечественного мотора в то время. В производстве этого мотора были применены многие технологические новинки, которые в дальнейшем были успешно освоены и на других заводах, что немало способствовало повышению надежности и усовершенствованию советских моторов.
Моторы М-25 выполнялись в большой серии, их ставили на многие самолеты, в том числе на знаменитые истребители И-15 и И-16, разведчики Р-10. На самолете И-15 с советским мотором М-25 12 ноября 1936 года Владимиром Коккинаки был установлен мировой рекорд высоты 14575 метров (неофициальный, так как СССР тогда еще не состоял членом ФАИ). Трофейные М-25 устанавливались немцами на легкие транспортные самолеты Gotha Go 244.
Мотор М-25 был одним из самых совершенных по тому времени, технологически довольно простым и вполне надежным.
Для усовершенствования двигателя «Циклон» при Заводе №19 организовали конструкторский отдел. Главным конструктором и техническим директором был назначен Аркадий Дмитриевич Швецов. Он родился 12 (24) января 1892 года в рабочем поселке Нижне-Сергинского завода Красно-уфимского уезда Пермской губернии (в начале XXI века – город Нижние Серги в Свердловской области) в семье школьного учителя. В 1909 году окончил Алексеевское реальное училище (впоследствии – Пермский авиационный техникум имени А. Д. Швецова), а в 1921 году – Московское высшее техническое училище (бывшее Императорское Московское техническое училище; с 1989 года – МГТУ имени Н. Э. Баумана).
Завод развивался настолько высокими темпами, что уже в 1936 году был награжден первым орденом Ленина, а нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе назвал его «жемчужиной авиационной промышленности». Теперь предстояло вывести завод на проектную мощность.
* * *Отработав в цеху около пяти лет, Алёша перешел на работу в Серийно-конструкторский отдел, находящийся в здании заводоуправления. Связи со своим прежним местом работы Алёша поддерживал, обзаведясь при этом новыми знакомствами и установив контакты со многими цехами и подразделениями предприятия; оставалась и даже расширилась у него такая возможность, как время от времени обзаводиться спиртом. Однажды Алёша проговорился в своем новом коллективе про наличие у него этой возможности:
– Только я его сам не пробовал.
– Так давай, неси. Мы его и попробуем, все проверим. Опять же проставиться тебе надо.
Перед Алёшей Полуэктовым встал вопрос содержания примесей в спирте, а самое главное – последствия их употребления. Дело в том, что со временем умным головам пришлось напрячь мозг и расширить перечень вводимых добавок, поскольку к касторовому маслу начал постепенно вырабатываться стойкий иммунитет; ко всему хорошему быстро привыкает не только человек, но и его кишечник. Поэтому, что содержалось помимо спирта в добытом Алёшей продукте, для него было загадкой.
Решать эту проблему Алёша отправился в свой бывший цех, к знакомому Никифору Яковлевичу. Фронтовик, располневший к тому времени мужчина с седыми волосами, Никифор Яковлевич, в силу своего богатого жизненного опыта и длительного стажа на производстве, помогал Алёше в первые годы его самостоятельной деятельности советами, и у них сложились вполне приятельские отношения.
Проверить действие замечательного продукта Алёша Полуэктов надумал на Никифоре Яковлевиче. Цепь его логических размышлений была довольно проста: во-первых, он не забывает своего старшего товарища и выражает ему таким образом свое почтение; во-вторых, проверяет продукт; ну и, в-третьих, этому его научили еще в «политехе», один – меньше чем много.
* * *Долгожданный пуск конвейера на сборке авиамоторов состоялся в 1937 году и стал настоящим праздником для моторостроителей. Две конвейерные линии не только повысили производственные возможности завода, но и заставили все цехи работать в четком почасовом графике-ритме. Белые халаты, сверкающая чистотой 1-я и 2-я сборка, фирменный знак завода – красный самолет, «парящий над восточным полушарием Земли», стали приметой времени. Весь коллектив объединяла цель – добиться лидерства в отечественном моторостроении, обеспечив 7/10 потребности страны в авиамоторах.
Для того времени завод отвечал самым современным требованиям. Белые халаты рабочих-сборщиков, цветы в цеховых помещениях, рыбки в аквариумах. По словам секретаря городского комитета ВКП (б) площадка Завода №19 – красивейшее место, культурный оазис в городе. Но за пределами завода рабочие, в большинстве своем молодые люди, жили в бараках, совсем не похожих на светлые и чистые цехи нового завода. Барак – это строение без внутренних перегородок, в котором койки или нары располагались рядом друг с другом – рядами. Комнат вообще не было, поэтому появлялись импровизированные перегородки из ткани, повсюду грязь, клопы.
Да и сам город, в котором построили завод, походил на барак. В ужасающей тесноте в нем проживало около трехсот тысяч человек. На одного жителя в Перми приходилось 2,75 квадратных метра жилой площади, едва ли не вдвое меньше, чем по санитарным нормам необходимо для одной могилы. Под жилье отводились здания бывшей кирхи и синагоги, будки путевых обходчиков, помещения столовых. Чтобы обустроить новое общежитие, городской совет летом 1936 года закрыл последний ресторан. В так называемых квартирах не было ни водоснабжения, ни канализации.
* * *Уединившись в укромном месте, Алёша угощал своего товарища. Они поговорили, как водится в таких случаях, о делах, затронули темы личного характера. Никифор Яковлевич предложил Алёше поддержать «безобразие», но тот помотал головой, сославшись на разгар трудового дня. Алёша был озабочен улучшением своих жилищных условий, вернее, построением кооперативной квартиры и потому его интересовал механизм ее строительства. У Никифора Яковлевича как раз была такая, построенная, правда, уже давненько.
– Как написал заявление, сколько времени прошло? – Алёшу интересовали все подробности – период строительства, временной промежуток внесения денежных средств и другие тонкости процесса.
– Месяца три прошло до начала строительства, потом еще год строили. Только знаешь, Лёха, – губы Никифора Яковлевича вдруг растянулись в улыбке, его лицо посветлело от внезапно всплывшей из глубин памяти какой-то истории, – когда я пришел насчет строительства кооператива разговаривать, встретил меня там человек, Валерой назвался. Хорошо так поговорили, он в положение вошел. Ну и все, говорит, давай пиши заявление на мое имя. Оставишь его, дескать, здесь, а ему, вроде как, некогда. Фамилию свою назвал, отчество. То, что он Валера-то я знаю, вначале-то мы познакомились. И ушел. Тут-то и вышла закавыка. Фамилия у него оказалась Изотов. А я понять не могу. Ну, Зотов я знаю, а «и» -то зачем? Раз есть «и», значит перед ней еще что-то должно быть. Может, думаю, фамилия у него двойная? Были ведь Петров-Водкин, Голенищев-Кутузов. А вдруг он – Романович-и-Зотов? – Никифор Яковлевич в слове «Романович» сделал ударение на предпоследний слог, на букву «о». – Главное, спросить-то не у кого, и таблички на дверях нет. А напишешь неправильно – обидится.