Адри молча пила кофе, наблюдая за тем, как Лили печатает две порции яичницы с беконом на кухонном принтере, стоявшем на стойке рядом с холодильником. Занимаясь своими делами, Лили то и дело украдкой поглядывала на Адри, на ее растрепанные волосы и пижаму, которая явно была велика ей на пару размеров.
– Яйца закончились, – громко объявила Лили холодильнику. Это была старая модель с голосовым управлением. – Как ты, наверное, уже поняла, я люблю поболтать.
Лили поставила тарелки с готовой яичницей на стол.
– А я нет, – заметила Адри. – Особенно по утрам.
Лили понимающе кивнула.
– Ладно, тогда не буду зудеть у тебя над ухом. – Лили изобразила, будто закрывает рот на молнию. Но, усевшись за стол, она продолжала поглядывать на Адри, время от времени тихо вздыхая и хмыкая себе под нос.
Наконец Адри не выдержала и спросила:
– Чего?
Лили как будто смутилась.
– Я думала, ты будешь другая. Вы, колонисты… ну, знаешь… цвет Земли. Я думала, ты будешь такой… холеной и строгой…
Колонистами восхищался весь мир, и так было всегда, сколько Адри себя помнила. Самые умные и достойные, лучшие из лучших, они породили целую культуру: им подражали, о них снимали документальные драмы, в их честь наладили выпуск портретных фигурок, они задавали моду во всем, вплоть до оттенков теней для век («Мейбеллин» выпустил серебристые тени «Фобос» и фиолетовые «Деймос» в честь двух спутников Марса, а также розовые тени «Элла» и темно-синие «Лакши» в честь самых красивых колонисток). В понимании большинства они были героями, а герои должны выглядеть соответственно.
Адри не знала, что на это ответить.
– Я хорошо маскируюсь, – сказала она наконец, и Лили рассмеялась.
– А какая у тебя специальность? – спросила она. – У каждого колониста есть своя специализация, правильно?
– У меня биология и инженерное дело. Я займусь изучением окаменелостей и современных биологических образцов. И все колонисты должны уметь ремонтировать оборудование.
– Ох, – Лили сморщила нос. – Это так сложно.
– Потерять всех, кого ты любила, вот что по-настоящему сложно, – ответила Адри и сама поняла, что ляпнула что-то не то.
Лили посмотрела на нее удивленно, но, кажется, не обиделась. Она медленно отпила кофе.
– Да. Так и есть.
Под дружелюбным, пристальным взглядом Лили Адри чувствовала себя неуютно. Она оглядела кухню. Здесь все проседало, разваливалось на глазах. Полка над раковиной висела на одном гвозде, готовая свалиться в любую минуту. Дверцы буфета болтались на расшатанных петлях. Холодильник – весь увешанный магнитиками с изображениями ангелов – был совсем древним. Из тех допотопных моделей, которые не подключались к Интернету и не заказывали продукты автоматически. Интересно, почему Лили не вызвала мастеров, чтобы ей все починили?
Их взгляды встретились, и Лили подперла подбородок рукой.
– Что ж… Я понимаю, ты еще не проснулась, но мне очень хочется выяснить кое-что. Твой прадедушка был моим родным дядей, а твой дедушка, его сын – моим двоюродным братом. – Лили сплела пальцы в замок. – По телевизору была передача о механизмах наследственности, и там говорили, что даже черты характера передаются по родственной линии. Я подумала… Какой у тебя психотип, «критик» или «инспектор»?[2] По-моему, ты «инспектор»…
– Мне обязательно отвечать? – спросила Адри.
– Необязательно. – Лили обиженно замолчала, а потом пробормотала себе под нос: – Наверное, все-таки «критик».
Адри задумалась, сколько у них с Лили общих генов. Они чем-то похожи – особенно если принять во внимание их почти одинаковые острые подбородки, – и это сходство, наверное, тоже указывает на родство. Где-то они были связаны: на огромном родовом дереве, теперь растерявшем почти все свои ветви.
– Слушай, Лили…
– Да?
– Мне, наверное, нужно заранее извиниться. На самом деле, я человек мрачный и необщительный.
– Я уже догадалась, – сказала Лили, но как будто в шутку.
– Я просто хочу, чтобы ты знала: дело не в тебе. Дело во мне. Я такая, какая есть. Я очень тебе благодарна, что ты пригласила меня к себе. Просто мы вряд ли станем большими друзьями. Я очень плохо схожусь с людьми.
Лили долго смотрела на Адри, а когда собралась что-то сказать, ее отвлекло движение за окном.
– Это к тебе. – Она встала из-за стола и пошла открывать входную дверь. – Мне никто ничего не шлет воздушной почтой.
К дому спустился почтовый дрон. Завис в полуметре над крыльцом, сбросил свой груз на верхнюю ступеньку, снова набрал высоту и улетел восвояси.
Лили подняла коробку и передала ее Адри. На ней было написано: «Колонистке Адри Ортис». Сердце Адри забилось быстрее.
– Кажется, что-то важное, – сказала Лили. – Ладно, не буду тебе мешать. – Она спустилась с крыльца, но остановилась на нижней ступеньке и обернулась к Адри. – Кстати, кто знает? Может, я тоже мрачный мизантроп. Забавно получится, если сегодня ночью я зарежу тебя во сне.
Адри удивленно уставилась на нее.
Лили улыбнулась и пошла прочь.
Рядом с кухней обнаружилась уютная комнатка – что-то вроде библиотеки-гостиной, – заставленная покосившейся старой мебелью. Полки на стенах проседали под тяжестью старых бумажных книг. Адри села на диванчик и вскрыла коробку.
Внутри оказался ППД, портативный проектор данных. Как только Адри положила его на ладонь, у нее над рукой поднялась голограмма: объемное изображение Ламонта Белла. Включился звук. Экран осветился, и по нему поползла бегущая строка.
Добро пожаловать в Канзас! Еще раз примите мои поздравления. Вы стали одной из немногих, кто допущен к участию в программе колонизации Марса. Нам повезло, что вы с нами, и я с нетерпением жду личной встречи! Наш первый сбор состоится 1 ноября в 10.00.
Примерно за месяц до старта мы с вами встретимся для индивидуальной беседы и утвердим ваше участие в программе. А пока что у нас будет время присмотреться друг к другу и определиться с вопросом дальнейшего сотрудничества. В ближайшие месяцы вам предстоит ознакомиться с нашим рабочим процессом, но не забывайте о том, что это время дается вам, в частности, чтобы подумать и принять окончательное решение. По статистике, двадцать процентов потенциальных участников отсеиваются на этапе предварительной подготовки, когда понимают, что не найдут в себе сил покинуть родную планету без возможности возвращения. Поскольку участие в программе должно происходить исключительно на добровольной основе, мы уважаем право каждого из соискателей на отказ.
Ждем вас в Центре подготовки в указанный день в указанное время.
Спасибо.
Адри не верилось: первый сбор только через одиннадцать дней. Почему так долго? Она примчалась сюда, чтобы сидеть и ждать? Да она умрет со скуки за это время.
В коробке лежали и другие устройства, с которыми надо было ознакомиться: портативный электронный переводчик, ППД с информацией о других колонистах из ее команды… Адри быстро просмотрела все профили и от скуки включила телевизор. Шла какая-то документальная передача о захоронении углерода где-то в Южно-Китайском море. Адри особенно не вникала. Она рассеянно смотрела в окно, выходившее на задний двор, где она гуляла сегодня утром.
Лили вернулась в дом и принялась прибираться в кухне. Адри тоже вышла на кухню и встала в дверях, с удивлением наблюдая за Лили. Особенно ее поразило, что Лили выкидывала весь мусор в ведро, а не в бак раздельной переработки, стоявший рядом.
– Слушай, Лили, – сказала Адри. – Ты не знаешь, сколько лет той черепахе? Галапагосе?
Лили посмотрела на нее через плечо.
– Точно не знаю, но она древняя как мир. Эти черепахи живут по сто пятьдесят лет, но ей, может быть, и того больше.
Адри задумалась, стоит ли признаваться, что она рылась в коробке, найденной в шкафу, но любопытство все-таки победило.
– Вчера вечером я открыла шкаф у себя в комнате и нашла коробку со старыми фотографиями и открытками. И там была одна открытка… От кого-то по имени Ленор кому-то по имени Бет. Отправленная в тысяча девятьсот двадцатом году. Там упоминается Галапагоса… Судя по всему, эта Ленор ее очень любила и привезла откуда-то издалека. Даже как будто специально везла. Как ты думаешь, это может быть та же самая Галапагоса?
Лили бросила протирать раковину и задумчиво нахмурилась.
– Вполне может быть. Когда мама здесь поселилась, черепаха досталась ей вместе с домом. И со всей обстановкой, мебелью, книгами… Это было сто лет назад. В прямом смысле слова. Семья, которая здесь жила раньше… Они просто исчезли. Куда-то уехали и не взяли с собой ничего. Все оставили здесь. – Лили пыталась закрутить подтекающий кран. – Мама говорила, что они были ей как родные, но я ее не расспрашивала. Вообще, как-то о них не задумывалась. Теперь вот жалею. Кроме тебя и меня, из нашей семьи никого не осталось. А тех людей звали… Как же их звали? Готлибы или Годфриды, как-то так. – Наконец справившись с краном, она обернулась к Адри. – Моя голова… – Она постучала себя пальцем по лбу и невесело улыбнулась. Адри ждала продолжения. – У меня старческая деменция, – пояснила Лили. – Случается, я забываю на время, что я уже старая. Звучит безумно, да? Вот недавно был случай: я была абсолютно уверена, что я молода и ищу работу. А потом я такая: «Эй, погоди. Ты же вышла на пенсию лет двадцать назад». – Она натужно рассмеялась. – Врачи говорят, я начну забывать, кто уже умер, а кто еще жив. – Ее улыбка погасла.
– Мне очень жаль, Лили, – сказала Адри.
– Такова жизнь, – вздохнула Лили. – Человечество научилось делать самовосстанавливающийся бетон и победило многие болезни, но еще не открыло лекарство от старческого маразма. Такое вот у меня «везение». – Она задумчиво нахмурилась. – У мамы была пачка писем. Об этих людях или от них, я не знаю… Она нашла эти письма, когда убиралась. Помню, я видела пару раз, как она их читает. Очень сосредоточенно, ничего вокруг не замечая. Но я уверена, она их выбросила на помойку. Мама была человеком несентиментальным. – Лили тяжко вздохнула. – Было бы интересно узнать, что для нее значили эти люди. Как они связаны с нами. Мне было бы приятно осознавать, что я не останусь последней из Ортисов, когда ты улетишь. Даже в наш век информации не всегда можно найти нужные сведения.
Они долго молчали, а потом Адри сказала:
– Ты уже оставалась последней из нашей семьи. До того как узнала обо мне. И как-то справлялась.
Лили пожала плечами.
– Я всегда о тебе знала. Уже давно сделала запрос на поиск совпадений по базе ДНК. Ты – единственная, кого им удалось разыскать.
Это известие застало Адри врасплох. Ее обидело и разозлило, что ей никто ничего не сказал. Но с другой стороны, она сама вряд ли помчалась бы знакомиться с Лили, если бы ей сообщили, что у нее есть какая-то дальняя родственница.
– Ты знаешь, что галапагосские черепахи – вымирающий вид? – спросила она. – Они не должны быть домашними питомцами. Это запрещено.
Лили прищурилась, глядя на Адри, а потом улыбнулась.
– Ну, давай сообщим куда следует. Пусть ее арестуют. – Ее глаза зажглись озорным огоньком. – Включить телевизор? Сейчас как раз начинается сериал о маленькой девочке, которая умерла и попала на небеса.
Меньше всего Адри хотелось смотреть сериал о приключениях мертвой девочки.
– А до города далеко?
– Меньше мили. Могу тебя отвезти.
Лили явно хотелось продолжить общение, но Адри предпочла этого не замечать.
– Я лучше пройдусь пешком.
Сначала по обеим сторонам дороги, ведущей в город, были только поля пшеницы и пустые пастбища – и никаких домов в поле зрения. Мили через две Адри прошла мимо заброшенной автозаправочной станции с проржавелыми колонками и маленьким магазинчиком, в котором были выбиты все окна. Но здесь уже наблюдались какие-то признаки жизни: жестяная табличка, сообщавшая, что данная улица находится под опекой Городского клуба предпринимателей, станция зарядки электромобилей, ярко раскрашенный аэростат вдалеке, несущий по небу рекламу бактерицидного пластыря. Еще через милю вдоль дороги выстроились одноэтажные домики и магазины с кирпичными фасадами. Свернув на Мэйн-стрит, Адри прошла мимо продуктового магазина, выглядевшего на удивление прилично, мимо секонд-хенда, здания городской администрации и санитарного управления. На улицах не было ни души. Адри прошла городок насквозь. Сразу за ним начинались луга, тянувшиеся до самого горизонта.
Неудивительно, что Лили так обрадовалась компании. Она не шутила, когда говорила, что Ханаан вымер. Лили осталась совсем одна, безо всяких преувеличений.
В тот вечер, когда Лили ушла спать, Адри, охваченная любопытством, стала искать письма, о которых упоминала Лили, по всему дому. Но ничего не нашла. Поднявшись к себе, она еще раз перечитала открытку. Все так загадочно: исчезновение целой семьи – возможно, родственников Лили и Адри, – черепаха в подарок… Одна девушка пишет другой: «Ты меня ждешь? Ты полюбишь ее так же сильно, как люблю ее я?» Все так странно и невразумительно. Что такого особенно важного в черепахе, что человек везет ее через океан с другого конца света? Кто будет так сильно любить черепаху?
За окном поднималась луна. Адри знала, что где-то в этих краях есть астрономические обсерватории, но они далеко – из окна не увидишь. Она попыталась представить свое новое будущее.
Как люди, от которых зависело будущее планеты, колонисты получали астрономически дорогую, контролируемую правительством нанотерапию, доступную только избранным. После комплекса процедур продолжительность жизни каждого колониста увеличивалась до невероятных пределов. Адри смотрела на свои руки и пыталась представить, какими они будут через сто пятьдесят лет – и даже больше.
Из всего того, что Адри старалась осмыслить за последнюю неделю, это была самая сложная часть. Каково человеку жить несколько сотен лет? Захочется ли ей самой жить так долго? Она смотрела в окно и пыталась представить, как это будет. Вот ее руки. Сейчас им семнадцать, а потом будет триста, четыреста, тысяча лет. Это никак не укладывалось в голове.
Адри вдруг поняла, что не так в этой комнате, в этом доме. Она прожила в Майами шестнадцать лет, и все эти годы прошли под плеск волн и рокот моторных лодок. Никогда раньше она не спала дальше чем в миле от океана.
Глава 3
Впервые в жизни у Адри появилась возможность спать допоздна и просыпаться не по будильнику. Каждое утро – все десять дней – она проводила на уютном диванчике в библиотеке, переключая каналы на телевизоре и погружаясь в безделье, как в плотный туман: никакой учебы, никаких электронных устройств, чтобы убивать время. От нечего делать она листала старые бумажные книги (кашляя от пыли). Бульварные детективы, любовные романы, мировая история, детские сказки. Большинство – на английском, несколько – на испанском. Полки просели под тяжестью книг.
Лили вроде бы смирились с тем, что они с Адри не станут друзьями, и уже не стремилась к сближению. Держала дистанцию. Хотя было заметно, что ей это стоило немалых усилий. Она наблюдала за Адри, когда думала, что та не видит, и нередко бывало, что Лили открывала рот, чтобы заговорить, но все-таки сдерживала себя. Они общались только за столом, во время еды. В основном Лили рассказывала о себе. Ее муж умер десять лет назад. Отца Лили не знала. Мама растила ее в одиночку и сама управлялась на ферме. Сестер и братьев у Лили не было.
Адри слушала с интересом. Лили будила в ней любопытство: ее мания собирать ангелов, ее привязанность к старой безлюдной ферме. У Адри было много вопросов, но она не решалась высказать их вслух. Лезть к людям с расспросами – все равно что открыть коробку, которую потом не сможешь закрыть. Поэтому она была вежливой, но очень замкнутой. Если Лили спрашивала о чем-то, Адри отвечала: да, ей нравилось в интернате; нет, она не помнит своих родителей. Они погибли при наводнении во время урагана до того, как в Майами построили дамбу и «парящие» эстакады. Нет, она почти не горевала – все получилось как получилось. Но вообще они с Лили не особенно докучали друг другу. Каждый жил своей жизнью.