Он уехал на вахту, а я осталась одна. Тосковала жутко. Тщательно познакомилась с его документами, записной книжкой. Все о чем рассказывал – правда. Разведен, сыну семь лет, живут в Якутске.
Моя работа спорилась, я не торопилась, проект долгосрочный, деньги пока есть. Успею!
А когда Лева с вахты приехал – снова винцо три дня попивал. На вахте сухой закон. А я на вино уже смотреть не могла и стала понимать то, о чем сказал Олег. Уж очень затянувшийся получался праздник от радости, что встретились. Радость постепенно испарялась, и понимание того, что Лева пьет, было близко к шоку. Я металась, не зная, что делать! Потом решительно повела воспитательную работу. Все было как положено – взываю к разуму, он – обещает, клянется, что в рот не возьмет, приедет с вахты – все повторяется.
Вот так и понеслось – жду, тоскую, приедет – запой дней на четыре-пять. Запои возникали редко, но метко, доводя меня до состояния, близкого к нервному срыву. Уже рада была, что Лева уезжает снова на две недели. За время его отсутствия пыталась понять, что делать и как быть. И была уверена, что смогу все исправить.
Я уже не могла жить без Левы. Это было какое-то сумасшествие – я его любила со страшной силой! Мне было больно и жалко его. Понимала, что он пережил – потеря любимой работы, развод… Редкие мужики это выдерживают. И я – любящая женщина, смогу помочь. Думала, думала, думала, как это сделать…
Работа моя продолжалась. Проект нового кафе я выполнила в срок и защитила его на выставкоме в Сыктывкаре. 800 рэ заработала. Можно было отдохнуть немного и не думать о заработке. А Лева, несмотря на алименты и низший разряд, чистыми получал 750 рэ, а средняя зарплата в СССР у инженера была 100 -120. У меня, главного архитектора города было 450. Лева привозил еще около тысячи, выигрывал в карты. Вот так – еще и картежник! Вахтовики строили вышки глубокой тундре, вдали от редких поселений, добрались до работы вертолетом или на вездеходе. Жили во временно установленных вагончиках. Ничего кроме радио, телевизора, карт, шахмат, шашек, домино не было. Вот они и резались в эти игры на деньги! Лева лихо всех обыгрывал в преферанс, заслужив уважение картежников. И до копеечки привозил деньги домой, никаких заначек.
Он близко подружился с начальником – бригадиром Сережей, инженером-строителем по профессии. Левин ровесник, он оказался интересным, культурным и образованным мужиком. К нам приходил, когда бригада приезжала с вахты. Мы с ним были заядлыми шахматистами. Я раньше обыгрывала перворазрядников, а он играл со мной на равных. Приходил к нам и Левин напарник, моего возраста, тоже хороший мужик. Вообще-то, среди северян я не встречала плохих людей. И была приятно удивлена, что друзья Левы считают меня моложе его.
– Светлана, а Лев говорил, что Вы старше его на десять лет! Он шутник, Вам же нет и тридцати, верно?
Ничего себе! – не скрыл, не постеснялся! Я не стала их разочаровывать:
– Да уж – Лева любит пошутить, это его конек!
Спиртное мы не пили, только кофе и сладости.
Но, приезжая, Лева отводил душу вином, потом просыхал, и клялся, что бросает. Иногда заглядывал Олег. Появлялся, когда Лева не пил, поэтому думал, что у нас все в порядке. А я не жаловалась никому, была рада, что рядом любимый человек, которого я редко видела. Стерплю, и добьюсь, чтобы бросил пить – думала.
Полностью вошла в роль доброй жены, которая все умеет. Демонстрируя кулинарные способности, готовила как в ресторане. Когда испекла первый пирог, Лева признался:
– А моя мать никогда не пекла пироги!
– Да ты что? Впрочем, я поняла, что она плохая хозяйка.
– С чего бы это?
– Да на домашних твоих брюках был шов разорван, дырочка не зашита, и пуговиц на рубашках не хватало. Заботливая мама такого не допустит!
Попробовав первый раз пирог, Лева неожиданно изобразил пальцами кукиш и, выставив его в окно, сказал:
– А у нас пирог вкусный, ни фига никому не дадим! Накося-выкуси!
Я оторопела:
– Да ты чего, Лева?!! Ну, даешь! – мамочка научила?
– Да, как ты догадалась? – она так всегда говорила.
– Нетрудно догадаться. Придется отучать тебя от жлобских привычек!
И, обратившись к окну, пропела:
– Люди, приходите в наш дом, наши двери открыты!
А в постели Лева становился все более слабым. Алкоголь делал моего мужа импотентом. Это был еще один мощный удар. А что дальше?!! Я же безумно любила его! Когда он, приезжая с вахты, пил, а потом выходил из запоя – ну какой тут секс?! Две недели находясь дома одна, я не могла отказаться от редких встреч с бывшими любовниками, с которыми давно отношения перешли в дружбу. Мои поездки в Сыктывкар тоже сопровождались встречами с друзьями в гостинице. Одноразовый секс случался, так сказать, по-дружески. Мне необходимо было поплакаться в плечо друга, чтобы он пожалел, дал совет. Я, конечно, слегка мучилась угрызениями совести, но – не зарегистрированы мы с Левой, так что никаких обязательств я не имею перед ним. Так – маленькая месть! – зачем лишать себя радости встреч с бывшими любовниками, раз Лева не хочет бросать пить и становится импотентом.
Как ни странно, мы очень любили друг друга. Это была привязанность, когда любишь вопреки всему, точнее – жалеешь. Пытаясь угодить любимому, я старалась завоевать его сердце через желудок, готовила всякую вкуснятину. И боялась потолстеть. Как говорила Софи Лорен:
– Худеть просто – утром кекс, вечером секс, а если не помогает – отказаться от кекса.
Похоже, похудеть мне не грозит!
К Новому Году приехала мать Левы Евгения Ивановна. Лева был дома. Мамочка, или старуха, как я стала ее про себя звать, оказалась суровой, с вечно озабоченным недовольным лицом, неулыбчивой. Приехав к нам, переоделась в старый халат с дыркой на коленке, которую она постепенно увеличивала в размерах, но это ее не беспокоило. И делать ничего не умела. Как говорится, руки росли не в том месте. Я перед отъездом стала печь ей на дорогу сырники, да что-то надо было срочно доделать, и я попросила ее допечь сырники. Так она с ними возилась так неумело и долго, что стало ясно – полный аут! Она мне не понравилась! – старая дура. Я, конечно же, не показывала этого, но меня тоже терпеть на могла, как видно .
Я ей рассказала, что Лева алкоголик, а она отпиралась, что не знает, делала удивленные глаза. Уехала, пробыв неделю. Лева при ней не пил.
Мои страдания от Левиных запоев продолжались. Народ активно противостоял сухому закону своим силами и смекалкой, все охотно делились способами о том, из чего делать самогонку и что пить. Как-то я после отъезда Левы я взяла недавно начатую жестяную банку с освежителем воздуха, а она пустая. Я взяла вторую банку – опять пусто. Повертела, глядь, а на донышке дырка проколота. Это что! – Левочка хлещет эту убойную химию?! Дошел до ручки! И что с этим делать?!!
Я любила его, или, скорее всего, как это по-русски – жалела. Сердце доброй дуры не мог победить разум. Любовь и здравый смысл несовместимы. Вот такая бестолковая любовь, головка забубенная! Не выдерживала – устраивала ссоры, скандалы с битьем посуды, руганью, выливала питье в раковину. Появилась полоса отчуждения.
Однажды Лева, приехав с вахты, принял душ и засобирался куда-то.
– Ты куда, а поесть?
– Скоро приду, к другу надо.
– К другу – пить?
Ушел. Я ждала его до позднего вечера. Одолели думы. Все! – ушел, я его достала, нашел бабу!
Господи, ну пусть вернется!
Рвала и метала, кругами ходила по комнате и бешено ревновала, не зная к кому. И вдруг, поздно уже было, открывается дверь и нарисовался в дверях мой пьянехонький Лева. Шагнул ко мне, крепко обнял и прерывающимся всхлипами голосом, заскулил:
– Не могу!.. Ну, не могу уйти от тебя!.. Понимаю, что не сахар, но я люблю тебя, черт возьми, и ничего не могу с этим поделать!.. Если выгонишь – пропаду!.. Никто не нужен, кроме тебя – ты моя жизнь, надежда и любовь моя самая большая и вечная!.. Прости меня, я буду стараться, все сделаю, чтобы ты была счастлива, брошу пить!
Со слезами на глазах я бросилась к нему и мы, смеясь и плача от счастья, не могли намиловаться. Ночь была незабываемой!
Все будет хорошо! – я верила в это и делала все для счастливой жизни.
Стала приучать его к домашней работе. Прекрасная хозяйка, я не очень-то любила готовить, и научила Леву всем кулинарным секретам. Он оказался хорошим учеником, с удовольствием возился на кухне, мыл посуду, солил сало, коптил свиные рульки в коптильне, варил варенье, пек пироги, блины… Ну, не золотой ли мужик, а?!!
Когда девки приходили к нам, и мы, болтая, сидели в креслах перед телевизором, я звала Леву:
– Левочка, Котик, сваргань, пожалуйста, кофейку – как ты умеешь!
Он приносил кофе и сладости, галантно, с улыбочкой и шуточками, острил, вступал в разговор и удалялся, чтобы не мешать дамам. Я видела оценивающие и завистливые взгляды подруг и мысленно ставила высший балл своему мужчине, прощая ему все, что сводило меня с ума, когда он был в запое. Девки приходили, позвонив, поэтому не знали о моих страданиях.
– Как тебе это удается – мужиком командовать?
– Да очень просто! – командовать в доме должен кто-то один, то есть я!
– Да-а! Ну, просто принца какого-то нашла, такой брутальный!
– Да он, девки, только косит под принца, как все мужики.
В квартиру уехавшей Лены поселился новый редактор Гена Ткачев. Мы подружились. Гена тоже был не дурак выпить, – ну, журналист же! Как и Лева не просыхал по выходным, но держался от запоев – на работу надо было ходить. С Геной собутыльники частенько попивали. Его жена Лида, инструктор горкома, вечно пропадала в командировках по району да на собраниях. Как-то она уехала в отпуск к родным. Вот тут-то Гена с Левой и с ведущим Усинского радио Володей, тоже большим любителем выпить, всласть оттянулись. Ну что я могла делать? Терпела и была рада, что все происходит без меня. Домой Лева возвращался к ночи, а Володя, живущий в общаге, оставался у Гены. И вот, когда мужики уже пропились до рубля, Гена стал искать заначку. Как водится – положил вроде туда, где не забудешь, а стали искать – все книги в большой библиотеке и ящик с инструментами прошерстили – не нашли.
– Может Лидка стибрила?
– А кто ее знает, баба же! – почесал в голове Гена.
Атаковали меня, просили на выпивон, но я клялась, что нет ни копеечки, истратила.
А наутро Гена прискакал и сообщил:
– Володьку выгнал! Этот гад ночью выпил Лидкин любимый ликер Вана Таллинн, в серванте стоял. Лидка приедет – убьет! Вот сволочь, один уговорил бутылку, пока я спал. Что делать – не знаю, его нигде не купишь!
Лева успокоил друга:
– Да ладно, смастерим тебе ликер, делов-то! Бутылка цела?
И два друга, старательно нюхая бутылку с каплями вина, сварганили из пряностей и ароматических кулинарных добавок такое, что, когда они меня притащили на экспертизу, я ничего не унюхала. Ну – натуральный Вана Таллинн! Никакой разницы между остатками капель бальзама и тем, что мужики сотворили из убойного спирта Рояль, появившегося в городе, я не нашла по вкусу и запаху!
– Мужики, да это же шедевральное изобретение, достойное книги Гиннеса! А вы блоху не подкуете?!! Может вы свои способности – да в дело, а? – миллионерами можно стать, умники Вы лопоухие!
Все это конгениальное пойло торжественно перелили в родную бутылку Вана Таллинн. Ну и, конечно же, остатками изрядно до чертиков напоследок нагрузились.
А я удивилась. У Ткачевых всегда был какой-то беспорядок – всегда все где-то что-то валялось не там, да не эдак. Когда же Гена остался один, мужики пили постоянно, а в доме чистота и порядок. Вот такой Гена и такая Лида!
На мой день рождения Гена притащил в подарок горшочек с красной розочкой, которая мне безумно понравилась.
Через три дня приехала Лида, и вечером около десяти часов звонит, что хочет нас угостить прямо сейчас.
– Да ладно, Лида, поздно уже, давайте завтра.
– А мы уже идем, успеете выспаться.
Принесли смачно воняющую воблу, полбутылки вина краснодарского самодельного и изрядный кусок сала хохлятского. А пока мы воблу потрошили, Лида заинтересовалась розочкой. Попросила ножик – якобы землю надо взрыхлить, и стала в горшке ковырять. Потом гости ушли.
А утром прибегает взбудораженный Гена и, заикаясь, сообщает:
– Стерва Лидка! – я ей не прощу! Развод!
– Да что случилось-то, успокойся, расскажи!
– Мы вчера, когда вышли от вас, она в карман полезла. Знаете, что она в земле нашла?
– Что нашла, в какой земле? Неужто золото!
– А ты откуда знаешь?
– Да ничего я не знаю, говори толком!
– Когда мы вышли от вас, она вытащила горсть золотых украшений, все в земле. Вот сука! Это она от меня в горшке с розочкой спрятала пред отъездом! Потому и притащила меня к вам, чтобы их выковырнуть из горшка. Она и заначку мою сперла и перепрятала!
Я так и охнула:
– Ой, Гена! Да я же этот горшок с розочкой как-то поставила на ограждение балкона, а потом гляжу – горшка-то нет. Я вниз глянула, а он валяется, хорошо, никто не успел свиснуть, только земля чуть высыпалась. Я вышла, землю в горшок затолкала и домой принесла. А там, выходит куча золота была? А если бы его кто-то утащил, а? Как бы я потом отвертелась, что не я золотишко умыкнула?! Повезло мне! Ну, спасибо Лиде, век бы не отмылась!
Развод все же не состоялся, они помирились самопальным ликером, на который нас пригласили в честь примирения. В доме опять был привычный Лидин бардак. А Лида хвалила мастерски сварганенный мужиками Вана Таллинн:
– Нет, все-таки прибалты могут, такое русским дуракам не под силу. Только самогонку гнать способны, умельцы народные!
Левка не выдержал:
– Да мы лучше могем! На спор – давай бутылку, завтра принесу полную.
Гена под столом так лягнул Левку ногой, что тот взвыл:
– Ты чего распинался граблями своими? Русских она не знает! – я бы показал!
А потом Гена съездил к родным в Краснодар и решил организовать свой бизнес. Из редакторов его уже поперли – не нужен был горкому КПСС и этот независимый редактор, вышедший из-под контроля. Но талантливого Гену собратья по перу не оставили без работы, он устроился собкором в новой республиканской газете, куда дома статьи и был доволен – на работу ходить не надо хорошо платили. У него была одна идея-фикс. Он мечтал заработать большие шальные деньги, открыв бизнес с баснословным доходом.
Начал с того, что привез из Краснодара приличный мешочек лески. Дома стал к леске крепить крючки и поплавки, тоже из Краснодара. Но пыл его быстро пропал, так как та сумма, на которую он рассчитывал, не оправдывала его расходов. Никакого навару! Пришлось найти рыбака-браконьера и всю кучу снастей продать почти задаром, так как рыбак на большее не соглашался.
Идеями Гена делился со мной. Мы все обсуждали и я, как правило, начисто убивала идею на корню, не давая Гене ни единого шанса разбогатеть. Вторая идея Гены была навеяна японской кухней, о которой он узнал по телевизору. Решил делать разделочные, якобы японские доски, напиливая их кругляшами поперек ствола и обрабатывая собственноручно. Я эту идею сходу разбомбила:
– Пилить, обрабатывать, шлифовать надо так, чтобы они не крошились при эксплуатации от вечной мокроты, твердость дерева должна быть соответствующей. Твои доски через неделю разойдутся щелями! Ты хоть это понимаешь, что дерево надо знать – какое, а не что попало, изобретательный ты наш! А обработка. Шлифовка, нетоксичная пропитка?– это тебе не спирт Рояль для ликера! Усинские бабы тебя этими японскими кругляшами так отмутузят, что Лида родная не узнает!
Гена пригорюнился. Но ненадолго. В магазинах было пусто, зато появились всякие новомодности, способные облегчить домашний труд. Например, пельменница – простенькая такая пластмассовая трубочка, а в ней пружинка. Нажмешь – нарежешь кружочки из раскатанной лепешки, мяса кусочек вставил с лепешечкой, бах-шлеп и готов красивый пельмень! Гена сообразил этой штуковиной конфеты лепить, которых нигде уже нет.