– Энергии хватит не более чем на тысячу Лун, – сказал Шу.
– На три тысячи, – поправил его Ра. – А затем энергия Абгеред исчезнет навсегда, и наши тела станут местными телами.
Ра еще раз осмотрел приборы и понял, что ничего не изменилось и не изменится.
– А если нам воспользоваться генератором Первого тела? – спросил Шу. – Это может дать нам еще один шанс!
– Первое тело разобрано на части. Есть строгий запрет на его воссоздание от Высшего Совета.
– Но где сейчас этот самый Совет? И если этот шанс последний, то нам стоит им воспользоваться.
Ра понимал, о чем говорит Шу.
– Ты советуешь связаться с Деди?
– Ты Высший Нетеру на этой планете, Ра. Деди повинуется тебе.
– Но он хранитель Первого тела по воле Высшего Совета Абгеред.
– Свяжись с ним! Но не из цитадели! Никто пока не должен знать о том, что связи с Абгеред у нас больше нет.
…Ра сделал так, как советовал Шу. Он связался с Деди из Оазиса.
Оазис, созданный самим Ра в пустыне, был недалеко от цитадели. Он был скрыт в «воронке времени». Попасть сюда иначе, чем через «короткий» ТЕМНЫЙ портал было невозможно из-за песчаных бурь.
«Воронка времени» замкнула цикл и потому бури в этом месте практически не прекращались. И между двумя горными кряжами, которые как естественные стены защитили оазис, Ра мог никого не опасаться.
Он призвал Деди. Тот поспешил явиться на зов Высшего Нетеру.
Деди выглядел как старик. Он был в полотняной накидке с посохом в руках.
– Я обязан тебе тем, что переместился сюда, Ра. Что тебе нужно?
– Твоя помощь, Деди.
– Здесь меня считают мудрецом. Но я из Посланников Дуат. Смогу ли я помочь самому Ра? Я не так силен как ты. Да и с чего тебе просить меня о помощи?
– Я имею право не просить, а требовать повиновения у тебя, Деди! Я Атум-Ра, высший Нетеру, ставленник Высокого Совета Абгеред!
– Требовать ты можешь. Но стану ли я повиноваться? Я назначен также Высшим Советом Абгеред хранителем Первого тела. И за эту миссию я отвечаю не перед тобой, Атум-Ра, но перед Высшим Советом Абгеред!
– В тебе все стало человеческим. Ты окончательно превратился в местного, Деди?
– Я впитал в себя многое из здешнего мира. Это теперь мой дом.
– Ты полагаешь, что способен выступить против меня, Деди?
– А почему нет, Ра? Или ты уверен, что твоя «воронка времени» сможет меня остановить? Я знаком с природой этой воронки и меня она уже не пугает. И я могу спросить тебя, отчего ты здесь задаешь мне вопросы. Почему не в цитадели Шу?
– Я призвал тебя, Деди, совсем не для того чтобы спорить.
– А что тебе нужно, Ра?
– Мне нужно Первое Тело! – признался Ра.
– Что? – не поверил Деди.
– Мне нужно Первое Тело! – повторил Ра.
– Высший Совет наложил запрет на его использование! Отражения его частей находятся отдельно друг от друга!
– Тебе нужно их соединить, Деди.
– Ты сошел с ума? Местное тело лишило и тебя разума, Атум-Ра?
– Нет. Но обстоятельства заставляют нас нарушить этот запрет!
– Вот как? И какие же это обстоятельства?
Ра ответил честно:
– Бенбен погас. Мы отрезаны от Абгеред навсегда! И для многих Нетеру это прозябание здесь до скончания времен, как говорят жрецы местных аборигенов.
Деди все понял.
– Мы отрезаны?
– Да. Пути в Абгеред нет.
– Если его не восстановить, то благодаря «черной материи» Абгеред затеряется окончательно. Его просто не будет, ибо он затеряется в отражениях сотен миров.
– Ты отлично осведомлен, Деди. Тебя это не пугает?
– Может совсем немного.
– Немного? Это слова Нетеру?
– Это слова Посланника Дуат. Нами часто жертвовали в большой Игре Высшие Нетеру.
– Но не сейчас, Деди.
– Что такое Бенбен, Атум-Ра? Что он значит для нас в этой части вселенной?
– Это наша жизнь! – сказал Ра.
– Ваша, Высших Нетеру. Но я из Посланников Дуат. Что значит, нет Бенбена для нас, Нетеру из третьего клана? Нет Высшего Совета Абгеред. Ведь тогда мы сможем стать владыками этой части вселенной.
– Ты заблуждаешься, Деди. Наша власть даже на этой планете не будет долговечной. В нашем понимании времени. Отражения без связи с Абгеред станут искажаться. А подобное контролировать нельзя!
Деди задал вопрос:
– И кто из Нетеру цитадели знает про это?
– Пока только я и Шу – владыка цитадели.
Я, Деди, понял, что Ра и Шу решили «собрать» другой могущественный артефакт – Первое тело, и при его помощи активировать портал. Это начало моей истории…
Глава 2
Записки египтолога
(Из дневника профессора Крылова в изложении автора книги)
Москва. Февраль. 1918 год новой эры.
Знаток Древнего Египта.
Кирилл Крылов отложил перо в сторону и растер посиневшие от холода пальцы. Он все переписал в этот раз как нужно.
В комнатку вошла молодая красивая женщина с подносом.
– Я принесла тебе чай, Кирилл.
– Это хорошо. Горячий чай – то, что нужно. Ныне стало трудно доставать даже чай.
– Но нам вчера принесли целый фунт. Это чай еще старых запасов. И мне удалось выменять несколько кусков сахара на базаре.
– Вот как? Да ты волшебница, Марина. Просто волшебница, куда там моему Деди до тебя.
– Деди?
– Это один египетский жрец, о котором я пишу.
– Тебя снова вызывали в наркомат.[2] И тебе следует пойти. Может, дадут работу, и мы станем получать паек.
– Тогда у меня будет мало времени для моей работы, Марина. Мне так много нужно сделать.
– Сейчас нам стоит думать о том, как выжить. В Москве голодно. И, говорят, будет еще хуже.
– Скоро большевикам придется бежать отсюда. И тогда станет легче, Марина.
– Не думаю, что ты прав. Белые не дойдут до Москвы.
– Как мне надоели эти белые и эти красные, Марина. За что все это обрушилось на бедную Россию? Как много у меня есть интересной работы, которую я желаю делать, но которая никому сейчас не нужна. Кому есть дело в нынешней Москве до мудреца по имени Деди? Кому есть дело до Нетеру? Всех интересуют пайки и куски сахара. Всем нужно знать сводки с фронта. Куда продвинулся адмирал. Что поделывают сотрудники ЧК. Но я хочу познать то, что содержится в папирусах Деди. Сколько в них тайн и загадок, Марина! И я хочу их разгадать.
– Тебе надобно приискать иную службу. Ты знаток языков и можешь пригодиться сейчас большевикам.
– И чем мне заниматься? – спросил Крылов, отхлебнув чая. – Составлять прокламации?
– Тебе стоит знаться тем, что даст нам паек. Ведь не каждый день нам будут приносить настоящий чай, и не каждый день я смогу выменивать сахар и масло.
– А что ты отдала за сахар, Марина?
– Твой костюм. Он весьма приглянулся мужику-торговцу.
Крылов засмеялся. Он представил, как будет сидеть его сюртук на мужицких плечах.
– Тебе смешно, но скоро менять будет просто нечего.
– Значит, ты считаешь, что мне следует пойти в наркомат?
– Конечно. Ведь они могут и тебя арестовать за уклонение от трудовой повинности. Доктора Земцова забрали для очистки улиц. Он гинеколог и ему не нашли иного применения. Пролетарским женщинам гинекологи не нужны.
– Но меня никто не трогает.
– Это пока. Но про тебя никто не забыл. И вызов из наркомата прямое тому свидетельство.
Крылов взял со стола свои листы.
– Хочешь послушать, что я написал?
– Это слова твоего мудреца по имени Деди?
– Да.
– Он может помочь нам выжить?
– Деди утверждал, что он один из Нетеру. Он знал тайну «черной материи». Он говорит о путешествии «за грань смерти».
– Как бы нам с тобой не совершить такое же путешествие.
– Но, по словам Деди, за гранью смерти лежит новая жизнь.
Марина засмеялась.
– И наш батюшка в церкви говорит то же. Ждет нас после этих всех страданий новая и светлая жизнь.
– Ты не права. Деди утверждал, что прожил более трех тысяч лет. У него было время для размышлений.
– У него, может, и было. А вот ты, если не пойдешь в наркомат, его иметь не будешь.
– Хорошо, Марина. Завтра же пойду.
– Правда?
– Да. Пойду наниматься на службу…
…На следующий день Крылов отправился выполнять обещание. В Народном комиссариате просвещения РСФСР он явился в кабинет Михаила Покровского заместителя наркома просвещения Луначарского.
– Товарищ Крылов?
– Крылов.
– Я много о вас слышал, Кирилл Андреевич. Вы участвовали в студенческих забастовках, когда учились в Московском университете.
– О! Это было давно.
– Но теперь идет борьба за нашу народную власть, товарищ Крылов. И вам следует стать в наши ряды. Особенно теперь, когда есть острая нужда в людях образованных.
– Но что я могу? Я историк. Моя специализация Древние цивилизации. Это сейчас мало кого интересует.
– Это пригодится в будущем, товарищ Крылов, – ответил Покровский. – Сейчас я готовлю проекты для создания Государственного ученого совета и института истории.
– Института истории?
– Именно, товарищ.
– Никак не мог даже подумать, что вам есть дело до истории.
– Не стоит столько критически смотреть на нас – большевиков. Нас называют варварами, которые уничтожают Россию. Но это не так. Сейчас, конечно, нам трудно думать о многих вещах, ибо идет война. И не простая война, но война гражданская. Но придет время и все возродится. И историю снова будут изучать и у нас будут академии и университеты! Но ныне, товарищ Крылов, вы нужны нам для работы в новых журналах.
– А что это за журналы, Михаил Николаевич?
– «Красный архив» и «Борьба классов». И для последнего вы можете написать ряд статей. Ведь вы специалист по классовой борьбе. Древний мир дал нам множество примеров такой борьбы. Я направлю вас в литературно-издательский отдел наркомпроса к товарищу Лебедеву-Полянскому.
Так Крылов получил работу и продовольственный паек…
…Марина ждала Крылова дома, и читала его записи.
Её отец также был историком, и это в доме отца она встретила будущего мужа. Сама она никогда не интересовалась историей древних народов.
Крылов понравился ей как мужчина, а не как ученый. Они встречались не больше месяца и поженились. Отец был доволен выбором дочери. Его молодой ученый покорил своей одержимостью.
– Он похож на меня самого в молодости! Так что он сделает тебя счастливой, дочь моя.
Таково было благословение отца.
Она стала хорошей женой, но делами мужа никогда не интересовалась. История по-прежнему не привлекала Марину.
Но вчера муж упомянул о Деди. Она не показала своего интереса, но что-то шевельнулось в её памяти.
Где она могла слышать это имя?
Может в гимназии? – Нет.
Может на курсах? – Также нет.
Но тогда где?
И она решила почитать записи мужа. Может это что-то ей подскажет…
«Я Деди, последний из Нетеру, записал эти строки.
Мое мастерство творит чудеса. Ни один жрец и врачеватель не может сделать того, что могу я.…»
Деди!
Она вспомнила!
Деди! Он мудрец и чародей! О нем есть упоминания в текстах, относящихся к четвертой династии фараонов Древнего Царства.
В её памяти ожили имена Деди, Ра, Изис, Осиса…
Голос спросил её:
«Ты вспомнила свое прошлое!»
«Мое прошлое?»
«Тебе знакомы имена. И тебе знаком язык древних знаков! Ведь ты читаешь уже не записи своего мужа, а папирус из времен Птолемеев».
Марина поняла, что она свободно разбирает знаки демотического письма.[3]
«Я понимаю то, что здесь написано! Как это возможно?»
«Это жило в твоей памяти. И пришло время проснуться. Тебя ведь не удивило, что я говорю с тобой?»
«Нет».
«Но разве ты знаешь меня?»
«Да», – призналась Марина.
«И кто я?»
«Арсиноя!»
«Ты права! Я принцесса Арсиноя! Я тень прошлого. И я сейчас могу существовать лишь в твоей памяти. Ты пробудила меня».
«Арсиноя! Ты дочь царя Египта Птолемея Лага!»
«Да я дочь Птолемея! Того, кто основал династию Лагидов. И я могу тебе помочь. Тебе ведь не нравится в этой стране?»
«Нет, но я живу вместе с моим мужем».
«Я могу помочь вам уйти!»
«Уйти?»
«Совершить путешествие по Мосту смерти!» – был ответ.
«Это значит умереть!»
«Я сказала, что могу помочь совершить путешествие по Мосту смерти! Я не сказала умереть».
«А есть разница?»
«Огромная».
«В моей памяти есть сведения о Мосте смерти! И я знаю, что это конец моего существования в этом времени».
«Но это путь к вечности!» – был ответ.
«Вечность не то слово! Оно не подходит для этого путешествия».
«Пусть так. Но тебе придется пойти со мной. Выбора нет».
«А мой муж?»
«Он присоединится к тебе позже…»
… Крылов вернулся домой с большим бумажным свертком. По приказу Покровского ему выдали первый паек.
– Марина! – позвал он жену. – Я сделал то, что обещал. Хотя времени на мою работу теперь станет меньше.
Но никто ему не ответил.
– Марина! Я принес первую заработную плату. Так они теперь называют жалование. Ибо само старорежимное слово «жалование» кажется большевикам унизительным. И потому они говорят заработная плата. Плата за то, что отработал. Можно устроить небольшой пир.
Но снова никто не ответил. В квартире жены не было.
«Куда это она могла пойти?»
Он подошел к шкафу и открыл дверцу. К его удивлению там находились лишь его вещи. Ни одного женского платья.
«Что за ерунда? Куда она дела все свои вещи? Неужели снова пошла менять на продукты?»
Он вышел из квартиры. Постучал к соседям.
Ему открыла вдова фабриканта Рукавишникова.
– Здравствуйте, Эльвира Рудольфовна.
– Здравствуйте, Кирилл Андреевич. Вы ходили на службу?
– А вы уже знаете, что я снова служу?
– Но вы сами неделю назад рассказали нам про это.
– Я? – удивился Крылов.
– Именно вы. И вы обещали подыскать работу и для меня.
– Запамятовал.
– Вот так всегда! А голодать никому не хочется.
– Не могу вспомнить про это. Но я пришел к вам не за этим. Вы не видели сегодня Марины?
– Марины? – спросила Рукавишникова.
– Ну да. Я вернулся, а дома её нет. Но она никуда не должна была идти.
– А кто это?
Крылов опешил.
– Я говорю о Марине, моей жене!
– А вы женились? Простите, но я ничего не знаю про это. Примите мои поздравления, и я думаю, что скоро вы познакомите меня с вашей женой. Простите, но сейчас я занята.
Рукавишникова закрыла дверь. Крылов не мог понять ничего. Неужели женщина решила пошутить? Не похоже на неё. Он отправился к старому профессору русской словесности Ивану Ивановичу. Тот знал еще отца Марины.
Но и тот сделал вид, что впервые слышит о жене Крылова.
– Простите меня, Кирилл. Но я не могу понять вас.
– Хотел вас спросить. Не видели ли вы сегодня…
– Я вас слышал, Кирилл. Но не знаю о том, что вы женились. И вашей жены не имею чести знать…
…Утром следующего дня Крылов смог убедиться, что его жена Марина, существовала лишь в его воображении. Никто из его друзей и знакомых больше её не помнил.
Но был странный папирус, которого ранее Крылов не видел в своей коллекции. Он был написан частично древними иероглифами и частично демотическим письмом позднего римо-византийского периода.
«Странное сочетание, – подумал профессор. – Весьма странное. И ранее я этого документа не видел. Откуда он взялся в моей коллекции папирусов? Стоит изучить его…»
Слова Изис.
Я сумею возродиться к жизни…
(Знаками Священного письма)
Великая Изис говорила с молодой принцессой Египта, дочерью фараона Птолемея Первого. Спутница Нетеру вспомнила, кто она такая.
Я Изис! Я та, кто почти равен Нетеру!
– Госпожа! – женщина призвала меня. – Я Арсиноя!
Я ответила ей:
– Я Изис. И я «спала» много лет. Отсутствие памяти о прошлом могу сравнить лишь со сном.
– Я отправилась разбудить тебя, госпожа. И приказ сделать это дала мне ты сама.
– Когда твой голос прозвучал в моей голове, я сразу узнала кто ты. Как все странно. Я жила в холодном доме рядом со своим мужем. Я думала лишь о том, как нам выжить.
– Теперь ты свободна.
– Но он остался там.
– Он?
– Тот, кто был моим мужем.
– А кто он? – спросила принцесса.
– Мой муж.
– Но он не просто человек?
– Именно просто человек. Мужчина.
– Обычный? – искренне удивилась Арсиноя.
– Да.
– Тогда тебе незачем думать о нем, госпожа. Что такое просто человек? Век его краток и таких много.
– Но этот особенный.
– Что, госпожа, хочет этим сказать? Что значит особенный?
– Я была с ним счастлива.
– Пусть так, но ты ведь помнишь Деди, госпожа?
Я ответила:
– Он Нетеру!
– И он желал тебя остановить, госпожа.
– Ты ошибаешься, Арсиноя.
– Ошибаюсь? – спросила она.