– Похож! Нет, я не являюсь родней царской семьи! К счастью, меня еще никто за царя не принимал. Боюсь представить, что со мной было бы в таком случае, – произнес Габриель. В этих словах были сожаление и ирония, но не было ответа, который бы дал хоть какую-нибудь информацию о том, откуда Габриель родом и кем является. После небольшой паузы он нагнулся немного вперед к Илье, словно хотел спросить о чем-то тайном.
Завораживающим взглядом, посмотрев ему прямо в глаза, произнес:
– Вы смогли предсказать будущую судьбу человечества?
Этот вопрос застал Илью немного врасплох. Он быстро посмотрел на оттянутый карман своего пиджака, где было запечатанное письмо с надписью: " Моей дорогой Елене». Увидев, что и внимание Габриеля привлекло это письмо, он попытался незаметно поглубже запихнуть в карман торчавший угол конверта.
– Если вы не в курсе, то знайте, моя научная работа, где рассматривались, как вы выразились «предсказания» не увенчалась успехом, – с печалью в голосе произнес Илья. Но вместе с тем его лицо выражало непонятную в данной ситуации уверенность, сменившуюся сожалением.
– Но ведь вы наверняка не потеряли надежду доказать свою теорию? – подняв брови, спросил Габриель.
Илья немного замешкался. Не зная хорошо своего собеседника, он понятно, что сомневался в том, стоит ли быть с ним откровенным. Подумав, Илья ответил очень коротко и лаконично, с ироничным выражением лица:
– Я оставил эту затею!
– Такая амбициозная идея! Вы представляете, что было бы, если то, что вы утверждали, нашло свое отражение в реальности? И вы так просто отказались? Неужели вам не захотелось утереть нос тем, кто надсмехались над вашей идеей?
В это время поезд толчком тронулся с места и начал постепенно набирать скорость.
– Думаю, их критика относительно моей работы была объективна, – произнес Илья и, вздохнув, продолжил: – А те, кто называют меня всякими глупыми словами, выставляют себя посмешищем. Они забывают про мою первую научную работу, когда сами с восторгом аплодировали мне.
– Что значит мудрый человек. Не всякий может признать, что потерпел такую ошеломляющую неудачу! А потерпев, еще и признать правоту своих критиков, —произнес Габриель.
А Илья Александрович, слушая своего собеседника, не переставал удивляться тому, что этот молодой человек все время улыбался. Мелькнула мысль: А может он не улыбается и это обычное выражение на его лице, которое путает Илью и периодически даже заставляет его пытаться делать тоже самое.
Габриель продолжал говорить:
– Да, ваша первая работа изменила отношение к Богу многих мыслителей современности. Любопытно, как вы пришли к такому неожиданному заключению, – закончив говорить, он в первый раз за все время оторвал свой взгляд от лица Ильи и посмотрел в окно на уже светлеющее небо. Потом обернулся и продолжил:
– Наверное, это был очень долгий труд.
Илья еще ни разу за все эти годы не раскрывал свою тайну, но что-то в этом молодом человеке словно принуждало его к искренности. Несмотря на то, что Габриель был сам очень загадочным человеком, его улыбка, мягкий голос и добрые синие глаза излучали спокойствие и уравновешенность. Это стало причиной того, что Илья заговорил о том, что утаивал долгие годы. Он всегда чувствовал необходимость в том, что принято считать исповедью. Ему хотелось поделиться душевной тайной, но подходящего человека, кому можно было бы открыться, не было. Габриель мог бы быть им. Ведь это случайная встреча с человеком, которого возможно он никогда больше не увидит. И значит, это ничем не может обременить Илью или чем-то навредить ему.
– Не было никакого труда, я увидел все во сне. Словно что-то или кто-то свыше передал мне эти знания, эту идею, – произнес он. Несмотря на то, что именно эта работа принесла ему немыслимую славу в ученых кругах, он никогда не считал ее полностью своей.
Габриель, еще шире улыбнувшись, произнес:
– Как интересно, что-то или кто-то свыше даёт вам то, что опровергает существование Бога.
И действительно, сказанное было настолько нелогичным, что и сам Илья засмеялся, сделав вид, что эта оговорка была намеренной.
– У вас очень тонкий юмор, – произнес Габриель, и посмотрел через окно на небо так, будто там кого-то искал:
– И вы написали все так, как было в вашем сне? Или вы интерпретировали?
– Все именно так. Я был аспирантом Ленинского университета и моим научным руководителем был сам Борис Меньшиков, блестящий ученый, – сказав, Илья снял очки, и, протерев их носовым платком, продолжил:
– Покойный товарищ Меньшиков был незаурядной личностью. Очень требовательный и грубый в своих высказываниях. Не знаю, откуда в нем было столько злости на людей. Может из-за врожденного порока.
– Что за врожденный порок? – спросил Габриель.
– Он хромал на левую ногу! Говорили, что это не ранение, а врожденное, – сказал Илья, и ухмыльнувшись продолжил: – Поговаривали, что у него на левой ноге всего два пальца, но я думаю, люди это придумали от злости к нему.
– Интересно! – задумчиво произнес Габриель.
– Изначально направление моей темы выбрал он сам лично. Она была очень сложной, так как нельзя было пользоваться книгами, которые были хоть как-то связаны с именами ученых, не разделяющих идеи Маркса и Ленина, – последние имена Илья произнес тихо, боясь, что их услышат, после чего продолжил:
– Мне нужно было написать что-то серьёзное, что ставит под сомнение существование Бога. Представляете, как это сложно было сделать, не имея в руках достаточного количества научного материала.
– Представляю! Интересно как же дальше сложилась ваша история! – спросил Габриель, и в ожидании продолжения пристально посмотрел ученому в глаза.
– Не могу забыть, как он отчитал меня перед моей супругой. Тогда еще наша любовь, наши отношения только зарождались. Елена Ивановна, то есть моя жена, в ту пору работала его ассистенткой. Представьте себе, как мне было неловко и стыдно перед ней. Все, что я писал, все было неудачно. Помню этот самый день. Всю дорогу до дома, я думал, о том, что же сказать своему отцу, который ждал меня с вестями, и как теперь показаться на глаза любимой девушке. Всё складывалось плохо для меня.
Глава 3
Поезд вновь сделал остановку у какой-то станции. Было ранее утро. На крыше здания станции была пристройка, чем-то схожая с пожарной каланчой, и на ней были установлены большие часы. На них время показывало 7:00.
– Не желаете ли выйти подышать свежим воздухом и размять ноги? – предложил Илья. Он уже несколько часов как не курил.
Габриель, посмотрев в окно, произнёс: – Если вы не против, уважаемый ученый, я бы вас здесь подождал.
– Я ненадолго. С вашего позволения, – произнес Илья. Он встал и направился к выходу.
Илья вышел из вагона – ресторана в протянувшийся перед дверьми купе узкий коридор. Несмотря на то, что ковровой дорожки здесь не было, все выглядело чистым, свежим и аккуратным. На каждой двери купе были номера, обозначенные римскими цифрами. У двери под номером 21 Илья остановился. Стараясь бесшумно двигаться, он отворил раздвижную дверцу и прошел во внутрь.
В купе было 4 места, но только одно из них была занято. На нем спала женщина. Илья подошел, поцеловал ее в голову так, чтобы она не проснулась. Потом он вытащил письмо из кармана и положил на маленький столик под широким окном. На конверте было написано «Моей дорогой Елене. Открой его на третий день нашего пребывания в Варшаве». Выполнив то, что он задумал с самого начала этого путешествия, Илья вышел из купе и направился по коридору к двери, откуда проникал утренний свет. Перед дверью стояла полная женщина – проводница. Внезапно свет прикрыла чья-то тень. Через дверь прошёл человек. Видимо это был новый пассажир, Илья его ни разу не видел за все время пути. Он шел навстречу Илье, вид у него был странный. Первое что привлекло к нему внимание, это то, как он хромал на левую ногу. Это было точное повторение хромой походки Бориса Меньшикова, научного руководителя Ильи. Постепенно внимание Ильи с ноги перешло на внешность пришедшего, которая тоже была довольно странной. Его длинные волнистые и слегка поседевшие волосы, свисавшие неаккуратными подобиями прядей из-под странного бесформенного головного убора, сливались в один цвет с черным, покрытым пылью плащом. Взгляд был тяжелый и грозный, от которого Илье стало совсем не по себе. Тот медленно приближался и смотрел прямо в глаза. Увидев его, Илье захотелось найти любую лазейку в коридоре лишь бы не столкнуться с ним лицом к лицу, оказавшись на его пути. Странные чувства охватили его, когда глядя на этого нового незнакомца, появилось ощущение того, что этим взглядом он проникает в самую глубину души. Илья понял, что столкновение неизбежно и решил как можно быстрей пройти мимо него.
Когда тот оказался напротив, Илья, поглубже втянув живот, прижался к стене, чтобы уступить дорогу. Мужчина проходя, остановился напротив, именно так, как больше всего не хотелось Илье— почти вплотную лицом к лицу, даже чувствовалось его дыхание. Серые глаза, выражающие безумие и зло, проникая в самую глубину души, наводили страх. Илья был так напуган, что ничего не сказав, опустил взгляд и быстро проскользнул между этим человеком и стеной. Быстро дойдя до выхода на перрон, он невольно оглянулся назад. Тот тоже стоял обернувшись, и смотрел вслед Илье. Немедля спустившись по железным ступенькам, Илья спрыгнул на землю. От этого недоброжелательного взгляда в животе все скрутило, к горлу подкатил тошнотворный ком. Ни в коем случае не хотелось вновь столкнуться с этим человеком. Он достал папиросы и только закурил, как проводница громко объявила об отъезде поезда. Илья был единственным человеком, вышедшим на перрон, поэтому проводница просто обратившись к нему, позвала обратно в вагон. Он, сделав две быстрые затяжки, бросил папиросу, и ухватившись за поручни, поднялся в вагон.
Глава 4
– Илья, Илья! – произнесла Елена, едва открыв глаза. Не успев до конца проснуться, она подняла голову и оглянулась. Все свободные места были застелены, но еще никем не тронуты. Муж даже не ложился. Слегка приподнявшись, Елена увидела конверт на столике перед окном, который был адресован ей. Корявый почерк мужа, который она узнавала сразу, сначала насторожил ее, но прочитав, что ей не следует открывать сейчас, Елена поняла, что это сюрприз, поэтому спрятала его во внутренний карман, и вновь положила голову на подушку. В эти дни он ведет себя по отношению к ней очень внимательно, предупредительно. Она чувствовала, как он изменился, видела его трепетное отношение к себе, когда он ловил каждое ее слово, стараясь выполнить любое желание. И даже эта поездка. Ведь она совершенно не ожидала, что он возьмёт ее с собой на эту научную конференцию. Это было не в его характере, а потому странно, но до чего ей было приятно опять чувствовать себя любимой, нужной и просто желанной.
– Что же там может быть написано? Неужели стихи? – думала она. Было время, еще до замужества, Илья часто писал ей. У него не было таланта стихотворца, но в его стараниях она чувствовала любовь. Все, что нужно было ей в жизни – это быть любимой. После замужества у нее часто возникали сомнения в правильности своего выбора, ведь он все свое время посвящал работе. Постепенно ушла вся романтика в их отношениях, и дальше все становилось только хуже и хуже. Илья редко стал говорить с ней по душам, реже покидал свой кабинет. Несмотря на то, что они жили под одной крышей, даже видеться получалось не так часто. Она ложилась спать намного раньше, чем он, а когда просыпалась, то он все еще спал. Часто открыв глаза, Елена подолгу лежала и просто с любовью смотрела на спящего мужа. Это была единственная возможность просто почувствовать его, почувствовать свободным от мыслей, отстраненным от вечной рутины, в которой он стремился открыть новые горизонты в науке. Вместе с тем она никогда не теряла надежду, что настанет время, когда он вернется и будет таким как раньше: заботливым, нежным и романтичным. А до этого времени нужно было просто поддерживать его и быть ему другом. Ее терпение и мудрость при красивой внешности делали ее необыкновенной и завидной женой. Это видели всё окружение, все друзья Ильи Александровича. Они часто говорили ему о том, что ему улыбнулась удача, и он сумел создать семейный очаг с такой чудесной женщиной. На все это Илья с довольным видом отвечал:
– Каждый в жизни получает то, чего заслуживает.
Возможно, ее отношение к нему было еще связано с тем, что Елена потеряла отца, будучи еще подростком. Когда она выходила замуж, ей только исполнилось 18 лет. Между ними была разница в десять лет. Илья был ей не просто мужем, а чем-то гораздо большим. Он сам иногда говорил ей:
– Я твой родитель!
Единственная разница была в том, что ее отец был очень набожным человеком в отличие от мужа. Она выросла в крестьянской семье, где в самом красивом углу хаты была икона, и родители часто молились перед ней, приучая и дочь к любви и поклонению всевышнему. И эта деревенская девочка, попав в город, встретившись с Ильей, постепенно проникаясь его чувствами, его мировоззрением, начала разделять его восприятие действительности и смотреть на мир его глазами. Трудно судить о том, как это произошло. То ли она боготворила мужа, то ли утратила в душе веру в Бога. Прошло уже 10 лет с тех пор как они вместе, а ее стремление не разочаровывать мужа ни при каких обстоятельствах было также незыблемо, как и в первые годы замужества. Если же говорить об Илье, рассматривая его отношение к Елене, то создавалось впечатление деспота в семье, но это было ложное впечатление: он таковым не был. За все время семейной жизни Илья ни разу не позволил себе грубости по отношению к жене. Если ему что-то не нравилось, он просто молчал и уходил в себя. Это было самое страшное для нее наказание, так как она и так всегда испытывала дефицит общения с ним.
В предвкушении того, какой сюрприз ее ждет в этом письме, она смотрела на только-только зарождающиеся солнечные лучи, проникающие сквозь прозрачные шторы в окне, и сама не заметила как опять заснула.
Глава 5
Илья, набравшись смелости, заглянул внутрь вагона. Очень не хотелось вновь встретиться с новым пассажиром. Но к его счастью по коридору до самого конца, пассажира, который навел ужас своим взглядом, не было. Он пошел прямо к вагон-ресторану. Проходя мимо своего купе, Илья приотворил дверь. Через открывшуюся щель было видно как Елена все еще спит. Убедившись, что с ней все хорошо, он опять плотно закрыл дверь.
Он был все еще под впечатлением встречи с незнакомцем. Не покидало неприятное ощущение, вызванное им. Взгляд блуждал по всему вагону в поисках этого странного человека. Но как это бывает часто, поиски были не для того, чтобы найти, а для того, чтобы своевременно избежать ненужной встречи. Войдя в вагон—ресторан, он опять быстро окинул взглядом все помещение. Его там не было. С чувством облегчения он уже внимательней пригляделся к публике. Здесь сидели все та же пожилая пара и Габриель. Все было спокойно, и Илья уверенно направился за свой столик.
– Вы вернулись так быстро, – улыбаясь, произнес Габриель.
– К сожалению, я не успел выкурить сигарету, остановка оказалась слишком короткой, пришлось вернуться, – как только он произнес эти слова, поезд, вздрогнув всем корпусом, тронулся в путь.
– Я в предвкушении продолжения вашей истории, уважаемый Илья Александрович.
Илья попытался вспомнить, на чем же он остановился, когда Габриель произнес:
– Вы остановились на том, как Борис Меньшиков, ваш научный руководитель, отчитал вас перед вашей будущей супругой Еленой Ивановной.
– Именно так. Отчитал по полной программе, не задумываясь над тем, что мне, может быть, неприятно слышать все сказанное им в присутствии молодой и красивой девушки, за которой я уже ухаживал, что его бесцеремонность, грубость бьют по моему самолюбию, – произнес он. Неприятные воспоминания юности опять ожили в памяти ученого, но вместе с тем ему польстило, что Габриель запомнил их последний разговор. Это значило, что его действительно заинтересовал рассказ Ильи, это не было просто проявлением вежливости по отношению к собеседнику. Но вместе с тем Илью не покидало ощущение того, что все происходящее этой ночью в этом вагоне, его собеседник, который производил хорошее впечатление – все вместе, в совокупности создавало атмосферу странного. Он даже четко определить не мог, что это такое «странное». Но оно было почти во всем: в вагоне, в пассажирах, в их отношениях, а более всего в двух последних пассажирах, о последнем из которых не хотелось ни вспоминать, ни тем более думать. Отвлекшись от этих мыслей, он продолжил свой рассказ: