– Мистер Вудс, – сказала она, вздрогнув, и её взгляд сфокусировался на его лице. Она поморгала.
– Простите, миссис Грант, не хотел вас напугать. Вы были так увлечены, – он кивнул на лежащую перед ней огромную тетрадь.
– Ах, это… – Мэри закрыла тетрадь и внимательно посмотрела на него.
– Вы можете воспользоваться нашей библиотекой, – она обвела рукой комнату с высокими стеллажами. – Чем вы интересуетесь? – спросила она. – Я могла бы вам помочь в выборе.
– Спасибо, миссис Грант, – улыбнулся ей Джон, – возможно в вашей без сомнения прекрасной и обширной коллекции будет то, что доставит мне удовольствие. А что предпочитаете вы?
– У меня много предпочтений, мистер Вудс, – ответила Мэри.
– Прошу вас, зовите меня Джоном, – снова улыбнулся ей он.
– Что ж, а вы меня Мэри, – она ответила на его улыбку, встала из-за стола, и прошла к стеллажам с книгами. Задумчиво замерла, повернувшись к Джону спиной, потом подняла руку к полке, и кончиками пальцев, касаясь корешков книг, медленно проводила по ним. Её пальцы порхали от одной книге к другой, словно она наигрывала ими мелодию, и, делая маленькие шаги, скользила по полу в одном ей слышном ритме. Вот, рука её замерла, секунду застыв в невесомости. Так же, словно очнувшись от ритма, Мэри решительно вытянула книгу с полки. Джон был заворожён тем, с какой грацией двигалась Мэри, и когда она повернулась к нему, постарался придать своему выражению лица невозмутимый вид.
– Вот, возьмите Джон, – она протянула ему книгу, слегка прищурив глаза, на её лице была хитрая улыбка. Джон протянул руку за книгой и, увидев название вскрикнул:
– Что?.. Как вы… догадались, что я могу этим заинтересоваться? – он явно был ошарашен и смотрел, то на книгу, то на Мэри с недоверием и сомнением. Мэри пожала плечами и снова села на своё место за столом.
– Это последнее издание, книга только появилась в продаже, думаю, вам как психиатру будет интересно её прочесть. – Все так же улыбаясь, сказала Мэри и пристально посмотрела на Джона.
Казалось, с лица Джона сошли все краски, потом он медленно начал наливаться румянцем, и вот, его щёки уже пылали от стыда. Минута молчания переросла в другую. Наконец, Мэри не выдержав, сказала:
– Полно вам, Джон, я, конечно же, знаю, кто вы. – Казалось, ей было забавно наблюдать его смущение. – Ведь это я просила Оливера о том, что бы вы были приглашены в наш дом в качестве врача. Просто мой муж не слишком многословен и видимо, не обсудил с вами все детали. Вы здесь по моей просьбе. – Она помолчала секунду. – Приезд Вильяма и Кэтрин был неожиданным, и нам пришлось придумать эту ложь, так как Кэтрин ужасно болтлива. Дети, разумеется, в курсе кто вы, но естественно думают, что здесь вы исключительно из-за моей памяти, – она ободряюще ему улыбнулась.
Джон, наконец-то смог справится со своим смущением и лёгким негодованием. Оказывается, что это его водили за нос, а не наоборот как он думал. Но объяснение Мэри было вполне логичным, поэтому не стоило заострять внимание на этом.
– Что ж, – он прокашлялся, – я рад, что всё, наконец-то прояснилось. Мне признаться было неловко от этих недомолвок.
– Вот и чудно, – Мэри махнула рукой в сторону стула стоящего за ним, около стеллажа с книгами, – присаживайтесь Джон, и давайте приступим к тому, ради чего вы здесь.
Джон обернулся, взял стул и поставил его возле стола, за которым сидела Мэри. Первая неловкость, казалось, уже прошла, и он был рад, что ему можно работать, не скрываясь от пациента. Это значительно облегчало принцип работы, и можно не стесняясь задавать вопросы, которые могли возникнуть.
– Я хотел бы услышать вашу историю с самого начала. Ваш муж посвятил меня в кое-какие детали, но было бы правильнее услышать версию произошедшего непосредственно от самого па… – Джон помедлил – участника событий, – ввернул он.
– Ох, Джон, – Мэри мягко на него посмотрела, – вы хотели сказать пациента и это правильно, ведь я ваша пациентка. – Она помолчала, встала из-за стола и подошла к окну за её спиной.
– Скоро три года как это произошло. Вам нужны все подробности? – она внимательно посмотрела на него, как будто ожидая подтверждения своим словам. Джон кивнул, и она продолжила. – Я как вы знаете, не могу помнить тот день. – Она нервно улыбнулась ему, словно извиняясь за такое неудобство. – Я вообще многое не помню. Эта потеря памяти…
– У вас частичная амнезия. Вы не помните только последние годы до трагедии, правильно?
– Да, да… – она замолчала на секунду и стала теребить кончик шали. – Последние годы… Слуги сказали мне, что в тот день я пошла на прогулку, а вернулась уже… Вернее, нашли. Малышка Эмма нашла. Она, не найдя меня в доме вышла следом, значительно позже. Это чудо, что ей вздумалось прогуляться у озера. Там она и обнаружила меня. Мокрую и … – она на секунду замолчала. – Я шла через озеро, лёд был крепкий, я точно это знаю, иначе я бы никогда не стала бы так рисковать. Только, я не знаю, что могло меня заставить пойти через это проклятое озеро, – она громко вздохнула и отвернулась к окну. Через мгновенье, взяв себя в руки, она продолжила. – Я провалилась и утонула. Как я оказалась на берегу до сих пор загадка. Видимо сработал инстинкт, и я смогла выбраться. Но, этого, я, к сожалению, не помню. – Она печально усмехнулась. – Очнулась я уже здесь, дома и то, через несколько дней. Оливер думал, что я умерла, они все так думали, пока приехавший доктор не нащупал слабый пульс. – Она снова усмехнулась. – После того как я пришла в себя, я не помнила последних нескольких лет.
Она замолчала, а Джон обдумывал её слова. Частичная потеря памяти в результате переохлаждения и, несомненно, стресса который она испытала. Должно быть это хорошо, что она не помнит самой трагедии, но потеря нескольких лет жизни, это ужасная шутка подсознания.
– Мэри, – она вздрогнула, когда он обратился к ней, она, должно быть, ушла глубоко в свои мысли. – Вы говорите, что уверенны, что лёд был прочным, откуда такая уверенность?
– Я бы просто не ступила на него, – воскликнула она и, увидев непонимание на его лице пояснила. – Я, конечно, могу поступать отчаянно, говорить резкие слова, совершать безумные поступки, поступать, так как я считаю нужным. Но я никогда не стану рисковать своей жизнью намеренно, ведь вы, безусловно, об этом думали? – Она махнула рукой, когда Джон хотел ответить, и продолжила. – Вы же врач и должны учесть все варианты событий. Просто я ужасная трусиха, а такой поступок, как самоубийство – смертный грех и карается высшей силой.
– Вы религиозны? – спросил он.
– Безусловно. Я всегда верила, что нами управляет высшая сила, высший разум. – Кто-то называет эту силу Господом, но я считаю, это не имеет особого значения. Ведь названия не важны, это всего лишь слова.
– А как же молитвы? Вы верите в силу молитвы?
– Конечно, верю, но не обязательно говорить заученные слова, все должно идти от сердца.
– Я полностью с вами согласен, – кивнул Джон.
Плавно, разговор от постигшей её трагедии, перетёк к религии и по раскрасневшимся щекам девушки, Джон видел, что ей очень нравиться эта беседа.
– Понимаете Джон, после того, что произошло, я кардинально поменяла своё мировоззрение и на вопросы религии в частности. Возможно, это обусловлено случившимся, а возможно я была такой уже в момент произошедшего. Мне это не известно, я ничего не помню. Но, ведь то, что я не помню свою жизнь, совершенно не значит, что я не помню себя. – Джон заметил, что она старательно не употребляет слово трагедия, заменяя его, на, что-то более обширное и как будто бы не касающееся её в целом. Словно, будучи каким-то досадным недоразумением, которое случилось с ней. Но, тем не менее, говорила об этом достаточно хладнокровно, как человек, принявший и понявший своё положение, но не считавшим этот провал памяти своей жизни значимым. Или Мэри хотела так думать? Хотела думать, что вычеркнутые события её жизни были такими не примечательными, что и вспоминать совсем нечего?
– Скажите, Мэри, ведь моё появление здесь обусловлено не только вашей амнезией? В этом вопросе найдутся врачи компетентнее меня. Я только хочу, что бы между нами была предельная честность и искренность, – сказал Джон как можно мягче. Мэри прикусила губу, потом вздохнула и снова села за стол.
– Что ж, господин доктор, – произнесла она, вскинув брови и глядя ему прямо в глаза, – честность и искренность я вам гарантирую. Этого у вас будет в избытке. – С этими словами она протянула ему тетрадь, в которой она писала, когда он вошёл.
– Взгляните, пожалуйста, – попросила она.
Джон открыл тетрадь и в первые несколько секунд ничего не понял, но потом, вглядевшись в текст, он понял, в чём дело. Её красивым, уверенным почерком были выведены ровные слова, только буквы были перепутаны. Написанные слова, казалось, теряли всякий смысл, словно, это писал ребёнок, который только начал постигать азы грамматики. Джон удивлённо посмотрел на Мэри.
– Я начала путать буквы, – пояснила она.
– Как давно? – спросил он.
– Сразу после. И знаете, чем больше я пишу, тем больше происходит путаница, а если я начинаю писать очень быстро, это когда ухватишь какую-то мысль, то местами переставляются целые слоги.
Джон снова посмотрел в тетрадь, полистал страницы. Некоторые слова были написаны правильно, правильно были составлены и предложения, но в основной массе буквы в тексте были переставлены местами.
– А что вы пишите? Как я вижу, это какие-то рассказы? – Джон поднял голову от тетради и посмотрел на Мэри.
– Это сказки. Сказки для детей. – Она улыбнулась. – Во мне неожиданно проснулся этот талант, и я стала писать. Вот тогда-то, я и обнаружила эту проблему, – она показала пальцем на тетрадь в руках Джона. – Теперь я пишу, а потом диктую Эмме текст, перед тем как нести рукопись в печать.
– О, у вас есть книги? – казалось, больше восхитился, чем удивился Джон.
– Да, меня, к моему же удивлению, издали сразу. Самолюбие мне это, конечно же, потешило, но даже если бы меня не захотели издавать, то у моего мужа достаточно денег для собственного издательства. – Увидев его ошеломлённый взгляд Мэри рассмеялась. – Я шучу, конечно же, – и через секунду добавила, – это было бы не рационально, покупать издательство ради детских книжек. Пришлось бы писать и для взрослых. – Теперь уже хмыкнул Джон, но по её лицу он понял, что она говорила совершенно серьёзно. Он поспешил убрать неуместную ухмылку с лица.
– Вот, – она взяла верхнюю книгу с одной из стопок перед ней и протянула ему, – возможно, прочитав это, вы помёте суть моего недуга. Джон взял книгу и посмотрел на обложку. Это были её сказки. Только изданы они были под псевдонимом Мартин К. Уоллис.
– Почему вы издаётесь под псевдонимом?
– Мистер Вудс, у нас в мире правят мужчины, я просто иду на поводу у этой моды, – сказала она.
– Моды?
– Не принимайте это на свой счёт. – Поспешила успокоить она его. – Если думать логически, то какой современный отец купит своему сыну книжку написанному женщиной? И не каждый мальчик захочет её прочитать, если узнает, что её написала женщина. Её даже не раскроют.
– Но как же Джейн Остин, сестры Бронте! – Воскликнул он. Мэри усмехнулась.
– Это мне скажете вы, когда прочтёте пару сказок. А теперь, раз уж вы хотели полного доверия и искренности, не могли бы вы оставить меня? Не сочтите, конечно, за грубость, но меня накрывает огромная волна вдохновения, и упустить её было бы верхом кощунства.
– Конечно, миссис Грант, конечно… – он суетливо поднялся с места.
– Предлагаю встречаться для бесед здесь, после обеда, – сказала она. – Если вам будет удобно. В библиотеку мало кто ходит, – она смотрела на него, ожидая ответа.
– Да, это будет удобно. – Джон взял со стола её книгу и со словами, – Не смею вас больше задерживать, – пошёл к выходу из комнаты.
– Джон! – Он обернулся, а Мэри огибая стол, шла к нему, протягивая книгу которую дала ему в самом начале их разговора.
– Вот. Вы забыли. Мне не очень нравятся его теории, но в кое-чем, Фрейд, несомненно, прав. – И увидев его недоуменный взгляд, пояснила, – я прочла почти все книги по психиатрии и психоанализу. Думала, что смогу помочь себе сама, но после того как прочла вашу статью в одном научном журнале…Не могу вспомнить его название. Да это и не важно, поняла, что ваши идеи мне нравятся больше. – С этими словами она развернулась, и снова прошла к столу, не обращая больше на
Джона никакого внимания.
Джон шел через холл и постепенно приходил в себя, от услышанного. Какая необычная пациентка ему досталась. По всей видимости, она достаточно образованна, если смогла осилить гениального Фрейда, да и его, Джона труды ей тоже приглянулись. Казалось вот уже все сказано, а она вновь шокирует его очередным признанием.
В комнате, Джон достал из шкафа свой чемодан и вынул из него новую папку, прошёл к столу у окна, бросил папку на стол, взял с секретера чернила и ручку, поближе подтянул большое кресло. Сел в задумчивости у окна и задумался. Минут пять Джон рассматривал великолепный зимний пейзаж за окном, потом обмакнул перо ручки в чернила и большими буквами подписал папку: “МЭРИ ГРАНТ”.
Глава 4
Через два дня наступило Рождество. Праздник был отмечен в тихом семейном кругу, разве что на следующее утро в особняк Гратов приехал лучший друг Оливера с супругой. Его представили как мистера Скотта Перри и миссис Люси Перри. Мистер Перри оказался добродушным и весёлым человеком, он был высок и довольно таки красив, в то время как супруга его имела внешность весьма обычную, смеялась наигранно и беспрестанно флиртовала с мужчинами, но больше всего её внимание занимал хозяин дома. В ответ на её знаки внимания мистер Грант был любезен и не более, а миссис Грант, как заметил мистер Вудс, вообще не обращала на Люси внимания.
Отобедав всей компанией, было решено пойти на прогулку к озеру и покататься на коньках. Джон старался наблюдать за Мэри издалека, ведь после последнего их разговора в библиотеке они ни разу не оставались наедине. Мэри была все так же спокойна и безмятежна, как прежде.
Незаметно Джон отстал от остальных, любуясь прекрасными заснеженными видами, и рядом с ним оказались идущие под руку миссис Перри и Кэтрин, вот уж поистине лучшие подруги и охочие до сплетен особы.
– Как вам нравиться здесь? – спросила Джона миссис Перри.
– О, замечательные места, прекрасная природа, – любезно ответил Джон.
– Ах, это, правда, здесь очень красиво, но в это время года нагнетает тоску. Природа лишена всех своих красок, и, кажется, что– нибудь поближе к цивилизации, в Лондоне просто замечательно в это время. В праздники особенно.
– Да, дорогая ты права, – сказала Кэтрин, но ты же знаешь, почему наш дорогой Оливер теперь предпочитает не столицу, – она вздохнула.
– О, да. Такое несчастье, – с показным сочувствием произнесла миссис Перри и посмотрела на Джона вопросительно. Известно ли ему причина затворничества четы Грант или нет. Впрочем, являясь близким другом Оливера, он, несомненно, знает, всё произошедшее. Так, решив себе в уме, миссис Перри не могла не обсудить это с мистером Вудсом, ведь он человек не посторонний.
– Вы, конечно, знаете о постигшем несчастье нашу дорогую Мэри? – спросила она. – И не дожидаясь ответа продолжила. – Это так печально и так повлияло на её жизнь. Мне кажется, она стала совсем нелюдима, перестала выезжать в свет. Не принимает у себя подруг. Особенно жаль, что Оливеру приходится терпеть эти… Прихоти и лишать себя общества и преданных друзей рядом. – Она вздохнула, и немного подумав, опять спросила его: – Как вы считаете мистер Вудс, это ли справедливо?
– Безусловно, это печально всё, что случилось с миссис Грант, но мистер Грант желая доставить всей жене покой, возможно, не обременил себя. Возможно, благополучие его жены стоит на первом месте для него, более чем собственные потребности.