Сестра! Сестра? - Борисова Татьяна 4 стр.

– Хорошего дня, девицы-красавицы, – награждаю я поцелуями Ханну и Хлою.

Бывает, мне легко от них уезжать. Я очень люблю свою работу; я много трудилась ради нынешнего успеха. Адвокатская практика для меня не обязанность, а наслаждение. Но порой мне ужасно трудно покидать семью. Да, Ханна и Хлоя окружены заботой, не обделены ничем. Если бы Люк работал в офисе, а я сидела дома, было бы то же самое. И все же иногда я чувствую себя виноватой и мечтаю ухаживать за девочками сама – заставлять их чистить зубы, торопить со сборами в садик и школу. Я не жалею о том, как мы с Люком распределили роли, нашей семье это подходит; однако временами я испытываю тайное желание работать на дому, как муж.

– Давай я буду два-три дня в неделю трудиться дома, – предложила я как-то Леонарду, но тот четко выразил свое отношение:

– Во время работы следует фокусировать внимание исключительно на деле и ни на чем другом. Дома тебя станут отвлекать, хочешь ты того или нет. К тому же, если возникнет что-то срочное, ты будешь нужна мне здесь, на передовой.

Я возразила, что смогу решать все вопросы по телефону или по электронной почте, но Леонард не уступил. Наоборот, разошелся не на шутку и устроил «показательное выступление» – не хуже, чем в зале суда. Способна ли я вообще работать с ним, Леонардом? Гожусь ли я в партнеры?! Он редко оттачивал на мне свой острый язык, но в тот день я долго зализывала раны.

Я подъезжаю к конторе, все еще размышляя о своих девочках. Спешу в кабинет, по дороге с улыбкой приветствую администратора, но шага не замедляю – болтать я не в настроении.

– Здравствуй, Сэнди, как ты?

– Доброе утро, Клэр. Все хорошо.

– Я хочу поработать над делом Макмиллана. Пусть меня пару часов никто не беспокоит. Записывай все сообщения, я разберусь с ними после обеда. – Улыбаюсь на ходу и проскальзываю в кабинет.

Закрываю двери – сигнал для Тома с Леонардом, чтобы мне не мешали. Раскладываю на столе папки по делу Макмиллана и принимаюсь изучать бумаги.

Дело это непростое, и Леонард поручил его мне, чтобы я поднаторела в корпоративном праве. Мало того, Макмиллан с Леонардом приятели, и я подозреваю, что Леонард решил похвалиться мною – так родители хвастают перед гостями своими детьми, просят их спеть, станцевать или посчитать до десяти по-французски. Леонард хочет, так сказать, продемонстрировать меня гостям и погреться в лучах славы – вот, мол, какая у меня воспитанница! Все станут хлопать его по спине и приговаривать, что он большой молодец.

Меня ничуть не вдохновляет перспектива защищать знакомого Леонарда, тем более речь идет о корпоративном праве: в нем силен Том, а не я. Однако нельзя показывать, что я не уверена в своих силах.

Макмиллан – известный бизнесмен с политическими амбициями, поэтому малейшее пятнышко на собственной репутации он желает вывести при помощи лазера. Иными словами, я должна не только обеспечить ему в зале суда победу в деле о незаконном увольнении им бармена из своего же клуба, но и вывести из этой истории приятеля Леонарда чистеньким – ни пылинки, ни соринки, ни намека на компромат.

– Даже не думай отказаться, – заявил Леонард, вручая мне папки. – Нужный исход дела принесет фирме большую пользу.

– Значит, никто на нас не давит? – с вялым энтузиазмом пошутила я.

Леонард строго посмотрел мне в глаза.

– Давят, Клэр. Еще как давят, так что ты должна выиграть. – В дверях он помедлил. – Или тебе это не по силам?

– По силам, конечно, – недрогнувшим голосом ответила я.

Подтекст был очевиден: если мне не по силам дело Макмиллана, то не по силам и работа, а значит, и партнерство в фирме.

Два часа я усердно тружусь, потом в дверь стучат – вопреки моему распоряжению не беспокоить. На пороге вырастает Леонард.

– Хотел убедиться, что ты еще жива, – говорит он и закрывает за собой дверь. – Сэнди сказала, ты работаешь над делом Макмиллана. Как успехи? – Леонард кивает на разложенные передо мной бумаги и юридические справочники.

Я расправляю плечи, откладываю карандаш.

– Неплохо. Трудно, как и предполагалось. Вторая сторона готова предъявить свидетеля.

– Значит, мы должны предъявить своего.

– У нас никого нет. Оказывается, подчиненные не очень-то любят Макмиллана.

– Найди свидетеля.

– Сделаю все возможное.

Голос мой звучит не слишком убедительно, и я тут же об этом жалею. Своих сомнений лучше не выдавать, в суде юрист должен выступать уверенно.

От Леонарда мои колебания тоже не укрылись.

– Нечего кормить меня избитыми фразами. Найди свидетеля. Растолковывать не нужно, надеюсь?

– Нет, конечно.

Я перекладываю бумаги на столе, лишь бы не смотреть Леонарду в глаза. Неудивительно, что он один из лучших юристов в городе. В судебных кругах Леонард славится своей безжалостностью. С ним даже в одной комнате находиться страшно, хоть он и выступает на моей стороне!

– Макмиллан амбициозен, да еще и влиятелен, – бросает Леонард. – Было бы полезно его задобрить. Ты меня понимаешь?

– Да. Да, понимаю.

Еще бы. Макмиллан важен для фирмы. Он устроил Леонарду сделку по корпоративному праву, которая заметно улучшила состояние его пенсионного фонда и которую Леонард с Макмилланом обсудили в своем закрытом клубе за несколькими бокалами виски.

– Хорошо. Я знаю про Элис. Грандиозная новость. Я сегодня общался с твоей мамой, и она мне рассказала. Но это все оставляй дома. Отделяй личную жизнь от работы. Очень полезный навык.

– Согласна. Я пытаюсь.

Меня немного задело, что мама успела поговорить с Леонардом об Элис. Да, они давно дружат, он в курсе нашей истории, но как же мне отделять личную жизнь от профессиональной, если они то и дело пересекаются?

– Победа в деле Макмиллана принесет успех не только фирме, но и тебе, – бросает Леонард уже с порога. – Ты моя протеже, Клэр, не испорть все.

Глава 5

Когда я приезжаю домой, девочки уже выкупаны и переодеты в пижамы. Время позднее, и Люк читает Хлое сказку на ночь. Я недовольно хмурю брови – он уже начал, не стал меня ждать. Я люблю читать дочерям перед сном. Делаю это, наверное, больше для себя, чтобы унять муки совести: искупаю вину за вечное свое отсутствие. Люк это знает, и его сегодняшнее чтение выглядит наказанием за мое позднее возвращение домой.

– Привет, сокровище мое, – ласково говорю я, заходя в комнату.

Хлоя тут же выскальзывает из объятий мужа и скачет по кровати:

– Мама! Мамуля! – Малышка кидается ко мне, я ее зацеловываю. – Папа читает. Крольчонок потерял воздушный шарик.

Она с серьезным видом объясняет, что шарик был красным и что он улетел.

– Бедный крольчонок, – сочувствую я.

– Ну все, Хлоя. Укладывайся. – Люк откидывает одеяло и похлопывает по матрасу.

– Я дочитаю, – предлагаю я.

Снимаю пиджак, кидаю его в изножье кровати.

Хлоя прыгает:

– Ма-му-ля! Ма-му-ля!

Люк со вздохом встает, вручает мне книгу и чмокает в щеку:

– Король умер. Да здравствует король. – Целует Хлою. – Спокойной ночи, милая. Приятных снов.

Теперь я чувствую себя виноватой не за позднее возвращение домой, а за то, что Люк лишился возможности побыть с дочерью.

Наконец успокоенная Хлоя засыпает – крольчонок нашел шарик. Я спускаюсь в гостиную, где Люк с Ханной смотрят телевизор.

– Мама сегодня не с нами? – Я сажусь на диван рядом с дочкой.

– Нет, она смотрит у себя какую-то садоводческую программу. – Люк развалился в кресле, свесив одну ногу через подлокотник. – Я пообещал, что ты к ней попозже зайдешь. Там ужин остался. Тебе подогреть?

– Нет, я поздно пообедала. Сделаю себе потом бутерброд. Я сегодня работала над делом Макмиллана.

Люк сочувственно улыбается, и напряжение, возникшее из-за чтения на ночь, исчезает.

– А как у тебя день прошел, Ханна? – Я заправляю ей за ухо прядь волос.

– Нормально, – отвечает Ханна, не отрывая взгляд от телевизора.

Она смеется над чем-то на экране, и я, не желая портить дочери удовольствие, больше ее не отвлекаю. Переживать явно не о чем, иначе Ханна бы рассказала. Совсем не обязательно расспрашивать дочь о школьных делах каждый день, иногда достаточно видеть, что она счастлива.

– Ты отсканировал фотографии для мамы?

– Ага, все сделал.

– Спасибо, любимый. Она согласилась на электронную почту?

Я ввожу на телефоне пароль к новому почтовому ящику, зарегистрированному сегодня на маму.

– По-моему, Марион все же хочет отправить обычное письмо. – Люк пожимает плечами.

– Но Элис его получит дней через пять, не раньше.

– А куда спешить? Пусть мама поступает, как ей больше по душе. Думаю, передышка всем пойдет на пользу.

Люк, конечно, прав. Спешить некуда. Чем больше я думаю об этом теперь, в спокойной домашней обстановке, тем больше с ним соглашаюсь. Двигаться нужно потихоньку, осторожно. Ведь все, что мы знаем об Элис, – это воспоминания. По сути, мы будем строить отношения с незнакомкой.

Я смотрю на Люка. Он вновь переключил внимание на телевизор. Ханна тоже поглощена происходящим на экране.

– Схожу к маме.

Я готовлю чай на двоих и стучу в мамину гостиную. Потом, с трудом удерживая поднос одной рукой, поворачиваю дверную ручку.

– О, привет, дорогая, – говорит мама. – Ух ты, чай. Очень вовремя, как раз передача закончилась.

Я опускаю поднос на маленький кофейный столик. Мамина гостиная светлая и просторная, высокие потолки придают ей воздушности и величия. Обстановка выглядела бы очень органично на страницах глянцевого дизайнерского журнала в интервью с владелицей какого-нибудь поместья. Мебель традиционная и элегантная. Совсем не такая, как в нашей семейной гостиной, где сплошь мягкие диваны, пушистые пледы да коврики – разномастно, зато уютно.

– Ты переписала письмо? – Я усаживаюсь в кресло, обитое роскошным бордовым велюром, с прямой высокой спинкой.

– Да, и оставила на столе. – Мама кивает в сторону эдвардианского бюро у окна. – Я не запечатывала конверт, думала вложить письмо от тебя. Ты его подготовила?

– Еще нет. Займусь после чая.

– Хорошо. Не затягивай. А то Элис решит, что мы не хотим отвечать.

Выпив чаю и поболтав с мамой, я желаю ей спокойной ночи, прихватываю с собой письмо и иду в семейную гостиную. Письмо кладу на стол, рядом со своим телефоном.

– Это что? – спрашивает Люк.

– Мамино послание Элис. Сейчас напишу свое. – Ханна зевает, программа закончилась. – Пойдем-ка, уложу тебя. Скажи папе «спокойной ночи».

Я и не ощущала собственной усталости. Только что сидела у постели Ханны, слушала ее рассказ про одноклассника, которого отправили к директору за непослушание, – и вот уже Люк ласково трясет меня за руку и шепотом зовет в кровать.

– Ты уснула, – говорит он, выводя меня из комнаты дочери. – Переволновалась в последние дни, и вот результат.

– Мне нужно написать Элис. Ты ложись, я скоро.

Я отправляюсь в свой кабинет. Это маленькая комната в передней части дома, с письменным столом, книжным шкафом и полками. Здесь удобно работать вечерами или по выходным, хотя я и стараюсь избегать подобных авралов.

Я задумчиво смотрю на лист бумаги. Вопреки совету Леонарда не смешивать личное с рабочим, я весь день размышляла над тем, что сказать сестре.

Чем проще, тем лучше. Я столько всего хочу сказать, но на бумаге не могу. Мечтаю увидеть Элис вживую. Обнять ее, вновь оказаться вместе, втроем – мама, я и Элис. Предостережение Люка маячит где-то на заднем плане, но я не обращаю внимания. Элис нашлась, и это сейчас – самое главное.

Я вкладываю свое письмо в мамин конверт. Запечатываю и оставляю на столе. Завтра отправлю. Внутри у меня тепло от счастья. Я с улыбкой посылаю воздушный поцелуй имени Элис, написанному на конверте.

– Ты нашла нас, сестренка, – шепчу.

Выключаю свет и иду спать.

Утро проходит в дикой спешке, поскольку я с трудом выползаю из кровати, да и то лишь по третьему звонку будильника. Со мной такого не бывает.

Торопливый завтрак, скомканное прощание с домашними – и я вылетаю за двери со смутным чувством, будто я что-то забыла.

Завожу машину и быстро прохожусь по мысленному списку. Телефон. Сумочка. Кошелек. Портфель. Ура, все есть.

Вспоминаю я только тогда, когда уже в конторе вижу почтальона с тележкой – он протягивает мне сегодняшнюю корреспонденцию.

– Черт, – ругаюсь вслух. Почтальон вздрагивает. – Простите, это я не вам. Я забыла дома письмо. Незадача.

Я быстро набираю сообщение Люку и прошу отправить письмо Элис.

– Ты сегодня какая-то дерганая, – сообщает Том, когда я вручаю корреспонденцию администратору.

– Умеешь ты сказать девушке комплимент, – отвечаю я. – Лучше не слоняйся без дела и поставь чайник.

– Есть, мэм. – Том шутливо отдает честь, щелкает каблуками и марширует в кухню.

Кофе хорош. Дома я люблю пить чай, но на работе предпочитаю кофе.

– Он всегда вкуснее, если его приготовил кто-то другой, – делюсь я с Томом. – Спасибо, ты меня спас.

– Я не мог допустить, чтобы наша собранная миссис Теннисон стала вдруг расхлябанной.

– Да уж. Я себя чувствую, как пресловутый выжатый лимон.

Телефон пищит – сообщение от Люка. Мол, не переживай, все под контролем.

– Попробуй выговориться, я тебя всегда выслушаю, ты же знаешь, – мягко предлагает Том.

Я благодарна ему за сочувствие.

– Понимаешь, я об этом всю жизнь мечтала, об Элис… – Я опускаю взгляд на темно-коричневую жидкость в чашке и вдыхаю аромат кофе. – Дети часто загадывают желания. Когда задувают свечи на именинном торте, когда бросают монетку в волшебный колодец, когда наступает Новый год… Так вот, я всегда задумывала одно и то же – чтобы Элис нашлась, чтобы мы однажды вновь стали семьей.

Я умолкаю – делаю глоток кофе и смаргиваю слезы.

– Ты о том, что нужно быть осторожнее со своими желаниями? – Том отставляет свою чашку и гладит мою руку.

– Нет. Да. Не совсем. – У меня больше нет сил держать все в себе, ладонь Тома словно вытягивает из меня остатки самообладания. – Желание сбылось, и теперь мне… мне страшно.

Том забирает мою чашку, отставляет к своей и заключает меня в объятия.

– Бояться – нормально. Это ведь большие перемены, жизненно важные. Попробуй укротить страх и перевести его в положительные эмоции. – Том поглаживает меня по спине. – И для протокола – обнимаю я тебя по-дружески. Проясняю на всякий случай, чтобы ты не отскакивала, как от удара током.

Я смеюсь ему в рубашку.

– Можно подумать, я от тебя отскакивала.

Том делает шаг назад, берет меня за руки.

– Честное слово, Клэр, я понимаю, каково тебе. Я не забыл.

– Знаю. Спасибо за поддержку. – Я с улыбкой киваю.

– Я тебя всегда поддерживал. Я не забыл, как мы с тобой часами сидели за компьютером и искали Элис. А телефонные переговоры! Помнишь частного детектива, которого мы наняли?

– Да уж. Толку от него не было ни малейшего. Кучу денег на ветер.

– Если бы мы знали, что твой отец сменил фамилию…

– Да, в голове не укладывается: располагай мы тогда этой информацией, и все могло бы быть по-другому. Мы ведь искали Элис Кеннеди, бессмысленно тратили время и деньги. – Я вздыхаю. – А нам нужна была Элис Кендрик…

– Так, не надо сожалеть о прошлом. Это неконструктивно. Прости, зря я вспомнил.

– Да все в порядке. Перестань извиняться. Ты совершенно прав, что толку горевать о том, чего не изменишь. Маме я сказала то же самое. Пора мне последовать собственному совету и перестать зацикливаться на прошлом.

Мы стоим, держась за руки, смотрим друг на друга. Том большим пальцем поглаживает мою ладонь – жест из прошлого. Мое последнее замечание относилось к попыткам отыскать Элис, но не услышал ли Том нечто большее? Я хочу заговорить, но передумываю. Зачем вновь выставлять себя дурой? Похоже, только я вижу во всем нечто большее.