Паола Чони
Горький-политик
Перевод с итальянского под общей редакцией Марины Ариас-Вихиль
Рецензенты:
доктор исторических наук Е.С. Токарева (ИВИ РАН)
доктор исторических наук В.П. Любин (ИНИОН РАН)
© П. Чони, 2018
© М. Ариас-Вихиль, А. Голубцова, Т. Чайковская, пер. на русск. язык, 2018
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018
XX век в зеркале Максима Горького
Книга Паолы Чони является оригинальным историческим исследованием места и роли Горького в истории XX века, как своеобразного «зеркала» российской и советской политической истории и шире, как одного из тех европейских интеллектуалов, кто повлиял на формирование ценностных ориентиров в политике и культуре XX века.
Автор отмечает возрождение интереса к «феномену Горького», как в российской, так и в западной историографии и утверждает, что реконструкция политико-интеллектуальной биографии Горького, необходимая для выяснения причин многих его решений, призвана вернуть писателю место, которое по праву должно принадлежать ему в европейской культуре.
Глубокое изучение всего комплекса проблем, связанных с изучением «феномена Максима Горького», позволило автору осуществить воссоздание интеллектуальной и политической биографии писателя в контексте изменяющихся исторических ситуаций; рассмотрение характера и форм включенности М. Горького в политические процессы и события первой трети XX века; исследование взаимоотношений М. Горького, власти и общества в условиях нарастания тоталитарных тенденций в социалистическим государстве; освещение проблемы «М. Горький и интеллигенция»; анализ современных дискуссий вокруг феномена Горького в политической жизни XX века.
Новизна работы заключается, во-первых, в том, что в нем впервые проводится комплексное исследование феномена Горького-политика, рассматривается весь спектр различных компонентов такого явления как политическая биография писателя. Феномен Горького-политика показан как органическая составляющая социально-политических и идеологических процессов, проходивших в России в первой трети XX века.
Во-вторых, она обусловлена также значительным массивом документальных источников, многие из которых до настоящего момента не вводились в научный оборот. Такое расширение научной информационной базы, утверждает П. Чони, непосредственно связано с перестроечными процессами в России середины 80-х годов. Открытие архивов и возможность свободного высказывания собственного мнения привели к необходимости радикального перечитывания и переоценки всей политической истории Советской России и, конечно, истории литературы этого периода. Вплоть до перестройки оценки творчества и личности писателя отличались пристрастностью и предубеждением.
Среди этого рода документов следует выделить неопубликованную переписку, хранящуюся в европейских и русских архивах. Автор анализирует также новейшие публикации наследия Максима Горького, серию статей «Несвоевременные мысли», «Очерки о русском крестьянстве»; воспоминания деятелей русской эмиграции, близких к горьковскому окружению, и ряд других. Особо автор выделяет X том серии “М. Горький. Материалы и исследования. Горький в зеркале эпохи” (2010) с перепиской Горького и Богданова”, хранящейся в Архиве Лелио и Лисли Иссокко-Бассо (Archivio Lelio e Lisli Issocco-Basso), доступ к которому стал возможен лишь в 2010 г., а также его письма, опубликованные лишь в конце 1980-х – начале 1990-х гг.
Работа Паолы Чони вносит существенный вклад в разработку таких тем, как отношения власти и творца, вождя и интеллигенции в условиях утверждения тоталитарной политической культуры, исследование места Горького среди мировых идеологических и философских течений и российских политических тенденций, связь политики и культуры социализма. Выявлена внутренняя логика развития взглядов Горького от раннего периода его творчества через взгляды времен революций к компромиссу со Сталиным.
Судьба Горького, утверждает автор, это судьба литератора, который не видел свое художественное творчество вне общественной и политической ответственности. «Феномен Горького» и в историческом контексте и в современных дискуссиях отражает состояние социума и общественного сознания, которое к нему обращается, и через феномен Горького пытается осуществить собственную идентификацию.
Зав. Центром религии и Церкви Института всеобщей истории РАНД.и.н. Е.С. ТокареваВведение
В первую треть XX века Россия прошла уникальный исторический путь от самодержавной монархии к созданию первого в мире социалистического государства, в котором стремительно нарастали тоталитарные тенденции. За три с небольшим десятилетия в России несколько раз кардинально менялись картины политической жизни и формы политической культуры, структура общества и социальных отношений системы общественного сознания. Эта эпоха выдвинула на авансцену истории выдающихся политиков-революционеров, преобразователей общества, властителей дум. Среди них особое место принадлежит М. Горькому, писателю и деятелю культуры крупнейшего масштаба, не занимавшемуся целенаправленно политической деятельностью, но постоянно оказывавшемуся в средоточии политической борьбы и идейных столкновений. В то же время М. Горький был одним из тех европейских интеллектуалов, кто повлиял на формирование ценностных ориентиров в политике и культуре XX века. Изучение творчества А.М. Горького было одним из магистральных направлений советского литературоведения. Он трактовался как эталонная фигура социалистической культуры, как основоположник и незыблемый столп социалистического реализма. Начиная с девяностых годов, исследователи продвинулись вперед в создании объективного психологического портрета М. Горького, открыв ранее остававшиеся в тени грани Горького-человека. Стало очевидно, что масштаб личности Горького фактически не проявлен в политической истории XX века.
В западной историографии возродился интерес к М. Горькому, которого начали рассматривать не столько, как собственно писателя, но как интеллектуала, включенного в сложнейший исторический и политический контекст. Более того, появилось предположение о существовании «феномена Горького» в его совокупности личностных, творческих, идеологических и политических аспектов. Феномен М. Горького стали характеризовать как один из самых показательных для формирования современных взглядов на историческую ситуацию и политическую борьбу 1920–1930-х гг. в СССР и в Европе.
Изучение феномена Горького как своеобразного «зеркала» российской и советской политической истории, отношения власти и творца, вождя и интеллигенции в условиях утверждения тоталитарной политической культуры (что было характерно не только для СССР, но и для ряда европейских стран в 20–30-х гг. XX века), а также шире – исследование места Горького в рядах европейской интеллигенции требует комплексного подхода и кардинального пересмотра устоявшихся стереотипов, ибо находится на скрещении многих гуманитарных наук и идейных концепций. Однако при этом историческая составляющая «феномена М. Горького» оказывается определяющей в совокупности конкретных методов исследования[1]. Исторический контекст во многом сформировал «феномен Горького», но и сам Горький повлиял на историческую ситуацию и политическую борьбу в СССР и Европе.
Однако в последнее двадцатилетие многие публикации, посвященные Максиму Горькому, касались политических аспектов его биографии, в то время как интерес к его литературному творчеству значительно сократился[2]. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни – например, поддержка сталинской культурной политики, или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его произведений.
Как справедливо пишет Л.А. Спиридонова: «Горькому не прощали, да и теперь не прощают, искренней увлеченности идеями социализма, связи с партией большевиков»[3] и «до сих пор жизнь и творчество писателя трактуют тенденциозно и необъективно, подкрепляя свои суждения высказываниями И. Бунина, Б. Зайцева, В. Набокова, З. Гиппиус, Д. Мережковского, А. Солженицына и многих других»[4]. И все же помня о том, что Пастернак назвал Горького «гигантом», мы не можем ставить крест на его писательской и интеллектуальной деятельности. В первое тридцатилетие XX века Горький находился в центре политической борьбы, и пользовался значительным влиянием в этой сфере. Он был знаком с крупнейшими представителями европейской интеллектуальной элиты и являлся для них культурным ориентиром. Среди его корреспондентов мы обнаружим таких важнейших мыслителей того времени, как Б. Шоу, Р. Роллан, А. Франс, Г. Уэллс, Б. Брехт, Л. Барбюс, К. Каутский, Б. Кроче – и это лишь несколько примеров. Кроме того, он активно общался с главными фигурами на политической сцене в России. Горький неустанно занимался издательской деятельностью (стал основателем издательств, книжных серий, газет), боролся за спасение человеческих жизней и сохранение культуры. Часто положительные стороны его деятельности, его щедрость оставались незамеченными у исследователей, которые обращали большее внимание на его «поддержку» Сталина.
Последние годы его жизни были предметом наиболее пристального изучения, именно они определили точку зрения, с которой теперь рассматривается весь его творческий путь[5]. Однако, если мы рассматриваем какую-либо картину и концентрируем наше внимание на каком-то отдельном фрагменте, то общее впечатление от картины полностью искажается. На самом деле, чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз изучить его политическую биографию: от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до открытия Каприйской школы. Идеи Богданова о пролетарской культуре и теории Луначарского о превращении социализма в религию (богостроительство) наложили отпечаток на всю биографию писателя и оказали решающее влияние на его политическую деятельность. Как мы знаем, идея богостроительства, которая будет художественно осмыслена Горьким в повести «Исповедь», встретила решительное противодействие со стороны В.И. Ленина, но была возрождена в период сталинизма и стала действенным инструментом власти в руках советского диктатора. Теории Горького и Луначарского, их светская религия, основанная на идее перерождения человечества через революцию, предоставили в распоряжение Сталина верное средство для оправдания культа личности, как элемента иного, более масштабного культа (разумеется, светского и рационалистического), выражавшегося в ритуалах и церемониях, которые не слишком отличались от обрядов традиционных религий. Таким же образом, основания пролетарской культуры, после серьезного пересмотра и очищения от изначально присущей им стихийности, стали частью идеологического арсенала новой советской власти. Но Горький был нисколько не виноват в этом перерождении его идей. Как и многие интеллектуалы того времени, писатель верил в утопию коммунизма, не представляя себе всех рисков развития сталинизма.
Только определив место Каприйской школы в истории большевизма, глубоко изучив теории, легшие в основу этого начинания, можно понять ту неоднозначную роль, которую сыграл Горький в политической борьбе начала тридцатых годов XX века. Так, свою речь на I Съезде советских писателей, получившую одобрение Сталина, Максим Горький взял из собственного эссе, запрещенного к публикации Лениным в 1908 году. Это один из фактов, доказывающий, насколько каприйский опыт глубоко повлиял на формирование политических взглядов Горького. В любом случае, создание Каприйской школы вовсе не было, как многие считали, «заигрыванием интеллектуалов»: напротив, теории, породившие это начинание, являются неотъемлемой частью истории европейского марксизма, его противоречий и искажений. Сегодня настало время заново изучить ту полемику, которая развернулась в среде русских социал-демократов начала века, проанализировать разногласия между разными теоретиками и, самое главное, переосмыслить роль Горького. Реконструкция политико-интеллектуальной биографии Горького, необходимая для выяснения причин многих его решений, призвана вернуть писателю место, которое по праву должно принадлежать ему в европейской культуре, и исправить историческую несправедливость.
Методологически данное исследование стало возможно благодаря тому, что сегодня в оборот вводится большое количество новых сведений. Такое расширение научной информационной базы непосредственно связано с перестроечными процессами в России середины 1980-х годов. Отсутствие исторической достоверности в трактовке феномена М. Горького в советскую эпоху во многом обусловлено тем, что большой массив архивных документов был закрыт для широкого исследования. В силу этого приоритет во многом принадлежал европейским ученым, которые пользовались зарубежными архивами, где хранились статьи и письма М. Горького, запрещенные в Советском Союзе, а также воспоминания представителей русской эмиграции, в том числе В.Ф. Ходасевича, Н.Н. Берберовой, E. Д. Кусковой, Т. Алексинской и др. Это давало возможность западным ученым приходить к выводам, в корне отличным от тех, которые выражала советская официальная наука.
Открытие архивов и возможность свободного высказывания собственного мнения привели к необходимости радикального перечитывания и переоценки всей политической истории Советской России и, конечно, истории литературы этого периода. Вплоть до переосмысления оценки творчества и личности писателя, которая отличалась пристрастностью и предубеждением.
С одной стороны, официальная советская критика, представлявшая Горького «другом и единомышленником Сталина», «первым пролетарским писателем»[6], с другой стороны, западная критика, которая, за немногими исключениями, в числе которых – исследователи самого высокого уровня, как, например, В. Страда, – доходила до полного отрицания заслуг Горького и превращала его в малозначительного и малоталантливого писателя, виновного в преследованиях литераторов при советском режиме[7]. Обе точки зрения следует признать тенденциозными. Однако в последние годы в России возникла и обратная тенденция: появилось много работ, в которых личность Горького анализируется более объективно, исследователи, стремясь к более уравновешенному взгляду, пытаются разрушить устоявшиеся представления о писателе, как позитивные, так и негативные[8]. Целью данной работы является попытка свести обе позиции с тем, чтобы воссоздать по возможности объективный психологический портрет М. Горького – творческой личности и интеллектуала, явившегося знаковой фигурой сложнейшего исторического и политического момента европейской истории XX века.