Отпилить обе кисти. Ничего себе!
Значит, скоро его очередь? Ему отпилят ноги?
Он лег на диван на кухне и закрыл глаза. Казалось, усталость медленно пожирает его изнутри. Но он боялся уснуть. К тому же те немногие часы за последнюю неделю, которые ему удалось проспать, были худшим испытанием, чем бодрствование. Такие странные сны ему еще никогда не снились. Вытесненные воспоминания возвращались к жизни и превращались в мечту любого режиссера фильма ужасов.
Он читал об одном ученом, который продержался без сна одиннадцать суток. Через четверо суток у него начались галлюцинации, и он вообразил себя Диего Марадоной. Еще через шесть суток он восстановился и, прежде чем наконец заснуть, даже умудрился обыграть своих ассистентов в пинбол.
Одиннадцать суток он бы никогда не выдержал.
Важно ясно мыслить и не терять концентрацию. Не расслабляться. Гленн сел, потер глаза, запихнул в рот еще один кусочек сельди и попытался проглотить его, но не получилось. Компот из ананаса кончился, а сельдь упрямо шла обратно, пока он усилием воли не начал жевать. Надо есть. Надо держать себя в форме, чтобы иметь хоть крошечный шанс, когда придет время. Он собирается защищаться. Что бы ни случилось, он окажет сопротивление.
Никто не упрекнет его в лени. Он закончил почти все приготовления. Вооружился, повесил на все окна в доме замки и так настроил лампы, что теперь они гасились одним нажатием кнопки на пульте, который он всегда носил с собой. На лужайке за домом разложил колючую проволоку и с помощью лески соединил ее с лебедкой, висевшей на окне верхнего этажа.
Единственное, что осталось сделать, – вставить во входную дверь глазок, но это подождет до утра, пока не рассветет. Старая дверь была с глазком. Но когда ее пришлось поменять, он решил, что нет смысла тратиться на глазок. Через несколько недель он пожалел об этом и купил глазок, с тем чтобы самому вставить его. С тех пор прошло три с половиной года. Но завтра он его вставит.
На самом деле, очень глупо с его стороны было остаться жить в доме после того, как Анки смылась. Он сделал это только чтобы ей досадить. Дом ему совсем не нравился. В принципе, он совсем не против домов. Но именно этот дом построен кое-как – тонкие гипсовые стены уже пахнут плесенью, хотя им всего десять лет. Не говоря о входной двери, которую давно надо было…
Мысли Гленна прервал звонок в дверь. Половина двенадцатого ночи. Кого это черт принес в такое время?
В дверь опять позвонили.
По его хладнокровным расчетам, незваный гость проникнет через сад с задней стороны, которая не просматривается. Споткнется о натянутую колючую проволоку, и тогда Гленн набросится на него и втащит в дом. Если же, вопреки предположению, этому человеку удастся добраться до дома, он без усилий разобьет стеклянные двери. Но Гленн к этому подготовился. Он не против заманить визитера в кабинет. А оттуда ему уже не выбраться.
Во всяком случае, не раньше, чем Гленн спокойно позвонит в полицию и отопрет дверь. Он представлял себе, как газеты напишут о нем как о герое, задержавшем преступника. И тогда Анки получит по заслугам.
Но звонили в дверь, что никак не входило в его планы. Не мог же этот подойти к фасаду и просто позвонить? Это невозможно. Тогда кто же там?
Вообще-то сигнализация на лебедке уже сработала в прошлую ночь. За долю секунды Гленн погасил свет во всем доме и быстро вышел в сад. Но оказалось, что это всего лишь какая-то приблудная собака застряла в проволоке; он не успел прийти ей на помощь – ей самой удалось выпутаться и скрыться.
Может быть, звонит хозяин собаки? А вдруг закон запрещает натягивать колючую проволоку в своем саду? – думал Гленн. С другой стороны, это ведь мой участок.
Не терять концентрацию и ясно мыслить.
Он схватил бейсбольную биту и осторожно спустился вниз открыть дверь.
Позвонили опять. Долго и настойчиво.
Проклятие, он так и не вставил этот чертов глазок. Он отпер замок и открыл дверь.
9
Было только половина двенадцатого, когда Фабиан Риск снизил скорость при заезде на улицу Рингстедвей в Леллинге и навигатор сообщил ему, что скоро он будет у цели. Он доехал быстрее, чем рассчитывал. Машин почти не было, а по радио передавали «Взбегая на холм». Это его так вдохновило, что он прослушал весь альбом «Гончие любви», который в свою очередь помог ему мысленно уйти в прошлое.
Ему никогда не нравился Йорген Польссон. Все школьные годы он старался держаться от него как можно дальше. И не потому, что боялся. Если честно, больше из малодушия, чтобы не быть свидетелем нападений и не принимать ту или иную сторону. Легче всего было повернуться спиной. Наверное, поэтому у него такие расплывчатые воспоминания, такие скудные. Как назло.
Теперь, во всяком случае, он вспомнил, что Йорген Польссон и Гленн Гранквист наводили на всех страх и в качестве жертвы выбрали Клаеса Мельвика.
Уже в первом классе, когда учитель проводил перекличку, парню пришлось несладко. И так продолжалось до девятого класса, что все одноклассники прекрасно осознавали. Учителя наверняка тоже. И тем не менее, все закрывали глаза.
Но на одно происшествие Фабиан не мог закрыть глаза. Этот эпизод он вытеснил из памяти, но зрелище отпиленных кистей в душевой вернуло его. В тот раз он чувствовал, что в происходящем его вины не меньше, чем Йоргена и Гленна.
Они были в раздевалке после урока физкультуры. Обычно Клаес никогда не принимал душ, о чем учитель физкультуры узнал и пригрозил поставить ему неуд, если тот не будет мыться. Принимать душ после физических упражнений важно для гигиены не только самого человека, но и для всего его окружения, говорил учитель, который, вероятно, понятия не имел о том, на что в этот момент обрекает Клаеса.
Душевая, где с двух сторон было всего восемь кабинок, была выложена белой кафельной плиткой. Все почувствовали, что в воздухе повисла угроза, и стали быстро мыться. Все, кроме Йоргена и Гленна. «Ну, чего уставился? Ты что, гомик? Нет, он трансвестит! Ты только посмотри на его член! Такой маленький, прямо как манда!»
Фабиан до сих пор помнил, как Клаес смотрел в его сторону умоляющим взглядом и как он притворился, будто ему в глаза попало мыло, и зажмурился. В этот момент он услышал первый удар, и когда снова открыл глаза, Клаес лежал на твердом кафельном полу в позе эмбриона и пытался защитить свой член от пинков Гленна, а свою голову – от ударов Йоргена.
Фабиан трусливо сбежал из душевой вместе с остальными. Клаес не издал ни единого звука. Он не кричал и не говорил. Он даже не просил их прекратить. Просто молча принимал удары и пинки. Он закричал только тогда, когда они до упора открыли кран с горячей водой.
Теперь, больше тридцати лет назад, преступник отпилил Йоргену руки и положил их именно в той самой душевой.
Если у кого и был серьезный мотив, так это у Клаеса Мельвика.
Объехав здание заправки, Фабиан припарковался на углу рядом с мусорным контейнером и вышел из машины. Наполнил легкие ночным воздухом, по-прежнему плотным и теплым. Если и дальше так пойдет, скоро в газетах напишут о самом теплом июле за последние сто лет.
Он стал обходить здание, глядя по сторонам. Через какое-то время он понял, что не имеет ни малейшего представления о том, что должен искать, хотя в машине у него возникло чувство, которое никак его не отпускало. Смутное ощущение, что ему надо поехать сюда сейчас, не откладывая. Он осмотрел местность рядом с заправкой, и чувство только усилилось. Конечно, он не мог знать наверняка, но он все больше убеждался в том, что преступник вступил в контакт со своей жертвой именно здесь.
Однако преступник не мог предвидеть заранее, что Йорген Польссон решит заправиться на этой заправке. Он мог рассчитывать только на то, что Йоргену придется остановиться где-нибудь по дороге домой. Значит, он ехал за ним в своей машине. Эту машину он был вынужден оставить здесь, и если он еще не забрал ее, оставался шанс, что она так и стоит.
Фабиан продолжал обходить заправку с задней стороны, пытаясь яснее представить себе Клаеса Мельвика. Он вспомнил, что Клаес был очень застенчивым и осторожным. Он едва смел поднять в классе руку, чтобы ответить на вопрос. А теперь, получается, он зашел настолько далеко, что лишил жизни своего мучителя самым жестоким и изощренным способом, который только можно представить. Фабиан не знал, что и думать. С другой стороны, почти нет предела тому, что насилие и психический террор могут сделать с человеком. На самом деле, именно так и рождаются чудовища.
С задней стороны были припаркованы пять автомобилей. Похоже, ни один из них не принадлежал клиентам магазина. Три машины стояли на парковке для персонала, а там, где стояли две остальные, вообще не было разметки. Одна была покрыта толстым слоем грязи и засохшей листвы. Фабиан подошел к последней машине, «Пежо 206» с шведскими регистрационными номерами, и стал ее осматривать. На ней лежал тонкий слой пыли, а это значит, что она стоит здесь без движения несколько дней или максимум неделю.
Надо бы позвонить Тувессон, но она наверняка будет недовольна, что он действует на свой страх и риск. Поэтому он позвонил Лилье.
– Ирен Лилья слушает.
– Привет, это Фабиан Риск, твой новый…
– Я знаю, кто ты такой.
– Надеюсь, я тебя не разбудил.
– Все в порядке. Я еще на работе и пытаюсь помочь Утесу найти список учеников твоего класса, что практически невозможно. Ведь ты учился в 9С?
– Да, но если нам слегка повезет, список не понадобится. – Он обошел машину. – Я сейчас в Дании и, возможно, нашел машину преступника.
– Что? Что ты такое говоришь? Как тебе это удалось? А Тувессон знает?..
– Потом объясню, и, может быть, я ошибаюсь. Это пока что только предположение. Но если бы ты могла проверить JOS 652, было бы…
– Перезвоню.
Фабиан глубоко вздохнул, положил в карман мобильный и направился к круглосуточному магазину. Если выяснится, что владелец «Пежо» – Клаес Мельвик, его подозрения станут конкретными доказательствами, и следствие одним махом перейдет в заключительную стадию: установление местонахождения и собственно задержание.
Эта стадия, конечно, может затянуться. Но он сделал свое дело и даже сверх того и может с чистой совестью вернуться к отдыху. Завтра сразу же после завтрака он повезет Теодора в «Велу» и купит трубку для плавания, а потом всей семьей они поедут на морской курорт Мелле, где будут загорать и нырять среди скал, а затем он пригласит их на торжественный ужин в Гранд-отель Мелле.
Зайдя в магазин, он купил в автомате кофе латте, шоколадку «Дайм» и воду «Рамлеса», или датскую воду, как упрямо называли датчане воду из Хельсингборга. За кассой стояла молодая девушка, с виду не старше двадцати. На проколотой нижней губе висело три кольца. Нельзя такой юной девушке работать здесь одной в ночную смену, подумал Фабиан, выкладывая покупки.
– Ваша машина? – она кивнула в сторону «Пежо».
– Нет, а вы не знаете, она давно здесь стоит?
– Чуть больше недели.
– А она стояла здесь в прошлый вторник, 22 июня?
– Понятия не имею, – девушка пожала плечами и принялась сканировать товары. – По вторникам и средам я выходная. Первый раз я увидела ее в прошлый четверг. С вас семьдесят восемь крон.
Фабиан протянул карточку и мысленно отметил, что «Пежо» вполне может находиться на парковке с прошлого вторника. Он расписался на слипе и вышел из магазина. Тут завибрировал его мобильный.
– Это Ирен Лилья. Его зовут Руне Шмекель.
– Прости? Как ты сказала? – Фабиан остановился у вытяжки, откуда что-то капало и испарялось. Он был так настроен услышать «Клаес Мельвик», что решил, что ослышался.
– Руне Шмекель. Правда, мерзкая фамилия?
Фабиан весь как сдулся. Если бы машину, например, взяли напрокат, он хотя бы знал, куда двигаться дальше. Во всяком случае, никакого Руне Шмекеля у них в классе не было.
– Она значится в угоне?
– Нет, это первая мысль, которая пришла мне в голову.
Черт возьми, мысленно выругался Фабиан. Может быть, это все-таки не машина преступника? Или он идет по совершенно ложному следу? Может, это вообще не месть затравленной жертвы?
– Фабиан, ты меня слышишь?
– Да, только я ожидал не такого ответа.
– Во всяком случае, вот его домашний адрес: улица Адельгатан, 5, Лунд. Он работает там в больнице.
– О’кей. Я должен прерваться. Продолжим потом.
– Ладно. Увидимся завтра.
Фабиан закончил разговор. У него пропало желание говорить. Ему надо было подумать.
Обдумать все с самого начала.
10
Было только самое начало третьего, но уже начинало светать, и на обратном пути в Швецию Фабиан смог убедиться, что вид на пролив Эресунн превзошел сам себя. Но он был не в состоянии любоваться. Ему даже не хотелось слушать музыку. Из головы не шел Клаес Мельвик и все то, чему его подвергали в школе. В памяти всплыло еще больше случаев, один страшнее другого, что только подкрепляло мотивы убийства. Проблема заключалась в отсутствии конкретных улик. Единственное, чем он располагал, – смутные воспоминания.
Он затормозил у пункта оплаты в Лернаккене и остановился у опущенного шлагбаума, протянув мужчине в будке свою кредитную карточку. Он надеялся, что Соня уснет до его возвращения. Иначе разговор о том, почему позвонила Нива, не даст им уснуть до утра.
– Попрошу вас опять выехать и проехать вон к тому зданию, – сказал мужчина в будке, возвращая Фабиану кредитную карточку.
– Что-то не так? У меня есть другая карточка, если что.
Мужчина покачал головой и указал на здание барачного типа. Фабиан не понял, в чем дело. Даже когда увидел, что ему навстречу идет полная женщина.
– Эй, Фабиан Риск, ты что, хотел смыться? Обещал же пригласить меня на свидание в следующий раз, когда будешь проезжать мимо, – произнесла дама.
Фабиан вышел из машины и пожал ей руку, мечтая оказаться как можно дальше от этого места. Женщина представилась Кикой и затащила его в барак. Там она вылила из кофеварки старый кофе и заварила новый. Подсчитав, сколько ложек Кика бросила в кофейный фильтр, Фабиан понял, что, в общем, неважно, будет ли Соня спать, когда он придет домой. Все равно он не сомкнет глаз.
– А ты настоящий красавчик! Даже лучше, чем я думала, – сказала Кика, наливая две чашки черного кофе. – Одинокий (без пары/ты свободен)? Или это уже слишком? Мне нравятся длинные прогулки и романтические ужины. Хотя, честно говоря, ужины предпочтительнее.
– Извини, но я женат, – выдавил из себя Фабиан, не понимая, чем заслужил такое счастье.
– Тебе не за что извиняться. Вижу, у тебя кольцо. Я же не дурочка. Но попытка не пытка. Разве нет?
– За спрос не дают в нос.
– Что?
– Ничего.
– Да, кстати. Хочешь печенье?
– Нет, спасибо, не надо, – сказал Фабиан. Он силой заставил себя выпить кофе и встал. – Мне пора домой. Было приятно познакомиться, и спасибо за кофе.
– Не за что. Надеюсь, я не очень напугала тебя своей болтовней. Знаешь, иногда в будке становится немного одиноко. Но никто об этом не думает. Все куда-то едут. Все, кроме нас.
– Да, понимаю, что здесь бывает одиноко. Всего тебе хорошего. – Фабиан направился к двери.
– Послушай, я вот тут подумала, ну, о том деле, над которым ты работаешь.
– Да? – Фабиану не удалось подавить зевок.
– Предположим, что на том фото, которое я тебе дала, на пассажирском сиденье сидит преступник, тоже швед. Значит, он тоже проехал по мосту, только в другой машине, которую потом оставил в Дании. Так ведь?
– Так. Но, к сожалению, вопросов по-прежнему так много, что нельзя сказать что-то определенное, – ответил Фабиан тоном, который явно давал понять, что ему больше нечего добавить, хотя в глубине души он был впечатлен аналитическим умом женщины.
– Минутку. Если, например, так и было, получается, что этот человек проезжал здесь примерно в то же время, что и жертва. Так?
Фабиан понял, что Кика сделала совершенно логичный вывод, а он это упустил.