Славяне не только научились у кельтов кузнечному ремеслу и искусству изготовления мечей, но и позаимствовали у них и само слово меч, которое есть практически во всех славянских языках: укр. мíч, блр. меч, др.-русск., ст.-слав. мечь, болг. меч, сербохорв. мач, словен. mèč, чеш., слвц. mеč, польск. miecz, в.-луж. mječ, н.-луж. mjас (Словарь Фасмера); и имеет по версии Одинцова Г. Ф. кельтское происхождение. В Словаре Фасмера ничего определенного по этимологии слова меч, на наш взгляд, не приводится. По версии же Одинцова Г. Ф. (1982 г.) слово меч происходит от кельтской глагольной основы mecc- ([мец: ] – В.С.), родственной лат. micare и возводимой к инд.-евр. *meik, *mik «сверкать, искриться», ср. бретонское mecet, micet «сверкать, блестеть, искриться» [ср. др.-сканд. brant «пламя, меч» – В.С.]. В отдельных случаях в качестве названия меча кельты, возможно, употребляли причастие настоящего времени от глагольной основы mecc- с помощью суффикса -nt с предшествующим ему гласным: *mec (c) ant (или *mec (c) ont) «сверкающий», откуда уже приводилось польск. miekut» [40].
Вероятно, славяне заимствовали у галлов слово «меч» еще до появления и распространения в Европе в I—II вв. н.э. римского названия меча «спата» (от др.-греч. σπάθη – лат. spatha; исп. espada, итал. spada, порт. espada, катал. espasa, бакск. ezpata, галис. espada, фр. épée) и появившегося в V веке н.э. (завоевание франками Галлии) в Европе германского названия меча «сворд» (датск. sværd, швед. svärd, нем. Schwert, исланд. sverð, норвежск. sverd, голл. zwaard, англ. sword).
В русском фольклоре в тесной связи со словом меч используется слово «кладенец» (меч-кладенец), этимология которого на сегодняшний день остается тёмной. По Словарю Ушакова: «КЛАДЕНЕЦ, кладенца, „муж.“ только в выражении: меч-кладенец – в народной поэзии – меч, обладающий чудесными свойствами» (Словарь Ушакова). По Словарю Фасмера: кладенец – «волшебный меч в русск. сказках», вероятно, из блр. кгляденция/кгляренция – от названия меча в повести о Бове: Chiarenza, Сlаrеncа; сближено по народн. этимологии с кладу;…». В статье «кладу»: «кладу – I кладу класть I., Однако ввиду наличия кладиво (см.) становится более вероятной древность этого значения и родство этого слова с лат. clades „поражение, ранение“… Кельт. происхождение недоказуемо ни для кладу II, ни для кладиво, вопреки Шахматову (AfslPh 33, 90)».
Производные от индоевропейского корня kla- «клад» и «класть (кладу)» (Словарь Покорного) позволяют выдвинуть две основные версии этимологии слова «кладенец»: меч, который «кладет» (бьет, разит) врагов и «меч-добытчик» в смысле меч как источник формирования клада (средство добычи богатства). В пользу последней версии свидетельствует одно из производных слов от индоевропейского корня kla- – Old Franconian hlōtha соответствующее англ. booty – <награбленное добро, добыча, трофеи>. Это значение, конечно, можно интерпретировать как «меч-трофей» (трофейный меч), но это не очень подходит для образа «волшебного меча» (Словарь Фасмера), «меча, обладающего чудесными свойствами» (Словарь Ушакова). Версия этимологии меча-кладенца как меча, который «кладет» врагов, также неудовлетворительна, поскольку меч и так предназначен для этой цели. Поэтому более вероятна, на наш взгляд, версия этимологии меча-кладенца – меч-добытчик (меч-кормилец) как источник добычи богатства и формирования клада для его хозяина – воина. Это в полной мере соответствует целям и характеру набегов – военных походов профессиональных воинов средневековой Европы, включая викингов и варягов-русь, – меч-кормилец (добытчик).
Индоевропейский корень kla- лежит и в основе древнерусского названия стали – «уклад», перекованное (укладенное, уложенное) железо.
Все вышеприведенное позволяет сделать вывод о том, что славяне были хорошо знакомы с кельтскими мечами и владели технологией их изготовления еще до V века н.э., до периода начала миграции (переселения) славян из Западной в Восточную Европу. Таким образом, восточные славяне имели потенциальную возможность производить мечи на территории Руси, начиная с V века н.э., а с VII в. уже, вероятно, производить их в массовых масштабах, обеспечивая не только полностью собственные потребности в мечах, но и вывозя их для продажи на Восток, о чем существует целый ряд свидетельств восточных авторов. Но почему на территории Руси нет археологических находок мечей V – VIII вв.? Так, например, мечи из раскопок 145 курганов южного приладожья Бранденбурга Н. Е. датируются IX – X вв. (7 экз.) и XI – XII вв. (1 экз.), 12 мечей из 6000 курганов, раскопанных Ивановским Л. К., датируются XI – XII вв. [51]. Для сравнения, в соседней Финляндии, найденные мечи датируются, начиная с 200, 400 годов и т.д., а основной массив найденных средневековых мечей приходится на 700—1200 годы (M. Moilanen, Turku, 2015) [71]. Это нельзя объяснить только изменениями обычаев захоронения или различиями в обрядах погребения, с которыми чаще всего связаны находки мечей. Может быть, определенная часть уже найденных мечей на территории России неверно атрибутирована как по времени их изготовления, так и по их производителю?
Нижней границей датировки мечей (IX век), найденных на территории России, по всей видимости, является «исторический барьер» летописного начала Руси – 862 год – год призвания варягов-русь и вытекающая из этого установка, что мечей ранее этой даты «в принципе не могло быть». Вероятно, этим «историческим барьером» можно объяснить и то, что по исследованиям Колчина Б. А. (1953 г.) металлообрабатывающие и металлодобывающие производства на Руси, имеющие по данным автора высокий уровень развития, начинаются с археологических памятников только IX – X веков [27, с. 185]. Но славяне жили в Восточной Европе с V века, так, академик Седов В. В. (1982 г.) констатирует, что: «Славянские древности 5—7 вв. известны на обширной территории Средней и Восточной Европы – от Эльбы на западе до Днепра и Волхова на Востоке и от побережья Балтийского моря на севере до Балканского полуострова и Пелопонесса на юге» [56, с. 10]. Поэтому не должно являться чем-то невозможным и заселение варягами-русь Карельского перешейка примерно в V веке н.э., которое шло в рамках общей миграции славян из Западной Европы в Восточную как часть глобального миграционного процесса – «Великого переселения народов» (IV – VII вв. н.э.). Одной из важнейших причин расселения варягов-русь именно на Карельском перешейке, на наш взгляд, является взятие под контроль стратегических водных путей поступления «мягкого золота» – пушнины с севера Восточной Европы в Западную, на юг Европы и на Восток. Варяги-русь стали самыми северными славянами на пространстве расселения славян от Балтийского побережья до Балканского полуострова и берегов Черного моря.
2. Восточные источники о производстве и качестве мечей русов
«Я видел русов… Каждый из них имеет топор,
меч и нож, и со всем этим он не расстаётся.
Мечи их плоские, бороздчатые, франкские».
Ибн-Фадлан о русах (921—922 гг.)
Существует целый ряд свидетельств арабских авторов об изготовлении мечей русами. Так, Кирпичников А. Н. в статье «О начале производства мечей на Руси» (1998 г.) пишет: «…обращает внимание та последовательность, можно сказать, настойчивость, с которой восточные писатели приписывают русам и славянам (сакалибам) [ссылка] владение, торговлю и изготовление мечей. Согласно с этими известиями, а они соотносятся с IX – XI вв., русы постоянно носят мечи, видят в них средство к существованию, единоборствуют на суде, передают по наследству, везут их на восточные рынки [ссылка]. Багдадский философ ал-Кинди в трактате „О различных видах мечей и железе хороших клинков и местностях, по которым они называются“, посвященном халифу Мутасиму (823—841 гг.) среди 25 видов мечей Азии и Европы для последней указывает наряду с франкскими слиманские. Старший современник Кинди Ибн Руста (писал в 903—913 гг.) называет народ, владевший этим оружием, русами [ссылка]. Писатель и поэт Омар Хайям в своем списке 14 видов клинков, помещенном в его трактате Науруз-наме, также отмечает сулайманские мечи [ссылка]. По этим и другим арабским сообщениям мечи франков и русов были почти одинаковыми, только у первых имелись на лезвиях фигуры в виде кругов, полумесяцев и крестов» [20]. Далее Кирпичников А. Н. поясняет, что «слиманские», «сулайманские» мечи – это мечи русов.
Говоря о качестве мечей русов, Кирпичников А. Н. подчеркивает, что «Действительно качество клинков русов оценивалось очень высоко. В 943—944 гг. мусульмане грабили могилы русов, погибших в походе у города Бердаа. Ибн Мискавейх сообщает, что они «извлекли оттуда мечи, которые имеют большой спрос и в наши дни (то есть в середине Х в. – А. К.) по причине их остроты и превосходства» [20].
Меч у русов играл особую роль в силу их весьма воинственного образа жизни, что роднит их со скандинавскими викингами. Вот как описывает один из обычаев русов арабский ученый Ибн Руст: «Когда у кого из Руси родится сын, отец (новорожденного) берет обнаженный меч, кладет его перед дитятею и говорит: „Не оставлю в наследство тебе никакого имущества: будешь иметь только то, что приобретешь себе этим мечом“» [16, с. 83]. Это же известие в несколько другой форме встречается и у другого восточного автора Марвази: «Они видят в мече средство к существованию и занятию; когда у них умирает какой-нибудь муж, а у него есть дочери и сыновья, они вручают его имущество дочерям, а сыновьям предоставляют только один меч и говорят: „Ваш отец добыл имущество мечом, подражайте ему, следуйте ему в этом“» [9].
В географическом трактате «Худут» неизвестного восточного автора IX века (Афганистан) на персидском языке, который будет рассмотрен нами ниже несколько подробнее, утверждается, что из земли русов «вывозят различные меха и ценные мечи», а также что «Там производят очень ценные клинки для мечей и мечи, которые можно согнуть вдвое, но как только отводится рука, они принимают прежнюю форму» [9, с. 137].
Член-корреспондент Императорской РАН Хвольсон Д. А., комментируя сообщение Ибн-Даста о вывозе Руссами в Булгары (Болгары) мечей (1869 г.), пишет: «Ибн-Хордадбех говорит именно, что Руссы привозили мечи в Константинополь; если они были такого достоинства, что раскупались даже в этой столице, то, конечно, находили себе покупателей и в Болгаpe. Я не могу решить, были ли эти мечи изделием самих Руссов, или же покупались ими где-нибудь на Западе и потом вывозились дальше. Из Нестора мы знаем, что Киевляне платили Хозарам дань мечами. Выше мы также видели, что Руссы были большими любителями хороших мечей, и Ибн-Даста также говорит, что они имели прекрасные мечи… Из этого писателя мы видим и узнаем, что владетель лучшего меча у Руссов всегда имел право на своей стороне, в случае спорных дел. Народ, у которого меч имел такое практическое значение, вероятно, умели делать его (выделено — В.С.)…» [63].
Миф о франкских мечах у русов
Миф о том, что русы были вооружены франкскими мечами, был развенчан еще в 1953 году Колчиным Б. А. в книге «Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси» [27, с. 138—139]. Миф родился от неверного перевода одной фразы из сочинения арабского автора Ибн-Фадлана, известного у нас под названием «Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу» [50]. Ибн-Фадлан – посол халифа Муктадира в Волжскую Булгарию в начале X века (922 г.) в рассказе о своем путешествии в Великие Болгары, описывает вооружение русов, которое в русском переводе Ковалевского А. П. (1939 г.) выглядит следующим образом: «Мечи их плоские, с бороздками, франкские» [50, с. 78].
Колчин Б. А., проанализировав перевод слова «франкские», справедливо отмечал, что «Ибн-Фадлан едва ли знал о местных центрах производства мечей в Европе (а как мы знаем, их было множество во Франции, Германии, Скандинавии, Италии и, конечно, на Руси), а хотел лишь только отметить, что эти мечи не восточной, а европейской работы» [27, с. 139]. Сам Ковалевский А. П. в Примечании 784 аргументирует свой перевод следующим образом: «Слово „франки“ у арабских авторов еще до Крестовых походов обозначало европейцев в более широком смысле. Поэтому Френ и переводил „von europäischer Arbeit (efrandschije) “. У Rasm. тоже Francici (Europaei). Но A. Zeki Validi считает, что „под Faranğ, известными своими мечами, следует понимать собственно франков, а не европейцев вообще, как это делали Френ и другие“…» [50, с. 131, прим. 784]. В этой цитате упоминается российский востоковед-арабист, академик Френ Х. Д. (1782—1851), который перевел в 1823 году на немецкий язык фрагменты книги Ибн-Фадлана из «Географического словаря» арабского энциклопедиста XIII века Йакута (Якута) ар-Руми, и авторитетный российский востоковед-тюрколог, лидер башкирского национально-освободительного движения (1917—1920 гг.) Ахмед Заки Валиди (Валидов) (1890—1970), эмигрировавший из России в 1923 году. В этом же 1923 году в Мешхеде (Иран) он обнаружил манускрипт XIII века (MS 5229), содержащий полный список текста сочинения Ибн-Фадлана.
Ковалевский А. П. в Примечании 784 цитирует известную работу Ахмед Заки Валиди «Германские мечи в арабских источниках IX – XI вв.» (Die Schwerter der Germanen nach arabischen Berichten des 9—11 Jahrhunderts.), написанную им в Германии в 1936 году [68]. Ахмед Заки Валиди полагал, что до Крестовых походов под словом Faranğ понимались европейцы вообще, а после – конкретно франки (германские племена), но Первый крестовый поход состоялся в 1096—1099 гг., т. е. практически на рубеже XI – XII вв., а Ибн-Фадлан путешествовал в начале X века (922 г.), поэтому данное предположение неверно и неважно какой смысл вкладывал в слово Faranğ переписчик работы Ибн-Фадлана в XIII веке. Поэтому мы согласны с выводом Колчина Б. А.: о том, что «… более верный по смыслу перевод этого места из Ибн-Фадлана таков: «Мечи их плоские, с бороздками (долами), европейские (европейского типа» [27, с. 139].
Все это в полной мере относится и к переводу в работе Ахмед Заки Валиди «Германские мечи в арабских источниках IX – XI вв.» трудов других арабских авторов, например, трактата багдадского философа ал-Кинди «О различных видах мечей и железе хороших клинков и о местностях, по которым они называются», посвященном халифу Мутасиму (833—841 гг.). Процитируем перевод Ахмед Заки Валиди трактата ал-Кинди уже на русском по Кирпичникову А. Н. (выделение жирным шрифтом – В.С.): «Кинди пишет, что мечи Рума (Византии) сделаны из мягкого железа, стройны и просты, не имеют долов. Франкские и слиманские клинки выкованы из материала, составленного из мягкого железа (nermāhen) и стали (šāburaqān). Франкские мечи широки у рукояти и узки у острия, имеют широкий дол, который выглядит как чистый речной поток. Их Дамаск (ğaūhar) по рисунку похож на редкий узор табаристанской ткани. В верхней части этих мечей находятся полумесяцы или кресты, иногда „отверстия“, выложенные латунью или золотом. Слиманские мечи похожи на франкские. Их декорация (речь идет, очевидно, о рисунке узора на клинке) более мелкая (тонкая) блестящая и редкого искусства. Они равномерной ширины, острия их не округлы, и редко когда полоса суживается по направлению к острию. Слиманские мечи не имели изображений и крестов. Их рукояти (sīlān) похожи на йеменские и франкские, последние, однако, более богатые. В сущности франкские и слиманские мечи одинаковы» [22].
Все слова «франкские» в данной цитате, выделенные нами жирным шрифтом, следует читать как «мечи европейского типа». А последняя фраза этой цитаты, с учетом того, что Ибн Руста называет народ, владевший слиманскими (сулайманскими) мечами – русами (903—913 гг.), корректно должна быть переведена следующим образом: «В сущности мечи европейского типа и русские мечи одинаковы».
Неточный перевод слов Ибн-Фадлана о «франкских» мечах русов активно использовался сторонниками «Норманской» теории как авторитетное свидетельство средневекового очевидца, подтверждающее ее верность.
3. Тайны мечей с надписью «VLFBERHT» («УЛЬФБЕРХТ»)
3.1. Что нам известно о мечах с надписью «VLFBERHT»?