Катерина взяла какую-то газету и стала читать хронику. Если бы Сергей в ту минуту представлял, что привлекло внимание Кати, которая изучала некролог о смерти высокопоставленного дипломата из МИДа. «Да, не досмотрели „организаторы“, ну кто же с больным сердцем испанскую любовь предлагает. Переборщили, надо было ему поспокойнее чувства и жил бы еще много лет».
Хотя, если бы эти мысли услышал Сергей, вряд ли бы что-то понял.
Поздно ночью поезд прибыл на Московский вокзал, на перроне их обоих встречали.
Особых дел у Сергея не было, он быстро выполнил командировочное задание и позвонил Кате на мобильник.
– Это ты, Сергей, хорошо, что позвонил! Завтра 31 декабря, встречаемся в ресторане, в гостиницу за тобой приедет наш водитель.
В голове мелькнула мысль, хорошо, что не в форме поехал, а скромно оделся, а то был бы как Дед Мороз у Елки.
В назначенное время в номер позвонили. Открыв дверь, он увидел прилично одетого, крупного мужчину с короткой шеей, мощными плечами и великолепной прической, который держал большой пакет в руках.
– Вы, Сергей Алексеевич!
– Да. Я.
– Вот наш босс передал Вам, я Вас подожду внизу.
Когда Сергей открыл пакет, то изумился, там была полная экипировка для выхода в большой свет, начиная от носок с ботинками до кожаной куртки и пыжиковой шапки. Пакет тянул на 5—6 тысяч зеленых.
Вот попал в историю, подумал Сергей, но отказываться было поздно, да и не хотелось!
Сергей быстро переоделся. Вся одежда идеально сидели на нем, было ощущение, что кто-то снял все мерки и индивидуально все подготовил, да еще все в тон и со вкусом. Впервые в жизни он был упакован, ну точь-в-точь принц из новогодней сказки.
Спустился вниз, проходя мимо портье, поймал на себе его удивленный взгляд – видимо «служивый» гостиницы был повержен его внешним видом и теми изменениями, которые в нем произошли.
У входа стоял небольшой джип Паджеро. Через минут 20 машина подъехала к ресторану в центре Невского проспекта. Водитель проводил Сергея в банкетный зал. Большинство гостей были уже в зале. Всех встречала Катя с мужем.
– Андрей Сергеевич, – обратилась Катя к мужу. – Это наш Московский знакомый Сергей Алексеевич, я тебе о нем говорила.
Муж Катерины был намного лет старше, весь сверкал изяществом и драгметаллами, поздоровался с Сергеем и переключился на других гостей. Сергей его не впечатлял.
Сергей был во многих компаниях – но этот бомонд поразил его. 0н о таких даже в своих делах о крупных махинациях с миллионами долларов не слышал. Здесь было все, и дорогое и знаменитое, и красивое и редкое, и вкусное и яркое. Все в степени супер и все с великолепной режиссурой, даже руководство мэрии и Ленсовета было, не говоря уже о прокуроре города, которого он увидел среди гостей. Тот, конечно, не узнал Сергея, хотя только утром они встречались. Сергей был так одет, что его не узнала бы его родная жена. Вечер был прекрасным, Катя несколько раз танцевала с Сергеем и в один из танцев сказала:
– Вы не исчезайте. После вечера поедем отдыхать. Это я себе подарок хочу сделать на Новый год. Не думай ничего плохого!
Далеко за полночь феерический банкет закончился, Сергей потерял Катю из вида и уже двинулся к выходу, когда к нему подошел все тот же водитель.
– Сергей Алексеевич! Я за Вами, машина ждет.
Они вышли из ресторана и сели в джип, кроме водителя и Сергея там никого не было. В душе как-то успокоилось. Он решил, что Катины слова были шуткой. Внутри растекалось приятное тепло проведенного вечера.
Машина, набирая скорость, пошла в сторону пригорода и через минут 30—40 остановилась у ворот огромной виллы, больше походившей на Дворец времен Петра I. Джип заехал вовнутрь. Шофер указал на вход, и Сергей направился внутрь. Когда он зашел, то был поражен – это был древний зал как в книге про Анжелику; горели свечи, в камине сверкали языки пламени, на стеклах висели дорогие картины. В центре зала был сервирован стол, около которого стояли два стула. И тут он увидел, что на одном из них сидела Катя в одежде Анжелики из его любимой книги. Он все понял, сел за стол и закрыл глаза…
3 января он возвращался домой в Москву этим же поездом. Кроме дипломата с ним был фирменный чемодан, в котором лежал его новогодний карнавальный костюм. Ему казалось, что он во сне и все, что с ним произошло – это было даже не сказкой, а экранизацией сюжета из книги про Анжелику!
Он ничего не боялся, потому что понимал, что если даже кому-нибудь об этом расскажет, ему не поверят.
Когда он вернулся, его снова закружила текучка. Катя не звонила, и он решил, что и был для нее лишь «подарком-игрушкой». Перестал переживать, но забыть не мог.
Даже жена поверила, что одежду ему подарил друг, которого встретил в Питере, иного она и представить не могла. Удивило жену лишь одно обстоятельство, что ни на одном предмете одежды не было фирменных ярлыков. На что Сергей отвечал – товар индпошива, вот как теперь, если захотят, все делают под заказ и лучше, чем на Западе.
Под старый Новый год один из московских фирмачей пригласил его на юбилей-презентацию фирмы. Отказываться было нельзя и Сергей, надев свою Новогоднюю униформу, прибыл на банкет. Конечно, все было попроще, чем в Питере, но то же красиво и когда вечер близился к концу, друг Саша подошел к нему.
– У меня для тебя сюрприз. Сейчас поедем в Архангельское, там вторая закрытая часть презентации, только для великих. Из гостей, будут ты, да я, да мой зам. А там будет высший свет вплоть до бизнес-вумен и для тебя тоже. Это все очень дорого, но не бойся, никаких провокаций и съемок, так что расслабься. Этот банкет нам в 1 млн. зеленых обошелся. Ты даже представить не можешь, что каждая из женщин по тарифу по 50 тыс. зелеными тянет. Этот банкет того стоит, мы заняли такую нишу рынка, которая нам за 1 месяц все эти расходы окупит.
Отступать было некуда, и они покатили в Архангельское.
Всю дорогу Саша твердил —
– Слушай, Сережа, кто тебя так одел, ты как от Юдашкина, кстати и он там будет.
– Да это мне друг в Питере подарил на Новый год.
Подъехали к вилле, там была мощная охрана, все производило впечатление серьезности и значимости мероприятия, а когда он вошел в зал, все последние сомнения рассеялись. Была вся элита Москвы, которую он мог себе представить.
Изобилие было во всем, в красоте зала, в красоте стола, в красоте и пышности гостей. Это было как изысканный фрагмент фешенебельного приема на Западе.
Сергей потихоньку успокоился и забыл слова Саши о персональной вумен для него, как вдруг ощутил, что кто-то нежно взял его за локоть. Он повернулся и обмер. Это была Катя. Он был готов провалиться сквозь землю, но это была она.
– Ну здравствуй, Сережа! Не ожидал! Теперь ты знаешь мою тайну, мою истинную жизнь, ту, которая дает мне самостоятельность и значимость. Не ругай меня, да я женщина по вызову, как у Вас говорят, но очень дорогая. И я хочу, чтобы в этой истинной для меня жизни, и ты был рядом. Я знаю, что я когда-нибудь найду и свою настоящую любовь, а это все – путь к этой любви. Не отвечай ничего! Сейчас я понимаю, что ты думаешь. А все то, что ты видел в Питере – это моя вторая жизнь, и ее я живу по правилам! Вот такой путь я выбрала для свой жизни! Я знала, что найду свою любовь, и ради этого можно было пройти такой путь. Через мою душу прошла не только судьба известных людей, и я постаралась не запачкаться от этой красоты и богатства. Да, я много знаю и мне будет очень трудно уйти из этого дела. Видимо, потому любовь и привела меня к тебе или тебя ко мне. Я не хочу, чтобы кто-то страдал от этого, но я знаю, что решать тебе. Дело не в деньгах, их нам на все хватит, а дело в том, примет ли меня твоя душа, твое сердце!
9. Царские подвески
О, какой это был спектакль. Уже одно то, что в наш город приехала труппа знаменитого московского театра и всего для двух спектаклей, было достаточно для аншлага. Сам спектакль был известным для театральной общественности, труппа включала много прекрасных исполнителей, легендарных артистов не только театра, но и кино. Хотя наш город имел свой неплохой драматический театр, ставивший прекрасные спектакли, а его артисты были высокопрофессиональными и нравились зрителям, весь город с вожделением ждал этих спектаклей. Ажиотаж нарастал, слишком многие хотели попасть в число счастливчиков. Но были и другие не менее важные обстоятельства, такие как престижность спектакля, его дефицитность, которые определяли статус зрителей этого спектакля. Все понимали, что в последнее время резко изменились признаки так называемого «особого» контингента зрителей, их стало значительно больше, от обычных товароведов, завскладом, завбазой и прочего нашего богатого исторического прошлого на авансцену вышли не только набившие оскомину «новые русские», но и представители властных структур, правоохранительных органов и просто других важных и нужных людей. Были «театралы», которые по своему служебному положению должны были посетить этот спектакль. Все это создавало такую плотность на одно театральное место, что получить билет было архисложно. Место в этом зале во многом констатировало и предопределяло настоящий и будущий авторитет и социальную нишу человека, место в этой жизни. Ну, бог с ним с этими зрителями, кто пришел, какое место занимает – это не самое важное. Важно, как они подъезжали, во что были одеты, как внешне выглядели, с кем пришли. Для некоторых зрителей, особенно, пока спектакль не начался, это было самым важным периодом. Это надо было видеть, запомнить, понять, сделать правильные выводы, чтобы потом не ошибаться по жизни с кем можно, а с кем нельзя общаться, вот вам и инфраструктура спектакля. Буфет вообще потерял свое принципиальное значение.» Новый русский» и новый зритель приходил на спектакль сытым. В преддверии спектакля все ассы парикмахерского и косметологического искусства города были нарасхват. Конкурс их мастерства начинался перед спектаклем, достигал своего апофеоза в помещении театра, где уже и происходило подведение итогов на лучшую прическу. О мужских или женских туалетах следует говорить особо. Это был высший пилотаж. Все самое лучшее, как на хорошем подиуме, вожделенно покрывало прекрасные мужские и женские тела. У новичков глаза разбегались от палитры красок, покроев, элегантности, открытости вырезов и разрезов. Со смокингами мы провинциалы, конечно, отставали от столицы, а вот в плане от Диора, от Зайцева, от Юдашкина, или просто в комплектации» новых русских» были на голову выше столицы. В наших коллекциях золота и изумрудов было побольше, чем в Большом театре и телохранителей в фойе толпилось достаточно. Люди это были особые, их отличало не только хорошее физическое развитие и прямые пропорции форм тела, но, что особенно важно, у них был какой-то особый взгляд, не только преданный особе, которую охраняли, но и уходящий в какой-то только ему понятный собственный внутренний мир.
Зал медленно с достоинством пережевывал красоту, блеск, дороговизну, а в некоторых случаях раритетность туалета и украшений каждого из входящих в зал или фойе театра, в памяти прочно откладывались данные личности, владевшей всем этим богатством. Во многих случаях ничего случайного во всем этом не было. Если человек занимал достойное место в иерархической или служебной лестнице, значит и «обмундирование» у него было заслуживающим всего этого.
У каждого спектакля была своя изюминка, в том числе и по части экипировки, этикета. У этого прекрасного спектакля было одно чудесное обстоятельство, которое надолго лишило покоя многих наших знаменитостей, особенно их жен.
Минут за 30 до начала спектакля в холле появилась особа, сразу обратившая на себя внимание. В ней все было прекрасно: и одежда, и тело, и изумительная внешность. Она прямо вся сверкала на фоне окружавших её особ. Ее внешность не носила отпечаток нелегкого прожитого дня, груза семейных и других забот. Но особенно поразили всех драгоценности, которые были на ней – это были изумрудные подвески и казавшиеся огромными изумрудными браслеты. Все это было неописуемой красоты, и, что важно было – в гармонии с её телом, и придавало ещё большую красоту и привлекательность этой молодой женщине. Когда она проходила по холлу, со всех сторон слышалось тяжелое дыхание изумленных дам. Поражало, однако другое, эти драгоценности до сегодняшнего дня имели в городе своего хозяина. Вещи были штучными. Привезены одной известной дамой из Непала, где были сделаны специально только для неё. Она могла позволить себе приобрести такие драгоценности за несколько десятков тысяч долларов, и не боялась за их сохранность. А тут эти же драгоценности, но на другой женщине.
Какие только фантазии не рождались в головах.
Если она их купила, что само по себе сомнительно, так как же раритеты обычно не продают, то где она могла взять столько денег. Та, которая носила эти драгоценности в эти минуты, была по профессии врачом, хоть и хорошим, но только врачом. Да, она имела прекрасную внешность, но вряд ли кто-либо из её близких или «далеких» мог сделать ей такой подарок.
В зале погас свет, начался спектакль, на сцене появились великолепные артисты, но это не придало спокойствия части аудитории. Дама с царскими подвесками сидела в одной из центральных, хорошо обозримых лож и поэтому, когда луч театрального прожектора скользил по залу, он нет-нет, а выхватывал сверкавшие на ярком свету голубовато-красным переливом драгоценности. Они просто горели на пышной груди, и их несказанный цвет не давал успокоиться лучшей половине зала. В голову не лезло даже содержание спектакля, а тем более и игра артистов. Даже мужья стали обращать внимание, что их жены постоянно воротят свои головки в сторону центральной ложи. Некоторые из них догадывались, о чем идет речь, но больше в плане красоты и высокого рейтинга сидевшей там дамы с прекрасной внешностью и такими драгоценностями. Мужчин мало волновало, откуда они у неё появились. Мозг женщин не унимался – так все-таки, как они ей попали. Муж подарить не мог, тем более что сумма была запредельной для большинства из зажиточной части города. Если подарил «любовник», так вроде никто не представлял вообще любовников этой дамы, тем более, чтобы они были в состоянии приобрести такое богатство. Не проходил и такой вариант, что владелица драгоценностей дала их поносить. Вроде они не были так близко знакомы, да и обычно такие вещи не дают носить. Может быть, это были удачно сделанные копии, тут было трудно определиться на чужой груди подлинник это или копия. Особенная активность пересудов достигла в перерыве, когда уровень внутреннего женского анализа достиг такого порога, что не мог удерживаться в груди и желал с кем-то пообщаться. Это чувствовалось по тому, что когда дама с подвесками проходила по холлу, за ней по окружающим проплывал легкий гул разговоров и пересудов. Спокойствия не было и на перерыве. Некоторые из знакомых этой дамы подходили, здоровались, о чем-то мило перешептывались, не сводя глаз с поразительных подвесок. Но все боялись задать вопрос о драгоценностях, считая такие вопросы некорректными. Рейтинг прекрасной дамы умопомрачительно возрос, она затмила даже жен великий мира нашего города, которые отошли на второй план, ибо были одеты только красиво. Броско, богато, но все равно не так как эта. Чувствовала и сама носительница драгоценностей, что испытывает апофеоз внимания к себе. С ней здоровались и общались даже те, кто себя относили к такой высокой неприкасаемой касте, что не считали возможным подходить хоть и к талантливым, но врачам. Дама понимала это, но как положено женщине, знавшей себе цену, умела долго «держать ноту». Она молча дефилировала по холлу, как можно чаще и с разных ракурсов показывая и себя и свои драгоценности. Самое главное, что она ходила одна. С ней не было ни ее мужа, никого вообще. Она была одна с драгоценностями. Несомненно, она знала, откуда у неё появились эти драгоценности, как и при каких обстоятельствах владелица дала их одеть. Но они обе добились своего. Они довольно больно ударили по женскому самолюбию основной элитной массы. Основная героиня напомнила о себе, чтобы не забывали, кто владелец этих царских подвесок. Еще больше выиграла та, которая взяла поносить драгоценности – её рейтинг так высоко взвился, что до сих пор не опускается. Вот вам и мелочи нашей светской жизни.
А спектакль действительно был прекрасным, как на сцене, где играли прекрасные артисты, так и в зале, где сидели прекрасные зрители, которые тоже устроили содержательный спектакль.
10. В пасти у льва
В начале семидесятых я был призван в армию для прохождения переподготовки. Столица Урала, в те времена носившая имя известного революционера Свердлова, встретила холодом и снежными вьюгами. Спасало тепло учебных комнат, а также уют и офицерская дружба гостиницы, где мы жили. Вечера проводили по-разному, но в основном традиционно – небольшая выпивка, хорошая закуска и игра в карты. Из классических принципов офицерства – быть хорошо выбритым, слегка пьяным и уметь играть в бильярд – хорошо прижилась лишь одна – быть слегка пьяным. В меньшей степени мы стремились быть хорошо выбритыми и те более уже почти никто не умел играть в бильярд, а картами бильярд не заменить, масштаб не тот.
Был среди нас лейтенант Саша Пахомов из Кирова, небольшого роста, но физически очень крепкий человек. В отличие от нас, он неоднократно бывал в Свердловске и имел постоянных знакомых, к которым часто уходил вечерами погостить, а возвращался под утро. Такие перегрузки его не утомляли, так как Саша был профессиональным спортсменом, прыгуном м трамплина. Своим спокойствием и выдержкой он поражал всех, особой разговорчивостью не отличался и практически не пил, соблюдал режим. Я никогда не думал, что прыжки с трамплина очень чутко реагируют на выпивку. Чуть переборщишь – и полеты не идут. Сам не прыгал, но Сашке верил.
И вот однажды под вечер обычно молчаливый Пахомов произнес:
– Ну что, ребята, кто пойдет на день рождения? Моя подруга пригласила, только есть одно, но. У них дома живая львица живет, правда небольшая, года два. Родители у нее биологи, выращивают по договору эту кошечку для зоопарка, где сами работают.
– И давно ты туда ходишь, наш прыгун – спросил я – и как нашел общий язык с львицей. Я так понимаю, что с дочкой хозяев значительно проще, а вот с царицей зверей – тут мужских достоинств не хватит.