– А? Что? Что это такое?! – вскрикнула оторопевшая девушка, но в следующую секунду от сильного толчка в бок отлетела в сторону к стене. Упала, больно ударившись головой, выронила сосуд с травяным пучком из рук.
Бабушка! Это бабушка оттолкнула в сторону свою остолбеневшую внучку. И через мгновение разъярённое животное со всего размаху врезалось рогами в дверь сарая, точно в то место, где только что стояла Настя. Раздался треск ломающихся досок, щепки посыпались в разные стороны.
Корова громко захрапела, сделала шаг назад и мотнула головой в бок, стараясь поднять на рога Пелагею Фёдоровну, которая стояла очень близко. У неё получилось только вскользь зацепить плечо, но и этого хватило, чтобы женщина упала, схватившись за ушибленное место, застонав от боли.
В тот же момент, как ниоткуда, к морде коровы взвился серый пушистый шар с горящими глазами и с воем вцепился в неё, стал драть когтями. Не ожидавшая нападения Зорька сделала шаг назад и наступила на бамбуковый сосуд, который треснул под копытом точно старая сухая ветка. Корова мотнула головой, и пушистый шар легко отпрыгнул в сторону, грациозно приземлился на пол между ней и бабушкой Пелагеей, трубой вздыбил хвост и, сверкая глазищами, угрожающе завыл:
– Мря-я-а-а-а-у-у-у-у! – как умеют выть только матёрые деревенские коты.
В такой суматохе никто и не заметил, что из треснувшего сосуда стал вытекать голубоватый светящийся дымок, формируясь в большое облако и постепенно превращаясь в огромного белого волка. Его тело обхватывало голубоватое свечение. Волк открыл глаза.
«Где я?»
Настя потёрла ушибленный затылок и открыла глаза. Корова стояла рядом и, тяжело дыша, смотрела вглубь скотника. Полипы на ней вращали своими глазами и тихо гудели. Настя готова была поклясться, что они что-то тихо говорили вразнобой, но их голоса перебивали друг друга, сливаясь в монотонный шум.
Стараясь не привлекать к себе внимания одержимого животного, девушка осторожно поднялась с пола, прижимаясь спиной к грубой дощатой стене. Но Зорька не обращала на неё никакого внимания, продолжая неотрывно смотреть куда-то.
Правая от входа сторона сарая была поделена невысокими стенками на секции, похожими на денники в конюшнях. Настя поднялась на цыпочки и поверх спины коровы рассмотрела, на что же так та пристально смотрит. В среднем загоне на ворохе душистой соломы лежал маленький рыжий телёночек. Вытянув перед собой длинные ноги, он спокойно смотрел на происходящее большими влажными глазами и изредка тряс ушками, отгоняя надоедливых мух.
Зорька тяжело дышала, вздымая крутые рыжие бока. Нестерпимая жажда мучила её, огнём сжигая нутро. Сотни голосов звучали у неё голове, сводя с ума:
«Убей его… Съешь его… Утоли свою жажду…»
Она подняла голову вверх и громко заревела, пытаясь отогнать их, затрясла головой.
«Убей его… Съешь его…»
Неожиданно из-за перегородки выскочила девочка, встала между ней и телёнком. Защищая его, она раскинула в стороны руки, нахмурила брови и срывающимся от волнения голосом, как можно суровее, громко закричала:
– Стой! Не смей трогать его!
В голове волка что-то шевельнулось. Какое-то воспоминание.
«Эта девочка…»
Он смотрел, как рыжая корова снова заревела, угрожающе выставив вперёд рога. Ещё секунда и она сметёт ребёнка как соломенную куклу. Девочка испугалась и заплакала. Но не убежала, а села на пол рядом с телёнком, обняв его за шею:
– Ну, пожалуйста, не надо… Не убивай его… – слёзы градом катились из её голубых глаз.
«Эта девочка похожа на…»
Он не помнит. Почему он ничего не помнит? В памяти всплыл обрывок: девочка, два хлопка, поклон.
«Кто это?»
Корова ударила копытом об пол и медленно пошла в наступление. Замершая от страха за сестру Настя взяла себя в руки и крикнула Коту:
– Да сделай ты уже что-нибудь, наконец! Спаси их! – тот зашипел и начал увеличиваться в размере, принимая демонический облик.
Волк вздрогнул от неожиданности и встретился взглядом с Настей. Её крик гулким ударами стучал в его голове: сделай что-нибудь… спаси их…
«Какие удивительные глаза…»
Он прыгнул вперёд. Одним лёгким толчком опрокинул корову на бок и, лапой прижав её морду к полу, зарычал. Животное испуганно замерло, а полипы на ней в панике противно запищали.
Волк поднял голову и увидел, что на него стремительно летит тёмное Нечто. С огромными глазами блюдцами и выставленными вперёд сверкающими когтями-кинжалами.
«Что это за демон такой?! – пронеслось в его голове, но тут он заметил небольшое открытое окно, – Лучше убраться отсюда.» – в один прыжок оказался возле него, выпрыгнул наружу и был таков.
Кот и не думал гнаться за ним. Честно говоря, он и сам ошалел, когда этот светящийся белый зверь выпрыгнул, как ни откуда перед ним и повалил скотину на пол. Кот приземлился точно между коровой и Василисой, прикрыл собой девочку, и громко завыл на одержимое животное. Та лежала, выпучив налитые кровью глаза, и от испуга не пыталась встать.
Ноги у Насти подкосились, и она осела на пол. Мысли в голове носились как безумные:
«Что это было?.. Откуда здесь взялся волк?.. Он светился, это был дух?.. Он хотел напасть на нас?.. Скорее, нет, он же не напал… Его глаза, такие яркие, в них совсем не было злости, скорее он был растерян… Что это за дух такой?.. Неужели из сосуда?!. Бабушка меня убьёт!!!»
Бабушка в это время уже вовсю проводила обряд изгнания. Подожгла пучок травы так, чтобы он только тлел и дымился, бормоча какие-то заклинания, окуривала этим дымом корову. Глазастая мерзость, пища и шипя, тёмными маслянистыми каплями начала стекать с животного, падая и исчезая в крупных щелях дощатого пола. Затем, Пелагея Фёдоровна окунула пучок в ведро с водой и стала брызгать им на неё, продолжая шептать заклинания. Несколько капель попало на Кота, он зашипел, принял свой повседневный вид и недовольно пробурчал:
– Осторожнее! Меня-то изгонять не надо!
Но бабушка даже не обратила на него внимания, бросив остатки пучка в ведро, принялась поить корову:
– На-ка, попей-попей, страдалица. Всё прошло, сейчас станет легче.
Обряд был закончен. Неотрывно наблюдающая за действиями бабушки Василиса подбежала к Насте.
– Всё? Закончилось, сестрёнка?
– Думаю, что да. – Настя встала, отряхнула свой сарафан и прижала девочку к себе. – Теперь всё будет хорошо.
– Судя по этому, не будет! – недовольно произнесла бабушка, показывая на ладонях осколки разбитого сосуда, – Я надеюсь, ты объяснишь вот это?
Настя судорожно сглотнула, всё-таки волк появился из сосуда!
– Эм-м-м… Сегодня пришла посылка из Японии… На ней была указана только фамилия, вот я и открыла её… – попыталась оправдаться она, – Сосуд лежал в ней… Видимо, я случайно прихватила его сюда с собой. И он разбился, когда я упала… Прости…
Бабушка нахмурилась и вышла из коровника.
– Ясно. Дело плохо.
На улице их дожидалась бледная Алёна. Василиса подбежала к ней и радостно затараторила:
– Ой, Алёна! У вас такой красивый телёночек! А с коровкой теперь всё хорошо, бабушка её вылечила. И я даже помогала. – с гордостью добавила она.
– Правда? – Алёна с облегчением выдохнула. – Если хочешь, Василиса, ты можешь приходить и играть с ним.»
– Послушай, Алёна… – усталым голосом сказала бабушка, – Не могла бы ты присмотреть за Васёной до вечера?
– Конечно, присмотрю. Не волнуйтесь, бабушка Пелагея. – Алёна чувствовала себя обязанной, но знахарка никогда и ничего не брала за свою работу: ни денег, ни гостинцев. И даже запрещала благодарить её. Так что, присмотреть за девочкой – это самое малое, что могла сделать для неё Алёна.
К тому же, это было не в тягость. Василиса ей очень нравилась, своим диким и игривым нравом, как лесной родник. Но при этом была очень послушной, не то, что её младшие братья-близнецы, рыжие сорванцы. Никакого сладу с ними не было.
– Но я хочу пойти с тобой, бабушка! – запротестовала Василиса и нахмурилась.
– Нет, внученька. Нам нужно сходить по одному очень важному делу. Будет лучше, если ты побудешь с Алёной.– строго сказала бабушка и, зная какая младшая внучка егоза, добавила, – Смотри, никуда от Алёны не уходи.
Василиса ещё сильнее нахмурилась и упрямо надула губы, намереваясь настоять на своём.
– Василиса, пойдём я тебе кое-что покажу. У нас вчера вылупились утята. Такие жёлтенькие и смешные! – Алёна взяла девочку за руку и легонько потянула за собой.
«Всё-таки, у неё талант к работе с детьми.» – подумала Настя, потому что Василиса тут же радостно закивала головой, почти сразу позабыв о бабушке, вприпрыжку потащила Алёну к птичнику. Алёна обернулась, махнула рукой, мол, ступайте спокойно, и одними губами прошептала Насте:
«Спасибо».
Пелагея Фёдоровна шла по улице, по-старушечьи заложив руки за спину, лицо её выражало глубокую задумчивость. Кот по-кошачьи легко балансируя, шёл по забору. Для постороннего взгляда ни дать, ни взять самый обыкновенный дымчатый мурлыка. Никому бы и в голову не могло прийти, что вот так вот просто, при ярком солнечном свете, по заборам и улицам маленькой деревеньки Ивантеевки может вальяжно вышагивать домашняя нечисть, а именно домовой.
Настя шла позади, всё больше чувствуя, как вокруг сгущается гнетущая атмосфера.
– Бабушка, ты опять Василису с собой брала? Она же ещё маленькая, это так опасно! – наконец решилась она прервать тягостное молчание.
– А кого же ещё брать? Тебя? – неожиданно резко ответила бабушка, – В отличие от Василисы, у тебя нет способностей к ведовству. А я не молодею, знаешь ли! Вон, простое изгнание мелкой нечисти сейчас почти все силы забрало. Так что, самое время. – и помолчав, добавила – К тому же, одержимая послеродовыми паразитами корова – не самое страшное с чем ей придётся столкнуться в будущем.
Кот метнул в Настю успокаивающий взгляд, мол, не принимай её слова близко к сердцу. Настя украдкой горько ухмыльнулась, она и не принимает. Давно уже привыкла, что она – паршивая овца в стаде. Ну, нет у неё сверхъестественных способностей, как у бабушки, мамы или Васёны. И ничего с этим уже не поделаешь. Нужно просто смириться с этим фактом. И Настя давно смирилась.
Кот снова покосился на Настю и тихо спросил у бабушки:
– Это был тот самый сосуд?
– Угу. – буркнула та и снова замолчала, погрузившись в свои мысли.
«Ну нет, так дело не пойдёт!» – подумала девушка, и произнесла:
– Да что это за сосуд такой? Объясните, наконец! – ей совершенно не хотелось быть без вины виноватой.
«Ну, дух волка. И что? Ну, убежал, и что такого? Никому же не навредил. Да и, судя по спокойному взгляду, не собирался. А то, что убежал, так и скатертью ему дорога. Лес большой, заповедный, охотиться в нём запрещено. Так что, вероятность того, что он встретится кому-то, очень мала. К тому же, в этом лесу испокон веков своей чертовщины хватает. На одну больше, на одну меньше, какая разница?»
– Большую беду ты на нас накликала, Настя. – будто прочитав её мысли, сказала бабушка. – Посылку эту прислала мне моя подруга из Японии. Не пойму, правда, зачем она этот сосуд мне прислала, это ведь их семейная реликвия. В нём её прадед, великий заклинатель, заточил Уосэ Камуи, злого духа белого волка. Вернее, правильно его было бы назвать божеством…
– Божество?! – ахнула ошарашенная Настя.
– Да. Уосэ Камуи переводится как «Воющий Бог». Японцы до сих пор поклоняются многочисленным божествам. А древние и подавно. Волков они всегда любили и почитали. Наделяли их положительными качествами, как защитников людей. Верили, что волки – это духи леса и всегда предупреждают людей о грядущих катастрофах, берегут от пожаров и воров. И если хорошо почитать их, то даруют верующим богатый урожай, тучные стада домашнего скота и здоровых детей.
Вот так же в одной деревне почитали и молились этому божеству, Уосэ Камуи, Белому Волку. Но однажды этот дух взбесился и в ярости сжёг и лес, в котором обитал, и деревню с людьми, которые ему поклонялись. Заклинатель, прадед моей подруги, смог заключить его тогда в этот сосуд, но теперь…
«Теперь он на свободе и это моя вина…» – горько подумала Настя.
– …теперь и нам грозит большая беда. – закончила рассказ бабушка. – Нужно кое-что взять дома и постараться найти его. Может быть, что-то в письме сказано о том, каким же образом её прадеду удалось заточить его…
Неожиданно Кот обеспокоенно завертел головой, зашевелил чуткими ушами и заметался по забору из стороны в сторону.
– Стойте! Вы слышите? – окликнул он Настю с бабушкой.
Те недоуменно покачали головами, нет, они ничего не слышали. Тогда он забрался на ближайшее дерево, вскарабкавшись на самую верхушку, начал пристально озираться по сторонам.
– Смотрите! В той стороне в лесу пожар! – крикнул Кот им сверху, указывая лапой направление.
Настя с бабушкой одновременно поглядели туда. Над склоном ближайшей к деревне горы поднимался сизый дым.
– Ну вот и началось. – пробормотала Пелагея Фёдоровна.
* * *
Ранее.
Волк выскочил через окошко, служащее для закладки в сарай сена, и в несколько прыжков преодолел двор. Он чувствовал, как силы наполняют тело и затёкшие мышцы. Легко перемахнул через забор и оказался на пустынной деревенской улочке.
При виде огромного зверя, степенно расхаживающие по улице куры опрометью кинулись прятаться по своим дворам. Цепные псы замолкли и в страхе попрятались по будкам, поджав хвосты.
«Где это я?»
Вдали возвышались покрытые лесом горы. Что-то узнаваемое сладостно защекотало внутри груди, и он неудержимо понёсся вперёд, почти не касаясь лапами земли.
«Кто я? Ничего не помню…»
Выбежав на окраину деревни, и вдохнув полной грудью душистые ароматы цветущего луга, лёг в траву, и с блаженством зажмурился.
«Я свободен… свободен!»
Деревню от леса отсекала небольшая речушка. Наступающий со склона горы вековой лес склонялся над ней, словно любуясь собой в отражении. Лёгкий жердяной мостик, перекинутый через неё, как два мира, соединял царство людей и заповедную чащу.
На окраине деревни паслось коровье стадо, мерно жующее сочную траву и лениво отгоняющих хвостами надоедливых насекомых. Несколько деревенских ребят удили на берегу рыбу самодельными удочками из камыша. Высоко в небе стайка ласточек с писком гоняли мошкару. В густой траве громко стрекотали кузнечики. Вокруг мирно текла размеренная деревенская жизнь.
«Кто я? Не могу вспомнить…»
Волк поднялся, отряхнулся, и быстро преодолев открытое пространство, в несколько прыжков проскочил узкий мост, и скрылся под сенью леса.
Голубоглазая белокурая девочка из сарая вспомнилась ему.
«Эта девочка… Так похожа на…»
Он силился вспомнить, но воспоминания ускользали от него, тупой болью отдаваясь в голове.
«Почему я не помню?»
И тут, перед его внутренним взором всплыла картинка:
– Раз, два, три, четыре, пять. Акира, иди искать! – маленькая черноволосая девчушка, стоя к нему спиной, хлопала в ладоши и смеялась, – А-а-аки-р-а-а-а…
«Акира? Акира… Это я! Акира – это я! Меня зовут Акира!»
Волк замер, боясь спугнуть видение. Кто это? Она совсем не похожа на человеческое дитя из сарая. Чёрные волосы, как струящийся шёлк, белоснежная фарфоровая кожа, маленькие ладошки и ступни. Девочка хлопает в ладоши, смеётся и оборачивается… Сейчас он увидит её и вспомнит!
«Кто это? Кто?»
Девочка поворачивается, и её лицо скрывает белая маска с узкими прорезями для глаз, обведёнными красной краской. Это маска волка.
Он медленно побрёл по лесу, стараясь снова нащупать в голове воспоминания.
– Раз-два, поклон. – учит пожилой мужчина девочку, стоящую возле небольшого храма.
И она точно повторяет: два хлопка, поклон. Дзынь-дзынь! – звенят бубенчики на красной тесьме, подвязывающей её волосы возле висков. И смотрит не на алтарь, а прямо на него. Но её лицо размыто.