– У него оружие? – спросил солдат.
– Точно я не знаю, – ответил Фахид.
Марат залез рукой в карман и выложил на полочку сложенный нож.
– Бабочка, – присвистнул ооновец. Было мгновение, когда его лицо напряглось, будто он ждал чего-то худшего.
Марат прошел через рамку и протянул руку к ножу.
– Нет, – сказал солдат. – Внутри колледжа такие вещи запрещены.
– Мне его вернут? – почти спокойно спросил Марат.
– Да, когда пойдешь назад. Но больше не приноси его сюда. Это серьезная штука.
– Это всего лишь перочинный ножик, – возмутился Ульрих.
Солдат посмотрел на Марата и уклончиво качнул головой. Подросток отвел глаза. Они вошли во двор.
– Это не перочинный нож, сэр, – заметил Фахид. – Это раскладной нож. Им пользуются уличные убийцы.
Ульрих пожал плечами.
– Все мальчишки похожи.
Мусульманин не стал возражать. Они поднялись на крыльцо. Там было тихо. Марти исчез. Все остальные не спешили выражать свое мнение. Подростки отступали и опускали глаза. Марату казалось, что все они смотрят на его босые ноги.
***
Двери колледжа были старые, массивные, двустворчатые. Фахид предупредительно распахнул их перед Ульрихом. Марат прошел вслед за адвокатом. В холле работал мощный кондиционер, пол был каменный, и у него сразу замерзли ноги. Все здесь было тяжелым, гладким, вечным. Высокий потолок. Колонны. Черный стол консьержки с белым телефоном на нем. Почти такой же был в кабинете доктора Анри. Три коридора: два уходят в стороны, один – вперед, и в его конце видно длинную галерею с широкими окнами. На стене – картины. На подоконниках – портфели. Рядом с ними одиноко стоит девушка Марти. Марат поймал ее взгляд, и она резко отвернулась.
Ульрих сказал что-то консьержке. Женщина сняла трубку с телефона. Она была темнокожая, но в костюме и с ухоженными блестящими волосами, как у белых девушек.
Марат рассматривал архитектуру. Над тем коридором, который шел прямо, была лестница в два марша. Ступени из мрамора. Золотые амуры над перилами.
– Марат, – позвал Ульрих. Они пошли направо. Здесь тоже были широкие окна. Марат увидел улицу и желтый джип за оградой. Коридор кончился серией комнат. Марат почувствовал под ногами ковер.
Еще одна девушка за столом. Очень красивая тридцатилетняя мулатка в голубой блузке. Марат понял, что ее смутил его взгляд. Ему это понравилось.
– Господин Сангаре ждет вас, – сказала она. – Большая дверь налево.
– Спасибо, – поблагодарил Ульрих. Фахид открыл дверь, и они зашли в кабинет.
Сначала Марат увидел книги. Их было много. Они стояли вдоль стен от пола и до потолка. Сам директор сидел за большим столом, спиной к окну.
– Welcome, – сухо улыбнулся он.
– Hi, – на американский манер ответил Ульрих и тут же снова перешел на французский. – Мальчик совсем не говорит по-английски.
– Это не страшно, – ответил директор. У него было непроницаемое лицо с правильными чертами. Он привстал навстречу Ульриху, и они через стол поздоровались за руку.
В кабинете было два кресла для гостей.
– Садись, – сказал Фахид Марату. Он официально кивнул, вышел и закрыл дверь. Марат сел. Директор впервые посмотрел на него. Серые глаза, как у той девушки во дворе.
– Мое имя Ульрих Юль Амане. Я представляю интересы Алассана Буаньи.
– Очень приятно, что Алассан Буаньи выбрал наш колледж. Мое имя Вы, вероятно, уже знаете.
– Да, господин Сангаре. У нас есть возможность подписать контракт на три тысячи долларов.
– Как зовут мальчика?
– Я Марат, – ответил подросток.
– Марат Шудри-Буаньи, – поправил Ульрих.
– Вы должны понимать, что политика колледжа допускает отчисление учеников. Контракт может быть расторгнут в случае, если он не сможет пройти аттестацию.
– Это будет его выбором.
– Незаконнорожденный сын.
– Да.
Белые мужчины встретились взглядами.
– И сирота по матери, без опеки.
– Вы правы.
– Значит, я верно понимаю ситуацию, – кивнул Сангаре. Он с интересом посмотрел на босые ноги Марата. Тот сидел и поджимал пальцы. – У тебя есть хоть какое-то образование?
– Я учусь в школе, – сказал Марат.
– Там четыре предмета. Два французских, начальная математика и божье слово.
– Господин Юль Амане, Вы бы не могли оставить нас вдвоем?
– Я бы хотел как можно быстрее подписать все бумаги, – сказал Ульрих, но склонил голову и вышел.
Марат понял, что в комнате очень тихо. Директор полистал договор, потом посмотрел прямо на подростка.
– С кем ты живешь?
– Один.
– Работаешь?
– Я много чего делаю.
Сангаре не засмеялся.
– Ты здоров?
Марат пожал плечами.
– В основном я имею в виду СПИД.
– У меня его нет.
– Откуда ты знаешь?
– Сначала появляется саркома Капоши.
– Хорошо. Ты не глуп.
Марат молчал.
– Ты действительно хочешь здесь учиться?
– Я ведь ничего не теряю.
– Так хочешь или не хочешь?
– Хочу.
– Почему?
– Здесь все белые.
– Не все. Примерно три четверти. Каким ты хочешь быть через пять лет?
– Сильным, – не задумываясь, сказал Марат.
Сангаре встал, подошел к книжным полкам, провел пальцем по корешкам и вытащил книгу. Только сейчас стало видно, какой это высокий человек. Развитые плечи. Он мог бы быть солдатом. Пролистав книгу, он обошел стол и протянул ее Марату.
– Отсюда, – сказал он.
Буквы были большие. Марат решил, что ему будет не сложно. Даже проще, чем читать библию в бывшей школе.
– «Миллионы лет у цветов растут шипы. И миллионы лет барашки все-таки едят цветы. Так неужели же это не серьезное дело – понять, почему они изо всех сил стараются отрастить шипы, если от шипов нет никакого толку?»
Марат перевел дух. Читал он сбивчиво.
– «Неужели это не важно, что барашки и цветы воюют друг с другом? Да разве это не серьезнее и не важнее, чем арифметика толстого господина с багровым лицом?»
Страница кончилась. Подросток посмотрел на директора. Сангаре жестом предложил перевернуть страницу.
– «А если я знаю единственный в мире цветок, он растет только на моей планете, и другого такого больше нигде нет, а маленький барашек в одно прекрасное утро вдруг возьмет и съест его, и даже не будет знать, что он натворил? И это все, по-твоему, не важно?»
– Достаточно.
Марат остановился и вернул книгу в большие руки директора.
– Что ты об этом думаешь?
Марат пожал плечами.
– Ты выглядишь как человек, который решил, что ему можно все, – сказал Сангаре, – потому что в мире есть только одна сторона.
Марат молчал. Он чувствовал в этих словах странную пустоту. Для него они мало чем отличались от непонятного оскорбления Марти. Но Марти приводил его в ярость, а Сангаре вызывал смутный страх. Он знал что-то, как знала что-то колдунья Намон.
– Ты не сможешь учиться со своими сверстниками. Я отправлю тебя к ребятам на год младше, и даже среди них тебе будет очень тяжело. Они выросли в совсем других семьях. Они все свободно читают на трех языках. Есть вероятность, что тебя не примут. Тебя это не пугает?
Марат качнул головой.
– Я верю, что у тебя нет саркомы Капоши, но тебе все равно придется пройти обследование, иначе будут нервничать родители других детей. Понимаешь?
– Да, – это Марат понимал.
– У тебя возьмут кровь из вены.
– Я знаю, – кивнул Марат. Доктор Анри уже делал это, когда приходил лечить Камилу.
Сангаре вырвал страницу из крошечного блокнота на столе и что-то в нее написал.
– Я возьму тебя в мой колледж.
Марат кивнул. Директор протянул ему бумажку.
– В таких случаях говорят «спасибо». Листок отдай моему секретарю.
– Мулатка? – уточнил Марат.
Секунду мужчина странно смотрел на него.
– Да.
Марат вышел из кабинета.
Фахид и Ульрих сидели в креслах для посетителей. Марат встретил их взгляды, ненадолго замялся, потом отдал записку женщине. Он почувствовал солнечное тепло ее кожи.
– Господин Юль Амане, – сказала она, – господин Сангаре просит Вас вернуться в кабинет.
Ульрих встал.
– Господин Шудри-Буаньи, идите за мной, – голубая блузка легко выскользнула из-за стола и заспешила вдоль по коридору.
Марат не сразу понял, что она обращалась к нему. Сначала его растерянный взгляд уперся в Фахида, и только потом он догадался, что Буаньи – это теперь его собственное второе имя. Мусульманин продолжал улыбаться уголками губ.
Марат догнал женщину. Она не оглядывалась на него и ничего не говорила. Они прошли холодный пустынный холл и свернули в центральное крыло здания. На окне по-прежнему лежали портфели, но девушка исчезла. Зато появился Марти. Он сидел на подоконнике и с тремя одноклассниками ел гранат. Подростки выковыривали крупные косточки и бросали их в мятый кулек из тетрадного листа.
– Для этого есть столовая, – по-французски сказала им мулатка.
– Мы не сорим, – ответил ей высокий худосочный блондин. Он перевел взгляд с женщины на Марата и глупо ухмыльнулся. Марат прошел мимо.