– А можно последний вопрос?
– Слушаю тебя, Кити?
– Этот невыносимый запах лимона тоже часть маскарада?
Мари улыбнулась своей новой подруге. Она была безмерно рада, что может разделить свой секрет с Кити. И что самое главное, юная Кити не осудила её, а поняла и приняла.
– Мы чуть не позабыли о главном! – спохватилась Мари.
– О чём? – подхватила Кити.
– Сегодня твой первый выезд. Сегодня ты будешь впервые сидеть в ложе, в самом модном платье этого сезона, и тобой будут восхищаться даже артисты со сцены!
– О, Мари! Сегодня исполнится моя заветная мечта! Я услышу «Соловья».
И вновь Мари слышит об этом «Соловье»: «Что же это такое?!»
– Соловья! Ты не слышала соловьев? – не удержалась Мари.
Кити уж было хотела поведать Мари одну из легенд о сладкоголосом герое, но ее порыв прервал стук в дверь.
Мари быстро юркнула за ширму и, понизив голос, произнесла:
– Войдите.
Вошла горничная Лизи.
– Доброго дня, ваше благородие.
Лизи удивилась, увидев вместо графини молодую княжну.
– Барышня, и вы тут?! Я принесла платья для графини, по распоряжению управляющего, для сегодняшнего вечера. Графиня?
– Я здесь, Лизи.
Послышался хриплый голос из-за ширмы.
– Вам бы примерить его?
Лизи решительно направилась к ширме, но путь ей преградила Кити:
– Лизи, графине нездоровится. Ты оставь платья и ступай. Я сама помогу графине.
– Как прикажете, ваша светлость.
Лизи присела в почтении и быстро удалилась.
Мари выглянула из-за ширмы и увидела на кровати два шикарных платья. Кити стояла рядом и аккуратно расправляла кружева и складки.
– Посмотри, Мари, это мамины.
– Думаю, если я их надену, твой отец будет не в восторге… Твоя мама одевалась как королева.
– Ты уверена, что хочешь поехать в этом?
Кити кивнула на темно-синее бархатное платье, что висело на ширме. Видимо, подготовленное к вечернему выходу в театр.
– Даже обсуждать не буду своё решение.
Мари подошла к кровати и аккуратно сложила роскошные платья погибшей княгини.
– А у тебя? Какое платье у тебя? – поспешила сменить тему Мари.
– Полная противоположность твоему, – с улыбкой ответила Кити. – Это и не важно…
– Да. И что же важно для молодой особы в этот день?
Кити мечтательно вдохнула и заломила руки.
– «Соловей»!
Мари закатила глаза.
– Так. Все утро о соловьях. Что же за птица такая, этот «Титулованный соловей»?
И тут Кити дала волю своим мыслям и фантазиям:
– Кто-то говорит, что он принц! И так как ему нельзя, что бы его узнали, он в маске.
– О… – многозначительно заметила Мари.
– Некоторые говорят, что он носит титул герцога, – продолжала Кити. – И у него разбито сердце, и поэтому, когда он поёт, у женщин, которые слушают, тоже разбиваются сердца.
– Мы не будем его слушать! Зачем нам такое?!
– Ну не ёрничай. Его голос так прекрасен, в его словах столько чувственности, и сам он так красив…
В дверь вновь постучали, прервав страстную речь Кити. Девушка так разозлилась, что, не сообразив, выпалила:
– Да войдите же!
Глаза Мари расширились от ужаса, когда дверь стала открываться. Мари в последнюю секунду успела укрыться за своей ширмой. А Кити так и осталась стоять, поражённая своей глупостью.
В спальню вошла кухарка Неёла Ануфриевна в сопровождении лакея. Тот нёс тяжелый поднос.
– Госпожа плохо себя чувствует? – поинтересовалась кухарка.
Ей ответил голос графини из-за ширмы
– Я плохо спала, мигрень. Я немного отдохну, и к вечеру пройдёт.
– Оставлю вам завтрак, госпожа.
Кухарка махнула лакею, и тот поставил поднос на чайный столик у окна.
– Кити, пойдём, нечего тебе тут. Пусть мадам отдохнёт.
Кити отчаянно замотала головой:
– Няня, я должна…
Её прервал строгий голос графини:
– Вы, барышня, должны составить отцу компанию за столом. Благодарю за заботу. Вечером увидимся. А вам предстоит много дел до вечера…
Кити тут же согласилась и пошла к выходу из спальни.
– Конечно, графиня. Отдыхайте.
Наконец Мари осталась одна. Она вышла из-за своего укрытия и закрыла двери на ключ. Это её расслабило, и Мари упала на кровать, широко раскинув руки.
Утро выдалось насыщенным. Мари лежала и смотрела в потолок. Она впервые задумалась о последствиях своего «маскарада». Это, так или иначе, был обман. Что же будет, если её обман раскроет князь?
Мари тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, и сладко потянулась, блаженно улыбаясь.
***
Все ночи князя были похожи одна на другую, и каждую он переживал с трудом. Он маялся бессонницей и засыпал лишь под утро, измученный мыслями и воспоминаниями. Вследствие этого и дни князя начинались одинаково – плохо. По утрам он всегда прибывал в дурном расположении духа. Вот и теперь он сидел за обеденным столом и, уставившись в одну точку, средним пальцем пережимал пульсирующий висок.
Из подобного состояния его вывел вежливый кашель управляющего за спиной.
– Да, Гордей, – прикрыв глаза, произнёс князь.
– Ваша светлость, не сочтите за бестактность, я имею разговор в отношении графини Валевской.
– Лимонная кляча не влезла в платья княгини?
– Отнюдь.
Гордей посмеялся шутке князя и чуть склонился, понизив голос до шёпота:
– С платьями всё как раз хорошо… В том числе и этот момент навёл меня на мысль, что графиня…
Двери в зал распахнулись, и появилась Кити.
– Bonjour, papa1.
– Bonjour, mon Ami2.
Кити с сияющей улыбкой подошла к отцу и поцеловала его.
– Comment allez vous? – поинтересовалась Кити у отца.
– Merci, mon cher, tout va bien.
Кити обратила внимание на управляющего, который отодвинул для неё стул рядом с отцом. Кити присела за стол.
– Notre majordome est drôle quand il ne comprend pas un mot.
Князя это замечание позабавило.
– Beau rire, mon ange.
Князь взял руку дочери и поднёс к губам.
– Etes-vous prêt? Serez-vous la plus belle au théâtre?
– Oui, papa! Je promets.
Князь долгим взглядом смотрел на Кити. Его малышка выросла и превратилась в прелестную особу. Князь улыбнулся своим мыслям, но что-то спугнуло его улыбку.
– Kitty, tu as déjà appris quelque chose de ton mentor.
– Alors Quoi?
– L’odeur monstrueuse de citron3!
Кити звонко рассмеялась.
***
Наконец наступил тот самый долгожданный вечер, когда Кити впервые представят свету. И сделать это должна будет Мари.
Мари сидела в своей комнате перед зеркалом и наносила последние штрихи своего образа. Она заметно нервничала и торопилась. Мари натянула шляпку и последний раз окинула своё отражение критичным взглядом. С сурьмой для бровей она, конечно, переборщила, но времени на исправление не было. Мари нацепила на нос пенсне и, взяв свою трость, поспешила на выход.
***
Князь прохаживался по холлу в одиночестве. Каждый его шаг сопровождало гулкое эхо. Князь посмотрел на свои карманные часы и в нетерпении взглянул на лестницу. Князь замер, не веря своим глазам. К нему плавно спускалась маленькая фея в белом шёлке и кружеве. Князь всегда знал, что улыбка его дочери способна растопить айсберг, но сегодня… сейчас, в этот момент, Кити улыбалась так, что солнце обязано было взойти вновь.
Кити спустилась и подала руку отцу. Князь поцеловал руку дочери и заглянул в её звездные глаза:
– Кitti, magnifique briseuse de règles4.
Эту семейную идиллию нарушил громкий стук трости о кафель. Князь и Кити обернулись на звук и увидели спускавшуюся к ним графиню Валевскую. Она ковыляла подобно черепахе, при этом трость её издавала слишком громкий стук. При этом Мари умудрялась что-то ворчать себе под нос.
– Надеюсь, там не будет сквозняков. Я всегда после театра страдаю грудной жабой. Милая, ты захватила шаль? Не хватало ещё слечь после этого.
Кити еле сдерживала свою улыбку, глядя на отца. Его выражение лица не скрывало ни в коей мере его отношения к графине и её внешнему виду.
– Графиня, при всём моём уважении, – начал князь, – хочу вам заметить, что вы слишком ворчливы, брюзжание ваше, боюсь, не позволит нам получить удовольствие от предстоящего посещения театра.
– Я предвкушаю чудесный вечер. Нужно всем думать о хорошем, – сквозь слёзный смех произнесла Кити.
– Нужно думать о здоровье, – подытожила графиня и, проходя мимо Кити, подмигнула ей. Потом Мари, как должно, взяла князя под руку и поковыляла с ним к выходу.
– Я убит! – сквозь зубы проронил князь.
***
Экипаж князя Ольденбургского, запряжённый лихой четвёркой, мчался на закат. Дорога была неровной и извилистой. Экипаж то и дело подбрасывало, как кукольную каретку.
Мари ногтями вцепилась в обивку сиденья и что есть мочи пыталась не подавать и вида на неудобство.
Колёса экипажа грохотали, ветер свистел, а спокойный князь сидел напротив Мари и изучающие её разглядывал. Это было худшее стечение обстоятельств. Да ещё и Кити внесла свою лепту. Мари казалось, что если она ещё хоть слово услышит касательно этого «Соловья», она добровольно сойдёт с экипажа на полном ходу.
Но Кити воодушевленно продолжала:
– Одна графиня, очень впечатлительная, слушая «Соловья», в середине арии лишилась чувств. А когда пришла в сознание, сказала, что это было лучшее, что когда-либо с ней происходило в жизни.
– Бедная та графиня, должно быть, скучная у неё была жизнь… – пробурчала Мари.
– Говорят, после одной или двух арий он уходит со сцены, идёт по чёрному выходу, где его уже ждёт экипаж, и спешно уезжает. Толпа поклонниц пытается засвидетельствовать ему своё почтение, а он скрывается от них.
– Может, у него увечье, и потому не желает, чтобы его видели. Или просто не столь хорош собой, как его голос. Сцена способна даже урода сделать красавцем
– О нет, графиня. Позвольте с вами не согласиться, он красив, как Аполлон…
– Так говорят?
– Да, именно так. Маска скрывает его принадлежность к аристократии. Говорят, что он имеет дворянский титул.
– И поэтому «Титулованный соловей»? Чепуха какая!
– Почему «чепуха»?
– Уважающий себя господин, да ещё и представитель аристократии, титулованная особа, никогда не выйдет на сцену исполнять арии. Это просто неприлично!
– Вот поэтому он в маске, – мечтательным шёпотом произнесла Кити.
***
Князь всё это время внимательно смотрел на графиню. Когда она посмотрела ему прямо в глаза, князь загадочно улыбнулся и отвернулся к окну.
Глава 2
Вереница экипажей тянулась на всю подъездную улицу театра. Чуть задержавшись у ступеней главного входа, они выпускали прелестниц в дорогих туалетах и господ в чёрных фраках. Бесчисленные огни улицы отражались в лужах и удваивались.
Экипаж Ольденбургских остановился в свою очередь перед Имперским театром. Князь спустился первым и помог выйти своим дамам.
Кити как заворожённая положила свою руку на руку отца и последовала за ним.
Мари была рада тому, что князь не обратил на неё своего внимания и ушёл с Кити вперёд. Мари не меньше Кити поразило великолепие театра, и атмосфера торжества совершенно разволновала Мари. К счастью, уже в гардеробе Мари смогла обуздать своё волнение и трепет.
Князь провёл своих дам в их ложу. Кити вошла первая и чуть не лишилась сознания от восторга.
Огромная хрустальная люстра переливалась и отражала тысячи огней. Из бархатных лож этот блеск и свечение ловили и поддерживали невообразимые драгоценные камни и украшения дам.
Огромный тяжелый занавес ниспадал в оркестровую яму, откуда неслись всевозможные звуки.
Мари подошла к Кити и чуть прикоснулась к её плечу:
– Красиво, правда?
– Это прекрасно, Мари. Моё сердце может выпрыгнуть из груди.
Мари ободряюще похлопала Кити по руке.
Князь остался стоять поодаль, в глубине ложи. Он неспешным взглядом окинул зал, и по его выражению лица было понятно, что он многих помнит и узнал.
Из противоположной ложи Кити и князя в свой бинокль разглядывала баронесса Фрау Тицер. Старушка взвизгнула и пихнула в бок своего спящего супруга.
– Дусик! Посмотри, это, кажется… да! Это князь Ольденбургский. Неужели решился появиться! Какая уже взрослая дочь у Ольденбургского!
Барон покряхтел и принял бинокль жены, которым она тыкала барону в нос. Он какое-то время смотрел, приподняв седую бровь, и заявил с позиции знатока:
– Прелестна, она восхитительна! Кажется…
– Да, Кити, – выхватив бинокль, подхватила баронесса. – Как похожа на покойную княгиню, я даже в какой-то момент подумала, что это она. А какая была красивая чета Ольденбургских. Какое горе…
Баронесса шмыгнула носом. Супруг притянул её к своему плечу и сам печально протянул:
– Да..
Рядом с ложей барона и баронессы Тицер расположилась семья Лихониных. Графиня Лихонина вышла замуж за человека, не обременённого никаким титулом, и в связи с этим положение её сына Пьера и дочери Анны было неопределенным. И их нынешнее финансовое состояние оставляло желать лучшего.
Анна Лихонина была хороша собой и умна. Они с Кити когда-то были хорошими подругами, но Анна была старше на пять лет. Она раньше выпорхнула из детских комнат, и их интересы с Кити разошлись.
Старший брат Анны, Пьер Лихонин, в отличие от сестры, по-прежнему часто наведывался в Ольденбургское поместье. Пьер служил у Влада Ольденбургского секретарем. Они часами просиживали в кабинете князя.
Анна первая заметила Кити и в радостном возбуждении почти выкрикнула:
– Mama, обратите внимание! Это же Кити!
Графиня Лихонина направила свой лорнет в сторону, куда указывала дочь.́
– Да, действительно. И князь. Ну наконец-то! А то сколько можно… А кто это с ними?
Графиня Лихонина стала придирчиво разглядывать Мари и, оценив спутницу Ольденбургских, скривила губы.
Пьер смотрел на Кити, всегда, как заворожённый, казалось, он забывал в такие мгновения, как дышать. Но сегодня Кити была само совершенство, и молодой человек потерял голову.
– Mama, я хочу пойти поздороваться! – жеманно заявила сестра, дёрнув Пьера за рукав, чем отвлекла его от созерцания прелестного вида предмета его обожания.
– Я провожу её, мадам, – опомнившись, произнёс Пьер.
– Конечно, пойди! Пойди и передай мое почтение князю. Пойди, пойди, а брат тебя проводит.
***
Князь помогал дамам занять свои места в тот момент, как их окликнула тучная женщина из соседней ложи.
– Ваша светлость, вы ли это?! Кити, дорогая моя Кити! Я была доброй подругой твоей бедной матери. Как ты на неё похожа!
Князь всматривался в лицо дамы, но никак не мог признать, кто она. А дама продолжала:
– Позвольте представить вам, мой сын, Добротворский Сергей.
Дама подтолкнула высокого молодого человека лет двадцати пяти. Он был совсем не похож на мать. Почти болезненная худоба делала его без того огромные тёмные глаза бездонными. Иссиня-чёрные волосы спадали на один глаз завитком. Любая молодая особа была обязана влюбиться в подобное сочетание.
– Перед тобой князь Ольденбургский, его дочь Кити, – продолжала дама, не заметив при этом Мари.
***
Князь поспешил исправить её оплошность:
– Графиня Мари Валевская. Графиня, наша дальняя родственница и друг, компаньонка моей дочери.
Дама виновато улыбнулась Мари и ещё раз подтолкнула вперёд своего сына.
– Ваша светлость, – поклонился молодой человек князю. – Графиня, рад познакомиться, княжна…
Добротворский взял дрожащую руку Кити в свою и, перегнувшись через перила, запечатлел легкий поцелуй. Молодой человек выпрямился и одарил Кити незабываемой улыбкой. Такую улыбку обычно называют улыбка номер три или пять.
Кити смущенно улыбнулась в ответ и произнесла:
– Мне тоже очень приятно.
– Кити! Здравствуй, Кити!
В ложу к Ольденбургским в радостном приветствии ворвалась Анна Лихонина, Кити тут же кинулась к ней навстречу:
– Анна!
Девушки заключили друг друга в объятия, не обращая внимания ни на кого вокруг.
– Какая ты красивая, Кити! – защебетала Анна, но тут, опомнившись присела в реверансе перед князем.