– Пока ничего, – мой ответ камнем повис в воздухе. – Но у нас с Кирой нехорошее предчувствие.
И в этот момент произошло то, чего я ожидала меньше всего на свете. Всегда невозмутимая и казавшаяся неприступной скалой Жанна вздрогнула и заморгала, словно ей в глаз залетела какая-то мошка.
– Предчувствие? – она через силу повторила это слово. – А что ты подразумеваешь под предчувствием?
– Ожидание катастрофы, – я вспомнила разговор с дочерью и предпочла объясниться её терминами. – Что-то случится. И уверена, это произойдёт сегодня.
– Чёрт! Вот почему мне снилось, как бомбят Нью-Йорк! А я ещё думала, откуда такая реалистичность!
Мы с Кирой синхронно впились глазами в Жанну, но та уже полностью переключилась на воспоминания о прошедшей ночи.
– Это было как наяву. Кромешный ад за гранью воображения. Два раза мне удавалось вырваться из объятий сна, но он продолжался, едва я снова смыкала веки. И так до рассвета… А теперь вы говорите мне, что скоро случится непредвиденная катастрофа?
– У Киры были похожие сновидения, – я предпочла раскрыть все карты. – Но, в отличие от тебя, она наблюдала, как бомбят Изумрудный город.
В ту же секунду на смуглом от загара лице Жанны проступили бледные пятна. Она судорожно схватила свою чашку и одним махом осушила её наполовину. Повисла пауза, наполненная шелестом листвы за окном и криками Луи, повздорившего с соседской кошкой. За эти минуты, подаренные нам вечностью, я впервые почувствовала себя пустышкой. Обычной женщиной, не имевшей ни малейшего представления о том, какие опасности скрываются за горизонтом повседневности. А потом включился канал экстренной связи, и перед нами возникла голограмма министра обороны – событие настолько невероятное по своей сути, что ни я, ни Жанна поначалу никак не отреагировали на случившееся.
– Доброе утро, Юлия Александровна, – генерал смерил меня любопытным взглядом, и я невольно съёжилась внутри халата. – Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, но у нас нештатная ситуация. Гравилёт заберёт вас в течение десяти минут. Все подробности – по прибытии в управление.
Конечно, я знала инструкции на случай любого экстренного вызова из министерства, но всё равно не смогла полностью соблюсти протокол и задала вопрос, чувствуя, как у меня трясутся руки:
– Сложившейся ситуации присвоен какой-нибудь код опасности?
– Да, – генерал косо посмотрел на Жанну. – Код номер восемнадцать. Госпожа президент, мы ждём вашего прибытия.
Голограмма исчезла, оставив нас наедине с полупустыми чашками и лёгкой растерянностью от словоохотливости министра. Жанна хотела прокомментировать услышанное, однако я не дала ей ни секунды.
– Иди одевайся. Встречаемся на крыльце через пять минут. И будь готова задержаться в управлении на ночь.
За что я всегда ценила своего ассистента, так это за скорость, с которой она реагировала на мои приказы. В следующее мгновенье мы с Кирой были уже одни, и лишь небрежно брошенный в центре кухни стул напоминал о нашем внезапно закончившемся девичнике.
– Мама, – дочь явно не собиралась отпускать меня без объяснений, – что это значит? Кто-то разбомбил Нью-Йорк?
– Нет. Вернее, не знаю. Код номер восемнадцать никак не связан с Соединёнными Штатами. И вообще… Марш собираться, ты летишь со мной.
Мои слова прозвучали как приговор, и, уже стоя в дверях, обречённая Кира выдавила из себя неизбежное:
– И что в ваших играх скрывается под числом восемнадцать?
Я вздохнула. Реальность казалась абсурдом, но после всего, случившегося тем утром, у меня не было прав утаивать истинное положение вещей от дочери. Поэтому я придала своему лицу выражение максимально приближенное к невозмутимому и, залпом допив оставшийся в чашке чай, сообщила:
– Будешь смеяться – это угроза инопланетного вторжения.
4
Спустя пять минут я стояла на лужайке перед домом и, задрав голову вверх, с тревогой смотрела в безоблачное июньское небо. Мои мысли слились в единое целое, из которого при всём желании невозможно было выцепить ничего, кроме хаоса, поглотившего даже остатки страха. Во вселенной существуют другие формы разумной жизни! Ещё вчера я посчитала бы это неудачной шуткой – настолько твёрдым было моё убеждение в том, что человечество уникально в масштабах мироздания и никогда не столкнётся с инопланетной цивилизацией. И вот поворот, изменивший разом всё, на чём накануне держалось само понимание реальности.
Жанна опоздала на сорок семь секунд – чудовищный срок, если рассматривать его применительно к ситуации. Однако я не стала акцентировать на этом внимание и просто спросила, едва она очутилась рядом:
– Скажи, а в твоём сне про Нью-Йорк случайно не фигурировали пришельцы?
– Нет, – похоже, её занимали те же мысли. – Но знаешь… У меня словно с плеч гора. Как будто всё это – звенья одной цепочки.
– Ещё бы понять природу предчувствия Киры, – почему-то я не переставала думать о дочери. И дело тут было не в моём материнском беспокойстве, а в том, в какой форме прозвучало её недавнее предостережение.
– У вас будет десять минут для разговора, – Жанна кивнула на появившийся в поле зрения гравилёт. – Ведь ты, полагаю, не оставишь её дома?
Я восхитилась прозорливостью моего ассистента и хладнокровием, с которым она успела проанализировать ситуацию. Именно это требовалось тогда и мне, человеку, ответственному за миллионы судеб. Но президент дрожала словно лист на ветру и молча взирала на опускавшееся перед нами блюдце.
– Мама, я здесь! – голос Киры прозвучал у меня за спиной как ответ тишине, сопровождавшей посадку гравилёта. Ещё через несколько секунд тарелка повисла в полуметре от земли, а из открывшегося в боковине люка бесшумно выдвинулось серебристое подобие трапа.
– Все на борт! – чужим голосом приказала я, вдруг осознав, что, возможно, навсегда покидаю свою резиденцию. Но не было времени включать режим ностальгии, прощаться с домом и задумываться о судьбе близких. Единственное, что успело отложиться в памяти – бедняга Луи, присевший на куст смородины. А потом гравилёт стремительно поднялся в небо, и моё прошлое растворилось далеко внизу – там, где ещё царила безмятежность, вот-вот готовая раскрошиться под шагами грядущего.
Экипаж встретил меня без лишних почестей, что лишь подчёркивало всю серьёзность сложившейся ситуации. Я точно не знала, как много известно нашим сопровождающим, а потому попросила отдельную каюту. Десять минут, имевшиеся в моём распоряжении, никоим образом нельзя было проводить в молчании.
– Кира, что скажешь? – едва мы остались одни, я поспешила обрушить на дочь вопросы.
– А что тут сказать? – усмехнулась она в ответ. – Это конец. Конец Изумрудного города.
Мы с Жанной непонимающе уставились друг на друга, словно две школьницы, попавшие на доклад профессора.
– Хватит загадок! – наконец, не удержалась я. – Что, чёрт возьми, означают твои видения?!
– Если б я знала, – на глазах Киры появились слёзы. – Мама, пойми, это же просто сон. Кто мог представить, что у него будут такие последствия?
– Но ты говорила о предчувствии катастрофы, – с огромным трудом мне удалось усмирить свои эмоции. – И я, между прочим, поверила тебе до того, как стало известно о фактической угрозе из космоса.
– Да, ты права. Только у меня нет ответов. Я всего лишь обычная студентка-третьекурсница. А моя сущность наполнена первобытным страхом.
– Юля, довольно, – вмешалась в беседу Жанна. – Ты же видишь, она рассказала всё, что знает. Нужны объяснения? Мы получим их от министра.
– Вот только вряд ли ему снился Изумрудный город, – я посмотрела на проплывавшие внизу окраины и мысленно поблагодарила судьбу за то, что Москва пока не фигурировала ни в чьих кошмарах.
Кира демонстративно повернулась ко мне спиной, каждым движением протестуя против моего поведения. И я, загнанная обстоятельствами в угол, ощутила вину за случившееся между нами. Ей было всего девятнадцать лет – возраст расцвета, не обременённого элементарным опытом. А мне… Мне хотелось видеть в ней подругу, взирающую на жизнь с высоты хотя бы одного свершения. Но разве могла она оправдать мои ожидания, когда изначально я требовала невыполнимого?
В итоге мы растратили драгоценные минуты на молчание, погрузившись в себя как в необъятную океанскую пучину. Жанна попыталась выудить хоть что-то из Интернета, однако по раздосадованному выражению её лица стало понятно – мир до сих пор пребывал в неведении о случившемся. Глобально это означало только одно: в истории с пришельцами у России вырисовывалось стратегическое преимущество, и мне предстояло приложить дополнительные усилия, чтобы наша страна извлекла выгоду из надвигавшейся на планету катастрофы.
5
В центре управления на Фрунзенской набережной царило неожиданное для всех нас спокойствие. Никто не перебегал из кабинета в кабинет, не ездил вверх-вниз на лифтах, да и общий фон, приближенный к полной тишине, на сто процентов соответствовал воскресному утру. Единственным человеком, встретившим гравилёт на крыше, был генерал-полковник Фомин, вот уже год руководивший этой структурой. Он и отвёл нас в новый зал управления, на ходу объяснив причину столь странного гостеприимства.
– Мы подняли по тревоге только технических специалистов. Сейчас идёт совещание дежурного штаба с целью понять, кого ещё можно привлечь к работе. Но, в любом случае, нам потребуется ваше согласие.
– А как же протокол на случай чрезвычайной ситуации? – я непроизвольно замедлила свой шаг, лихорадочно вспоминая перечень полномочий министра.
– В том-то и дело, что мы оказались вне регламента. С одной стороны, есть непосредственная внешняя угроза, но с другой – мы всё равно не в состоянии перейти к фазе активных действий.
– И каков уровень военной опасности на данный момент? – вдруг ожила молчавшая всё это время Жанна.
– Технически – красный, ибо речь идёт о человечестве в целом. А практически – можно только строить догадки, ибо никто не в курсе истинных мотивов пришельцев.
Кира, шедшая в нескольких метрах позади нас, весьма недвусмысленно отреагировала на это усмешкой. Я собиралась отчитать её за неуважение к старшим, но не успела – мы добрались до зала управления. Внутри уже ждали министр обороны, бригада техников и десятки трёхмерных проекций. Увидев меня, генерал принял стойку смирно, однако я опередила его приветствие:
– Юра, давай без официальной мишуры. Не та ситуация, чтобы соблюдать все правила.
Министр кивнул и протянул мне руку, а я в свою очередь ответила ему улыбкой.
– Ну, выкладывай, – мы быстро расселись по местам, не в силах и дальше пребывать в состоянии неведения.
– Всё началось примерно полчаса назад, – доложил генерал, взвешивая каждое слово. – Марс-37 сообщил о неопознанном летающем объекте, внезапно возникшем в двух миллионах километров от планеты.
– Марс-37 – это станция оповещения, работающая под управлением искусственного интеллекта, – мои пояснения были обращены к Кире, единственной среди нас, кто не владел фундаментальной для представления общей картины информацией.
– Попытка установить с чужаком контакт не привела к желаемому результату, – министр нахмурился, словно неудача каким-то образом зависела от его компетенции. – А на момент, когда мы поняли, что не дождёмся ответа, корабль пришельцев преодолел сто тысяч километров. И это – за семь минут реального времени!
– Полагаю, объект направляется к Марсу? – спросила я, медленно собираясь с мыслями.
– Да. И если его скорость останется неизменной, часа через два он выйдет на орбиту планеты. Разумеется, мы сразу послали за тобой, хотя очевидно, что ты тут не помощник.
– Ну, почему же? – мне стало немного обидно. – В конечном итоге решения принимает главнокомандующий. Кстати, а где генерал Кручинин?
– На Дальнем Востоке. Я собирался вызвать его в Москву, но предпочёл дождаться твоего прибытия.
– Пусть вылетает. Немедленно. У нас нештатная ситуация, и начальник генштаба должен быть здесь, а не на краю света.
Министр сделал экстренный звонок, после чего мы вернулись к обсуждению марсианского кризиса.
– Что ещё известно на данный момент? – моя растерянность уступила место собранности. – Какие-то факты, теории, предположения?
Юрий Сергеевич кивнул на проекцию в центре зала, и я, наконец-то, разглядела виновника сегодняшней неразберихи. Вернее, его схематическое изображение – сплюснутый эллипсоид в окружении постоянно меняющихся цифр.
– Вот он, наш гость, – устало произнёс министр. – Сто метров в диаметре и никаких опознавательных знаков.
– Всего сто метров? – удивилась Кира. – И эта посудина прилетела из далёкого космоса?
– А почему бы и нет, – моментально парировала Жанна. – К тому же не факт, что на борту есть органическая форма жизни. И если эта гипотеза подтвердится, молчание в эфире получит вполне логическое объяснение.
Юрий Сергеевич вздрогнул от неожиданности. Похоже, такая версия ещё не рассматривалась специалистами. Кто-то решил, что на борту присутствует экипаж, и допущение обрубило целую ветвь вариантов.
– М-да, – задумчиво пробормотала я. – Вот так мы готовы к нестандартным ситуациям.
– Юля, прости. Ребята только приступили к работе. Да и потом… Нам всё равно не проверить это.
– Ладно, забыли, – я предпочла не раздувать из мухи слона и моментально переключилась на другие вопросы. – А что на Земле? США? Европа? Китай? Кто-то из них уже выразил обеспокоенность случившимся?
– Пока тишина. И есть определённая вероятность, что мы единственные, кто знает о незваном госте.
– Как так? – снова не удержалась Жанна. – Они же дежурят 24 часа в сутки!
– Дело не в этом, – министра явно смущало присутствие за столом Киры, но я не желала ни на секунду расставаться с дочерью. – Марс-37 принадлежит России, как и все станции, находящиеся в этом секторе. А значит, чужак попал в зону нашей ответственности, и нам решать, с кем и когда делиться информацией. Конечно, вскоре его заметят и остальные, но я убеждён, что пока мы имеем небольшую фору.
– То есть, у нас есть выбор: сообщить об открытии миру или дождаться, когда тайное станет общеизвестным? – я сжала правую ладонь в кулак и мысленно прокляла тех, чей звездолёт поставил меня перед этой дилеммой. – И сколько времени мы имеем в запасе?
– Максимум час, – не моргнув глазом, ответил генерал. – Но не советую оттягивать до последнего.
Я поняла, к чему клонит министр. Наличие проблемы в космосе не отменяло геополитическую ситуацию на Земле, весьма чувствительную к малейшему недопониманию между странами. Особенно если речь шла о России, Китае и США – трёх китах, удерживавших мир в равновесии. Стоило только заподозрить нас в преднамеренном утаивании информации, цивилизацию накрыло бы волной очередного кризиса. Мне, как президенту, это было нужно меньше всего на свете, и я без сомнений согласилась со словами генерала.
– Тянуть не будем. Свяжитесь с США и Китаем. Пусть их структуры тоже займутся гостем.
– А как же фора? – неожиданно возмутилась Кира. – Вы говорили, у нас есть немного времени.
– Мы всё равно связаны по рукам и ногам и можем лишь ждать, пока звездолёт не приблизится к Марсу, – Юрий Сергеевич потянулся к коммутатору, но моя дочь проявила свойственную ей настойчивость:
– Так давайте и подождём хотя бы полчаса, а уж потом растрезвоним о пришельцах миру.
– Она права, – вступилась за Киру Жанна. – Риск минимален, зато есть вероятность джекпота.