– Откуда меня отошлют в Англию? – спросил Люсьен.
– Только не отсюда, – ответила Алехандра. – Из Ла-Коруньи сейчас отплывать слишком опасно. Вас сопроводят на запад.
– Я полагаю, в один из небольших портов на Риас-Альтас?
Значит, географию региона Люсьен Говард изучил хорошо, но в местных политических хитросплетениях разбирается, увы, слабо.
– Нет, и речи быть не может. В тех местах у моего отца слишком много врагов. – Алехандра повернулась к морю, посмотрела на небо и нахмурилась. – Ветер дует с океана. Скоро начнется шторм.
Действительно, весь горизонт заволокли темные, свинцово-серые тучи, тяжело нависшие над водой. Мысленно Алехандра прибавила: «Прежде чем отпустить тебя, отец сначала должен разобраться, кто ты такой. Должен узнать как можно больше о твоем народе и твоем характере, чтобы понять, можно ли тебе доверять. Насколько велика опасность, которую ты для нас будешь представлять, если окажешься не тем, за кого себя выдаешь? И если мы узнаем, что ты действительно обманщик…»
Обо всем этом не следовало говорить вслух.
– Алехандра, я вам не враг.
Люсьен редко обращался к ней просто по имени, но Алехандре нравилось, когда он называл ее так. У Люсьена это получалось как-то по-особенному нежно. Каждый раз ее сердце начинало биться немного быстрее, заставая ее врасплох и вынуждая досадовать на собственную слабость. Алехандра поспешно отвела взгляд и сделала вид, будто внимательно наблюдает за теми, что возвращались из Бетансоса. Среди них был Томеу. Выставив ладонь козырьком, он повернулся в сторону Алехандры и Люсьена. Она сразу заметила белый бинт на его запястье.
– Но и другом вас называть рано, англичанин, несмотря на все ваши жертвы и преданность Испании.
Люсьен рассмеялся, отчего в уголках глаз у него проступили тонкие морщинки. Алехандра вздохнула. Что в этом мужчине такого особенного? Отчего в его присутствии ей трудно сохранять хладнокровие?
– Я здесь по ошибке, сеньора.
– По ошибке?
– Слишком надолго задержался на Башне Геркулеса, все высматривал, не покажутся ли английские корабли. Однако их было не видно, зато французы подбирались все ближе и ближе.
– Значит, они вас обнаружили?
– Едва ли, – возразил Люсьен. – Французы схватили одного из моих людей, и я хотел спасти его.
– И что же – спасли?
– Нет.
Повисло молчание. Стал слышен шум усиливающегося ветра. Солнце вот-вот скроется за тучами, и польет дождь.
– Вы говорите – ваш человек? Значит, он был разведчиком, как вы?
Люсьен кивнул.
– Многие недостатки особенно ясно проявляются на поле боя: зависть, жадность, трусость, увы, Гай страдал последним. Он бросился наутек, но побежал не в ту сторону.
– И вы решили его не спасать? В наказание за трусость?
– Нет, я пытался его выручить, но потерпел неудачу.
Да, на войне сразу видно, трус мужчина или храбрец, подумалось Алехандре. Должно быть, тяжело пришлось капитану Люсьену Говарду, но он честно пытался защитить боевого товарища. Обычно военные ведут себя более расчетливо и понимают, ради каких целей стоит рисковать и подвергать себя опасности, а когда лучше отойти в сторону. Отец Алехандры был мастером в подобных делах.
Глядя на изможденного, израненного англичанина, Алехандра тем не менее видела, какая сила и мощь таятся в нем. Этот человек тверд, несокрушим и обладает железной волей.
Англичанин был удивительно красив – эти светлые глаза, золотистые волосы… Алехандре захотелось провести по ним рукой – просто чтобы посмотреть, как они будут выглядеть на фоне ее смуглой кожи.
Люсьен. Это мелодичное имя безупречно ему подходило. Правда, смущало то, что оно немного напоминало по звучанию имя одного из трех архангелов в Библии, а именно падшего ангела. Алехандра помотала головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Сегодня вечером снова пришлю к вам Констанцу, пусть полечит вас своими снадобьями. Эта женщина – талантливая целительница.
Люсьен убрал волосы с лица, и они сверкнули в лучах солнца.
– Пусть принесет мазь и оставит в комнате, нанести я смогу и сам.
– Как пожелаете.
С этими словами Алехандра развернулась и решительно пошла прочь. Но, дойдя до конюшни гасиенды, она невольно обернулась – англичанин пристально смотрел ей вслед.
Глава 3
Люсьен проснулся посреди ночи от какого-то тихого, едва различимого звука. Он прошел достаточную подготовку, чтобы отличить безобидные шумы от тех, которые могут представлять угрозу. Все тело Люсьена напряглось, будто натянутая струна. Он замер в ожидании. Дверь приоткрылась, и в проеме показался огонек свечи. Затем в комнату вошел отец Алехандры, опустился на низкий табурет возле кровати, вытянул перед собой длинные ноги и поморщился, будто от боли.
– Вижу, у вас чуткий сон, капитан.
– Долгие годы службы не прошли даром, сеньор, – ответил Люсьен.
– Уберите нож. Я пришел поговорить.
Люсьен сунул оружие под подушку, но при этом повернул рукоять под таким углом, чтобы в случае необходимости ее можно было быстро схватить. Эль Венгадор, похоже, заметил эту предосторожность.
Нож принесла Люсьену Алехандра на второй день его пребывания в этом доме. Тогда он лежал в лихорадке, и она просто вложила оружие в его руку.
– Это для защиты – чтобы вы чувствовали себя спокойнее, – пояснила она и предостерегающе добавила: – Только для защиты и ни для чего другого. Полагаю, ножом вы владеете. А если нет, оно и к лучшему…
– Мне стало известно, что вы принадлежите к английской аристократии, капитан Говард.
Эль Венгадор разжал кулак, и у него на ладони Люсьен увидел свое кольцо с семейным гербом Россов. А Люсьен думал, что потерял его.
– Лорд Люсьен Говард, шестой граф Росс, – продолжил Эль Венгадор. – Весьма громкий титул. Выходит, вы не только глава своего семейства, но и занимаете достаточно высокое положение в английском обществе.
Люсьен промолчал – он догадывался, что командир партизан еще не закончил.
– Однако, по моим сведениям, ваше родовое гнездо пребывает в состоянии полного разорения. Вы банкрот. Неудачные денежные вложения, сделанные вашим отцом, а до него – дедом, привели к тому, что в карманах у Говардов мало что осталось. А скоро ваш род совсем обнищает.
Увы, это не секрет, с горечью подумал Люсьен. Тут Эль Венгадор показал ему газету «Таймс», на первой полосе которой красовалась черно-белая копия его портрета, который когда-то заказала матушка.
– У вас много братьев и сестер и мать, которая сейчас оплакивает вашу гибель.
Люсьен знал, что графиня не отличается крепким здоровьем и силой духа. Горе может убить ее прежде, чем сын успеет добраться до Англии.
– Вот что, милорд, – последнее слово Эль Венгадор выговорил с глубоким презрением, – я могу перерезать вам горло прямо здесь и сейчас, и никто никогда не узнает, что с вами сталось. Либо…
Командир партизан выдержал эффектную паузу. Эль Венгадор явно был любителем драматических эффектов. Люсьен решил ему подыграть.
– Либо…
– Как граф вы для нас полезнее, чем простой армейский капитан.
Люсьен внимательно посмотрел командиру партизан в глаза.
– Почему вам понадобился я? Разве не можете обратиться за помощью к кому-нибудь из соотечественников, кто вращается в английском обществе? У вас же везде агенты. Вот и воспользуйтесь их услугами.
– Однако вы, милорд, можете легко проникнуть туда, куда моим людям хода нет. Как бы мы ни старались, к королю нам не подобраться, вам же это под силу.
– В нашей стране законы создает не монарх и не высшее общество. В Англии демократия, и все важные решения принимает парламент.
– И одной из палат вашего парламента является палата лордов. Насколько я знаю, именно в ее состав вы и входите, лорд Росс.
Люсьен знал, что партизанское движение вселяет страх в сердца французов, но многих испанцев так же пугают методы партизан – принудительная вербовка, разбой, грабежи, жестокие убийства.
Люсьен решил, что об этом лучше промолчать.
– Почему вы решили, что я захочу вам помогать? – вместо этого спросил он. – Я не желаю стать причиной гибели своих соотечественников. Вдруг они снова проиграют битву, а вам, благодаря моим усилиям, будет известна полная информация обо всех командирах? Вы ведь наверняка захотите отомстить.
Тут дверь приоткрылась, и оба собеседника обернулись. В комнату вошла Алехандра. Глядя на нее, Люсьен сразу понял – она только что с постели. Вид сонный, волосы спутаны. О боже… Похоже, эта девушка, как и он, спит полностью одетая и с ножом под подушкой. Люсьен был удивлен тем, что при виде отца Алехандра не спрятала нож обратно в ножны.
– Я не собираюсь его убивать, дочь.
Так вот что привело ее сюда. Люсьен озадаченно нахмурился. Если она услышала, как Эль Венгадор пришел к нему, значит, ночует в соседней комнате. Неужели для того, чтобы его охранять? В глаза Люсьену Алехандра не смотрела, но бросила взгляд на газету и кольцо, лежавшие на столике возле кровати. Должно быть, Алехандре было известно о проведенном отцом расследовании и о том, что он будет угрожать Люсьену, чтобы добиться его согласия помогать партизанам.
– Алехандра, ты должна сопроводить этого человека на корабль в течение ближайшей недели, не позже.
– Хорошо.
– Найди кого-нибудь, кто будет тебя сопровождать. Может быть, Томеу?
Алехандра покачала головой:
– Нет, пойду с Аданом. На западе у него родные и много знакомых.
– Значит, решено. – Эль Венгадор в задумчивости побарабанил пальцами по колену, затем встал. – Не думайте, будто вам придется трудиться на благо Испании даром, без награды, лорд Росс. На банковский счет, который вы назовете, будет зачислена сумма, которая наверняка вас удовлетворит. Но, разумеется, только после того, как дело будет сделано и я останусь доволен результатом.
Стало быть, вопрос и впрямь уже решен. Наверное, Эль Венгадор не привык к тому, что кто-то отказывается от его «предложений о сотрудничестве». И Люсьену тоже следовало прикусить язык. Когда находишься в логове тигра, неразумно дразнить хищника. И все же Люсьен не удержался.
– Хорошо, я подумаю над тем, что вы сказали. И тут Эль Венгадор крепко сжал его руку в своей и произнес:
– Во имя свободы и победы!
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. Алехандра же продолжала стоять возле стены слева от окна.
– Вы об этом знали? – спросил Люсьен, указывая на газету и кольцо. – Знали, о чем будет говорить со мной ваш отец?
– И об этом, и даже о том, о чем он умолчал, – довольно-таки дерзко ответила Алехандра.
Она пересекла комнату и взяла с тумбочки номер «Таймс».
– Когда вы улыбаетесь, выглядите моложе, – заметила она, разглядывая его портрет.
– Я здесь действительно моложе. Это старый портрет.
Алехандра рассмеялась. Смех у нее был низкий и приятный – добродушный, теплый.
– Подозреваю, что вас, лорд Люсьен Говард, шестой граф Росс, не так-то просто убить – даже моему отцу.
– Надеюсь, что вы правы, Алехандра, единственная дочь Эль Венгадора.
Она положила газету на тумбочку. Спеша в его комнату, Алехандра не знала, чем закончится дело, и пришла с кинжалом, который теперь спрятала в мягкий кожаный чехол на левой лодыжке. Неужели, чтобы защитить Люсьена, она стала бы драться с родным отцом? При этой мысли у Люсьена даже дыхание перехватило.
– Спасибо, – искренне произнес он.
Судя по выражению лица Алехандры, она поняла, за что он ее благодарит. Ушла девушка так же быстро и неожиданно, как ее отец, – только что была здесь – и вот ее уже нет. Только скрипнули петли, и дверь закрылась.
Люсьену приснился Линден-парк, резиденция Говардов в Танбридж-Уэллс. Солнечный свет отражался от окон, а вдоль берегов реки Тейз над водой склонились плакучие ивы. Мост еще не обрушился, и Люсьену не пришлось бросаться в воду в попытке спасти отца и брата. Но обоих стремительно уносило бурным холодным течением. Утопающих тянули ко дну тяжелая одежда и страх.
Потом возникли счастливые картины – вот они с сестрой Кристин катаются верхом по долинам вокруг поместья и несутся быстро, как ветер. Затем он увидел Дэниела Уайлда и Фрэнсис Сент-Картмейл. А вот и он сам, его братья, еще совсем мальчишки, строят домики в лесу и охотятся на кроликов с отцовскими ружьями. Верхом на лошади подъехал Гэбриел Хьюз. Он был не таким разговорчивым, как остальные, но с ним всегда было интересно. Именно Гейб научил Люсьена двум вещам, которые очень пригодились ему в жизни, – думать своим умом и читать между строк, улавливая не только сказанное, но и то, о чем умолчали.
А затем перед ним явилась Алехандра. Длинные волосы водопадом спадают по спине, смуглая кожа сияет в пламени свечи, пухлые губы соблазнительно алеют, темные глаза сверкают. В его сне она была одета в тонкую, свободную ночную сорочку, через ткань которой легко можно было разглядеть стройную, гибкую фигуру. У Люсьена перехватило дыхание. Он почувствовал, что начинает возбуждаться. Алехандра прильнула к нему, и его будто обожгло. В сновидении она была одновременно и покорной, и властной. Ее губы страстно целовали его, он отвечал на поцелуй. Ах, этот сладостный жар, эта необузданная страсть! И тут Алехандра выхватила кинжал и вонзила прямо в его обнаженную грудь. Лезвие вошло между ребер, и через секунду…
– Вот черт! – пробормотал Люсьен, проснувшись. Он тяжело дышал, будто после быстрого бега. Сердце учащенно билось, а его мужское естество находилось в состоянии полной боевой готовности. Ничего не поделаешь, Алехандра – дочь своего отца. Достаточно было посмотреть, как эта девушка с ним общалась – холодно, отчужденно, презрительно.
И все же из головы не шел приснившийся поцелуй. Люсьену стало так жарко, что он даже откинул одеяло, несмотря на холодную зимнюю ночь.
Что же будет, когда они вместе поедут на запад? – подумал он. При одной мысли о долгих темных ночах, проведенных в ее обществе, под луной, он снова ощутил, как разгорается желание. Сколько дней займет это путешествие? Сколько миль им предстоит преодолеть бок о бок? Если путь их лежит не в Риас-Альтас, куда же тогда? Возможно, на юг в порт Риас-Бахас? Или в многолюдный, загруженный порт Виго?
Сон повлиял на него удивительным образом. Люсьен сразу утратил прежнюю уверенность в себе. Скорее всего, потому, что понимал – тому, что явилось в сновидении, никогда не бывать, и все же в глубине души ему очень хотелось бы, чтобы сон оказался вещим.
Тут Люсьен пожалел, что на столике у кровати нет бренди, там стоял только приготовленный Алехандрой напиток – вода с апельсиновым соком, медом и мятой. Он взял графин и отпил большой глоток. Постепенно страстный жар спал. Люсьен снова потянулся к столику и надел на палец перстень с гербом, который носил всю взрослую жизнь. Он был рад, что кольцо к нему вернулось. Потом взял газету и посмотрел на дату.
Первое февраля. День рождения его матери. Впрочем, семья считает Люсьена погибшим и вряд ли в их доме в этом году царит праздничное настроение. Люсьен достал из-под подушки нож и положил его на столешницу. Стрелки настенных часов показывали почти четыре. В доме стояла тишина. Люсьен понимал, что больше не заснет.
Он постарался как можно точнее воссоздать в памяти карты Испании, лежавшие в его седельной сумке во время долгой дороги на север, к морю. Он и его люди сделали много зарисовок, измеряли расстояния, исследовали топографию местности, отмечали ущелья и тропы, по которым можно было пройти, реки, мосты и уровень воды. Многое из этого Люсьен устанавливал лично, когда они переходили горы. На полях он записывал пояснения и личные наблюдения.
Но, увы – после встречи с французскими солдатами драгоценная папка была утеряна. Во всяком случае, Люсьен не видел ее с того дня, когда лежал раненый на поле боя над городом Ла-Корунья. Пожалуй, многое он мог бы восстановить по памяти, и все же утрата таких ценных сведений была весьма ощутима. Без знания местности британской армии придется руководствоваться неточными и устаревшими сведениями, а значит, рисковать во время каждого перехода и преодолевать трудности, которых можно было избежать.