Они даже не пытались маскироваться под цвет снега и камней. Черные потрепанные меховые куртки среди ослепительной белизны Оленьих гор были видны издалека. Но еще красноречивее было их зловоние, принесенное ветром и достигшее ноздрей Эдиона.
Валги. Без каменных ошейников. В толстых рукавицах, под которыми не просматривалось каменных колец. Похоже, террасенская стужа пробирала даже демоническое отродье. Если не самих демонов, то захваченные ими смертные тела.
Враги были совсем рядом со входом на перевал. Стрела в луке Рена замерла. Перед занятием позиций Эдион распорядился: одного захватить живым.
И повезло же тварям найти этот перевал, полузабытый «черный ход» к низинам Террасена. Узкий – два всадника рядом едва проедут. От него давно отказались армии захватчиков и торговцы, намеревающиеся продавать свои товары на землях к северу от Оленьих гор.
Вот только кому продавать? Неужели там кто-то жил? Правильнее сказать, отваживался жить. Этого Эдион не знал, как не знал и причины, погнавшей валгских солдат так далеко в горы.
Ничего. Скоро узнает.
Отряд валгов уже двигался под скалами, где затаились Эдион и Рен. Оба бесшумно изменили положение луков.
Эдион выбрал себе цель, метя прямо в голову. Кивком подав сигнал Рену, пустил стрелу.
От черной крови, залившей снег, еще шел пар, когда сражение окончилось. Оно длилось считаные минуты. Ровно столько, сколько понадобилось стрелам Эдиона и Рена, чтобы поразить двоих врагов, а Лисандре, спрыгнувшей вниз, – разорвать еще троих. Шестому она лишь перекусила сухожилия на ногах.
Эдион подошел к уцелевшему демону. Тот стонал от боли. Снег возле его покалеченных ног совсем почернел. Ветер трепал окровавленные лоскуты кожи, будто порванное знамя.
Возле головы валга сидела Лисандра в обличье призрачного леопарда. Ее морда была черной от чужой крови. Зеленые глаза не отрывались от побелевшего лица демона. На могучих лапах блестели невероятно острые когти.
Рен проверял, не остался ли кто в живых. Его меч взлетал, отсекая очередную голову. Если не поторопиться, валгские шеи быстро окоченеют, и тогда меч их не возьмет.
– Рано обрадовались! – проверещал демон, узкое лицо которого было перекошено ненавистью.
Эдион задыхался в густом зловонии. Оно туманило обоняние и обволакивало голову липким масляным налетом. Эдион вынул длинный, устрашающего вида кинжал – подарок Рована из клана Боярышника.
– Если окажешься смышленым, все кончится быстро, – хмуро улыбаясь, пообещал он валгу.
Вражеский солдат плюнул на заснеженные сапоги Эдиона.
Родовой замок Ручейников стоял на самой границе Оленьих гор и Задубелого леса. Выстроили его давно, свыше пятисот лет назад.
В одном из многочисленных очагов замка, поражавших своими размерами, жарко пылал огонь. Эдиону не сиделось на месте. Он расхаживал взад-вперед. Серые камни хранили отметины каждой суровой зимы. Они же запечатлели изрядный груз истории замка. Память о годах доблести и служения, когда в этих залах звучала музыка и собирались воины. Помнили камни и последовавшие затем долгие годы печали и невзгод.
Рен сидел возле очага в кресле с истершейся и местами порванной обивкой. Уперев руки в колени, он смотрел на огонь. Сюда они добрались вчера, поздним вечером. Поход по утопающему в снегу Задубелому лесу измотал даже Эдиона. Прогулку по замку решили отложить на завтра… то есть на сегодня. Но после событий на горном перевале Рен сомневался, что у них с Эдионом хватит сил бродить по родовому гнезду Ручейников.
Очаг был единственным источником света. Дальние части некогда величественного зала скрывались в темноте. Над головой висели выцветшие шпалеры и знамена с гербом династии Ручейников. Вдоль одной стены тянулись высокие окна, из которых дуло, отчего шпалеры и знамена постоянно качались. Потолочные балки облюбовали большие и маленькие птицы, нашедшие здесь спасение от беспощадных зимних холодов.
Среди птиц был и зеленоглазый сокол, вслушивающийся в каждое слово.
Рен перевел взгляд на стол с остатками их быстро проглоченной трапезы: бараньего жаркого с жареными овощами. Не ахти какая сытная пища, но хотя бы горячая.
– Если Эраван ищет путь в Террасен, глупее всего двигаться через горы, – нарушил молчание Рен. – Места здесь суровые. Малейшая оплошность может стоить жизни. Мороз, снег и ветры погубят изрядную часть его армии.
– Эраван ничего не делает просто так, – возразил Эдион. – Конечно, куда проще вторгнуться в Террасен из Адарлана. Там обжитые края, есть дороги. И все ждут, что его войска явятся оттуда. Или приплывут на кораблях и высадятся на террасенском побережье.
– Возможно одновременное наступление с суши и моря.
Эдион кивнул. Эраван широко раскинул свои сети, желая подавить все очаги сопротивления на континенте. Ему больше не требовалось маскироваться, сваливая свою тягу к завоеваниям на Адарланскую империю. Тень валгского короля с каждым днем ширилась, захватывая пространство от Эйлуэ до северной границы Адарлана и от берегов Великого океана до стены высоких гор, разделявших континент надвое. Эдион сомневался, что Эраван удовлетворится частью Эрилеи. Нет, валгский король не успокоится до тех пор, пока черный каменный ошейник не сдавит шею каждого.
Если Эраван завладеет двумя другими Ключами Вэрда, если сумеет открыть Врата Вэрда и оттуда в здешний мир хлынут орды с его жуткой родины и, быть может, порабощенные армии других миров… Если всю эту лавину он бросит на завоевание, растает всякая возможность его остановить. Как в здешнем мире, так и в любом другом.
Все надежды избежать ужасной участи нынче связывались с Дорином Хавильяром и Маноной Черноклювой. От них за все прошедшие месяцы Эдиону не поступило даже скудной весточки. Он считал это хорошим знаком. Выживание континента и всех, кто боролся с Эраваном, требовало строжайшей тайны.
– Хоть Эраван и не бережет солдат, жертвовать разведывательным отрядом ради поиска узких горных перевалов… – сказал Эдион, почесывая щеку. – Мне это кажется безрассудством.
Щека успела покрыться щетиной. Вчера они двинулись в путь рано утром, и он предпочел пожертвовать бритьем ради лишних минут сна.
– С точки зрения стратегии это бессмыслица. Ведьмы, летая на драконах, увидели бы гораздо больше. Посылать разведчиков изучать здешние ущелья и перевалы – занятие почти бесполезное. Даже если сведения предназначались для наземных отрядов… Переход войск через узкие перевалы растянется на месяцы, не говоря уже о потерях из-за суровой зимы.
– Их разведчик смеялся до упаду, – сказал Рен, тряхнув длинными темными волосами. – Спрашивал нас: чего мы тут забыли? Чего не видели?
В свете очага шрам на лице Рена делался еще заметнее. Напоминание о перенесенных ужасах и о его близких, не доживших до этого дня.
– Возможно, это уловка, чтобы заставить нас гадать о замыслах Эравана. Или даже заставить перегруппировать наши войска.
Эдион положил руку на полку над очагом. Теплый камень согревал ладонь.
Все месяцы, пока Эдиона не было в Террасене, забота о поддержании боеготовности легиона Беспощадных лежала на плечах Рена. Вместе с Киллианом они старались отвести легион как можно дальше от Оринфа, насколько позволял поводок Дарро. Увы, поводок оказался весьма коротким и оканчивался сразу за холмами на южном краю Фералийской равнины.
Затем Рен безропотно передал командование Эдиону. Встреча младшего Ручейника с «Аэлиной» была даже не прохладной. Холодной как снег, кружащийся за стенами замка.
Лисандра прекрасно играла свою роль, великолепно изображая чувство вины, снедавшее Аэлину, и присущую королеве нетерпеливость. Лисандра умело избегала любых ситуаций, где мог возникнуть разговор о прошлом. Впрочем, и Рен не выказывал желания вспоминать годы, предшествующие падению Террасена, или события прошлой зимы.
Эдион мог лишь надеяться, что и Эраван ничего не знает об исчезновении Огненосицы. О том, какие слова скажут террасенские солдаты и как поведут себя, обнаружив, что пламя Аэлины не защищает их во время битвы, он не хотел даже думать.
– Возможно, этот маневр был настоящим, и нам повезло вовремя раскрыть их замыслы, – принялся рассуждать вслух Рен. – Но рискнем ли мы переместить войска поближе к перевалам? Часть отрядов уже находится вне Оринфа, в Оленьих горах, а также на равнинах за столицей.
Рен сделал умный ход – добился позволения Дарро отвести часть легиона Беспощадных за пределы Оринфа, на случай если Эраван высадится значительно севернее и ударит оттуда. У Эдиона не хватило бы выдержки объясняться с таким придурком, как Дарро.
– Я не хочу чрезмерного распыления Беспощадных, – сказал Эдион, вглядываясь в пламя.
Как же оно отличалось от магического огня Аэлины! По сравнению с ее магией – лишь иллюзия огня.
– И не будем забывать: войск у нас по-прежнему недостаточно.
Невзирая на дерзкие, отчаянные маневры Аэлины, численность ее союзников заметно уступала совокупной мощи сил Мората. И добытое золото не могло купить им новых. На континенте почти не осталось тех, кого можно было щедрыми посулами вовлечь в борьбу с Эраваном.
– Когда Аэлина отправлялась в Элдрис, она не показалась мне слишком отягощенной заботами, – пробормотал Рен.
Эдион вдруг увидел залитый кровью песок… Железный ящик, куда Маэва затолкала настоящую Аэлину, а потом уплыла в края, известные одной лишь богине Мэле, прихватив бессмертного истязателя из своей свиты.
Собственное вранье колом стояло у Эдиона в горле, но он заставил себя сказать, намеренно растягивая слова:
– У Аэлины есть замыслы, о которых она нам рассказывает, только когда сочтет, что подошло время.
Рен молчал. И хотя королева, вернувшаяся в Террасен, была поддельной, Эдион добавил:
– Все ее действия направлены на благо Террасена.
Эдиону вспомнилось, какие жуткие слова он говорил Аэлине в день ее сражения с илками. «Где наши союзники?» – запальчиво, со злостью спрашивал он тогда. Он до сих пор старался простить себя за сказанное. За все резкие слова в ее адрес. И единственным шансом исправить положение было сделать то, о чем просила Аэлина, – спасти их королевство.
Рен мельком взглянул на парные мечи, брошенные им на старинный стол за креслом.
– И все же она предпочла исчезнуть.
Эдион понял: речь шла не о «поездке» в Элдрис, а о событиях одиннадцатилетней давности.
– За те годы мы все успели наделать ошибок.
Боги свидетели, у Эдиона таких ошибок было предостаточно. Жизни не хватит, чтобы их исправить и искупить вину.
Рен напрягся, словно прошлое вгрызлось ему в спину.
– А я ведь ей не рассказал, – почти шепотом произнес Эдион – сокол на балке мог и не услышать его слов. – Про ту курильню дурмана в Рафтхоле.
Эдион скрыл от Аэлины, что Рен был знаком с хозяйкой заведения и частенько наведывался туда. И туда же Эдион с Шаолом приволокли тяжело раненного Рена, чтобы спрятать его от королевских солдат.
– Порою ты бываешь сущим мерзавцем. Ты это знаешь? – спросил Рен, голос которого сделался хриплым.
– Я бы никогда не обратил эти сведения против тебя.
Эдион спокойно выдержал неистовый взгляд Ручейника-младшего. Пусть знает пределы своей праведности. Увидев, что Рен порывается заговорить, Эдион его опередил:
– Твое самообладание лопнуло раньше, чем я договорил до конца. А хотел я сказать вот что. Аэлина предложила тебе место при дворе, ничего не зная об этой стороне твоего прошлого.
На виске Рена дернулась жилка.
– Но даже если бы она и знала, то все равно позвала бы тебя ко двору.
Рен уперся взглядом в каменный пол:
– Нет у нас никакого двора.
– Дарро может вопить об этом сколько пожелает, но я позволю себе с ним не согласиться, – сказал Эдион усаживаясь напротив Рена.
Если Рен по-настоящему поддержит Аэлину… Да еще теперь, когда объявилась Элида Лошэн, можно рассчитывать на поддержку Соэла и Равэна из Сурии. Итого – три голоса за Аэлину при четырех против.
Лисандра тоже проголосует «за», но вряд ли террасенская знать учтет голос новоиспеченной владелицы Караверры.
Женщина-оборотень не просила показать ей земли, которые будут принадлежать ей, если она и все остальные уцелеют в этой войне. По пути сюда она из призрачного леопарда превратилась в сокола и где-то летала. Вернувшись, не сказала ничего, но ее зеленые глаза ярко блестели.
Нет, Караверру признают герцогством, только когда Аэлина воссядет на террасенском троне… Или пока это не сделает сама Лисандра, если его королева не вернется.
Она вернется. Должна вернуться.
В дальнем конце зала открылась дверь. Послышались быстрые легкие шаги. Эдион едва успел вскочить, как под сводами разнеслось радостное «Эдион!».
Венга улыбалась во весь рот. На ней была теплая одежда из зеленой шерсти, отороченная белым мехом. За спиной болтались две золотисто-рыжие косы. Так выглядели все девчонки ее возраста, живущие в гористых местах Террасена.
Улыбка растягивала и шрамы на лице Венги. Эдион раскинул руки, и Венга ткнулась ему в грудь.
– Мне говорили, вы все появились вчера поздно вечером, а сегодня куда-то отправились ни свет ни заря. Я боялась, что так никого и не увижу.
– Помнится, когда я видел тебя в прошлый раз, ты была пониже. – Эдион поцеловал девчонку в макушку. – За это время выросла на целый локоть.
Лимонно-желтые глаза Венги вспыхнули. Она посмотрела на него, затем на Рена:
– А где…
Последовала яркая вспышка света, и перед Венгой появилась Лисандра. Она сама вся светилась, спешно набрасывая на голое тело плащ, предусмотрительно оставленный на стуле. Венга бросилась в объятия к своей любимице, всхлипывая от радости. Ее плечи вздрагивали. Лисандра нежно и ласково улыбалась.
– Как ты тут? – спросила она, поглаживая золотисто-рыжеватую голову.
На посторонний взгляд женщина-оборотень выглядела спокойной и даже безмятежной. Но Эдион хорошо ее знал; знал перепады настроения и тайные признаки, позволявшие судить об истинном состоянии Лисандры. Легкая дрожь в голосе указывало на яростную бурю, бушующую в душе этой красивой женщины.
– Я? Чудесно. – Венга улыбнулась Рену. – Рен с господином Муртагом вскоре привезли меня сюда. Ну и Быстроногую тоже. Сейчас она осталась с Муртагом. Даже сюда не пошла. Его она любит больше меня. Еще бы! Он балует ее всякими вкусностями. Она совсем в толстую ленивую кошку превратилась.
Лисандра засмеялась. Венга улыбнулась. Чувствовалось, здесь баловали не только Быстроногую.
Сообразив, кого надо благодарить, Лисандра промурлыкала Рену:
– Спасибо за заботу.
Слегка покрасневший Рен встал:
– Я подумал, что здесь Венге будет безопаснее, чем в военном лагере. По крайней мере, удобнее.
– Лисандра, это просто сказочное место! – защебетала Венга, обеими руками вцепившись в руку Лисандры. – Муртаг меня однажды даже в Караверру свозил. Но это было еще до снегопадов. Ты должна это видеть. Холмы, реки, чудесные деревья. А вокруг горы. Я даже видела горного леопарда, прячущегося между скал, но Муртаг назвал это игрой моего воображения. Но честное слово, леопард был настоящим. И крупнее твоего. А какой дом! Чудесный-расчудесный. Позади – сад с каменной оградой. Муртаг говорил, летом там полным-полно роз и разных овощей.
На мгновение Эдиону стало невыносимо смотреть на выражение лица Лисандры, слушавшей о грандиозных замыслах Венги по части дома и сада. Пронзительная тоска по жизни, которую, скорее всего, ей так и не увидеть. И не только ей.
Эдион повернулся к Рену. Ручейник-младший зачарованно взирал на Лисандру. Так было всякий раз, когда она возвращалась в человеческое обличье. Преодолевая сильное желание промолчать, Эдион все-таки сказал: