– Хочу. Хочу, если все будет так. Но есть же другая сторона медали? Я смогу выйти замуж, если стану рабыней?
– Нет, – его лицо застыло, но он был честен со мной. – Покровитель станет единственным мужчиной в твоей жизни.
– А если я влюблюсь – мужчина сможет стать моим покровителем?
Декан выдохнул, резко поднялся с кресла и отошел к окну:
– Ты можешь влюбиться и он может стать твоим покровителем, но я бы не советовал действовать так опрометчиво. Любовь пройдет, любовь могут предать, твой покровитель может полюбить другую, но ты останешься связанной с ним навсегда. Может ли любовь быть главной причиной в выборе покровителя? Подумай.
Мы молчали. За окном опускались сумерки и комната погружалась в полумрак. Я лежала на диване и размышляла над его словами.
Я очень боялась смерти – так мало прожила и так мало попробовала, не открыла жизнь со всеми ее возможностями и не почувствовала во всех ее проявлениях. Я не любила всерьез, до дрожи в пальцах, у меня не было любимой работы, и нелюбимой тоже. По большому счету меня гнетет только тоска по родителям, но ведь после института я бы все равно от них съехала. Я грущу по своим воспоминаниям, по тому к чему не смогу вернуться, не смогу пережить заново, но ведь воспоминания даже в моем мире останутся недосягаемыми: разве я смогу провести все лето у бабушки – нет, разве смогу снова поцеловать Растика за школьным гаражом – нет, смогу стать королевой выпускного – нет, обнять папу и разрыдаться над первым подаренным колечком – нет.
Еще меня пугали потерянные и не осуществленные планы: хотела спрыгнуть с парашюта, осенью съездить на “Октоберфест”, навалять Машке за подставу с Русланом, выпросить у него колечко с бриллиантом, завести котёнка и назвать его Black Star, еще хотела шикарную свадьбу и ребеночка. Но если я умру здесь и смерть станет окончательной там – неважно, реальный это мир или кома в больнице, я же могу не проснуться никогда, – тогда ничего из моих планов не воплотится в реальность.
Может, есть смысл не форсировать события и приглядеться к здешнему миру?
– Если всё пойдет по лучшему сценарию, то во мне проснется магия, я стану полноправным членом общества, смогу выйти замуж за родовитого мага и поступить на службу, так? – Декан кивнул, что я поняла по темному силуэту на фоне окна. – Но в плохом сценарии, я стану чьей-то рабыней на всю жизнь и у меня не будет ни свадьбы, ни детей…
– Дети у тебя могут быть, – вставил декан.
– Без свадьбы? – не поняла я.
Он кивнул и отошел от окна ко мне. Его походка была как у крадущегося зверя, что несколько сбило с мысли, но суть я уловила:
– То есть, когда вы говорили, что в моей жизни будет только один мужчина, покровитель, вы говорили это про все аспекты взаимоотношений?
– Да.
– Я должна буду стать его… наложницей?
– Если он пожелает.
Я потрясенно смотрела на него снизу вверх.
– Тогда мне лучше проснуться до этого времени…
* * *
Вейд щелкнул пальцами и над моей головой в настенном светильнике зажегся свет. Глаза мужчины блеснули, обводя меня взглядом, отчего по ногам побежали мурашки. Я резко села и поправила сбившуюся рубашку.
– Мне интересно, почему судьба наложницы грозит исключительно террийцам, а недотрогами ходят ваши магички?
– Их можно трогать, – отозвался декан.
– Нет, не то, – я задумчиво щелкнула пальцами, подбирая синоним "недотрогам", а Вейд резко уклонился, схватил меня за руку, сдернул с дивана и зажал рот, прижав спиной к себе.
– Что ты делаешь? – зашипел он.
– Ммм…
– Никогда, слышишь, никогда не щелкай пальцами, не скрещивай их, не наставляй на других – для тебя это смертельно опасно. Поняла? – я кивнула, он разжал рот.
– А в ладоши хлопать можно? – язвительно спросила я, начиная потихоньку сходить с ума от его близости.
– На праздниках. В обычной жизни мы не хлопаем в ладоши.
– А флиртовать можно? – с придыханием вырвалось у меня.
Он тут же отстранился и чуть оттолкнул меня.
– Ты решила остаться с нами? Хочешь узнать этот мир лучше и получить ответы на свои вопросы?
– Однозначно, – хмыкнула я.
– Хорошо. Тогда сейчас спи. С утра начнется новая жизнь – в восемь трапеза, в десять у тебя визит портнихи, в час – трапеза, к трем придет обувщик. Вечером заселение студентов, думаю, тут ты сориентируешься.
– Ладно. Круто. Только я не хочу спать.
Он приблизился, ткнул пальцем в лоб и его распоряжение воплотилось – я вырубилась.
Глава четвертая
Проснулась в постели от грохота в дверь.
– Сейчас, минуту! – я обмоталась одеялом и спотыкаясь, поспешила к входной двери. На пороге стояла суровая дородная женщина и не успела я приоткрыть дверь, как она, отжав меня плечом, прошла на середину комнаты.
– Убирай одеяло и тащи скамейку из спальни, – распорядилась она, раскладывая на столике метр, иголки, блокнот, карандаш и еще какие-то штучки.
– Сколько сейчас времени? – спросила я.
– Десять, – процедила портниха. – А теперь поторапливайся, если на обед хочешь успеть.
Больше убеждать меня не пришлось.
Я стояла на скамейке посреди комнаты, пока тётка ходила в туалет мыть руки.
– Снимай всё. Вставай на скамейку и стой смирно.
Я застыла голая посреди гостиной, пока портниха кружила возле меня, прикладывая метр то к бедру, то к руке и бесконечно приговаривая:
– Обхват бедер значит будет… Талии… аха. Обхват ноги… Раздвинь, – командовала она, и я беспрекословно раздвигала. – Подними, – и я поднимала. – Грудь полновата.
– Ну, какая есть.
– Не дерзи! Повернись задом. Зад тоже крупноват.
Я взвыла от негодования:
– Что-нибудь нормальное есть или все как на кобылу?
– У тебя всё нормальное, детка, даже очень, – донесся от входной двери мужской сиплый голос.
Я взвизгнула, слетела со скамьи и спряталась за кресло. Портниха в голос орала на парня, а Нейтас стоял в раскрытых дверях и разве что слюни не пускал, пытаясь разглядеть меня.
– Ах, ты блоха навозная, кто вламывается в комнату к даме без стука? Я вот выскажу твоему декану, поелозишь ты еще по сковородке. Выходи, выходи, желтоклюв.
Она вытолкала его и закрыла перед носом дверь.
– Я на обед хотел ее позвать, тёть! Не говорите декану, мне и так уже влетело. Ну тёть? – прокричал он из-за двери.
– Время обеда? – спросила я портниху.
– Ну, – подтвердила она.
– Может, прервемся, а? Кушать очень хочется, – попыталась уговорить её.
– Ладно, после обеда, до трех еще снимем и фасоны принесу. Выбирать будем.
– Хорошо, спасибо, – заулыбалась я.
– Какое спасибо? Что ты лопочешь? Торопись, пока этот змееныш дверь не вышиб.
Я застегнула рубашку, потом заскочила в спальню и натянула кожу, на ходу зашнуровывая жилет, вышла за дверь, где ждал Ловец.
Он сиял широкой улыбкой.
– Пойдем, покажу где трапезная у нас.
– Я знаю где. Ты извиниться не хочешь?
– За что? – Нейтас нахмурился и посмотрел на меня. – В нашем мире мужчины не извиняются. А тут и вовсе нет причин – тело женщины создано, чтобы им любоваться.
– Да ну? – ухмыльнулась я. – А мне вчера птичка накаркала, что девушкам положено честь блюсти. Кому мне верить – тебе или птичке?
Нейтас кисло хмыкнул:
– Верь птичке, которая каркает.
Взял меня за руку и повел к левому крылу.
– Я опять приставлен к тебе, – довольно сообщил он после некоторого молчания. – Декан сказал, что ты абсолютно беспомощная и что моей проверкой будет – помощь тебе. Я не против, если честно. Ты миленькая. По мне, лучше тебе буду помогать, чем по десять раз переписывать лекции по адаптации.
– Как ты узнал, где моя комната?
– У кастелянши спросил, – отозвался Нейтас.
Он вошел в трапезную и не придержал дверь, та с силой отлетела в меня, я пискнула и раздраженно прошипела:
– Мог бы пропустить вперед.
– Так не делают, мужчина ходит впереди.
Мой писк и заминка у двери привлекли общее внимание. В зале было много народа, не в пример вчерашнему дню. Нейтас не повел меня в отдельную комнату, а сел за общий стол к другим парням.
– Знакомьтесь, моя протеже, Динь Динь, – объявил он, хлопая ладонью по сиденью рядом с собой.
Мне стало ужасно неловко от идиотского имени, но, похоже, разовая шутка теперь стала суровой реальностью.
– Здрасте, – выдавила я и плюхнулась за стол.
– Чего это она сказала?.. Забавная. Ого, какая девчонка на курсе будет! Террийка, к удаче. Да, нашему курсу повезло, – слышалось от ребят, помимо того каждый называл своё имя, и склонял голову в лёгком кивке.
– Забудьте все ваши фантазии, – оборвал их Ловец. – Она моя, все прониклись? Бить буду, если увижу хоть одного из вас у ее двери.
Мне хотелось треснуть Нейтаса по башке, но разбираться прилюдно и визжать, что я ничья, и в последнюю очередь его, совсем не к месту. Ограничилась тем, что пребольно ущипнула его за ляжку. Однако он повернулся, расплылся в обалдевшей улыбке и накрыл мою руку своей, прижав ладонь к бедру.
Подошла служанка, сделала полупоклон и стала записывать на листочке заказы.
Пока все перечисляли блюда, я внимательно слушала и выбирала, что из услышанного хочу.
– Ухи, – произнесла я, когда дошла очередь делать заказ.
– Что? – служанка внимательно на меня посмотрела, и я снова стала подбирать аналоги:
– Суп из рыбы? Да. Еще жареные овощи и запеченную рульку кабана. И салат, – закончила заказывать и откинулась назад.
– Вам что, господин Девар? – обратилась служанка к Нейтасу.
– Уже ничего, ей помогу, – пробурчал он и служанка ушла.
– Что значит помогу? Я сама справлюсь! – отрезала я и вырвала руку.
– Я посмотрю, как справишься. Ты даже в этом беспомощна.
Зал гудел от разговоров, мимо нас проходили мужчины, но не занимая пустые столы, шли дальше, в отдельные комнаты.
– Преподаватели, – пояснил Нейтас, увидев, что я разглядываю проходящих.
Служанки принесли блюда: передо мной поставили большую миску горячей ухи, две плошки помельче для бульона, как я поняла, а потом к нашему столу торжественно вынесли два подноса с огромной голенью крупной свиньи. Одно такое блюдо заказали парни на четверых, второе поставили передо мной.
– Вау! – выдохнула я.
– Съешь? – засмеялся Нейтас и взял большую двурогую вилку и нож, похожий на кинжал.
– Только не говори, что сейчас подадут еще овощи, – промямлила я.
– А вот и овощи, – Ловец кивнул в сторону подходившей служанки.
Чуть сдвинув кабанью ляжку к себе, Нейтас освободил место для поданной бадьи с крупно нарезанными и обжаренными овощами.
– Ты должен был предупредить меня, – шикнула я на парня, несколько обескураженная количеством еды.
– Да все хорошо, ты привыкнешь что порции здесь большие. Ешь. У тебя не так много времени осталось.
* * *
Чуть дотащившись до своей квартиры, как я ее называла, наказала Нейтасу не появляться у меня до самого завтрака.
В гостиной сидела портниха, сытая и раздобревшая.
– Раздевайся, вставай, – без лишних разговоров велела она. – Посмотрим мерки для церемонных нарядов. Объем талии… Девочка! Что это? Подбери! – она пребольно хлопнула меня по переполненному животу.
– Не могу, – заныла я.
– Соберись, пышка, как можно на полтора сантиметра за обед расширить талию? – её возмущению не было предела, как и одолевающей меня сонливости.
– Ай, туго. Ай! Больно! – периодически вскрикивала я, пока меня вертели, наклоняли, раздвигали и поднимали.
– Всё, – припечатала портниха. – На сапоги мерки обувщику передам.
– Ладно… А можно мне сделать сапог с высоким голенищем, но сзади сделать шнуровку как у жилета? И шоколадного цвета.
– И это передам. Сейчас давай фасоны покажу.
Разложив на коленях альбом, портниха открыла рисунки с нижним бельем.
– Ну, вот смотри, есть такое (передо мной предстали высокие рейтузы с удерживающим поясом), вот такие (теперь я разглядывала что-то типа шортиков), вот эти на цикл заказывают.
– Какой цикл? – уточнила я, рассматривая странную конструкцию, позволяющую полностью забинтовать бедра и промежность.
– На лунный цикл! – с ударением произнесла портниха.
Я удивленно посмотрела на нее.
– Эх. Когда у тебя последний раз кровь шла?
– А! – осенило меня. – Это для месячных.
– Ну, – удовлетворенно кивнула тётка и перевернула листок. – Вот эти облегченные на жару (полоска ткани, завязывающаяся на бёдрах по бокам).
– Эта модель мне нравится, как наши купальники.
– От этой "модели" ветер между ног свистит, – неодобрительно причмокнула тётка. – Еще смотри.
– Я выбрала – светлые и темные облегченные. Темные как раз пойдут для цикла.
– Ты не в себе – в цикл в облегченных ходить? Сошью как всем. Теперь по рубахам.
Я рассматривала разной длины сорочки, с рукавами и без рукавов, с вырезом впереди и сзади.
– Это все под кожу одевается? – портниха кивнула. – А платьев у вас нет в арсенале?
– Это как же нет? А на мне что надето – покрывало? Есть платья. Вот – смотри.
Альбом с платьями делился на три раздела: платья ремесленные, платья торжественные и платья костюмированные.
– Выбирай из торжественных – одно. На первый бал. Второе сошью позже.
Я рассматривала бальные красивые наряды, с подолом куполом и колокольчиком, во мне просыпался азарт. В таких платьях я еще не рассекала. Мысленно примеряла каждое, раскрашивала в подходящий цвет и подбирала нужные аксессуары.
– Это мне подойдет. Только подол не очень нравится, я на него наступать буду. Давайте укоротим его спереди – вот так, – я взяла из ее рук карандаш и перерисовала платье с укороченным подолом, чуть убрала объем, получив миленькую модель интригующего вечернего наряда.
– Дерзко, – констатировала портниха, разглядывая набросок. – Сделаю красный верх, а нижние юбки и вот эти оборки белые.
– Теперь повседневное платье.
– Так уж выбрала, – удивилась портниха.
– Не хочу ходить в кожаных штанах, я в платьях ходить привыкла. Можно посмотреть ремесленные? – я раскрыла раздел с простыми фасонами, выбрав наиболее подходящий перерисовала на листок и внесла изменения. – Вот такое сможете сшить?
Портниха забрала листок и внимательно посмотрела, сравнивая с оригиналом:
– Юбка то не слишком коротка?
– У меня сапоги до середины бедра же будут, хорошо получится.
– Ох, дерзко… Не нравится мне всё это…
– Много время на шитье уйдет? – поинтересовалась я, видя как у нее загорелись глаза и зашевелились губы.
– Нет, за пару ночей с одной примеркой управлюсь. Только голову обмерить надо. Наклонись.
Я склонила голову, она достала из бездонного кармана метр и обхватила им голову.
– Ладно. Два платья и нижнее шью. Торжественное через неделю, остальное к первому дню учебы.
– Это завтра?
– Завтра день открытия. Учеба послезавтра начнется. Успею.
– А еще мне надо полотенце, я сушиться не умею, – извиняющимся тоном попросила я. – Несколько штук. Можно?
Портниха кивнула, впервые за день улыбнулась и ушла.
* * *
– Эй, я мыло принес, – Ловец сунул в руки мне кусок мыла, которое я у него просила еще до обеда, и пошел исследовать комнаты моей квартиры.
– Нейтас! – окликнула я.
– Да? – раздалось из спальни.
– Завтра день открытия?
– Аха.
– И больше никакой информации?
– А что тебя интересует? – его голова высунулась из дверного проёма.
– Горячая вода, полотенце, расческа, сушка волос и стирка рубахи!
– Я рубаху стирать не буду, – тут же отозвался он. – Остальное – пожалуйста.
– Тогда помоги мне для начала с горячей водой и придумай что-то с полотенцем.
– Детка…
– И не зови меня "детка" – где ты только этой пошлости набрался? – огрызнулась я.
– Я услышал это в вашем мире. Что такое пошлость и полотенце?
Я протяжно завыла, потом объяснила, тщательно подбирая слова и вопросительно взглянула на него.
– Детка, я сам могу тебя высушить, – нахально улыбнулся он.
– Забудь.
Остальное время он был терпим и весьма услужлив: освободил мне ванну, наполнил снова и нагрел. Пока я отмыкала и стирала рубаху, он принес простынь вместо полотенца, разжег светлячков и принес чайник с чашками.
После небольшой заминки у двери, когда я забирала простынь и передавала сорочку, день закончился на оптимистической ноте. Нейтас сушил сорочку, мои волосы, потом распрямлял заклинанием распрямления…