Алексей словно заболел. Все его мысли занимала она: ее аккуратное и красивое тело, длинные ноги и шелковистые волосы, чистая кожа оливкового оттенка, нежная улыбка и живые умные глаза. Ему очень хотелось сорвать эту розу и вдыхать её аромат, пока та не увянет. Но уже почти прошла осень, а прогресса с девушкой всё не было.
С утра до вечера он прорабатывал стратегии соблазнения и сочинял комплименты. Утром, почистив зубы, он стоял перед зеркалом в своей съемной квартире и строил физиономии. Вот так он обольстительно улыбнется, когда она засмеется над его свежим анекдотом. А вот таким умоляющим взглядом он посмотрит на нее, когда пригласит погулять. И вот так заговорчески подмигнет, когда передаст ей уже подготовленную с вечера записку. Она не сможет устоять перед его зелеными глазами. Никто еще не смог.
Он жил на квартире с двумя парнями – Володей и Мишей, они учились на другом факультете, на инженеров. Вместе они часто ходили по вечерам в пивной бар «Буревестник». Это было круто: в любой из дней они могли пропустить пару кружек Жигулевского и при этом не получить ни слова укора или скандала от родителей. Поэтому парни отрывались вовсю.
«Буревестник» был довольно известным заведением среди студентов. Тут наливали пиво из разряда «вам недолить или разбавить?». Внутри было дешево и сердито: помещение визуально делилось общим проходом на две половины, по каждую сторону от него находились секции. В каждой секции стоял деревянный стол и две лавки, на столе стояла салфетница и соль с перцем. Столы и лавки были покрыты морилкой и лаком, в секциях стоял полумрак. Напротив входа в самом конце помещения, словно алкогольный алтарь, стояла барная стойка, вокруг которой стояло три высоких стула.
В один из вечеров в одной из таких секций парни слегка перебрали, и сидели за столом в пьяном угаре. Тема для обсуждения была самая любимая – девочки и любовные похождения. Володя к тому времени начал встречаться с однокурсницей и смачно рассказывал о достоинствах и недостатках своей «цыпы», чем вызывал зависть приятелей. Алексей тоже не остался в стороне.
– Каринка явно не ровно ко мне дышит, еще немного и будет моей, – сказал он.
– Что-то она не торопится в твои объятья! – хмыкнул Михаил.
– Да много ты понимаешь! – разгорячился Алексей, – это вам не типичная курица, а девчонка-недотрога!
– Короче, не для тебя персик, – засмеялся Володька.
– Харе ржать, уже к летней сессии мы будем парой, – сказал парень и злобно посмотрел на фыркающего от смеха товарища.
– Да ну, не смеши, откуда такие прогнозы? – спросил Михаил и криво ухмыльнулся.
– Я просто уверен, можем даже поспорить! Если я выиграю спор, вы скинетесь мне по пять тысяч, – глаза у Алексея стали красными, как у разъяренного быка.
– Ок, – сказал Володя, – а если проиграешь, то ты нам скинешься по пять тысяч.
– И пострижешься налысо, – добавил Михаил.
Алексей и Володя пожали друг другу руку, а Михаил разбил это рукопожатие. Спор скрепили, выпив еще по кружечке пива, и около восьми часов вечера компания вывалилась из пивбара в прекрасном расположении духа.
На улице стоял декабрь. Землю, напитанную ноябрьскими дождями, подморозило, и теперь она была жесткой и рифленой, как чипсы. Спотыкаясь, парни дошли до своего дома, но Алексей, вместо того, чтобы идти домой и забыться крепким сном младенца, пошел к Карине. Забравшись на крыльцо по трем ступеням, он с силой нажал на звонок. Облокотившись на стену, он ждал.
Увидев его через окно, Карина испытала досаду: и вздумалось же ему прийти в такое время! И как обычно, он не даст ей быстро уйти домой, а она только помыла голову!
– Ленусь, пожалуйста, выйди ты, скажи Баранову, что меня нет. Я ушла к подруге, и ты не знаешь, когда я вернусь.
Лена вышла на крыльцо и сказала ему всё, что попросила Карина.
Но вопреки ожиданиям Карины Алексей не пошел домой. Он сел на верхнюю ступень крыльца и решил: во что бы то ни стало дождаться девушку. Прошло около получаса, морозный воздух начал отрезвлять его, и он встал с крыльца. В попытках согреться он начал ходить около её дома туда и обратно, но Карины всё не было.
– Да где же можно шататься столько времени, – пробормотал он.
В его голове начали шевелиться предположения, что она может и вовсе не у подруги, а гуляет сейчас с каким-нибудь парнем. А он, как дурак, мерзнет тут на улице. Но он всё равно дождется её и узнает, где она была, даже если сам окочурится. Расслабляющее воздействие алкоголя тем временем совсем прошло, и в его голове начали роиться образы Карины с каким-нибудь мачо. Вот он целует её, вот обнимает, расстегивает пуговицы на ее блузке, а она при этом нежно стонет. Он метался перед ее домом, словно голодный тигр в клетке, а тем временем прошло еще полчаса. Кровь в его жилах забурлила, в голове потемнело, и ему захотелось что-нибудь сломать, например, чей-то нос.
Но в этот момент послышался скрип входной двери: на пороге в домашнем халате и накинутой сверху куртке стояла Карина.
– Что? Что ты тут делаешь? Ты разве не у подруги? – растеряно спросил он. Внезапное появление Карины в таком беззащитном образе развеяло все его черные мысли и вернуло ей светлую репутацию, а желание ломать кому-то нос бесследно испарилось, уступив место облегчению и радости.
– Леш, ты извини меня… – сказала Карина, – я всё это время дома была, просто не было желания выходить. Я надеялась, что ты домой пойдешь, а ты тут уже час мерзнешь на морозе, и без шапки. Надо было мне раньше выйти, извини.
Алексей решил, что обиды и сцены ни к чему хорошему не приведут, и поэтому он милостиво принял ее извинения, и в качестве компенсации попросил у нее разрешение поцеловать в щечку. Растерянная девушка согласилась, и он чмокнул ее в самый уголок губ.
– От тебя пахнет пивом, – сказала Карина и сморщила носик.
– Если тебе не нравится этот запах, я откажусь от него навсегда, – горячо сказал Алексей и хотел исследовать ее губы дальше, снова приблизившись к ее лицу. Но Карина закрыла его губы пальцами.
– Пока Леш, мне надо в дом, у меня волосы еще не досохли.
– Да что им будет-то? – раздраженно спросил Алексей.
– Я не хочу заболеть, – ответила Карина и вошла в дом.
А окрыленный поцелуем парень прыжками помчался к себе.
Вакуум
С тех пор Алексей наведывался к ней по вечерам еще чаще в надежде урвать поцелуй, но Карина для себя твердо решила – ни к чему давать ему надежду. Поэтому они просто стояли рядом с домом и о чем-нибудь говорили. Довольно быстро молодой человек понял, что к Карине лучше всего обращаться за помощью по учебе. Она объясняла ему, как решать матрицы и интегралы, а он пропускал всё мимо ушей и старался подойти к ней поближе, чтобы при удобном случае убрать прядь волос ей за ушко, или хотя бы ощутить запах её волос, которые неизменно пахли лавандой с примесью еще какого-то цветка. Украдкой он оценивал её формы, пытаясь представить, что же там под одеждой и так ли оно всё красиво, как выглядит снаружи.
Несколько раз он предлагал ей встречаться, но Карина упорно и вежливо отказывалась, ссылаясь на то, что не готова к серьезным отношениям и что сейчас ей «срочно надо решать самостоятельную по вышке».
Карина не желала встречаться с ним, равно как и с Артуром Алмаковым, который каждый день звонил на домашний. Артур Алмаков был неплохим парнем: он любил музыку, фильмы, вовремя сдавал все работы и мечтал уехать жить в Париж. В его манерах было что-то девчачье, он жил с родителями в студенческом городке, и его преимуществом было наличие домашнего телефона. С ним Каринка с удовольствием болтала по телефону ежедневно по полчаса и больше, пока хозяйка квартиры не выгоняла ее из-за телефонного столика. Обсуждать с ним можно было что угодно. Вместе они могли смеяться над чем-нибудь, ему она могла рассказать о разногласиях в семье, или обсудить новый фильм, или поговорить об учебе. Но Артур явно рассчитывал на большее. Она видела, как он радостно встречает ее в институте, как нежно и тепло смотрит ей в глаза, с каким недовольством смотрит на Алексея временами.
Она очень хорошо относилась к Артуру, но в качестве своего парня его не видела. Она вообще не могла представить, что встречается с кем-то.
Однажды вечером Карина, Лена и Ирина сидели в своей комнате и болтали. Задания на дом были выполнены, чай выпит, зубы почищены. Все сидели в своих пижамах под одеялами, так как зимой в доме было довольно прохладно. Карина шмыгала носом из-за простуды.
– Карин, тебе нравится Леша? – спросила Лена.
– Не знаю, Лен, наверное, нет, – ответила та.
– Ну, а что не дашь от ворот поворот? Стоишь с ним на холоде, мерзнешь, простыла вон.
Хороший вопрос. Карина сама не знала, почему она каждый день выходила на крыльцо, когда тот приходил. То ли совесть мучала за тот обман, когда он мерз на морозе, то ли отшить она его грубо не могла, а нормальных слов он не понимал. Про таких говорят «зануда».
– Сама не знаю, – буркнула Карина. Она знала, что Баранов раздражал уже всех в её квартире, особенно хозяйку. Но избавиться от поклонника никак не могла. Наверное, это было глупо. Другая давно бы послала куда подальше, но Карине не позволяло воспитание.
– А Артур, – спросила Ирина, – кажется, к нему ты относишься намного лучше?
– Да, Ир, он замечательный, он милый, но я отношусь к нему, как к другу.
– Кажется, ты для него значишь намного больше, чем просто подруга, – предположила Лена.
Но Карина промолчала. Да, это так и было, учитывая то, что вчера он предложил ей встречаться. Сейчас она чувствовала себя негодяйкой, которая дала шанс сразу двум парням и при этом ни с одним из них не собиралась строить отношения.
За полгода учебы она получила предложение встречаться от Леши и Артура, но обоим ответила отказом. Ей не хотелось ни ответственности, ни близости, но парни давили на нее, как чугунный пресс. Алексей в записках на парах обещал ее научить французским поцелуям, Артур каждый день звонил, всячески показывал свое расположение и нежность. Но Карине казалось, что её сердце не способно уже на любовь.
Когда она училась в средних классах школы и жила в своем поселке, жизнь текла вяло и неинтересно. Но всё менялось летом, когда наступали каникулы. Из многих близлежащих городов сюда стекались внуки и внучки местных бабушек, и становилось весело. Общение, игры до самой ночи, смех не умолкал. Но был один мальчик, Сергей Дибров, который приезжал издалека, из Мурманска, и всего лишь на месяц. Вот именно к нему тогда и воспылала Карина. По всей вероятности, она тоже была ему небезразлична. Когда она выходила на улицу, он делал стойку на колесе велосипеда, и всячески показывал свои умения и таланты вождения велика. Им было по двенадцать лет. Потом он уехал, и почти год Карина провела в ожидании. В тринадцать лет были ухаживания, он дарил цветы и укрывал курткой, когда было холодно. А она просто таяла от счастья. Но счастье было совсем недолгим. Он опять уехал. Рассказать о своих чувствах было некому, и Карина начала вести дневник. Каждый вечер она выплескивала на страницы тетради поток незрелого сознания влюбленной дурочки, сопровождая всё это рисунками цветными гелевыми ручками. А на следующий год всё изменилось. Им было по четырнадцать лет. Вроде и мало совсем, но он приехал совсем взрослым, высоким и крепким. В первый же день он поцеловал её, и это было сказочно. А уже на следующий вечер он резко изменил к ней отношение: стал груб, заставлял ревновать и не обращал внимания. Почему? Она так и не поняла.
Как-то она спросила его:
– Сергей, у тебя в Мурманске есть девушка?
– Нет, – ответил он, – она умерла, ее сбила машина.
– Что, серьезно? – выпучила глаза Карина.
– Да нет, шутка, – ответил он, – она поцеловала другого.
Тогда Карина искренне посочувствовала Сергею, ведь это так нелегко – пережить предательство любимого человека. И даже не важно, что он, оказывается, любил другую весь последний год. Ей было его жаль. Но он, видимо, совершенно не нуждался в жалости. Он сажал на колени ее подружек, откровенно заигрывал с ними и делал комплименты всем, кроме нее.
Себя она чувствовала униженной. Ведь он уделял знаки внимания всем, а её он укорял за немодную прическу и простую одежду. Что ж, если он считал, что от этого она побежит в парикмахерскую и по магазинам, то он глубоко ошибался. Она не из тех, кто «прогибается под изменчивый мир». И если по какой-то причине она его не устроила, то это его проблемы, – рассуждала тогда Карина. Если бы ее сердце не рвалось от обиды и любви к нему, она никогда бы так не переживала из-за замечаний по поводу своей внешности. Так прошел месяц, который она ждала весь год, и который принес ей лишь одно разочарование. После того, как она проводила глазами отъезжающую машину его родителей, в груди образовалась пустота. У нее было чувство, что он забрал с собой половину ее сердца, и заполнить образовавшийся вакуум уже ничто не сможет. Дальше были слезы, а когда слезы высохли, настало безразличие ко всему. Она перестала общаться с подругами, много читала и готовила уроки. В этот же период в доме появился отчим, что она расценила как предательство матери по отношению к ней. В общем, период был нелегкий. Сейчас-то она понимала, насколько эгоистична была тогда. Но видимо, это были издержки взросления: буря гормонов, эгоизм, субъективизм и тому подобные словечки, характеризующие эмоциональное состояние подростков.
Новый год
Без особого труда Карина закрыла первую сессию, получив по всем предметам «отлично», и уехала домой. Студентов отпустили по домам прямо перед Новым годом, поэтому на следующий же день после приезда Карина наряжала елку, которую отчим приволок домой прямо из леса. Лес вокруг поселка был кругом, и только лентяи покупали новогодние елки в лесхозе. Елочка была ровная и зеленая, пахла смолой и морозцем, но украшение не радовало Карину, как в детстве. Парадокс в том, что когда дети маленькие, и им интересно развешивать стеклянные шарики и шишки на веточки, родители не позволяют им этого, а когда становится можно, то это уже не так интересно. Карина вспомнила, как она наряжала елку вместе со старшим братом: он всегда вешал игрушку в виде часов, расписанных фосфором, на самую макушку, под сосульку (звезды в их доме как-то не прижились). Эти часы были чьим-то подарком, и он жутко ими дорожил. Карина покопалась в ящике с игрушками и вытащила те самые часы. Немного повертев их в руках, она повесила их на законное место.
Она невыносимо скучала по брату, но он был на десять лет старше ее, и уже давно был женат. Виделись они очень редко, и конечно, Новый год он будет встречать со своей новой семьей.
Дом Карины был самым обычным деревенским домом, как и большинство домов в поселке, он был выкрашен в зеленый цвет, крыша была металлическая, красно-коричневая. Вокруг участка стоял забор, который радовал светло-желтым древесным цветом, когда брат колотил его, а сейчас он потемнел и представлял собою унылое зрелище. Главной приметой ее дома был огромный тополь, стоявший в палисаднике. Его давно надо было спилить, потому что своими корнями он вытягивал всю воду из земли, и его корни выныривали из-под земли за десяток метров от ствола. Но рубить тополь никто не решался. Вплотную проходила линия электропередач, и падающее дерево или его ветки непременно оборвали бы эти провода.
Когда с елкой было худо-бедно покончено, Карина сообщила маме, что пойдет в гости к дяде, мамином брату. В этом доме ей всегда нравилось, а больше всего подкупала гостеприимность его хозяев. Карина оделась потеплее, взяла мамины шерстяные варежки и вышла из дома. На улице потрескивал морозец, светило солнышко, а на непрочищенной дороге лежали снежные заносы. Что ж, придется идти по сугробам. Напротив ее дома стоял другой деревянный дом, с голубыми воротами. Раньше в палисаднике стояли две красивые березы, но новые хозяева их вырубили. Сердце Карины сжало в тиски, – когда она училась в школе, сюда приезжал на лето Сергей Дибров, а сейчас его бабушка с дедом умерли, и она никогда его не увидит.