В соседней квартире пару раз звякнули банки, покатился по полу какой-то предмет – это Муся пробиралась к входной двери, чтобы пойти пить чай к Лейке.
Лейка засекла время. Прошлый раз Муся добиралась до своей входной двери минут десять, умудрившись сорвать вешалку со стены. Ей бы нужно было оставить, всё как есть, но Муся взяла молоток и попыталась вешалку приколотить. Руки, не державшие в руках ничего тяжелее шариковой ручки, послушно ударили не по гвоздю, а по пальцам, которые неумело его держали. Муся охнула, затрясла рукой, отступила всего на шаг назад и наступила на хвост любимой собаки Шельмы. Та, недолго думая, вцепилась ей в ногу – не сильно, но неожиданно. Муся дрыгнула ногой в сторону, зацепилась тапкой за длинный подол юбки. Пытаясь освободиться от юбочного плена, начала неловко перебирать ногами и растянулась солдатиком по прихожей от одного угла в другой. Хорошо, шею себе не сломала, но летевшим вместе с ней молотком пробила дверь туалетной комнаты.
За Лейкиной дверью что-то прошелестело. Лейка, натянув халат и тапки, пошла открывать Мусе.
– Не прошло и получаса, – театрально повышая голос, начала выходить из себя Лейка, отпирая замок.
На пороге стояла Верка. Её любимая игра называлась «слушай, Лейка, у тебя нет двадцати рублей». На что Лейка всегда играла роль «палача», лишая Верку вожделенной «поправки с похмелья», предлагая ей несуществующий рассол или водички из-под крана. Верка, скорбно вздохнув перегаром, молча удалялась к следующей соседской двери.
Но в этот раз Верка оказалась трезва.
– Чего тебе? – раздражённо выдохнула Лейка.
Вера была странной женщиной. Далеко за пятьдесят, сморщенное одутловатое лицо, всклокоченная седая шевелюра, но при этом ярко-синие глаза с лёгкой сумасшедшинкой и детская «всеподкупающая» наивность.
Верка часто играла в игру, которая называлась «а разве нельзя?»
Она безо всякого смущения могла разговаривать с людьми любого статуса, кошелька, цвета кожи и роста. Будучи маленькой, всего метр пятьдесят в прыжке, обожала баскетболистов и ходила на все мероприятия местной команды «Черепаха». Она безумно любила детей и воспитала с пелёнок половину дома. Но могла прихватить что-нибудь из съестного без разрешения хозяев, наивно полагая, что раз воспитывает их чадо, то имеет право на какой-нибудь продукт с полки холодильника.
Когда-то давно, ещё до появления Лейки на свет, Верка была замужем.
Однажды, устав от пьянства мужа и побоев, решила его наказать. Она купила большую бутылку водки, нажарила картошки со шкварками, да и напоила «любимого». Правда предварительно сыпанула в водку сонных таблеток.
– А что, нельзя было? – хлопая ресницами и утирая красный нос рукавом, лепетала она в отделении полиции, когда чуть живого мужа нашли на второй день в квартире с дверями нараспашку бдительные соседи.
Верка не просто усыпила благоверного. Она его ещё и сковородкой по лбу звезданула, когда он полусоннопьяный попытался её стукнуть кулаком. В тот момент Верка, видимо, практиковалась в теннисе, а голову мужнину приняла за шарик. Сковородка оказалась чугунной, поэтому вырубила сознание пьяного «мужеподобья» с одного раза. А сама «воительница» ушла к подруге, да там и «заночевала» дня два.
Верку не посадили, потому как муж оказался на удивление крепок лбом или же просто не имел мозга, поэтому не получил даже сотрясения.
И вот сейчас она топталась у дверей Лейки, пытаясь упросить её спуститься вниз на первый этаж, потому что к ней пришёл Андрей Васильевич, мужик хороший и правильный, но одинокий и для неё, Лейки, самый подходящий.
Лейка хохотнула, а потом грубо осадила Верку, послав её туда, где и с фонарём заблудиться можно. «Стерва» вовсю забавлялась над внутренним ребёнком Верки. Лейка эту свою роль любила, лелеяла и доставала из реквизитного чемоданчика регулярно.
Верка шаркала ногами в сторону лестницы на первый этаж, а из соседней двери с грохотом вывалилась Муся, совершено седая.
Лёйка ойкнула и кинулась к Мусе. Она втащила Мусю к себе, включила свет в прихожей, охнула и сползла по стене вниз.
Это нужно было видеть.
Муся, от такой реакции Лейки, затянула рассказ:
– Читаю стихи, слышу зовёшь чай пить. Ну я и пошла, а у меня антресоли в прихожей, а там мука, купила вчера по случаю мешок на пять кило, а под ноги-то не смотрю. А там ботинки на коврике сохнут, я запнулась. Лечу, думаю, разобью сейчас лицо об пол, ну и схватилась за косяк двери кухонной, а он, помнишь, хлипко держался, ты всё говорила, приколоти. Я его с гвоздями и вырвала. Летим вместе. Думаю, ладно не убьюсь, антресоли косяк задержат, я на нем и повисну, а он, зараза, прямо гвоздем да в мешок с мукой. Распорол его, и мука, как первый снег, ровным слоем тело моё, растянувшееся по полу, и усыпало. Ну, я поднялась да в ванну, думаю, умоюсь, не в муке же к тебе идти? Кран, видать, сильно рванула, и фонтан воды на меня. Вот стою пельменя пельменей, думаю, идти к тебе за помощью или опять «мчеэсников» вызывать?
Лейка от хохота разогнуться не могла, сидела, скорчившись в прихожей, и тихо подвывала, уливаясь слезами, представляя картину полёта Муси с дверным косяком.
Через двадцать минут Муся, намытая и начищенная в Лейкиной ванной, пила чай с остатками сушек и мурлыкала себе под нос – «перемен, требуют наши сердца…»
Лейка прибирала ошмётки теста в прихожей и улыбалась воспоминаниям.
Работала она по-молодости в одной компании. Компания производила косметику, нанимала за честное слово консультантов и пускала их в свободное плавание бизнеса. Лейка тогда играла в «бизнесвумен». Правда, офис они с подругой снимали в старом деревянном доме. Две комнатки, сени, в одной из комнат подполье.
– О, и холодильника не надо, – решила сэкономить спонсор Лейки – Светка.
Спонсор – это громко сказано. Спонсорила Светка не деньгами, а советами, как бизнес вести и не прогореть в первые три дня. А вы что подумали?
В общем, закупились, офис открыли, людей позвали разные вкусности пробовать. Проработали неделю. За это время пару раз с подружкой поругались. Подполье, будь оно не ладно, прикрывалось крышкой, как и положено, но Светка постоянно забывала его закрывать.
Вот и в тот день видимо забыла. Народу набежало за косметикой уйма. Лейка закрутилась так, что себя не помнила. Радовалась прибыли, строила планы, играть в косметолога нравилось. А тут, как назло, на полках закончились кремы, и Лейка побежала к подполью, доставать очередную коробку. В этот момент в офис зашёл интересный мужчина, да ещё и один. Что-то стал спрашивать у Светки. Лейка загляделась.
Голова на мужика повёрнута, ноги автоматически бегут к подполью.
Ииии… ухухухух… ёй-ёй… со всего маху в подполье. В обморок не падайте. Подполье было не глубоким, но одна нога Лейки оказалась на полу над подпольем, а вторая застряла между ступеньками в подполье. Руками зацепилась за края «чёрного квадрата» и повисла. Висела Лейка и орала, сначала от страха «помогите», потом от ужаса «Светка, беги сюда, никого не подпускай».
От ужаса, потому что джинсы, новые синие джинсы, джинсы, так красиво обтягивающие Лейкину задницу, лопнули на самом интересном месте.
А на голове Лейки красовалась белая масса крема. Тюбик, который несла Лейка в подполье, чтобы взять такой же крем и не перепутать, при падении лопнул, разбрызгался и залил не только голову, но и плечи.
Когда Светка прибежала, её чуть инфаркт не схватил, подумала, что у Лейки мозг из головы вытек – не то ещё со страху привидится.
Мужчина тот, интересный, Лейку тоже помогал доставать. На Лейку не запал. Расстроилась. Не удался день.
После того случая Лейка ещё немного поиграла в консультанта и ушла восвояси. Так что обсыпаться мукой? Да ерунда это.
Муся допила чай, довыла Цоя…
– Давай, шлёпай домой, – буркнула Лейка.
– Ты куда? Посиди со мной… – застонала Муся.
Лейка бесцеремонно потянула её за рукав, поцеловала в макушку и выпроводила за дверь. Муся умудрилась по пути к своим дверям удариться об открытый электрический щиток, наступить на хвост соседскому коту и два раза уронить ключ от замка.
Кошка Клава вытащилась из-под дивана и жалобно мяукнула. Лейка хохотнула.
– Что, проголодалась?
Налила ей молока. Кошка Клава всегда пряталась от Муси под диван. Игра в «рассеянную с Бассейной» у Муси получалась лучше всего, и часто, от её неловких движений при передвижении по комнатам в гостях у Лейки, перепадало больше всего именно Клаве.
Слава Богу, все разошлись, подумала Лейка. Пора маскарадиться.
Когда через полчаса во двор вышла стройная изящная брюнетка в длинном бирюзовом платье с безупречным макияжем и очаровательной улыбкой, никто не узнал в ней Лейку.
– День, другой, третий и всё пройдет! – говорила утром мама.
Прошло гораздо быстрее.
Лейка вчера развелась с очередным любителем поиграть.
Не о чем рассказывать, всё как у всех. Играют одинаково все. Ходы известны, как в шахматах известны все партии. Задача игрока догадаться, какую партию играет его партнёр.
Вот и Лейка была готова к игре. Пешки начали движение. От бедра!
«С ума сшедшая»
Она выключала свет, а он снова и снова включал.
– Не надоело, – прошелестела Кира, грузно плюхнувшись на кровать.
Кровать застонала под её весом, взвизгнула ножкой по паркету и, скрипнув, словно ругнувшись, затихла.
– Нет, – щурясь от яркого света, проговорил Женька. – Ты нравишься мне в любом виде, пончик.
От слова «пончик» Кира шумно глотнула и закусила губу. Уже пончик!
Когда-то её стройной фигуре завидовали подруги, а ещё раньше, до того как появились дети, муж шутил, что в интимном общении с ней требуется зелёнка. На Кирин вопросительный взгляд отвечал с ухмылкой, что так, по крайней мере, будет знать, где искать грудь.
Кира встала с кровати, качнула располневшими бёдрами, пошла одеваться, кляня Женьку за включённый в комнате свет. Женька лёг на живот, сладко потянулся и уставился в телефон, читая не принятые за ночь сообщения.
«Ага, держи карман шире, нравлюсь я ему, как же» – с обидой, натягивая колготки, подумала Кира.
Колготки, совершенно не сочувствуя женщине, издали странный звук «тррр» и на Кирином бедре расползлась стрелка.
– Этого мне не хватало, – прошипела Кира.
А, «да и чёрт с ними», пронеслось в её голове, до работы дойду, а в обед сбегаю в магазин за новыми. Платье, которое последовало на Кирино тело за колготками, церемониться не стало. «Хрясь» и где-то между грудью и талией треснуло по швам, хорошо, что почти незаметно.
– Ааа… да пошло всё к лешему, – в сердцах выкрикнула Кира, надевая сапоги и запахивая шубу.
Она так и выскочила на мороз в незастёгнутых сапогах, шубе нараспашку и с сумкой в руках. Сапоги застегнула быстро. Распаренная ласками любовника и злостью, согнулась, даже не запыхавшись. С шубой было сложнее. Кира втянула в себя живот, выдохнула воздух и запихала в петлю пуговицу на груди. С остальными пуговицами справилась и выдохнула.
То ли выдох был слишком сильным, то ли пуговица оказалась слабо пришитой. Точно выпущенная из дробовика, пуговица полетела в большой сугроб у подъезда.
Кира всхлипнула, понимая, что искать эту дуру треклятую ей совершенно некогда, да и в сугроб нырять не хотелось.
– У, ненавижу! – прошипела Кира, воздевая кулаки к небу.
Она не ругала никого кроме себя за то, что располнела за последние десять лет до немыслимых размеров. Тряхнув головой, Кира рукой в перчатке прижала к меху освободившуюся петлю на том месте, где была пуговица, и пошагала на каблучищах, разъезжавшихся по льду в разные стороны, на работу. Невольно представила себя со стороны, хихикнула, но потом не сдержалась и заревела.
– Толстуха! Корова! Бегемотиха! – ругала она себя, всхлипывая и перемежая слова нецензурной бранью.
Кира работала начальником отдела кадров в маленьком ООО «Гарсон и К».
Работа не пыльная, начальник невредный, а сотрудники сплошь мужики, которые в Кире души не чаяли, напропалую угощая конфетами, булочками и тортиками. Никто из них на Киру особо глаз не положил, каждый был при своей жене или любовнице, но за должность уважали и сыпали комплиментами. Кира слушала и верила, что и красавица, и всё что надо у неё имеется, и что женщина она видная со всех сторон. Правда, дочь Киры и мать намекали ей на выдающиеся формы, но она их слушала не особо, считая, что кому надо, понравится.
Вот есть у неё Женька. Так себе мужичонка, но в постели хорош, и формами её не брезгует.
Кира долго бы ещё размышляла о себе и прошедшей ночи, но тут зазвонил телефон. Начальник предупредил, что на работу идёт устраиваться новый водитель, велел оформить всё, как полагается.
Кира поднялась в кабинет. Разделась. Вспомнила, что на бедре стрелка, потянулась за клеем на столе, и в это время дверь скрипнула.
На пороге стоял высокий стройный мужчина лет тридцати пяти в чёрном укороченном драповом пальто, чёрных брюках и почему-то в летних тёмно-бордовых ботинках с чёрной кожаной папкой в руках.
Кира взглянула на него и чуть не задохнулась от жара, который нахлынул, сдавил грудь и заставил вспотеть даже кончики пальцев на ногах. Она что-то промычала в ответ на его просьбу войти, пригласила присесть. Мужчина шагнул в кабинет, застенчиво, но восхитительно, улыбнулся и сел напротив Киры на стул.
Кира на свой стул промахнулась сесть несколько раз, краснея и извиняясь за неожиданные реверансы перед незнакомцем. Наконец, угнездившись, вцепилась в подлокотники и, шумно сглотнув, прошипела:
– Вы новый водитель?
– Да, Кира Сергеевна, – сверкнув янтарными глазами и улыбаясь, мягким баритоном прошелестел мужчина.
Он положил перед ней паспорт и другие документы.
– Роман Ланской, – протянула, словно пропела Кира, пытаясь успокоиться и хоть куда-то деть непослушные трясущиеся руки.
Пока Кира оформляла бумаги, Роман внимательно изучал кабинет, предложенные ему для чтения инструкции и саму Киру.
Она же несколько раз переписывала оформляемые документы, допуская нелепые ошибки от волнения, с которым никак не могла справиться.
Когда все процедуры по приёму на работу были завершены, Кира шумно вздохнула и пробубнила:
– Может, чайку?
В этот вопрос она вложила все свои желания и мечтания, но прозвучал он немного глупо.
Роман посмотрел на неё, слегка прищурив глаза, и ответил:
– В следующий раз, обязательно. До свидания!
Кира растерянно улыбнулась в ответ и начала лихорадочно придумывать причину, чтобы пригласить Романа в отдел кадров.
К вечеру Кира выяснила о Романе много интересного. В соцсетях его не было, но существовала некая группа, из которой она узнала, что Роман практически герой, посмевший выступить против несправедливости на предыдущей работе. Она мысленно поставила ему ещё один плюсик, но, как настоящий кадровик, позвонила начальнику и убедилась, что тот в курсе событий. После этого, с чувством выполненного долга, позвонила подруге и намекнула на появление в её жизни «объекта долгих ожиданий».
Подруга, внимательно выслушала, хмыкнула и отбрила Киру всего одной фразой: « А может, он и не герой вовсе, а дурак?»
«Сама такая», – подумала, но не произнесла Кира.
К вечеру у неё созрел план, как пригласить в отдел кадров Романа, не вызвав у него подозрения. Дело в том, что в штатном расписании должность водителя появилась недавно, буквально за неделю до описываемых событий. Прошерстив имеющиеся на полках должностные инструкции, Кира не нашла той самой – водительской. Оставалось её написать и позвонить по телефону Ланскому, дабы тот явился с ней ознакомиться, а ещё расписаться в журнале по охране труда, забрать второй экземпляр трудового договора, донести справочки там всякие с предыдущей работы.