Данила же, в свою очередь, как человек несильно спешащий, даже не смотря на обстоятельства требующие незамедлительности, решает ознакомиться с этим грузом ответственности, перешедшим в его руки. А как иначе, он же должен знать, на что шёл, хотя он как знаток уголовного кодекса, это, конечно же, знает. В общем, его всегда волнует соответствие проявленного риска, и того количества шампанского, который он подразумевает.
– Данила. А ты всё в том же духе. – Раздавшийся из-за спины Данилы голос, не только не дал возможности тому со всей обстоятельностью ознакомиться с содержимым кошелька, но и более того, заставил его, сопроводив своё недовольство угрожающей фразой: «Что за на…», – обернуться, чтобы посмотреть, кто там такой крикливый.
– А ты, я смотрю, всё так же без оглядки на последствия своих действий, занимаешься логикой, – обломок кирпича в руках говорящего придавал весомость его словам.
– Это, что-то новенькое, – заметив ручную весомость в руках хмыря, Данила даже несколько развеселился.
– Всё новенькое, это хорошо забытое старенькое. И разве не тебе об этом не знать, – в свою очередь ухмыльнулся этот, кого-то ему напоминающий, незнакомец. – А ты, я смотрю, уже продал свой кирпич и прикупил, что полегче.
– Да, годы берут своё. – Данила внимательно изучает все возможности ухода, или же какого-нибудь другого бокового межреберного решения для выхода из этого тупика.
– Ну, ты, тогда знаешь, что твоё оружие, хоть и многоцелевое, но всё же твоя шрапнель ничего не сможет сделать против моей картечи. Так что давай, облегчайся. – Незнакомец постепенно, небольшими шажками приблизился к Даниле, и уже последнюю свою фразу завершил в очень приказном ключе.
– Да пошёл ты на… – но уточняющая мощь кирпича воткнула обратно в рот Даниле эти однозначно неприличные, хотя, возможно и приличествующие к месту, полные эмоционального отторжения его слова. Которые, прихватив с собой кусочки выбитых зубов, вперемешку с кусками кирпича, заполнив его рот на время его падучей невменяемости, запечатали его такую всегда интересную словесность. И ведь всё логично, раз сам Данила всегда настаивал на этом. Так он, столкнувшись с существенным контраргументом, сам того не заметив, скопытившись после точного попадания кирпичом в свою физиономию, и оказавшись вне доступа к своим рефлексам, только и мог, что булькая кровью по возможности вдыхать в себя воздух.
– А я ведь предупреждал, – незнакомец, подойдя к Даниле, внимательно изучил все последствия его упорства. – Да, теперь понятно, что значит рожа кирпичом, – ухмыльнулся незнакомец, после чего подняв с земли причину возникшей ситуации – кошелек со своим довеском, положил всё это в карман, и хотел уже было оставить Данилу наедине со своими мыслями, как заметив отлетевший в сторону кустов, стальной аргумент Данилы, нож, подошёл к нему, и, подняв, принялся внимательно изучать.
– Не перестаешь ты меня удивлять, Данила, своей тягой к броскости, – ухмыльнулся незнакомец, рассматривая оригинальность этого колюще-режущего предмета. – И как, объясни мне, понимать это, – прочитав гравировку на ручке ножа: «Братану», —незнакомец всё больше ухмыляется.
– Хотя подожди, не спеши отвечать, – незнакомец и вовсе издевается над Данилой, который не то что не спешит ответить, и ему даже не дают это сделать, и всё в точности до наоборот, и он даже и не думает, потому что не может, имея на то очень уважительную причину – полный рот осколков зубов, вперемешку с песком. Да к тому же и его бессознательность не слишком способствует всякому диалогу.
– Братану. Ха-ха. И что это значит? – продолжает издеваться незнакомец, стоя над Данилой. – То, что ты, сунув его кому-нибудь под ребро, тем самым его уважишь, что ли? – слишком далёк этот незнакомец от логического Данилиного понимания жизни, и будь тот в состоянии, то уж он ему объяснил бы. Но незнакомцу никто ничего не объяснил, и тот, решив, что, пожалуй, будет лучше, если он это орудие попридержит у себя, а то мало ли кому оно попадет в недобрые руки, после чего уже аккуратно убирает его себе в карман. Ну и затем, развернувшись, не спеша, как рекомендовал Данила, насвистывая, отправляется по этой тенистой аллее, куда-то туда, вперёд. Где он, возможно, найдёт для своего развлечения ещё один кирпич, хотя, возможно, он, имея в кармане кошелек, на сегодня уже ограничится и этой добавкой к своему костюму.
Но как бы там ни было, и что бы там кто-то чего не надумал, а незнакомец, преодолев пару кварталов всё в той же тени деревьев, наконец-то выйдя на более-менее оживленную улицу, огляделся по сторонам, и, видимо, обнаружив то, что искал, направился прямо к припаркованному у обочины дороги, очень ему знакомому автомобилю, который из-за рекламной надписи «Калейдоскоп» на дверях, трудно было с чем перепутать.
– По довольной роже вижу, что ты прогулялся не за зря, – сидящий за рулем тип, таким образом поприветствовал ухмыляющегося незнакомца, забравшегося в салон автомобиля.
– Есть немного. – Вытащив из кармана кошелек, незнакомец принялся изучать весьма немалое содержимое этого носителя наличности. – Ха, на резиночке, смотри, – показывая скрученные и обмотанные резинкой купюры, улыбнулся незнакомец.
– А не надоело тебе размениваться на все эти мелочи? – как-то не слишком заинтересованно задаётся вопросом, сидящий за рулём тип.
– А я тебе скажу так, – переложив наличность из кошелька в свою денежную карманную приложность, заявил незнакомец, повернувшись к типу за рулём. – Вся эта мелкая случайность только придает вес случаю. Без которого, сам знаешь что.
– Так ты, я смотрю, кошелек и не собираешься возвращать правообладателю? – глядя на пустой кошелек в руках незнакомца, сделал вывод тип за рулём.
– Знаешь, я благотворительностью не занимаюсь. Моё дело, дать возможность, если не сейчас, то на будущее, сохранить то, что есть, а уж приумножить – это их забота. Да впрочем, ты же знаешь, что всё возвращается на круги своя.
Незнакомец посмотрел на кошелек и, открыв окно, выбросил его. Затем достал телефон, посмотрел на него и, покачав головой, заявил: – Вот же ловкач. Уже успел его выключить.
– И что с ним будешь делать? – спросил незнакомца тип за рулем.
– А вот его-то я верну, – незнакомец как-то даже бережно посмотрел в тёмное отражение экрана телефона. – Тем более, его хозяйка заслуживает пристального к себе внимания, – на слове «пристальный», незнакомец пристально вгляделся в своё отражение на экране телефона и, подмигнув себе, заулыбался.
– Чего лыбишься? – После чего, наступила небольшая задумчивая пауза, приведшая к раскрытию рта, видимо, более болтливого, чем незнакомец, типа за рулём. – Ну так что будем делать, а?
– Хорош, акать, – на незнакомца нашла какая-то весёлость.
– А тебе лишь бы букать, – не понятно что нашёл смешного тип за рулём, но тем не менее, незнакомцу это показалось смешным, и он с удовольствием присоединился к типу за рулём и очень весело засмеялся.
– Кстати, – просмеявшись, завёл речь тип за рулём, – А вчерашний клиент, услышав моё имя, скажу так, не выразил большого воодушевления, – обратился к незнакомцу тип за рулём со странным именем Аз.
– Выходит, ему и моё не понравится, – хитро улыбнулся незнакомец, выбравший себе смурое окончательное имя Бу.
– Ага, – своё не сомневайся высказал Аз.
– Ну, и что ты ему предложил? – заинтересовался Бу.
– Говорю ему: можешь звать меня Андреем… Первозванным, – не менее хитро посмотрел Аз на Бу, который, видимо, впечатленный этим заявлением своего товарища, призадумался, и после небольшой паузы ответил: – Я, конечно, не ожидал такого, но спасибо за упоминание моей первичности.
После чего наступает новая задумчивая пауза, в течение которой оба пассажира автомобиля без всякого умысла внимательно наблюдают за перемещениями нетрезвого гражданина, который, видимо, настолько удачно вчера погулял, что и сегодняшним утром разил от себя таким весельем, которое не давало ему порядка в перестроении ног.
– Ну а появление в столь раннее время нетрезвого гражданина, однозначно не по своей воле, а посланного, как своими товарищами по несчастью или же своим внутренним побуждением, требующим добавки, я как-то ещё понимаю, – наблюдая за нетрезвым гражданином, принялся анализировать свою видимость незнакомец с не то что звучным, а несколько даже занудным именем Бу.
– Но вот выход в свет в это время тружеников его величества милостивого труда, мне, кажется, несколько преждевременным, – эти слова незнакомца уже относились к стоящему у парапета магазина и ожидающего милости прохожих мнимого инвалида.
– Ну, ты как всегда в своём репертуаре. Тебе только дай понаблюдать, и сделать свои выводы, – усмехнулся Аз.
– А знаешь, – совсем не обиделся Бу, – Я тут наблюдая за летним запустением нашего спортивного зала, и на то, как не находя себя слоняется по залу тренер, пришёл к одному выводу: Так, наверное, и там, на небесах, слоняются от безделья местные инструкторы по вере и правде, когда начинается сезон отпусков человеков в жизнь.
– А ты что, на небесах был? – выявляя своё пренебрежение к этим философствованиям Бу, ухмыляется Аз.
– Да, нет. Просто заскучал я, – с какой-то смертельной скукой вздохнул Бу.
– Ну, тогда, может развеемся сегодня? – предложил Аз.
– А почему бы и нет. – Бу, имеющий быстро переменчивый характер, уже вновь горит деятельностью. – Что там у нас сегодня, по плану? – повернувшись к Азу, спросил его Бу.
– А сегодня у нас, – достав из кармана органайзер, принялся искать эти планы на сегодня Аз, – групповая неудовлетворённость в поисках зависимости.
Прочитав запись в книжке, Аз с улыбкой посмотрел на Бу, который, между тем, не выразив такого воодушевления, только и высказал своё отношение: « Скукота».
– Ну, тебе не угодишь, – убирая книгу обратно в карман, недовольно ответил Аз.
– Ну ладно, чего ты, – неожиданно хлопнул в ладоши Бу. – Давай всё по-быстрому оформим, а затем, напоследок закатим то, чего душа пожелает.
– А почему напоследок? – как всегда проявил внимательность к словам Аз.
– Да не обращай внимания, я так, для оборота речи. – У Бу, видимо, в предвкушении этого закатим, уже загорелись глаза.
– А ты откуда взялся такой хороший? – заметив подбежавшего к машине шелудивого пса, Бу, испытывая к различным четвероногим явно чрезмерную страсть, не смог удержаться и, выйдя из машины, принялся обглаживать это грязное чудо-юдо.
– А где ты собираешься мыть руки? – вышедший вслед из машины Аз, видя эту картину, озаботился не о здоровье своего товарища, а скорее эгоистично выказал близость этого четырехколесного железа к себе.
– А мы сейчас зайдём в магазин, и там… – направление взгляда Бу вело в сторону магазина, на ступеньках которого расположилась пёстрая компания, состоящая из мнимого попрошайки-инвалида и нетрезвого гражданина, который, сумев добраться до этого места, переводя свой дух, настраивался на последний рывок.
– И что? – уже в спину, направляющемуся к магазину Бу, кинул свой вопрос Аз. Но Бу в сопровождении этого пса, не выказав никакой ответной реакции, продолжал не спеша сокращать своё расстояние между ним и компанией на ступеньках.
– Ну что, бедолаги, – подойдя вплотную к этой компании, улыбнувшись, проявил свою заинтересованность к ним Бу, – Какая-нибудь жизненная помощь нужна?
И если имитатор инвалидности, в виду своего видения жизни через призму обмана, проявил молчаливую подозрительность к этому, не понятно, что за типу, то нетрезвый гражданин, испытывающий на этот счёт противоположные чувства, принял всё за чистую монету, и попросил добавить ему на самое необходимое, без которого он, если его сейчас не примет, то тут же умрёт. Бу же, видимо, любивший мозолить не только глаза, но и людские души, достаёт обвязанную в резиночку пачку денег из кармана, чем заставляет мнимого инвалида позеленеть от злости за свою молчаливую не предусмотрительность, когда как нетрезвый гражданин решает, что будет неплохо записать этот денежный мешок к себе в друзья.
Но Бу не обращает внимания на эти говорящие за самих хозяев взгляды, и, покрутив перед носом инвалида это яблочко в голубой, (всё же в розовой), каёмочке, решает пока попридержать весомую часть денег в одной руке. После чего, свободной рукой лезет в другой карман и, достав оттуда купюру, вручает её жаждущему нетрезвому гражданину, который надо сказать, не слишком претенциозно настроен к этому щедрому незнакомцу, и, получив на руки хоть что-то, соблюдая технику безопасности при подъёме на крутые лестничные склоны, начинает свой неспешный подъём. Бу же, вновь опускает свою руку в карман и, достав оттуда копеечную мелочь, уперевшись своим взглядом на не сводящего всё это время с него глаз инвалида, отсыпает ему мелочь в его выставленную на обозрение ваших милосердных сердец жестяную коробку.
– Ах, да! – как будто что-то вспомнив, Бу поднимает руку с этой, никогда не выходящей из поля зрения инвалида яркой купюрной завёрнутости, и, дав время на вдумчивость инвалиду, посмотрел на связку в своей руке. После чего как-то особенно хитро подмигнул инвалиду и засунул этот купюрный брикет в карман свисающего с плеч пиджака нетрезвого гражданина, который держась за поручни лестницы, ещё не слишком, а так, на расстоянии вытянутой руки от незнакомца, находился в пути за своим лекарством.
– И не говори, – произведя все эти манипуляции, Бу, в очередной раз привёл в замешательство мнимого инвалида, который за всё время стояния, так и не произнёс ни одного слова, (да что он себе позволяет, а вдруг, это инвалид из общества глухонемых), а тут ему ещё и затыкают рот.
– Его только за смертью посылать. – Бу, приведя мнимого инвалида в состояние бдительной невменяемой злости, заметив, что шелудивый пёс выдвинулся в обратный путь, решил не задерживаться, и сам не спеша направился в обратный путь к машине.
– Ну, и что сейчас это было? – спросил у Бу, облокотившийся на бампер машины Аз.
– Ты мне лучше скажи, как там ведёт себя этот инвалид по собственной воле? – дав простор для обозрительности Азу, не слишком громко спросил его Бу.
– А как ему ещё себя вести, как не посылать проклятия в твою мерзопакостную спину, – Аз решил показать Бу свою аналитическую наблюдательность.
– Ну, последнее он не говорил, а скорее, это всё твоя хромая отсебятина глаголет, – улыбнулся в ответ Бу.
– Ладно, может быть, уже расскажешь мне, что к чему? – Аз вопросительно посмотрел на своего товарища, который, меж тем, не торопился делиться, и, не раскрывая своего рта, переместился в машину. Что ж, делать нечего, и Аз вслед за своим товарищем занимает место на водительском сидении.
– Ну что, поехали, – раскомандовался Бу, на что Аз, впрочем, ничего не имеет против и, заведя машину, выводит её из припарковочного состояния на пока что не слишком оживлённую транспортную магистраль и, не сильно разгоняясь, сначала минует этот магазин, с порога которого на них очень выразительно смотрит мнимый инвалид.
– Ну вот, можешь записать на свой счёт ещё одного почитателя твоего таланта, – ухмыльнулся Аз, ответно посматривая на этого отзывчивого инвалида. – А что я могу поделать, если только пристрастность индивидуума рождает внимание. – Бу даже как-то серьёзен в ответ.
– Ладно, проехали, – Аз не собирается отвлекаться от дороги.
– Как это, проехали, – после того как машина уже проехала пару кварталов, Бу вдруг, как будто очнувшись, что-то вспоминает, затем как-то даже заводится и, заметив впереди разворот, своим заявлением очень сильно удивляет Аза:
– Давай, скорее поворачивай.
На что Аз не успевает что-либо сообразить, но всё же рефлекторно разворачивает машину в обратную сторону.
– Да ты толком объясни, что случилось? – следуя в обратную сторону, Аз требует объяснений у уставившегося в окно Бу, который, между тем, и не думает что-то объяснять, а ждёт от дороги прибытия к тому, чего они по его словам, ещё не проехали.