– Я думал, что только им ударила кровь в лицо, – Фома слишком преждевременно решил подсмеяться над Тёмой.
– А, оказывается… – но вид стоящей на другой стороне дороги машины, на крыле которой, переливаясь красками на солнце, блестела надпись «Калейдоскоп», заставил Фому пристыжено умолчать, и больше не заявлять о собственной недальновидности и непонятливости. Впрочем, Фома не собирался долго отмалчиваться, и дабы уже сам Тёма о себе много не подумал, задал вопросом:
– А что за Калейдоскоп они там рекламируют? – чем и поставил, пожавшего плечами Тёму в тупик, знавшего только кабак с таким названием, что говорило о многом в его культурном и эстетическом воспитании, полученном в такого рода заведениях.
– Так может, узнаем? – Фома, не получив ответ, предложил расширить свой кругозор.
– А как же работа? – Тёма хоть и не прочь, но желание ответно напомнить Фоме о его недисциплинированности перевешивает в нём всё.
– После, – краток Фома, который достав телефон из кармана, делает снимок этого автомобиля и, удовлетворившись чёткостью кадра, отправляется к своему, стоящему рядом с Тёминым автомобилю.
– Ну так что, насчёт кабака? – Тёма как прицепится, так и не отстанет, пока не получит ответа.
– Давай за это поговорим послезавтра, – Фома, в свою очередь, не прибегает к хитрости кормежки завтраками, а сразу прибегает к после завтракам, которые, по его хитрому соображению, вечера завтра всегда мудренее.
– Не понял, а почему послезавтра? – Тёма, знающий о пользе завтрака для организма, всё-таки ничего не слышал о пользе послезавтра, и поэтому пытается разобраться в этом насущном вопросе.
– Так завтра же коллективная попойка. Ты что, не пойдёшь? – даже странно, что Фоме приходится напоминать Тёме об этом ежемесячном собрании их коллектива таксопарка в одном из баров. Где они, под холодненькое, могут не спеша на вызов, так сказать, не на ногах, переговорить между собой и высказать всё накипевшее друг другу, на что частенько времени не хватает. А уж то, что иногда разговоры доходят до мордобоя, то это всего лишь рабочие моменты, без которых притирание в коллективе невозможно. И хотя некоторые неуважительно называют это собрание коллектива коллективной попойкой, то это верно лишь отчасти, тогда как само мероприятие, где выносится на обсуждение столько волнующих душу профессиональных вопросов, играя свою благодатную роль в смягчении нравов таксистов, однозначно выполняет функцию профсоюзного собрания. Ну а то, что здесь присутствует пиво, то как ещё по-другому обеспечить нужный для принятия решений кворум?
– Посмотрим, – ответил Тёма, еле сдержавшись, чтобы не почесать свой нос.
******
– Скучный, а главное, предсказуемый ты тип, – глядя на то, как байкеры выбивают пыль из этих недостаточно мускулистых парней, Аз с ухмылкой предъявил претензию забравшемуся на пассажирское место Бу, который несколько запыхавшись, начал снимать с себя тяжеловесную куртку. Чья эмблема на спине очень сильно смахивала на то, что было изображено на спинах тех байкеров, которые ради справедливости готовы были отбить себе ноги, об эти мускулистые тела.
– Что же мне сказать в своё оправдание? – заулыбался в ответ Бу, который был тем первым байкером, вставшим на пути грозного джипа, и тем самым принял наиболее существенный удар на себя. – Разве что только одно. Обвинить тебя в поверхностном взгляде, не замечающем под всеми этими хлопотами главную нить существенности, которая обязательно всё свяжет воедино.
Заумность Бу для Аза всегда означает уход от прямого ответа, и он, привыкший к этой чудаковатости Бу, не слишком напирает на него.
– А они молодцы. И если бы не их слаженность действий, то, пожалуй, парни не с нашего двора, смогли бы серьёзно им поправить мозги, – наблюдая, как байкеры своими ударами мгновенно купируют любые попытки подъема с асфальта хмурых парней, Аз отдаёт должное байкерской сплочённости.
– А я, что говорил? Хотя, ты всё-таки выражал сомнения на их счёт, – хмыкнул Бу, накинувший на себя вместо куртки пиджак.
– Ладно, чего уж теперь, – Аз, заметив, что дело сделано, и байкеры собрались покинуть поле битвы, с некоторым сожалением обратился к Бу, и заодно к поднявшему свою квадратную голову хмурому парню, который с некоторым непониманием провёл взглядом по сторонам и неясно воззрился на машину, где сидели Аз и Бу.
– Давайте уже, пошевеливайтесь! – Бу слишком уж требователен к этим парням, которые и без его указок поспешают, как могут.
– Удивляюсь я всё-таки над тобой, – замысловато посмотрел Аз на Бу. – Сам заваришь что-нибудь в таком роде, а потом ещё строишь из себя непричастность.
– Я их что ли бил? – всё-таки Бу поразителен настолько, что даже у Аза нечего на это ответить. Хотя, если немного поглотать воздух в больших количествах, то всегда можно к чему-нибудь прийти. Но Аз не успел должным образом нахвататься кислорода, как портативная рация, установленная в их машине, вдруг решила, что если кому-то на данный момент не дано слов, то уж тогда не обессудьте, и она даст повод для обсуждения.
– Эй, балбесы! – обладатель раздавшегося из эфира голоса, видимо, очень хорошо знал этих балбесов, раз Аз и Бу, синхронно улыбнувшись, тут же повернулись в сторону голосящего хамла, которое, несмотря на выделенную спец частоту, таким оскорбительным манером обратилось сами знаете к кому.
– Хорош пялиться на бездушную коробку, – а ведь владелец этого женского голоса, как в воду смотрит и, находясь вдали отсюда, она очень точна в описаниях действий этих двух балбесов, которые, впрочем, действуют, как и любой обыватель, услышавший такой отдаленный призыв. Что, надо сказать, вполне себе разумно, и прежде, чем ответить, просто необходимо подумать и прежде всего дать ответ самому себе на сакраментальный вопрос: «А мне это надо?» – и уж после того, когда ты посчитаешь благоразумным не молчать, только тогда сможешь перестать глазеть на этот говорящий чёрный ящик, и воспользоваться своим ртом.
– Ну, и долго я ещё буду ждать?! – голос из ящика начинает испытывать нетерпение.
– Сколько нужно, столько и будешь! – умеет дерзить Бу не в микрофон.
– Я всё слышу. И знаю твоё ребячество, Бу, поэтому обращаюсь к Азу. Давай живо, отвечай! – требовательность голоса заставляет Аза сурово посмотреть на веселящегося Бу, который, как всегда, уклонился от разговора, и выдвинул его на первый план
– Я слушаю, – взяв в руки тангенсу, ответил Аз.
– Только вот не говори мне, что только что услышал вызов, – голос в рации принадлежит, видимо, ещё тому калачу, знающему все на свете отговорки. – Так что без лишних разговоров. Давайте живо ко мне, – озвучив задачу, голос из рации не стал слушать каких-либо ответов, и пропал так же, как и появился.
– Люблю я эту Су за её постоянную живость, – резюмировал разговор Бу, и, откинувшись на сидение, принялся ждать, когда Аз приступит выполнять эту живость. Ну, а насчёт этого живо, можно не беспокоиться, ведь Аз не зря занимал водительское место, и Бу только с придыханием мог взирать на дорогу, когда Аз, давя на педаль акселератора, старался расшевелить своего железного коня. Так что Бу в очередной раз пожурил себя за свою несдержанность, когда Аз, следуя зову, то ли желаниям голоса той незнакомой Су, то ли голосу дороги, принялся осуществлять это «по живее», которое частенько находилось на грани «живее». И если стремление некоторых участников движения поиграть с ним в шашечки говорило об их безрассудности, которая, как правило, приводит к противостоянию – нет, не интеллектов, а вашего транспортного средства и помехи на дороге, коими становятся все без исключения машины, на свою беду выехавшие вместе с вами в этот неурочный час. Так что шашечная партия частенько переходит в партию шахматную, где потеря пешки, без которой просто не обойтись, ещё не самое страшное в этих блиц-турнирах.
Но на этот раз неугомонные качества Аза никто не посмел оспаривать, хотя, может просто не успели среагировать, так как он, сумев обойтись без лишних тёрок на дороге, привёз свой автомобиль (хотя автомобиль и является тем транспортным средством, на чьих сидениях перемещаются все эти горе-водители, но ввиду того, что они и в вправду горе-водители, да и обстановка на дорогах, честно сказать, является источником постоянной нервической опасности, так что выражение, что именно Аз привёз автомобиль к месту назначения, имеет право на своё лингвистическое существование), и сидящего на пассажирском сидении Бу к этому, определённо интересному месту.
И хотя, парк культуры в будние дни вызывает огромный интерес лишь у несебялюбивых молодых, а иногда с бесом в ребре, парочек, да в выходные дни, добавляя к ним беззаботный отдыхающий люд, всё-таки эти минуты интереса, зачастую становятся для вас самыми интересными и незабываемыми минутами в жизни, и поэтому парк культуры будет всегда интересным местом. Так что выбор места для остановки прибывшего сюда на время своей маршрутной гастроли, цирка-шапито был точно не случаен. Впрочем, этот цирк-шапито и сам был не лыком шит, и должен был повысить количество праздношатающихся в этом парке, где можно иногда отвлечься от поцелуев, и посмотреть не только в глаза своего тет-тета, но и в её уже расширенные от страха зрачки глаз, когда она, глядя на захватывающий дух полёт эквилибриста, даст волю своим эмоциям. Что со всей своей безответственностью и предлагается в этом, не стоящем на месте, а ходящем на автохламе цирке-шапито «Калейдоскоп развлечений».
Бросив машину у входа в парк, Аз и Бу не спеша направились в сторону раскинувшего свои палаточные хоромы цирка.
– Ты посмотри-ка, – сопроводив свои слова толчковым действием в локоть Аза, Бу захотел, чтобы и товарищ разделил его удивление при виде одиноко праздношатающейся личности, стоящей напротив призывной вывески, предлагающей прямо тут, далеко не уходя, а зайдя в этот отдельно стоящий небольшой павильон, раскрыть вашу судьбу.
– И чего? – не видя в этом ничего такого сверхъестественного, Аз не понимает, что такого он, по мнению Бу, должен был усмотреть.
– Ну как же. Госпожа Судьба и в этот неурочный час не обходится без своих фаталистов, – для Бу эта праздношатающаяся личность, все не решающаяся войти внутрь, навстречу своей судьбе, видимо, и есть тот неведомый фаталист.
– А разве для судьбы существуют свои урочные и неурочные часы? – Аз удивил Бу, не ожидавшего от него такой цепкости слов.
– Ну ты меня подловил! – засмеялся Бу, подойдя к этой нерешительности, и дабы не было недопонимания насчёт очередности прохода внутрь, отодвигая того своей габаритностью тела, очень официально заявил: «Нас ждут». После чего (ведь они не в очереди в какой-нибудь собес, где за спросить можно и получить) им оставалось только лишь пройти вовнутрь. Но к удивлению Аза, натолкнувшегося на резко остановившегося Бу, тот изменяет свои намерения, и как будто что-то заметив в лице этого гражданина, повернулся к нему и, после внимательного изучения, расплывшись в улыбке, заявил:
– Я вижу, вам нужнее. Да к тому же вы ненадолго.
После чего Бу, используя замешательство этого новообращённого, лёгким напором пододвигает его к входу в палатку, и без всяких церемоний заталкивает туда.
– Ты это чего? – задался вопросом Аз, мимо которого не прошли странные манипуляции Бу с карманами этого лица, пока что без личности.
– Чего спешить то. Ведь мы туда всегда успеем, – бесстрастность высказываний Бу, не позволяет в чём-то его заподозрить.
– К тому же он, я уверен, скоро выйдет.
И стоило Бу это сказать, как этот гражданин, на чьём лице теперь не было видно отражения личности, показался у выхода. После чего он, определённо чем-то довольный, к удивлению не только Аза, но и Бу, подмигнул тому, и более твёрдо, чем до этого стоял на своих всё-таки слегка алкогольно-податливых ногах, направился в сторону выхода из парка.
– Дай человеку то, что ему надо, и результат не замедлит себя ждать, – Бу всё-таки раскрыл себя перед Азом, для которого теперь стали ясны эти манипуляции с карманами гражданина.
– А не кажется ли тебе, что это дешёвый ход? – уставившись на довольного Бу, Аз так и хочет согнать с него маску самодовольства.
– Я бы так, не сказал, – став мгновенно серьёзным, заявил в ответ Бу. – Думаешь, не слишком имущему, нужен только медный грош или, на худой конец, золотой? Ничего подобного. А у него в отличие от сознания имущего, зажатого рамками своей обогатительной страсти, диапазон нужд варьируется куда шире, и материальность в нём занимает далеко не первое место. И моя небольшая помощь, хоть и существенна, но всего лишь способствует, а не определяет ход его мысли. Когда как для этих, так называемых, ни в чём не нуждающихся, находящихся в жёстких тисках своей жадности, и пребывающих в тесном кругу своих единомышленников и телохранителей, для них, ужатых этой невозможностью, о чём-то другом подумать, всегда будет дешёвым трюком. И при всей легкости понимания их бытия, между тем, задача помощи им, практически неосуществима, ввиду вышесказанного дешёвого хода. Пока… – Тут Бу, задумавшись, замолчал, после чего заметив, что они так и стоят, загораживая вход в палатку, решил, что стоять у порога судьбы (на афише при входе значилось: «На пороге Судьбы»), негоже, и его нужно либо сразу переступать, либо же даже не подходить, так что раз они уже вступили, то значит, пора бы и преодолеть его.
– Что, опять клиентов у меня уводишь? – из темноты, способствующей ясновидению, и окружающей внутреннюю обстановку внутреннего помещения, где только стоящий посередине стол с находящимся на нём хрустальным шаром, неведомым способом дававшим свой искрящийся свет, немного освещавший всё это пространство, донёсся уже знакомый голос, обращённый к вошедшему вместе с Азом Бу.
– А ты мне как будто бы не подыграла, – смеющийся Бу, усевшись на стул перед столиком с шаром, не лезет за словом в карман, и бросает свой контраргумент находящейся по ту сторону шара, как значится на афише, хозяйке салона госпоже Судьбе. Которую Бу, из-за зловредности своего характера, запанибратски предпочитал называть сокращенно Су.
– Ну, а что я могла поделать, когда ты мой любимчик. Своего рода, мой баловень, – в свете шара, слышно, как посмеивается и видно, как разводит руками Су.
– Тогда почему я, ни Бэ, ни Мэ, а какой-то Бу? – Бу очень быстро переменчив.
– Ну вот, наверное, поэтому, – аргументы Су как всегда сногсшибательны, и Бу очень даже не зря присел на стул. Так что можно предположить, что подобный разговор был не в новинку, и раз за разом заканчивался определённо слышимым хихиканьем госпожи Су и ответным бурчанием Бу.
– Ладно, давай к делу, – поерзав на месте и, видимо, настроив себя на серьезный лад, Су со свойственной ей суровостью обрушилась на Бу:
– Ты мне, голубчик, лучше ответь. Почему ты опять занимаешься самовольством? И вместо того, чтобы, как я тебе сказала, действовать через клиентку, решил применить радикальные методы, и создать зигзаг судьбы поворота клиента.
– Да как мы можем?! Ведь наше дело маленькое, мы лишь можем, как только направлять. Когда твоё дело – предопределять, – ухмыльнулся Бу. – Да к тому же цель оправдывает средства.
От циничности слов Бу, Су чуть было не задохнулась.
– К тому же клиентка такая уж очень… замкнутая, – сбивчивость Бу ещё больше выводит Су, усмотревшую в действиях Бу некоторую его сердечную предвзятость, которую она, как особа особо ревнивая, допустить никак не может.
– Сдаётся мне, что ты, судьбоносец, желаешь мне сказать, что уже вырос из своей роли, и хочешь не располагать, а замысливать, – звук перетасовки карт не может не сопровождать такие заявления. И Су, как и все подобные ей натуры, любит всякие эффекты, и она даёт Азу и Бу послушать, как она ловко обращается с колодой.