Перед сном, уже лежа, практикую медитацию. Дыхание легкое, поверхностное, воздух легко касается ноздрей при вдохе и выдохе. Объектом размышления выбираю выход из тела. Представляю себе, как смогу покинуть тело, как перестану чувствовать спиной давление на матрас, тело останется лежать на кровати, а я при этом буду парить в невесомости. Через некоторое время тело действительно становится неощутимым, я не знаю, вправду ли оставил его или это только кажется. Не замечаю, как проваливаюсь в сон.
За следующие два дня я узнаю по теме больше, чем за весь прошлый год. Но самое главное, что я понимаю – из пишущей братии на сто процентов никто ни в чем не уверен. Даже для устоявшихся понятий типа сознания и подсознания нет однозначных определений и списка базовых функций. Впервые описанная Лейбницем концепция бессознательного трактовалась как низшая форма душевной деятельности, лежащая за порогом осознанных представлений. Позднее Давид Гартли связал бессознательное с деятельностью нервной системы, Кант уже связывал его с интуицией, чувствами и познанием. В девятнадцатом веке началось собственно психологическое изучение бессознательного, Гербарт ввел динамическую характеристику бессознательного, согласно которой более слабые из конфликтующих несовместимых идей вытесняются из сознания, но продолжают на него воздействовать с прежней силой. Фрейд разработал учение об этом, добавив, что вытесненные идеи проявляются в виде психических нарушений и ввел термин «подсознание», считая его научно доказанным фактом. Следующим шагом Карл Юнг обосновал идею, согласно которой бессознательное не просто побуждает человека совершать различные поступки, но и определяет их генеральную линию. В России этой темой занимались Сеченов, Бехтерев, Павлов.
Два ума в одной голове, при этом они еще и постоянно конфликтуют. Подсознание в моем случае интереснее, именно оно отвечает за работу всех органов, взаимодействие всех систем и за доступ к памяти. Темная такая лошадка: все знает, все умеет, и на глаза не попадается. И как ей управлять – тайна за семью печатями. Отчаянные умы рассказывают о возможностях его программировать и перепрограммировать, но схем или описаний как это делать не приводят. Так, общие фразы. Даже такая избитая тема как медитация при глубоком рассмотрении оказывается не так однозначна. Девяносто процентов авторов пишут, что при медитации отключается сознание и подсознательное выходит на первый план. Оставшиеся десять утверждают, что это устоявшийся мем, и что сознание при медитации лишь освобождается от лишних мыслей, продолжая управлять нашими действиями. Вроде остановки постоянного внутреннего диалога при полном контроле со стороны разума. Это открывает дорогу рефлексии – осознанному решению обдумать что-либо во время медитации. То есть принять решение, сняв напластования разума. Не знаю, как все это мне поможет, но я чувствую себя перегруженным знаниями.
Дважды в день я возвращаюсь в клинику, где ем и практически сразу засыпаю. Как было написано в одной из статей, короткий сон улучшает восприимчивость мозга к запоминанию информации и повышает умственную активность. Мне совсем не обязательно становиться экспертом в данном вопросе, мне нужно просто перелопатить огромный объем информации, и не просто механически его прочитывать, а воспринимать и анализировать. Изначально вопрос Гуглу я поставил так: как попасть в подсознание и как вообще работает разум с точки зрения современной науки. Попутно выяснилось, что популярное представление о медитации не включает в себя духовный аспект и раскрытие собственных глубинных возможностей, а ограничивается способом расслабления, отдыха и состояния гармонии с окружающим миром. Практикующий медитацию хочет чувствовать себя лучше, быть более энергичным и уравновешенным, нормализовать сон, пищеварение, функционирование сердечнососудистой и нервной систем. Фитнес какой-то. Ничего про изначальную цель медитации – про потерю представления о собственной индивидуальности, про слияние с космосом.
Тема расширения границ возможностей не так популярна, но, тем не менее, присутствует. В индуистской и буддийской медитативных практиках есть понятие самадхи, состояние просветления, при котором исчезает сама идея собственной индивидуальности и возникает единство воспринимающего и воспринимаемого. Достигаемое медитацией состояние самадхи выражается в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами, происходит слиянии индивидуального сознания как микрокосма, с космическим абсолютом, как макрокосмом. Если короче, то вплотную подводит человека к нирване.
Медитирую в дзадзэн с установкой на выход сознания из тела. Дзадзэн – это вид медитации присущий дзэн-буддизму. Инструктор по айкидо очень много лет назад объяснял, что истинный дзадзен заключается в простом тихом сидении в правильной позиции. В дзадзен нет цели, нет стремления что-либо получить, не надо пытаться достичь какого-то особого состояния. Достаточно успокоить ум и сконцентрировать его с телом. Это нормальное состояние человеческого существа: молчаливое и спокойное, без возбуждения. Это не знание, которое нужно постичь, это только практика. При умелом практиковании полностью отключается сознание, разум личности, останавливаются все психические и физиологические процессы в организме и достигается особое состояние, скорее даже уход в подсознание, в место где можно получить ответы на вопросы. Медитативные практики ориентированы на достижение прозрения через концентрацию на отдельно взятом объекте и проникновение в его сущность, если медитировать с определенной установкой, запросом, то получишь нужный результат, нужно лишь внимание и концентрация.
Из-за эмоционально наполненных последних дней долго не получается сконцентрироваться, мысли толкутся в голове и не хотят уходить. Сосредоточиваюсь на отсутствии мыслей. Это этап для перехода к другим формам, на нем должны исчезнуть и мысли, и желания, и осознание своего собственного я. Дыхание почти исчезает, я его не чувствую, в душе устанавливается состояние глубокого покоя, сменяющегося блаженством. Не знаю, сколько это продолжается, наверное, очень долго. Потом появляются образы, яркие и понятные сменяются тусклыми и пустыми, я то лечу над блестящей поверхностью океана, то нахожусь в утреннем туманном лесу, при этом ощущение легкости падения сменяется чувством сдавливания, как в легком водолазном костюме на глубине. Ученые, собирающие данные о феномене выхода сознания из тела, утверждают, что умирающие в состоянии клинической смерти и роженицы при родах, испытавшие такой выход, совершенно не чувствуют боли, наблюдая за происходящим как-бы со стороны. В какой-то момент я ловлю чувство, что сейчас мне откроется что-то важное, что-то исключительное.
Видимо, какая-то связь сознания с телом остается, так как у меня неожиданно появилось ощущение беспокойства и острое желание вернуться обратно. Не знаю как это правильно сделать, думаю о своем теле в комнате, представляя утренние ощущения, когда только проснулся, и практически сразу включаются чувства и открываются глаза. Чтобы понять, что на голову накинуто одеяло, и как минимум две пары рук стаскивает меня с кровати на пол. Какими-то обостренными чувствами я воспринимаю окружающую действительность не как обычно – запах подсказывает, что нападающих трое, за закрытой дверью слышу замедленное дыхание четвертого, само мое тело зависло в воздухе и не падает вниз. В этот момент я получаю ощутимый пинок по ребрам, и время обретает привычную скорость. Ну ладно, ребята, держитесь. Резко группируюсь, насколько можно подтягивая колени и локти к груди, потом разжимаюсь как пружина, одновременно ударяя и ногами, и руками, одновременно стараясь прокрутиться и упасть спиной вверх. Захват ослаб, одна рука на свободе. На ощупь захватываю чью-то ногу в районе щиколотки, тяну к себе, ударяя плечом в то место, где должно быть колено. Судя по всему, попадаю, так как вторая рука тоже на свободе. Ноги уже где-то наверху, здоровый черт, не отпускает, широкими замахами рук ищу ноги держащего, нахожу, уже двумя руками подтягиваю его ногу за щиколотку к себе, или, скорее, себя к его ноге, костью предплечья упираюсь в ахиллово сухожилие, второй рукой усиливаю давление, захватив свою же руку за кисть. Крик и падение тела, и еще один удар в корпус. Скидываю одеяло, свет выключен, но мне видно лучше, напавшие же зашли со светлого коридора, а я был с закрытыми глазами, то есть в темноте. Бью высокого человека в солнечное сплетение, а когда он сгибается, добавляю ладонями по ушам. Сложив их лодочками. Не вой, гаденыш, топай лучше отсюда. Выкидываю всю троицу в коридор, добавляя ногами ускорения. Один из них похож на того неевропейца (араб, что ли?), из-за которого меня повязали в первый же день. Остальных раньше не видел. Последний прыгает на одной ноге, ахилл я ему не повредил, но ощущения не из приятных, по себе помню. Часы на стене показывают, что я отсутствовал не больше трех минут, не включая драку, хотя по своим ощущениям я думал, что минут двадцать, не меньше. Возможно, время «там» и «здесь» течет с разной скоростью. Нужно будет это учитывать. Не здесь ли, кстати, кроется загадка феноменальной реакции, когда некоторые люди в состоянии стресса спокойно уворачиваются от пули или обломков в районе взрыва? Такие случаи многократно описаны, а объяснений им пока не дано. Тот же Морихей Уесиба, основатель айкидо, под камеры и при куче свидетелей уворачивался от пуль и преодолевал десятки метров за доли секунды, совершенно незаметно для глаз окружающих.
… и немало. Та же Бехтерева, известный нейрофизиолог, считала мозг самостоятельным органом, независимым от тела. И ряд западных ученых утверждают, что мозг всего лишь модем, передающий информацию с органов зрения, осязания и прочих, а также получающий команды и инструкции. Часть мозга работает непосредственно с телом – отвечает за гироскоп и вертикальное положение тела, обрабатывает команды, связанные с перемещением, отвечает за рефлексы, емкие программы для выживания. Но основная информация обрабатывается не в голове, а в неком общем центре, эдаком коллективном разуме или информационном поле. Сигнал посылается мозгом-модемом, обрабатывается центральным процессором и отправляется обратно в виде руководства к действию. Память тоже хранится отдельно, вот почему после ее потери из-за травмы или стресса она может возвращаться постепенно или кусками, сперва детскими воспоминаниями, потом взрослыми; или бывает, что все вернулось, а за последнюю неделю – нет. А то и вовсе может ничего не вернуться при абсолютно механически не поврежденном мозге. А бывает, часть мозга повреждена или удалена, и часть его функций утрачена. Это могут быть речевые функции, двигательные или связанные с памятью. И это может быть навсегда. А иногда функции восстанавливаются за счет неповрежденных участков мозга. А где, вопрос, они были все время, когда произошло повреждение, где хранились перед тем, как вернуться и восстановиться? Или такое бывает – последние несколько минут или часов человек помнит, базовые навыки не утрачены, ложку держать не разучился и автомобилем управлять может. А кто он, как зовут, где живет и с кем живет – не помнит. Амнезия. Модем не может поймать сеть и доступа к памяти нет? А все, что есть – небольшая оперативная память, в которой может что-то остаться, а может и не остаться. Или самая распространенная вещь – память есть, но что произошло за последние несколько минут человек не помнит. Все сталкивались с ситуацией, когда компьютер неожиданно выключился и все несохраненные данные пропали. Иногда их можно восстановить, а иногда нет.
Если связи с основной памятью нет, человек может пользоваться только тем, что физически хранится в его голове постоянно – набором личностных настроек, рефлексами, позволяющими выжить в критической ситуации, небольшой оперативной памятью с последними событиями и наиболее часто используемой информацией – о родственниках, работе, простые бытовые схемы поведения, как кэш на компьютере, где хранится, по сути, то же самое …
Глава 6
…глаза. Глаза были не его. Жесткий взгляд, складки в углах рта. Это не доктор Буткевичюс, этому лет на сто больше, выражение лица такое. Сразу понятно, что человек долго живет и многое видел. Поразило меня даже не само превращение пятидесятипятилетнего живчика доктора Буткевичюса в этого старца, а выражение его лица. Мировая скорбь, усталость атланта, тысячелетиями держащего небо, знания всей истории человечества, причем не самые приятные знания.
– Vad heter du? (Как вас зовут? швед.)
Вежливо улыбаюсь на всякий случай.
– Так как вас зовут? – Настойчиво повторяет незнакомец.
Показываю лицом недоумение.
– Я знаю, что вы русский. Не прикидывайтесь, что не понимаете.
– Понимаю, только сказать не могу. У меня амнезия, сами посмотрите в истории болезни. Ничего не помню.
– Вы клоун? – Начинает он терять выдержку.
– Учителя в школе тоже спрашивали, но нет, не клоун. Хотяяя…
– Тогда давайте серьезно поговорим о вашем будущем.
– Вы предсказываете будущее? По линиям на руке, по картам? По кофейной гуще не получится, здесь все пьют эту гадость из дешевых кофеварок, нормальный кофе никто не варит.
Демонстративно осматриваю ладонь правой руки на предмет длины линии жизни.
– Не паясничайте! – Рявкает неизвестный в теле доктора.
– А кто вы? – Спрашиваю, как ни в чем не бывало.
– Меня зовут Куратор. – А вас?
– Пушкин Александр Сергеевич.
– У нас принято называться настоящими именами.
– У нас?
– Я имею в виду наш круг, тех, кто знает про релокацию.
– Про что? Хорошо. Иван. Меня зовут Иван.
– Почему русские, как что случилось, все Иваны?
– Генетическая память включается. Под этим именем мы много героического совершили и еще много совершим. А что это за «наш круг»?
– Те, кто умеет перемещаться между телами, со временем узнаете.
– Вы так спокойно мне это говорите?
– Во-первых, вы никому об этом не расскажете. Вы даже английского языка толком не знаете, не то что местного. Во-вторых, вам не поверят. Вы же отдаете себе отчет где находитесь? Место как раз для таких рассказчиков, – ухмыляется он.
– Да, забавно получилось, – соглашаюсь.
– И третье, вы же понимаете, что можете застрять в таком состоянии навсегда? Без нас вы не разберетесь что к чему. Через небольшое время сознание шведа вытолкнет вас, и шанса побороть это у вас нет. Сейчас вы держитесь только за счет того, что у него мозговая деятельность на нуле, но он придет в себя рано или поздно.
– И чего вы от меня хотите?
– Сотрудничества. Подробностей. Кто вы, для начала? Как вас зовут? Отвечайте сразу, чтобы я видел, говорите ли вы правду.
– Я не люблю, когда на меня давят. У меня убеждение – если не дают времени подумать, значит, хотят обмануть. Знаете, это как кредитный договор с банком. Сперва торопят подписать, потом возмущаются, что не читали текст внизу мелким шрифтом.
– Вы типичный русский, – как приговор заявляет неизвестный, качая головой.
– Почему? То, что мы с вами говорим по-русски, ничего не значит. Вы первый заговорили на этом языке, и я лишь из вежливости поддерживаю.
– Только русские такие недоверчивые, думают, что их все хотят обмануть.
– А нет, не хотят?
– У меня нет времени на бессмысленные дискуссии, будете сотрудничать?
– А подумать можно?
– Думайте сейчас.
– Вы, часом, не рептилоид с другой планеты?
– Не ведите себя как идиот.
– Это не ответ. И кстати, почему вы все-таки заговорили по-русски?
– В отчете Буткевичюса есть предположение, что вы русский.
– Всех шведов с амнезией обвиняют в этом?
– Нет, только тех, кто себя странно ведет, – он перелистывает страницы журнала наблюдений на столе и зачитывает: – «открывает медперсоналу женского гендера двери, пропускает его вперед, встает, когда к нему обращаются». – Статьи в библиотеке тоже в основном читаете на русском. Русский. Тем более что и говорите вы по-русски свободно. Так что, вы решили сотрудничать? Учтите, второго предложения не будет, это единственное, притом и единственный шанс выжить.
– В смысле выжить? – Удивляюсь я. – Вы мне угрожаете?
Не отвечает, занят тем, что что-то записывает в перекидном календаре на столе доктора.
– Предупреждаю. Найдем ваше тело в России или любой другой стране и уничтожим. Либо с нами, либо…
Продолжить он не успевает, лицо замирает, превратившись в маску, и на свет появляется доктор Буткевичюс. Трет лицо руками, ошалело оглядывается.
– Я заснул? У меня такое чувство, что мне снился сон, только я его не помню. Я что-нибудь говорил?
Взгляд у него немного обалдевший.
– Доктор, в то время, что вы сидели в задумчивости, в дверь настойчиво стучали, и у меня такое чувство, что это что-то важное.
Доктор встает и идет к двери. Максимум четыре секунды до того времени, как он выглянет наружу, убедится что там никого нет, и обернется, возвращаясь за стол. За четыре секунды я успеваю прочитать запись на календаре, оставленную «старцем», и сесть обратно. Запись короткая: «узнать персональные данные под гипнозом, не обязательно добровольным». Может, последние слова я не совсем точно перевел, вполне возможно, что вместо «не обязательно добровольным» следовало читать «обязательно не добровольным». Маленькая перестановка букв, а как меняется смысл. Добровольный, классический гипноз это не то же самое, что эриксоновский, цыганский и прочие способы забраться в чужой мозг грязными ногами.