Вдруг в третьем классе нам сообщили, что с четвертого класса у нас будут разные учителя по разным предметам. Дескать, на год раньше начнете и хорошо!
Глава 8. Несмертельные болезни
Где-то тогда же я начал активно болеть. Я валялся с температурой и думал, что умираю, а ведь я еще так молод – даже не изучил дроби. Очереди в поликлиниках тянулись бесконечно. Меня освобождали от физкультуры на две недели, и я грустно просиживал уроки в классе, бродя по нему и катая бумажки.
Разные учителя учили нас только одному – теперь, чтобы хорошо учиться, ты должен нравиться им всем. Те, кто старался – нравились, остальным приходилось довольствоваться вторыми, третьими, пятыми ролями и местами в массовке.
У меня появились четверки в четвертях, а параллельно начал развиваться собственный бизнес. В нелегком противостоянии с местной алкотой и бабульками я вырывал свой навар, составленный из стеклянных бутылок и банок, и сдавал его в ближайший пункт приема. Теперь можно было купить себе жвачку или что-нибудь посерьезнее (если совершить пару рейдов).
Апофеозом моих болезней стало подозрение на проблемы с желудком, и я загремел в больницу. Месяц заточения в местной лечебнице был сравним с годом на зоне. Незнакомые ребята, в том числе шестнадцатилетние пацаны, лежавшие с язвой желудка, локальная дедовщина и прочие радости жизни быстро развеяли и без того неидеальные представления о жизни. Родители приходили почти каждый день, но я невыразимо тосковал по дому. Глядя сквозь пыльные больничные окна на улицы, полные неведомой, но бурной и активной жизни, я чувствовал, как же тяжело жить без свежего воздуха и пьянящего аромата свободы.
Особого лечения и испытания новых препаратов мне не назначали. Были какие-то процедуры, анализы и прочая лабуда. Мне поставили диагноз лямблиоз, и это пугало. Мы резались в настольный футбол, цепляли местных девушек и вообще временами неплохо отдыхали.
Веселье кончилось, когда к нам в палату подселили трех девочек.
Глава 9. Доминантные подруги
Я никогда не был абсолютно закрепощен в общении с противоположным полом. Да, я многого не знал, например, что девушки не очень любят истории о бражниках «мертвая голова» или не подозревают, как правильно пишется название города Штутгарт. Но я не знал также, что девочки, которым нравишься ты, прут напролом в проявлении инициативы.
Звали ее каким-то странным именем, неженственным, прямо скажем. Возможно, Евгения. Был у нее здоровый пионерский напор, явный интерес к моей персоне и звездная россыпь веснушек. Такие девочки своего в жизни не упускают, и надеюсь к сегодняшнему моменту у нее все хорошо.
Мы в те годы даже не задумывались, каково это – делить узкую комнатенку с девочками (а ведь среди нас были и вполне взрослые по школьным меркам парни). Мне же больше нравилась другая девочка, а общался я и вовсе активнее всего с третьей (кстати, эта забавная триада будет потом преследовать меня всю жизнь). Примерно в то же время я и начал свой длительный процесс формирования женских подтипов – «скромница», «напористая» и «веселая, умная, но некрасивая».
Тогда же я ввязался в первое в жизни мужское соревнование за право «общаться» с девочкой. Мой соперник валялся с тем же диагнозом на соседней койке и усердно мастерил спидометр для будущего автомобиля, на котором он, с его слов, в будущем обещал прокатить общий объект наших симпатий. Я смеялся и говорил, что из коробки из-под сока можно смастерить в лучшем случае дырявую коробку из-под сока, а еще троллил его тем, что, мол, и девочку, и меня выпишут позже и у меня хватит времени ее «добить», а вот он вылетит в родной микрорайон ни с чем.
Их выписали почти одновременно, и мне резко стало скучно и захотелось домой.
Вернувшись, я обнаружил, что могу самостоятельно включать компьютер и оказалось, что мы перешли на 5.25-дюймовые дискеты.
Глава 10. Тем, кто прошел по лагерям, сегодня здесь, а завтра там…
Однако мои надежды на «компьютерное» лето не оправдались. Меня решено было сослать на месяц в детский воспитательный лагерь им. Гастелло. Ой, то есть детский оздоровительный, конечно. Это было уже мое второе лагерное турне, к сожалению, первое я помню очень плохо и в основном в негативном ключе. Только помню, что очень ждал родителей. Нас погрузили в автобус и потарабанили под Радошковичи. Пока мы ехали, я понял, что сбежать без денег не удастся.
Нас поселили по гендерному признаку. ВСЕХ мальчиков в одну камеру-комнату, ВСЕХ девочек – в другую. Кровати стояли впритык одна к другой, и мне было неуютно. Тумбочка была одна на четверых, поэтому о сохранности вкусняшек также следовало забыть.
Как и в любом подобном сообществе, в нашем отряде быстро оформилась стадная иерархия. Наверху стояло лагерное начальство – «хозяин», «мусора» и «вертухаи». В нашей камере, «кодле», оформились свои «кенты», «шустряки» и «уркаганы». Я с кентами отошел от «актива», но «шестерки» нашлись и без нас.
За малейшие провинности, особенно в тихий час, нас стегали ремнем. Баба-надзиратель, которая это делала, явно испытывала от сего действа садистское наслаждение. Вожатый из пацанов был не лучше – на его смене мы отжимались от грязных носков товарищей (подготовка к «армейке»). Некоторым из наших это помогло укрепить плечевой аппарат.
Мы висели в «клубняке», всячески увиливали от обязательной лагерной работы и конкурсов и устраивали локальные беспределы. Однажды я выскользнул днем в туалет и увидел, что девочки из младших отрядов стоят на улице в трусах и майках. Так я понял, что в лагере все равны.
Особым шиком было заручиться помощью какого-нибудь орангутанга из «старших» отрядов. Обычно мы банально подкупали таких авторитетов то туалетной бумагой, то печеньем, то знакомством с кем-то из его друзей. Они обещали насовать любому, кто нас обидит. После этого мы ходили во «фраерах» и привлекали «сочувствующих». Старшие совершали некие непонятные для нас действия – они курили и небрежно сплевывали.
В лагере я думал, что научился нормально обнимать девочку в танце и скидывать ненужные карты при игре в дурака, а также точить лодки из крепкой сосновой коры. Девочка после ушла к другому, выкинув к чертям мой букетик из вялых полевых растений, за скидку карт мне насовали поджопников, а лодки я все-таки привез домой.
Родители приезжали раз в неделю, и я каждый раз просился домой. Мне было непонятно, ведь я отлично закончил четвертый класс, за что же меня сослали глотать лагерную пыль?
К счастью, лето кончилось, и я пошел в пятый класс.
Глава 11. Переломные классы
В пятом классе мы уверенно вступили в полосу развития среднегодок и пацаны вдруг полюбили футбол, а я еще и петь. Мы орали «Зимний сон» Алсу, ДДТ и прочие неформальные синглы вместо «Орленка» и «С чего начинается Родина?».
Нашу жизнь захватили тамагочи, тетрисы, инерционные машинки и прочая высокотехнологичная лабуда. У нас дома шло от силы три канала, остальные нужно было настраивать, держа антенну над головой. Стоя в такой нелепой позе я и познакомился с сериалом «Элен и ребята».
Похождения вечно целующихся французских студентов были для нас в новинку и хотя экшна как такового там особо не было, но следить за «отношениями» было модно.
Девочки, которые к тому времени обогнали нас в половом развитии на добрых года три, активно обсуждали красавчиков из сериала и прически их подруг. Параллельно я посматривал «Чудовищную силу», «Войну гоботов» и другие пацанские мульты. Уроки временами приходилось делать небрежнее – времени в плотном графике школьника девяностых не оставалось совсем. Вы же помните – бизнес, компьютер, разговоры по телефону, футбол.
А потом я как-то незаметно вновь сошелся с дворовыми друзьями – ребятами из детсада.
Глава 12. Хобби не для слабонервных
Было у меня в детстве одно довольно странное увлечение. Ну, это когда делать было совсем нечего. Даже не помню, как оно зародилось. Кажется, мы с пацанами случайно что-то нашли… Но обо всем по порядку.
Где-то начиная класса с третьего мы с ребятами со двора, а иногда и я в одиночку, прочесывали пространство перед нашим девятиэтажным домом и двумя соседними пятиэтажками. Причем делали это не со стороны подъездов. Мы ходили под окнами и продирались через кусты. Мы искали, как сейчас бы сказали, «артефакты», а на самом деле высматривали выброшенные жильцами в окно вещи. И находили!
Ништяки, которые призывно блестели в траве, порой бывали странными и неожиданными. Хотя нет, в основном все же попадались интересные предметы – один раз я нашел плоского металлического солдатика-морячка, а в другой раз пистолетик странной конструкции. Однажды я шарился под окнами одной из пятиэтажек и слушал детский плач. Вдруг что-то прошелестело по веткам и хряснулось на землю в двух метрах от меня. Удивленный и испуганный, я подошел поближе. На земле валялись пластмассовый танк на батарейках и черный американский тягач с прицепом. Я залип на пару минут.
На одном из верхних балконов показалась маманя с сигаретой. Она взглянула вниз. На мои вежливые предложения доставить выпавшую продукцию китайских заводов обратно она ответила отказом. А затем и вовсе предложила оставить себе. Я оставил.
Продуктивный и насыщенный диалог подтолкнул меня аккуратно собрать в охапку танк и тягач и пойти домой. Родители, конечно, думали, что я где-то умыкнул этот транспорт, но он действительно свалился мне на голову. Броня китайского танка не выдержала падения на землю и ездить на батарейках ему уже было не суждено. Когда я вставлял их, машина пищала, стрекотала и явно пыталась сдвинуться с места. Но поврежденное шасси не давало этого сделать. А вот тягач мне понравился, хотя он был ободран вхлам, даже колеса были заботливо избавлены от шин. Но у него был полноценный длинный ПРИЦЕП. С такой игрушкой ничего не было страшно.
«Собирательство» как-то быстро вышло из моего личного списка модных увлечений. Все-таки родители не одобряли времяпрепровождение в стиле «шариться по помойкам». Да и что-то действительно ценное находилось редко. Последним (но звучным) отголоском этого хобби стала находка, сделанная мной по дороге из поликлиники домой в 11 классе. Я шел между 127 школой и одной из местных пятиэтажек. Профессионально скользнув взглядом по склону, я вдруг увидел четыре компакт-диска, аккуратно лежащие один на другом. Я собрал их и пошел домой. На одном было каллиграфически выведено «Белые ночи». Я-то, по наивности, конечно, подумал об экранизации книги Достоевского. Мда. В общем, на двух из четырех носителей была эротика отличного качества. Шел 2003-й год, и подобные находки были на вес золота. Остальные два диска не воспроизводились. Какова их судьба? Два «рабочих» я продал однокласснику за 5 000 рублей (это была щадящая цена, просто он постоянно снабжал меня компьютерными играми). Он, естественно, вначале взял их «посмотреть», решив, что просто скопирует содержимое на комп и вернет с мотивировкой «не понравилось». Хрен там! На дисках стояла защита от копирования. Так что пришлось ему раскошелиться. Два других, увы, пришлось просто разломать и выбросить – больше они ни на что не годились.
Дворы, в которых мы росли, уже к концу 90-ых были заполнены автохламом. Старые «запорожцы» и «жигули» первых серий постепенно обрастали пылью и гнили на обочинах. Радикальная дворовая молодежь нашего района не прощала предательства по отношению к «железным коням». Такие машины вскрывались при помощи пролетарских методов (булыжником, запущенным в боковое стекло томным апрельским вечером).
Серьезные барыги действовали по-взрослому. В первую очередь выносили запчасти, иногда даже выволакивали двигатель. Оптику и стекла чаще всего разбивали. На моих глазах зеленый ЗАЗ, крепко стоявший на четырех колесах и блестевший на солнце, спустя время превратился в корпус-заготовку с вывороченной трансмиссией. Из него «изъяли» все.
Шатался и я вблизи таких автомобилей. Все присматривался к синему «запору». Наконец, дождался – увидел, что стекла выбиты и замки сломаны. Взял я какого-то малого на стреме постоять и сбегал домой за отверткой. Хотел заиметь сувенир. Руль в машине оказался уже выкручен, зато коробка со спидометром и датчиками уровня масла и бензина была на месте. Удача! Начал ковырять. Пришлось сбегать еще и за плоскогубцами.
Спустя минут двадцать выдрал я этот спидометр-бокс и вышел. Никто не орал, не вызывал спецназ и даже кораблей пинской военной речной флотилии не было видно на дороге. Ладно, думаю, скручу еще и номера задние. На велосипед повешу.
С номерами вышла незадача – вышла из подъезда бабка и пообещала вызвать не только катера пинского пароходства, но и отряд имперских штурмовиков. Я плюнул и свалил, попутно прокричав «всетакделают» в ответ на «чтожевыделаетеироды».
Дома мне влетело, конечно, крепко. Спидометр-бокс был разобран и под покровом ночи вынесен по частям (датчики мне все-таки удалось оставить). С тех пор машины я не разбирал.
Жаль, хорошо начинал, сейчас бы в автомеханиках ходил.
Глава 13. Дети канализационных труб
Когда-то на нашей улице возле дороги валялись массивные канализационные трубы и предназначенные для укладки теплотрассы колодцы. Мы были настолько малы, что без труда помещались в них. Играть в прятки «на трубах» считалось особым шиком – искать там было сложно, а прятаться легко. Я иногда отрывался от компа и вылазил туда, вызываемый криком друзей под окном.
На улице мы шалили дико. Мы растворялись в «московских прятках» по всем четырем подъездам нашего четырехсотквартирного дома, играли в волейбол над стойками для выбивания диванов, совершали вылазки в соседние дворы. Играли в Counter-Strike не по сети, а вооружившись палками, похожими на наган, и спорили кто кого быстрее убил дольше, чем стреляли. Мы звали подруг из соседних подъездов и зажимали их во время активных игр. Строили шалаши и бегали за квасом, надменно не давая малышам пить «малы вы еще, а тут алкоголь», нас слегка размаривало и мы брели домой, полупьяные, но счастливые.
Один раз я достал газету из почтового ящика, пробежал ее глазами и вставил обратно. Из ЧУЖОГО запертого почтового ящика. Так я узнал, что длинные пальцы – это очень хорошо. Как-то летом мы подкрались к бытовке, что была возле труб, и влезли внутрь. Открыв шкаф, мы в ужасе отшатнулись – нас атаковал рой моли, съевшей бушлат. В отместку мы расколотили среди белого дня стекло в ней и свалили во двор.
Нас шпыняли взрослые, гоняли подростки, но и мы уже могли покомандовать определенными «мальками».
Жизнь налаживалась, у нас сформировалась новая власть, белорусский язык был заброшен на окраины истории, мы вступили в пионеры и вообще, главное было, не попадаться – тогда все было хорошо.
Ровно до той поры, пока меня не сослали в лагерь в очередной раз.
Глава 14. Снова в ссылке
Новая поездка в лагерь почти ничем меня не удивила. На этот раз мальчики и девочки занимали по две комнаты, каждое утро нас будил рев дискотечных колонок с песней Final Countdown, а еще по комнате приходилось дежурить и убираться в ней. Местные авторитеты, по традиции, забрали себе лучших девушек, ну а уж мне, как водится, досталась тоже поначалу неплохая.
В этом лагере мне удалось сколотить вокруг себя банду нормальных пацанов. Мы ели сухой Yupi, играли в полноценную войнушку в соответствии со стратегией учебных боев и ходили на дискачи. Это был период расцвета группы «Руки Вверх!» и фильма «Титаник», поэтому все девочки были одеты в тематические майки, а весь лагерь хором орал ди-джею, чтобы тот поставил медляк от Селин Дион. Во-первых, он длился почти пять минут, а во-вторых… ну вы поняли, это было популярно.