Эскадрильи состояли не из двух звеньев и пары управления, а из четырех, т. е. с учетом пары управления в каждой эскадрилье было восемнадцать самолетов. В полках, с учетом звеньев управления, должно быть по пятьдесят восемь истребителей. Как говорил тезка вкусного торта, некто Наполеон Бонапарт, Бог на стороне больших батальонов.
Штат был укомплектован полностью уже 14 марта, и, хотя Северов в отборе не участвовал, пополнение оказалось неплохим. Командование полков распределило людей по эскадрильям и звеньям, Олег утвердил план учебы. Самолетов пока не было, поэтому налегали на физподготовку и теорию, тренировались пешим по-летному. Рядом с домами личного состава, а жили поэскадрильно, вырос целый спортгородок. Командиры подразделений и сам Северов участвовали в занятиях, поддерживали свою форму. Петрович быстро навел порядок в хозяйстве, повара летали как электровеники (здесь, правда, такого еще не знают), старшина Тарасюк снова был всемогущ. Ташнов тоже трудился не покладая рук, приходилось его даже с некоторыми начинаниями по чистоте притормаживать. Уже через неделю дивизию и аэродром было не узнать. Но были и такие, кто заниматься не хотел, дескать, и так наваляем фашистам поганым. Не хуже некоторых и вообще с крыльями родились. И где вы все были, когда мы кровь проливали, в самолетах горели, на парашютах летали? Сам Северов награды надевал только при необходимости, даже дубликаты Звезд Героя не носил. Эту же манеру переняли и все остальные, так что новички с наградами (и на груди его могучей в пятьсот четырнадцать рядов одна медаль блестела кучей, и та за выслугу годов) с удовольствием гнули пальцы перед летчиками, чьи гимнастерки не несли ничего, кроме гвардейского значка. Задействовать комиссара Олег не стал, просто собрал личный состав, сказав своим, чтобы надели гимнастерки с наградами. Формальным поводом стало объявление приказа о награждении 7-го ГИАП орденом Александра Невского. Верховный решил отметить не только летчиков, но и всю часть в целом. Новички с круглыми от удивления глазами разглядывали иконостасы на груди своих командиров, военно-воздушные понты сразу закончились, но трех человек, которые Олегу особенно не понравились своим поведением и продолжали бухтеть, он отправил в кадры наркомата, а на их место запросил новых. Трое новичков появились через два дня, среди них Олег с удивлением увидел Женю Цыплакова. Из разговора Северов узнал, что Женя был ранен, при выписке из госпиталя случайно узнал о наборе в дивизию, сам явился в кадры и добился перевода. Как удалось сухопутному летчику пробиться в морскую часть, объяснять не стал, сказал просто, что очень хотел. Олег сделал его своим ведомым, так как Владлен согласился принять звено в родной третьей эскадрилье.
Неожиданно появился Музыка – узнал откуда-то, стервец, что будет награждение полка. Прибыл за день до торжественного мероприятия, когда все уже было готово. Вручать орден прилетел тот самый пожилой дивизионный комиссар, которого Северов видел выходящим из кабинета Жаворонкова, гостями были Остряков и Лестев, остальные генералы из командования Брянским фронтом передавали поздравления. Летный состав был построен на укатанном снегу аэродрома, все действия были отрепетированы заранее. После короткой речи дивизионного комиссара и довольно длинной речи Музыки с бесконечными лозунгами и заверениями в преданности делу Ленина-Сталина, продолженной в том же стиле комиссаром Ташновым, к Боевому Знамени полка прикрепили орден. Приятной неожиданностью стало награждение семи летчиков второй Золотой Звездой, счет каждого из них превысил сорок сбитых. Затем состоялось торжественное прохождение, впереди полковой коробки 7-го ГИАП шел дважды Герой Советского Союза гвардии капитан Брянцев, Знамя полка нес Аверин, Денис имел прекрасную строевую выучку, ассистентами шли два лейтенанта, командиры звеньев и новеньких. Дивизионному комиссару все очень понравилось, полк и дивизию он похвалил. Музыка цвел майским цветом, на обеде после церемонии снова говорил речи, приезжий комиссар удивленно поднимал брови, но ничего не сказал. Вечером он улетел обратно в Москву, а утром 19 марта Северову принесли вызов, согласно которому Мимосралович и улетел, разумеется, по очередному важному делу и снова на неделю.
Уже с 16 марта стали прибывать новые самолеты, их перегоняли четыре дня, все это время техники почти без отдыха ползали вокруг них, проверяя все и устраняя найденные недостатки. Самолеты оказались усовершенствованными, мощность двигателя достигла 2000 л. с., что несколько увеличило и без того высокую скорость, наддув позволил поднять потолок и значительно улучшил характеристики на больших высотах. Полеты начались 20 марта, бензина выделили достаточно, сколько Олег и просил, а просил он много. Кроме того, сразу была поставлена задача подготовить перемоторивание всех самолетов и замену расходников после выработки ресурса. Сажин обещал напрячь кого надо, подтвердил готовность к 10 апреля. Он также сообщил, что штурмовики и бомбардировщики вовсю тренируются в Кубинке – заканчивают освоение новой техники – и вскоре прибудут в родную дивизию.
По вечерам, попивая чай в компании командования полков, комэсков, Булочкина и Аверина (иногда заходил и Кузнецов), Северов обсуждал с ними боевые действия в Египте. Что происходило здесь, в СССР, все и так воспринимали очень живо, но тех, кто вернулся из Африки, этот вопрос тоже занимал. Как Олег и предполагал, после громкого успеха участие частей РККА в боевых действиях стало не очень желательным. Британцы сначала хотели использовать советские части как таран, сохраняя при этом свои, но такой расклад генерала Алферьева не устраивал, о чем он прямо заявил Монтгомери. Подкрепления из Европы позволили фон Арниму остановить продвижение союзников в Ливии, хотя о былых наступательных действиях речи уже быть не могло. В Африке вновь установилось шаткое равновесие, хотя было понятно, что англичане соберутся с силами и немцев с итальянцами все-таки домолотят.
Гвардии кот, не обнаружив верного Санчо Пансы в лице, вернее морде, Васисуалия Михайловича, который убыл на новое место службы вместе с Трегубовым, целиком посвятил себя воспитанию Рекса. Собачонок был очень заводным и упорным, но Валера был терпелив, оставляя их вдвоем, можно было не беспокоиться, что щенок куда-нибудь провалится, где-нибудь застрянет, убежит и потеряется. Спали они вместе, в обнимку, ели тоже вместе, отсутствием аппетита никто из них не страдал, Валера регулярно Рекса вылизывал и вообще приводил в порядок. Дел было выше крыши, но вечером, приходя в свою комнатку, Олег брал на руки щенка, кот забирался сам, и они вдвоем старательно выказывали свою любовь к обожаемому хозяину, щедро даря ему уют и помогая отрешиться от груза проблем, забот и мыслей.
Северов несколько раз пытался поговорить с Настей, но она от разговора умело уклонялась, а ходить за ней хвостом у него ни времени, ни желания не было. Девушка отводила глаза, иногда недовольно пыхтела и краснела, но ничего толком не объясняла. Часто она злилась, но солдатом была дисциплинированным, о субординации не забывала, так что откровенного хамства себе не позволяла. Летчика эта ситуация откровенно бесила, но время на рефлексию не оставалось, так что все шло своим чередом.
Музыка в полку бывал редко и надолго не задерживался, но в каждый его приезд происходил разнос Ларионова за непонятные недостатки. Все это тщательно записывал в свою тетрадку Ташнов. Потом командир полка снова убывал по очередному делу, а дел этих было просто невпроворот. Какие-то конференции, сборы и слеты, решение неведомых остальным вопросов. Ну как же, важно говорил Мимосралович, лучший истребительный полк всех времен и народов, надо щедро делиться опытом. Каким он там опытом делился, Музыка тактично не пояснял. На слова Северова, что полк давно уже не лучший и вообще не тот, каким был раньше, майор разводил руками и ссылался на очередную бумагу, призывающую его на важное мероприятие. Странным поведением Музыки Олег поделился с Сажиным, заметив, что такой фрукт ему в делах не помощник. На это полковник, вздохнув, ответил, что у Эммануила целых два дяди в больших чинах – один в инспекции, второй по снабженческой линии, вот они и «светят» его перед начальством, готовят перевод в главк. Сажин рекомендовал не обращать внимания, скоро тот сам уйдет, а волну гнать сейчас не стоит. Тем не менее Северов подал в наркомат рапорт, в котором подробно расписал отсутствие командира 7-го ГИАП в такое страдное время, да еще надавил на Ташнова, чтобы тот тоже его подписал. Было видно, что комиссару очень не хочется этого делать, но так откровенно прикрывать Эммануила ему резона не было. Олег подозревал, что майор наобещал тому средних размеров золотые горы и перевод в Москву, но их рефлексии ему были неинтересны.
Возила Музыку почти всегда Горностаева и почти всегда возвращалась не сразу, а через несколько дней. Сам себе Северов честно признался, что любимую девушку он прокакал. И кому!! Вот и пойми этих женщин! Одной из самых любимых книг Северова в прошлой жизни была трилогия Симонова «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются» и «Последнее лето». Там один из героев говорит о том, что его жена ушла к другому, а он отпустил, потому что обещать не мог, что останется в живых. Олег неожиданно вспомнил об этом, и ему пришла в голову простая мысль, что Настя подумала точно так же. Музыка в бой не пойдет ни за какие коврижки, вот и вся причина. Мужик видный, при орденах, начальственный, расти и дальше будет. И в живых останется. Северов вспомнил Вику и совсем загрустил. Вот тебе и полна грудь орденов! Ордена есть, а надежды на личное счастье пока не видно. В меланхолическом настроении Северов заснул.
С Сажиным Олег связывался регулярно, поэтому знал, что Гризодубова прибудет только в конце месяца. В наркомате понимали, что это значительно усложняет работу, поэтому в штат была введена еще одна должность заместителя командира, а Северов стал первым заместителем. Полковник сказал, что кандидатурой нового зама Олег останется доволен, и больше никаких секретов не раскрыл.
25 марта на аэродроме приземлился «ПС-84», из которого бодренько выпрыгнул подполковник Синицкий, за ним неуклюже выбрался человек в черной флотской шинели и, прихрамывая, направился к штабу. Высокий худощавый краснофлотец нес вещи – чемодан и пару вещмешков. У самого Северова, кстати, остались «африканцы» – ординарец Тимофей Кутькин и водитель Арсений Самарин. Оба попросили взять их с собой, в кадрах не отказали. Автотехники, правда, в полку было немного: старые полуторки и несколько «захаров», но Сажин обещал решить проблему в скором будущем, а пока все оставалось по-прежнему.
Прибывший назвался майором Вологдиным Александром Алексеевичем. Был он морским летчиком, летал на «И-16» на Ленфронте. После ранения с летной работы списан, на должность начальника штаба дивизии согласился, так как перед войной окончил Академию. Все лучше, чем в тыл. Орден Красного Знамени и восемь сбитых, и призрачная надежда вернуться в строй. Среднего роста, тридцать три года, вьющиеся черные волосы коротко подстрижены, небольшие аккуратные усы, как у Северова, резкие черты лица, острый взгляд карих глаз. Олег ввел его в курс дела, тот сразу впрягся в штабную документацию. Стал приходить на вечерние посиделки с чаем. В дивизии ему очень понравилось: и порядок, и организация учебы, и авиационная спасательная служба, даже серьезное отношение к охране объекта. АСС внедрялась в авиачасти, но дело шло довольно медленно, не все авиационные командиры видели в этом большой смысл. Есть «У-2»: если надо, за сбитым летчиком слетает, чего огород городить, есть заботы гораздо важнее. Да и осназ откуда взять, кто их тренировать будет? С интересом Вологдин ознакомился с методичкой по выживанию на вражеской территории, посетил занятия. Как-то признался Олегу, что столько нового и интересного никак не ожидал увидеть.
Синицкий, недавно произведенный в подполковники, был назначен заместителем командира дивизии. Гоша признался, что о назначении попросил сам: служба под началом женщины и бывшего подчиненного его нисколько не смущала.
– С тобой интересно, – заявил он, провожая взглядом сержанта Малинину, летчицу звена связи. – Э… Да… Говорю, техника новая, коллектив хороший… В общем, не подведу!
Вот в этом Северов не сомневался, Синицкий был и истребитель из лучших, и организатор хороший, и командир образованный. Так что Олег остался доволен, теперь дело пойдет!
Учеба продолжалась в прежнем режиме, летали много и не без успеха. После каждого учебного боя подробно разбирали ошибки и возможные варианты действий. Тактическая подготовка летчиков росла на глазах – все-таки все они успели повоевать. Даже у самых «малоопытных» было больше двух десятков боевых вылетов. Им посчастливилось выжить в небе, некоторым даже сбить врага, и теперь выпала возможность вернуться на фронт на новой, гораздо более совершенной технике, наученными побеждать, а не просто выживать в бою.
Валентина Степановна прилетела 30 марта утром, встречали всем кагалом – заместители командира, комиссар, начальник штаба, командиры полков, Булочкин, Аверин и Ногтев. Когда Северов представился, Гризодубова хмыкнула, но ничего не сказала, просто пожала руку, как и всем остальным. Прошли в столовую, там уже ждал завтрак. Командир дивизии решила, по-видимому, что ей устраивают показуху, пытаются произвести впечатление, но опять ничего не сказала, только снова хмыкнула. После завтрака, прошедшего в неторопливой беседе о текущих делах, прошли в штаб, где она принялась изучать документы. Оценив объем проделанной работы, Валентина Степановна рассматривала своего первого заместителя уже с интересом: все оказалось гораздо лучше, чем она себе представляла.
День прошел спокойно, комдив наблюдала за работой, но вмешиваться не стала, а вечером неожиданно вызвала Олега к себе.
– Проходи, садись за стол. Чай будешь?
– Спасибо, не откажусь.
Василиса снабдила Северова баночкой земляничного варенья, пришлось кстати.
– Переживаете небось, что вами баба командует? – спросила Гризодубова, разливая чай.
– Нисколько, – пожал плечами Олег. – Сейчас повода нет, да и дальше, я надеюсь, не будет.
– Вон как? Ну, договаривай.
– Да я все уже сказал. Я здесь со всеми, кроме комиссара, давно знаком, воевали вместе. Доверяю им во всем, они мне. Мы не просто хорошая команда, второй такой нет!
– Да, пожалуй, такого количества Героев и дважды Героев в одном подразделении я еще не видела. Но дело не в этом. Вот ты мне скажи, у нас мужчины и женщины в правах равны?
Северов усмехнулся:
– Да зачем вам это? Феминизм в рамках отдельно взятой войны! Я бы женщин с фронта вообще убрал, да не в моей власти.
– Думаешь, хуже вас воюем?! Лучше! А никакого равноправия нет! Ты хоть одну женщину-генерала видел? Вот я и хочу пример показать, чтобы пошла история другим путем!
– Каким? Что за путь такой? Я и с мужиками ничем никогда не мерялся, а с вами тем более не буду. Я истребитель, мое дело врагов истреблять, а не хвост перед женщинами распускать. И вообще давайте чай пить, варенье очень вкусное, попробуйте.
Гризодубова улыбнулась и подцепила угощенье ложечкой:
– А запах какой! Ягода с грядки с лесной не сравнится. Кстати, а почему вы тут награды не носите?
– Так все друг друга знаем, да и не видно под куртками да регланами.
– Ну да.
На следующий день Валентина Степановна с большим интересом изучала работу авиационной спасательной службы, наблюдала за занятиями, беседовала с летчиками и техниками. Ничего в существующей системе она менять не стала, просто включилась в работу.
В первые дни апреля устроили итоговый экзамен. Давали разные вводные, Северов на пару с Железновым изображали немецких охотников, звено «пешек» из расположенного неподалеку бомбардировочного полка «воевало» за немецких бомберов. Стреляли по конусу, проводили воздушные бои парами и звеньями. Особое внимание уделялось малым и сверхмалым высотам. Вместе с первыми боевыми машинами дивизия получила целых три спарки «УТИ-4» в очень хорошем состоянии, сущее золото по меркам 1943 года. Использовали их по полной для обучения слепым полетам. Погода не всегда благоприятствовала, Северов использовал такие дни для практической отработки действий в сложных метеоусловиях. Наиболее опытные пилоты тренировались в ночном самолетовождении. Так что к концу обучения все пилоты имели допуск к полетам в сложных метеоусловиях, почти половина – к ночным. Этим Северов законно гордился.