– Да кто угодно… Я бы допросил слуг. Они же пропустили этого старика. Я видел.
– Что ты еще видел? – внимательно посмотрел на друга Райнхард. Дурнота постепенно одолевала его, и он чувствовал, что не успеет узнать все возможное о происшествии.
– Так старик обратно без трости вышел! – выпалил Зиг, как всегда, в минуты негодования.
Их беседу прервал голос молодой женщины. Перед ними оказалась Магдалена фон Вестфален:
– Слава Богу, вы оба живы!
Райни резко повернулся, глядя в темно-синие, взволнованные глаза девушки. За все время, прошедшее после взрыва, он даже о ней и не вспомнил, оказывается… Осознание этого факта заставило его устыдиться, тем более, ее побледневшее лицо было покрыто сажей, тушь размазана под глазами, оборки на платье местами порвались.
– Вы-то сами в порядке, баронесса? – спросил он, красноречиво оглядывая ее.
Что-то в ее лице изменилось при его виде, глаза наполнились еще большей тревогой и беспокойством. Казалось, подруга его сестры считывает его состояние, и боль, все еще отказывающаяся покидать его голову, передается и ей.
– Мне, как и многим другим, которые ушли на верхнюю галерею, повезло, – сбивчиво объяснила она.
– Но вы выглядите так, словно оказались в эпицентре взрыва, – выпалил Зиг и сам покраснел от сказанного. Райнхард с иронией посмотрел на него – чтобы Кирхайс, несмотря на свою тесную дружбу с ним и близость к его семье, до сих пор осознающий себя сыном садовника и обращающийся к Аннерозе не иначе как «госпожа», вдруг произнес такую дерзость в адрес аристократки крови, должно произойти нечто необычайное. Но, с другой стороны, кто сказал, что оно не произошло?
Магдалена притворилась, будто эти слова смутили ее.
– Радуйтесь, Кирхайс, что я вообще не голая, – усмехнулась она. – Найти вас обоих посреди этого бедлама было не проще, чем Вам разыскать командира со сканером.
– Кстати, не хотите ли отведать вина, госпожа баронесса? – проговорил Кирхайс, словно смущаясь от этих слов.
– Как, ты еще не прикончил всю бутылку? – притворно изумляясь, взглянул на него Райни.
– Как же не хочу? Конечно, хочу, – девушка позволила себе слегка улыбнуться. Райнхард смог разглядеть то, что она боится, причем сильно. – Тем более, я же отлично помню, как вы его нахваливали.
Райнхард, оглянувшись на Зига, решительным жестом отобрал бутылку из его рук и предложил ее даме.
– Жаль вот только, бокалов нет, – добавил он.
– Ничего, нынче выбирать не приходится. Чудо только, что бутылка цела…
Она сделала большой глоток прямо из горлышка
– Нам надо выбраться отсюда, – голос баронессы фон Вестфален сделался деловым и неумолимым. – Поехали ко мне.
«Вот как, значит», – подумал Райнхард, выходя вслед за ней на воздух. Первая его мысль была допросить охрану, оцепившую здание, и отдать распоряжения по поводу поимки преступника, но выйдя на свежий воздух, он отказался от этой идеи. Голова закружилась еще сильнее, и он пошатывался, словно пьяный. «Да, не надо было пить шампанское, но раз ничего легче нет, и так сойдет», – подумал он. – «Ничего, через полчаса оно выветрится…»
Магдалена уселась за руль своего знаменитого кабриолета спортивной модели, с откидной крышей, предмета зависти всех молодых людей столицы.
– Вы, лейтенант, садитесь сзади, а вы, – обратилась она к Кирхайсу, не глядя него. – Рядом со мной.
Они подчинились ей, и девушка резко тронулась с места, оставляя за собой особняк Брауншвейга.
Как только они выбрались на трассу, и Магдалена прибавила скорости, его начало мутить. Сдерживаться получалось плохо, и он чувствовал – еще немного, и его вывернет наизнанку, прямо на бежевые кожаные сидения… Но можно отклониться в сторону, придерживаясь рукой, и тогда этого можно избежать.
– Остановитесь-ка, – попросил он.
Баронесса, наблюдавшая за ним в зеркале уже давно, быстро послушалась его и съехала на обочину.
– Я должна была сразу это сделать, – проговорила она. – Зигфрид, возьмите аптечку… Должна лежать в бардачке.
Тот вновь подчинился командному голосу девушки и передал ей небольшую кожаную сумку, помеченную лаконичным крестом. Райнхард сквозь не отступавшую дурноту подумал, что из нее вышел бы неплохой командир флота. Или же начальник охраны, вместо тех олухов, пропустивших террориста…
Магдалена расстегнула «молнию» и принялась рыться во внутренностях аптечки, приговаривая:
– Если только я не забыла… Нет, здесь, ну отлично!
– Что это? – спросил Кирхайс.
Упаковки казались ему знакомыми, но не мог припомнить названия лекарства.
– Ноотропы широкого спектра действия… Самое то в таком состоянии, как у вашего друга.
Она пересела на заднее сидение, рядом с Райнхардом. Кирхайс последовал ее примеру и уселся там же с другой стороны, поддерживая друга, которому явно было тяжело стоять.
– Осторожнее, Зиг, меня сейчас вырвет, – прошептал молодой человек, надеясь, что Магдалена его не услышит. Слюна с противным прогорклым вкусом наполняла рот, и Кирхайс невольно отодвинулся, поддерживая его.
Рвота облегчение не принесла, и это Райнхарда даже чуть испугало.
– Помогите мне! Снимите с него китель, ему дышать тяжело, – распорядилась Магдалена, которая, деликатно не обратив внимания на приступ тошноты своего знакомого, успела вскрыть упаковку с лекарственными ампулами, физраствором и одноразовыми шприцами и приготовить укол.
– Я сам, – проговорил смертельно бледный Райни, непослушными пальцами пытавшись расстегнуть крючки своего кителя. Зигу все же пришлось прийти ему на помощь.
Магдалена помогла расстегнуть пуговицы рубашки, точным движением задрала рукав, нашла место на плече и быстро вколола лекарство в руку молодого офицера.
– Потерпите, Райнхард, будет довольно больно. Церебролизин такой, – проговорила она, протыкая кожу иглой. – Но ваша голова нужна целой.
И впрямь, боль от укола поначалу была настолько ощутимой, что Райни невольно вскрикнул.
– А если еще вколоть витамин В? – он вспомнил про ноотропы. – Думаю, тут мне понадобится.
– Ну, ежели вы так желаете, можно… Впрочем, не можно, а нужно, – произнесла девушка, доставая вторую упаковку с ампулами и еще один одноразовый шприц.
Кирхайс смущенно наблюдал за ее действиями и попробовал было спросить:
– А это точно необходимо?
– Еще как, – убедил его приятель.
– Спирта нет, весь выпили, – попробовала она пошутить, прикладывая ватку к небольшой ранке от второго укола.
– Как это нет? – Райни вынул бутылку и отхлебнул ее, утоляя жажду. Магдалена усмехнулась и села за руль.
– А теперь поехали, до дома только десять минут езды, – распорядилась она, трогаясь с места.
Укол и спиртное развеяли дурноту, заменив ее сонливостью, и Райнхард не заметил, как они доехали до особняка фон Вестфаленов.
…Солнечные лучи, просвечивающие сквозь легкие кружевные занавески, пробудили его, заставив разомкнуть веки. Он даже не сразу понял, где и как оказался. Явно не у себя дома… Даже пахло здесь иначе – лавандой и розой, ароматами девичьей спальни. Да и кровать была непривычно широкой. На нем была свежая, незнакомая рубашка, размером поболее той, которую он носил. Постельное белье, шелковистое и гладкое, благоухающее цветущим садом, приятно ласкало его кожу, охлаждая его от жара.
Медленно в памяти начали всплывать события дня минувшего, во всей их трагичной сумбурности.
– Кто же это сделал? – не вслух сказал Райнхард. – Да, мы знаем, кто внес бомбу. Но кому же это было выгодно? И почему же сам кайзер не приехал? Его наверняка предупредили, это ясно, но кто это мог быть? Если это провокация со стороны хозяина дома…
– Это была моя первая версия, но я ее отмела, – раздался мелодичный девичий голос. Оказывается, он настолько забылся, что говорил вслух? Как некстати… Райнхард покраснел, глядя на Магдалену. Та выглядела потрясающе, под стать сдержанному, но элегантному убранству ее спальни – синий пеньюар, оттороченный белыми кружевами и завязанный на тонкой талии, не скрывал легкой ночной сорочки на бретелях с глубоким вырезом. Волосы ее, темно-каштановые и очень густые, были распущены и перекинуты через плечо, а глаза, синие и лучистые, смотрели на него необычайно внимательно, но без вчерашней озабоченности.
– Вижу, вы поправляетесь, – произнесла баронесса. Она подошла поближе, и Райнхард понял, как же ему страстно хочется запустить в эту гриву пальцы, откинуть ее голову и вцепиться поцелуем в эту белую шею… Взгляд его, видно, затуманился, что не укрылось от молодой аристократки. Она медленно улыбнулась и уселась на край постели.
– Простите, если помешал… Но меня реально заботят поиски виновника, – проговорил он тихо, пытаясь взять себя в руки и отогнать морок внезапного желания, охватившего его от близости к баронессе. Голова прояснилась, но тело, насколько Райнхард чувствовал, не вполне слушалось повелений разума, продолжая диктовать свои желания.
– Ансбах уже этим занялся. Несколько человек арестовано по подозрению в покушении, – нарочито безразличным тоном произнесла Магдалена, обернувшись к нему и продолжая его разглядывать. Легким движением руки девушка поправила своему гостю волосы, упавшие ему на глаза.
– А как же старик? – выпалил Райнхард, снова откидывая от себя морок. Голова кружилась, но это ощущение было, скорее, из разряда приятных.
– Какой старик?
– Который принес бомбу в шляпе… Его пустили слуги. Их хоть допрашивают?
– Надо полагать, – лениво проговорила Магдалена, потягиваясь, как кошка, отчего просторные рукава ее пеньюара откинулись назад, обнажая чуть покрытые первым весенним загаром ключицы и плавные плечи. – Но, кто бы не был террорист, он вряд ли выжил.
– Так они еще и смертника использовали… – подумал Райни вслух. – Думаю, за ними стоит целая организация.
– Полно вам… Оставьте рассуждения тем, кто им занимается сейчас, – проговорила, чуть улыбаясь, Магдалена. – Вы еще слабы… Всего в десяти метрах от взрыва находились. Колонна вас спасла… Как вы себя чувствуете, кстати? Вижу, что неплохо.
– Вы правы, – Райни чувствовал, что волна желания уже накрывает его с головой, и как-то забывалось о расследовании и о всем другом. Он даже не спросил, где Зиг, и почему-то ему было неинтересно знать. Может быть, спит в соседней комнате, может быть, уехал к себе, – неважно… Остальной мир пусть пока катится ко всем чертям. Возвращаться в этот мир не хотелось – ведь от ее тела исходил столь одуряющий запах.
Магдалена, поняв его чувства, прилегла с ним рядом, и волосы, пышные и густые, чуть ли не накрыли его с головой. Он вздохнул и потянул к ней руки, прошептав:
– Знаете, на том приеме царила такая скука… И я мечтал побыстрее с него уехать… Желательно, с вами.
– Надо же, как наши желания совпали, – Магдалена повернулась к нему, прижавшись к его груди и медленно, словно невзначай, расстегивая пуговицы на его рубашке. – И как славно, что нынче они воплотились в полной мере.
Он не дал ей договорить, впившись в ее полуоткрытые губы поцелуем. Руки девушки, мягкие и сильные, скользили по его груди и спине, чуть царапая ее удлиненными ноготками, отчего Райни чувствовал, будто сейчас не вытерпит и взорвется от этой страсти, наполнившей его тело сладкой, божественной тяжестью. Он пытался сбросить с нее этот халат, впиться губами и зубами в ее тело, столь чудесное и ароматное, но Магда не давала ему это сделать, взяв инициативу в свои руки. Когда он попытался повалить ее на спину, та строго сжала его запястья, произнеся:
– Нет, ты слишком слаб пока, голова еще закружится…
Осталось только подчиниться ее воле, и Райнхард об этом не пожалел. Вдоволь наигравшись с ее телом, попробовав ее кожу на вкус, покрыв поцелуями ее шею и округлую, упругую грудь, он наконец-то почувствовал себя внутри ее горячего лона, и полностью соединился с ритмом ее дыхания и движений, придя к блаженству почти одновременно с ней, обессилено упавшей на его разгоряченную грудь.
– Спасибо, – выдохнул он, поддаваясь последним содроганиям плоти и постепенно возвращаясь в реальность.
– Никогда не говори дамам «спасибо» после секса, – прошептала она, слезая с него.
– Почему же?
– Самый легкий способ почувствовать себя шлюхой, – Магда улеглась рядом, прижавшись к нему.
– Прости тогда…
– На первый раз прощаю, – притворно строго произнесла баронесса, устраиваясь поудобнее в его объятьях, которые они не размыкали еще долго – покуда им не захотелось повторить прежнее безумие.
Позже, лежа, словно в оцепенении, слушая ее слова, но не вслушиваясь в них, Райнхард подумал, что до этого, оказывается, и не знал, что это значит – быть близким с женщиной по-настоящему. Особенно с той женщиной, которая явно тебя любит. А ведь, в сущности, именно любовь она к нему и испытывала. Вспоминались ее встревоженные глаза, ее деловитые и толковые действия в машине, когда его тошнило… Никто доселе так с ним не поступал… А тем временем, Магдалена повторяла:
– Ты слишком жесток сам с собой… Тела своего не чувствуешь.
Она поглаживала его по плечам, шее, но в этих поглаживаниях не было прежней сладострастности. Так делала бы заботливая сиделка с раненным. Он чувствовал возбуждение, но оно было лишь слабым эхом недавних ощущений.
– Отлежаться надо дня три, не меньше, – продолжала она, запуская унизанные тонкими серебряными кольцами пальцы в его золотистые, вьющиеся крупными кольцами волосы.
– Я согласен, если ты со мной тоже будешь лежать… Вот эдак, как сейчас, – произнес он, прикрывая глаза, чуть не мурлыча от ее ласки.
– Все время – не гарантирую, но постараюсь приходить как можно чаще, – прошептала она. – А ты и впрямь жесток к себе…
– С чего ты взяла?
– Ангину ты так и не вылечил толком, – продолжала она, проводя пальцами по его шее. – Понимаю, болезнь ерундовая, но последствия серьезные… Да и ревматизм тоже остался с тобой. Не выносишь плохой погоды…
– Кто ее выносит? – пробовал отшутиться Райни.
– Но тебе приходится хуже других. И простывать, к тому же, ни в коем случае нельзя, равно как и допускать лихорадки… Этот твой друг даже о таком не знает.
Райнхард нахмурился. Он не любил, когда ему припоминали различные слабости и болезни. Словно это окунало его в детство, полное болезней, больниц, докторов, скуки и одиночества, охватывающих во время выздоровления.
– У тебя еще есть медицинское образование?
– Нет, но в этом деле я разбираюсь гораздо лучше Зига…
– Да, он вроде бы не прогуливал курсы медицинской подготовки, но ничего из них не вынес, – припомнил Райнхард и тут же почувствовал себя предателем.
Воспоминание о друге, об упреке в его глазах, о брошенной им давеча угрозе, заставившей его чуть ли не разрыдаться, омрачило его, словно ушатом холодной воды облили. Отчего-то встречаться сейчас с Зигфридом и даже спрашивать у Магдалены о нем очень не хотелось.
– Такое бывает, – отшутилась она.
Райнхард отчего-то все-таки рассказал ей про события на Капче-Ланге. Про свою болезнь, выпустив уж очень красочные описания. Магдалена слушала его внимательно, не размыкая своих объятий. Когда рассказ был завершен, она медленно лежала недвижимая, приговаривая: «Как же тебе досталось-то, солнце мое…», а потом замолчала надолго. Райнхарду даже показалось, будто любовница заснула, но она после длительной паузы произнесла:
– А тебе не кажется, что нынче хотели избавиться от тебя?
Райнхард рассмеялся:
– Ну, с равным успехом хотели избавиться от кого угодно. Тем более, ждали же кайзера, а он почувствовал нездоровье…
– И при этом твоего приятеля оставили за воротами, сославшись на строгий протокол, – продолжала тем же тоном Магдалена. – В любых других обстоятельствах его бы пропустили…
– Но только не в присутствии кайзера.
– А подумай, почему его не пропустили, когда стало известно, что кайзер не приедет?
– Надо полагать, он не настаивал.
– Странно, глядя на твоего друга, и не подумаешь, будто он такой робкий, – с усмешкой произнесла Магдалена. – И вообще, интересно, что он всегда опаздывает – пусть на мгновение, но опаздывает и часто ошибается…