Я собрала сумку, переоделась в спортивный костюм, в котором собиралась ехать, и пошла на кухню, где меня ожидали Таня и Нина. На столе была бутылка сухого белого вина, салат из капусты, тарелка с картошкой, селёдка, сардельки и нарезка колбасы. Всё, что, могли купить. Первую мы выпили за знакомство, вторую за хороший отдых, а третью за мой отъезд. Тане не терпелось услышать историю появления чеканки. Я начала со знакомства с Аланом в школе, где мы с ним работали, потом про то, как я его пригласила в гости, поведала о его женитьбе на девушке, подобранной для него родителями… А потом вспомнила слова, которые он тихонько сказал мне на своей свадьбе…
– Маша! Так в жизни не бывает! – Нина даже прослезилась. – Это прямо как в романе! Ты не помнишь, в каком?
– По-моему, «Гранатовый браслет» Александра Куприна… Там некий Желтков влюбился в замужнюю женщину, княгиню, и украл из кассы деньги, чтобы подарить ей браслет. Приеду, перечитаю. Такая любовь бывает одна на тысячу! Эх, девчонки, что мы знаем о любви? Это такая загадка! – я после вина немного расслабилась и начала философствовать. – Вот, у моего сына тоже великая любовь! А почему я не радуюсь и не восхищаюсь, как в том романе? Потому что считаю, что рано ему влюбляться! Но кто это сказал, что рано? Это мой материнский эгоизм говорит! Ничего мы о любви не знаем! – я помотала головой, подтверждая свои слова.
– Маша, ну почему ты так категорична? У меня разве нет любви? – возразила Татьяна. – Есть! Он меня любит, хоть и женат. А, пусть идёт как идёт! Надоело ждать лучшей доли! Хорошего любовника тоже тяжело найти!
– Девчонки! Вы счастливые! А у меня никакой любви нет! И не было! По залёту родила сына, одна теперь воспитываю. И не до любви мне! Тут бы денег хватало, чтобы мальчишку одеть, обуть и накормить. Спасибо маме, что помогает! Вот кого ценить и благодарить нужно! Мама, это святое! И любовь у неё бескорыстная!
– Нина, я бы поспорила с тобой, но не хочу. Впервые за последние деньки расслабилась. Грустные мысли улетучились Пусть и ненадолго! Мне нужно было давно по стопочке каждый день выпивать! Но нельзя, наследственность плохая…
– Не будем грустить, девчата! Я рада, что у меня жили такие замечательные женщины! Сейчас принесу заначку, по стопочке коньяка выпьем за женскую дружбу!
Мы выпили, а потом ещё долго болтали на всякие темы, смеялись, вспоминая анекдоты, пытались петь, но в конце-концов в двенадцатом часу я сказала, что нужно ложиться, иначе просплю электричку и опоздаю на поезд.
«25 декабря 1989 г, поезд до Белгорода.
Никогда раньше не возвращалась домой в такой растерянности. Всегда скучала, считала часы и минуты до встречи с мужем и детьми, а сейчас внутри поселилась тревога и страх. Вчера перед сном произносила фразу, которую нам советовали на занятиях по аутотренингу:
– Всё у нас хорошо, а будет ещё лучше!
Я верила в неё, только сегодня снова сомнения закрались в душу. Наверное, всю свою сознательную жизнь человек в чём-то сомневается, в чём-то разочаровывается, сто раз начинает жизнь с понедельника или с нуля. Нам тоже на восемнадцатом году совместной жизни придётся начинать всё заново. Только бы никто из домочадцев не держал на меня зла! Я так боюсь упрёков, непонимания, нового витка выяснения отношений с сыном! Как их избежать? Перевоспитать его уже невозможно, слишком поздно. Результат у нас получился, мне так кажется, не совсем хороший. Но есть у него и что-то положительное – не состоит в дурной компании, я надеюсь на это, не пьёт, пока не курит, девчонок не меняет как перчатки. Да, в том состоянии влюблённости или страсти, в котором он сейчас находится, он даже не пытается понять мир самых близких ему людей – отца и матери. Он ничем не хочет поступиться или пожертвовать ради спокойствия и здоровья своих родителей и сестры. Если ему нужно каждый день до поздней ночи уходить из дому, то ни наши запреты, ни уговоры, ни слёзы матери его не остановят… Понимаю теперь, что нужно было жёстче воспитывать, особенно отцу, только поздно кусать локти. Купила книжку Сухомлинского, читаю сейчас, пытаясь разобраться в сложностях подросткового возраста. Хватит ли у меня сил переломить ситуацию и принять любовь своего сына? Я попытаюсь. Я буду стараться сделать всё, чтобы сохранить семью и мир в ней.»
На вокзале меня встретили Александр и Алёнка. Душа ушла в пятки – что-то с Егором случилось…
– Машенька! Как мы рады, что наконец-то ты вернулась! – Саша одной рукой забрал у меня сумку, а другой обнял. Алёнка подошла и, вручив мне букет роз, чмокнула в щёку:
– Мамочка! Я так скучала по тебе!
– Я тоже, доченька! А где Егор?
– Он просил извиниться, у него соревнования, он не мог подвести команду.
– А… Я уже испугалась. Когда дома будет?
– Обещал к вечеру, – ответил Саша. – Если снова не задержится. Давайте пока оставим тему, нас такси ждёт.
С замиранием сердца входила в родной подъезд. Да, там давно никто не убирал, вполне возможно, что настала наша очередь. Поднялись на третий этаж. Из двери своей квартиры выглянула Арина:
– Маша! С приездом! Подлечилась?
– Да, всё нормально, скоро зайду, расскажу, – и я догнала Сашу, который уже открыл квартиру.
– Вот я и дома! Ура! Я смотрю, вы постарались, полы вымыты, – я повесила дублёнку, разулась и прошла на кухню. – И кухня чистая! Алёнушка, твоя работа?
– Мы с папой вместе наводили порядок. И ужин приготовили – картошку с мясом.
– Какие молодцы! А Егор не участвовал?
– Мам, когда ему! Он у нас дома почти не живёт, то секция, то байдарку делает, то с Валей встречается…
– Так её Валентина зовут? Имя мужское, наверное, характер соответствующий. Вы с ней уже знакомы? – спросила я, глядя на Сашу.
– Нет, Егор не хочет нас знакомить. Маша, приводи себя в порядок, не будем пока о сыне. Иначе снова всё начнётся, – и муж горестно вздохнул. Он похудел, щёки ввалились, глаза уставшие и безрадостные. Господи, до чего же нас жизнь довела! Нужно что-то менять! Срочно!
Поужинали мы без Егора. С Алёнкой потом помыли посуду, убрали её в шкаф. Саша ушёл на диван, мы после окончания работы тоже подсели к нему с двух сторон. Установилась тревожная тишина.
– Ой, что это я! Совсем забыла о подарках! Сейчас я буду вас радовать! – я принесла из спальни сумку и начала её распаковывать.
– Алёнушка, меряй! – я подала дочери коробку с туфлями на небольшом каблучке.
– Это мне? Какие красивые! И цвет необычный, тёмно-синий. А какие модные! Лодочки!
– Так меряй скорее, я всё боялась, что с размером не угадаю. – Алёнка начала надевать туфли на зимние колготки.
– Девочка моя! Сними колготки, надень капроновые чулки или подследники.
– А… Сейчас!
Туфли оказались впору. Я так за дочку была рада! И за себя тоже. Мужу я привезла галстук, кассеты с записью бардов и любимую халву. Здесь в городе давно её не было.
– Мам, а Егору что ты купила?
– Хотела найти ботинки, но там тоже ничего хорошего нет. Кооперативные очень дорого. Так что привезла ему тёплый свитер из настоящей овечьей шерсти, ему для похода пригодится. И кассеты с современной музыкой для дискотек.
– Я думаю, он особо обрадуется кассетам, как раз к новому году ему поручили в школе вести дискотеку.
– Господи, как я по вас соскучилась! – я обняла мужа и дочку. – Вы на меня не сердитесь?
– Мам, если честно, я сначала не могла понять, почему ты уехала. Потом папа всё про бабушку рассказал… Я думала, она искренне ко мне привязалась, а теперь понимаю, что нет. Она только себя любит и деда! Думаете, я ничего не помню из той поездки? Помню!
– Алёнушка, не нужно про бабушку. Она такая, какая есть. И она у тебя одна. Лучше покажи мне свой альбом с марками. Что-то новое появилось?
– Пойдём в мою комнату! – Алёнка взяла меня за руку.
– Пойдём, моя хорошая! Пусть папа отдохнёт, устал за время моего отсутствия.
Мы с дочерью смотрели марки, а я всё время прислушивалась, не подошёл ли Егор к двери. Весь шум на площадке в квартире был хорошо слышен. Мы с дочкой просидели до половины десятого ночи, но сын так и не появился. Алёнка начала зевать, я её отправила в ванную, а сама перестелила ей постель. Когда она вернулась, я её крепко обняла:
– Девочка моя! Прости меня! Я знаю, что тебе нелегко было. Но я должна была подлечиться, ты же помнишь, какие скандалы у нас с Егором были. И, судя по сегодняшнему дню, ничего тут не изменилось.
– Мамочка, ты только не расстраивайся! Я тебя так люблю!
– Я тебя тоже, солнышко моё! Спи, спокойной ночи!
Уложив дочку, я пошла в спальню. Это была самая дальняя комната от входа в квартиру. Если закрыть две двери, то не будет слышно, когда сын вернётся. Я не могла лечь спать, не дождавшись его после такой долгой разлуки, поэтому двери оставила открытыми. Как бы я не успокаивала себя, что он любит меня и скучал в разлуке, меня обидело то, что в день приезда он, как и до отъезда, задерживается где-то допоздна. Телефона у нас не было, да и кому можно позвонить ночью! В милицию, что ли? Мы лежали с Сашей обнявшись и прислушивались. Потом муж уснул. Егорка пришёл в половине двенадцатого. Я накинула халат и вышла в коридор. Сын уже снимал куртку.
– Здравствуй, Егор! Дай я тебя обниму! Господи, кожа да кости! Ты хоть где-нибудь перекусил? – я старалась не заплакать и не повысить голос, хотя это давалось мне с трудом.
– Мам, прости меня! Я правда не мог тебя встретить и прийти раньше! Я ничего не успеваю!
– Ладно, в первый день прощаю. Иди поешь, а завтра поговорим, – я потрепала его по отросшим волнистым волосам и ушла в спальню. Жалость к нему и себе, горечь и отчаяние уже с первого вечера поселились в моей душе прочно и основательно.
Новый 1990 год мы встречали втроём – я, Саша и Алёнка. Сын в категорической форме заявил, что они большой компанией, где будет Валентина, поедут к какому-то другу в соседний город. Он не отпрашивался, не извинялся, он просто так решил! Разве можно было пятнадцатилетнего подростка (или уже юношу?) силой удержать дома? Конечно, нет! Мы приняли к сведению и отпустили…
Начались зимние каникулы. Егор вроде бы хотел жить с нами мирно, выполнять принятые договорённости о своих обязанностях в семье, но попав под влияние Валентины, всё чаще и дольше пропадал у неё…
Глава 2
Белая ворона
Ах, если бы можно было всё повернуть назад! Теперь, прожив большую часть отмерянного Богом времени, отчётливо понимаю, что исправить потом ничего нельзя! К нашему великому сожалению. Когда в отношениях с сыном и его девушкой были допущены все ошибки, которые только можно было совершить отчаявшимся родителям, только тогда, как насмешка над моими педагогическими знаниями, мне попалась книга какого-то американского психолога, где он на вопрос, что нужно делать родителям, если их ребёнок влюбился, ответил одним словом:
– Ни-че-го!!
Дальнейшее моё повествование можно читать как исповедь матери, которая из любви к сыну хотела оградить его от величайшей ошибки в его жизни, основываясь на своей природной интуиции или дара, но потерпела не только поражение, но и чуть не потеряла семью и здоровье.
Егор у нас вырос парнем видным – рост больше ста восьмидесяти, стройный, если не сказать, что, по материнским меркам, худой, густые тёмно-русые волнистые волосы до плеч, мода тогда была такая, нос прямой, волевой подбородок, густые брови и такие же зелёные, как у меня, глаза. Все знакомые утверждали, что он похож на маму. Где-то начиная с седьмого класса в него начали влюбляться девочки, но он имел какую-то предрасположенность обращать внимание на женщин более старшего возраста. Он впервые влюбился в молодую учительницу биологии, но она оказалась замужем, и его влюблённость осталась как поклонение женщине-идеалу. В то время сын ещё делился со мной своими переживаниями и мыслями, а также спрашивал совета, что делать. Я ему объясняла, что так в жизни бывает, находила книги, где описывались подобные ситуации. Он читал, размышлял и, чтобы быть ближе к объекту своего обожания, просто подружился с той учительницей, помогая ей на уроках и в школе. Я, побывав на родительском собрании, тоже познакомилась с Татьяной Николаевной, которая была их классным руководителем, и поняла, что в данной ситуации влюблённость пойдёт Егору на пользу. Пусть воспитывает в себе рыцарское отношение к женщине. Всё закончилось вполне благополучно, у него до выпускного были с той учительницей дружеские и доверительные отношения. С Валентиной оказалось всё сложно… Ну очень сложно!
Однажды я зашла в комнату сына и дочери, разгороженную пополам книжными шкафами, и увидела за стеклом фото девушки – маленькое треугольное лицо, светлые и довольно редкие волосы и какая-то печальная улыбка. Я вытащила фотографию, перевернула и прочла: «Егорке от белой вороны».
Я возненавидела её сразу! Как может эта невзрачная девушка двадцати трёх лет встречаться с моим красавцем сыном, которому только пятнадцать? Она в своём уме? И чем она его приворожила?
В этот вечер я дождалась Егора не просто лёжа в кровати и прислушиваясь к каждому шороху, а вышла на кухню. Он пришёл опять после двенадцати, уставший и, как говорят, на взводе.
– Сынок! Долго так будет продолжаться? Твоя «белая ворона» разве не понимает элементарных вещей, что тебе нужно окончить школу, что у тебя есть семья, которая о тебе беспокоится, что родители не могут спать, пока ты не придёшь домой? Неужели обязательно ходить на свидание каждый день?
– Мам, а зачем ты вытаскивала фотографию? Кто тебя просил? – сын сразу перешёл на крик. – Я же не лажу по твоим шкафам? И хватит меня контролировать! Мне шестнадцатый год! И только нам с ней решать, сколько раз в неделю встречаться!
– Ладно, не кричи на меня. Что за моду взял повышать на маму голос? Видно, по-хорошему она не понимает. Может быть, приведёшь её на этой неделе сюда и все вместе поговорим?
– Она с вами не хочет знакомиться! Давай оставим разговор, я устал.
– А мы с отцом не устали? А сестру не нужно пожалеть? Почему ты вырос таким эгоистом? Егор, прошу тебя, приди хотя бы раз после восьми, нам с папой нужно серьёзно с тобой поговорить.
– Хорошо, постараюсь.
Я хотела обнять сына, но он увернулся. Меня колотила мелкая дрожь. Я ушла в спальню, муж спросил:
– Как он? Снова взвинченный?
– Да. Как всегда. Ладно, спи, я тоже постараюсь уснуть.
«21 января 1990 года. Белгород.
И этот воскресный день, четвёртый по счёту, Егор провёл в обществе Валентины. На той неделе мы с Сашей дали ему время, чтобы он как-то урегулировал свои многочисленные дела и свидания. Он, вроде старался, но почему-то каждый день приходил за полночь, а вчера и вовсе побил рекорд – прибыл во втором часу. Спать я не могу, пока не услышу, что он пришёл. А какая мать может уснуть, когда её подросток уезжает на другой конец города, а возвращается ночью пешком? Фонари уже не горят, а в подворотнях кого только нельзя встретить! Время-то у нас какое! То там кого-то ограбили, то убили или избили. Егор ничего не боится, и нас призывает успокоиться.
Сегодня с утра без завтрака он снова уходит к Валентине. Я возмутилась, что он за неделю не выполнил ни одного своего обещания, что в комнате не убрано, постель не застелена, сам неухоженный, а уж когда он делает уроки, мы и вовсе не представляем! Ведь был уговор, что он будет вовремя приходить, а в воскресенье мы не будем препятствовать его уходу. И что? Он хорошо запомнил вторую часть договора, про первую не помнит. Он так решил! Разговаривать с нами он начал в высокомерном тоне, мол, мы его не понимаем, не даём ему полной свободы, а он хочет сам распределять своё время и решать, куда ходить и с кем дружить. Он с яростью каждый день отвоёвывает себе свободу от родителей, от семьи, в которой вырос! Конечно, понятен его максимализм, но почему у сына нет элементарной жалости и сострадания к родителям? Не доходит до «взрослого» человека простая мысль: мы хотим, чтобы он приходил вовремя не потому, что это наша прихоть или испытание нашей родительской власти, мы просто на физическом уровне не можем каждый день дожидаться его, а уснуть не можем из-за беспокойства за его жизнь. К сожалению, поймёт он это только, когда сам станет родителем. А пока мы с мужем не видим выхода из затянувшегося конфликта. Мы не высыпаемся, оба осунулись, раздражаемся, читаем литературу по воспитанию, а толку? Кого воспитывать, если он дома не живёт? Муж как-то разозлился и предложил: