Я смущенно улыбнулась Карлу, он ответил взаимностью. Норрис слушал меня очень внимательно.
– В нем была жилка и именно он сделал из титула Брустеров, то что мы сегодня знаем о нем. Прадед понял, что на этой земле не заработать и даже не прокормиться. Но осознал очевидное преимущество – близость к Лондону. Познакомился со влиятельными лордами и начал сдавать им в аренду землю под их нужды. Заработал денег, немного авторитета. И как-то он добился того, что само королевство стало арендовать земли нашего графства под военные полигоны, стрельбища и другие базы. Так как населения мало, а мы жили в самом начале границы, никто никому не мешал.
– А у вас была просто земля? Без болот…? Рек?
– Река есть. Болота, наверное, тоже. Но в основном равнины и лес. Таким образом прадед завел влиятельных друзей и деньги в семью пошли потоком. Даже делать ничего не приходилось. Папа передавал мне слова деда, что именно это – безделье, и повлияло на решение прадеда заняться ювелирным делом. Так все и произошло. По крайней мере, то, что я знаю.
– Это потрясающе, – сдержанно восхищался Карл.
– Да, – согласилась я. – Но хочется узнать больше.
– Узнаешь! И продолжишь семейное древо.
Я благодарно посмотрел на Карла. Нам было что сказать друг другу еще, но мы довольно сильно устали, нас клонило в сон. И не хотели нарушать ночную тишину. Я радовалась, что иду с Карлом, и готова была идти и идти, пока не умру от упадка сил, но лишь бы с ним.
Мы подошли к общежитию. Я и радовалась (наконец посплю!), и огорчалась (придется прощаться с Карлом).
– Ну вот, мы пришли, – сказал он.
– Почему столько скорби?
– Да так, ничего.
Мы прошли мимо стойки, и Карл направился дальше, к лестнице.
– Ты проводишь меня до третьего этажа?
– Я провожу тебя до твоей комнаты.
Приятно услышать. Но зачем ему это?
– Так ты идешь? – спросил Карл, указывая на лестницу.
Я ничего не ответила. Проходя мимо Карла, я стрельнула в него глазками. Никогда не флиртовала, разве что в детстве. Но тогда это была игра, а теперь она стала удовольствием.
Комнату, видимо, заперла миссис Норрис. Я открыла замок и вошла.
– Я бы тебя пригласила, но понимаю, что это глупо. Ничего не могу предложить.
– Если бы ты меня пригласила, ничего не предлагая, я бы все равно зашел.
– Тогда милости прошу!
– Я бы с радостью, но не могу. Мне вставать через шесть часов. Работа.
– И сколько работать?
– До одиннадцати вечера.
– Кошмар! Как мне тебя жаль!
– Да ладно. Привык.
Я понимающе кивнула.
– Пойду я спать, – сказал Карл, нежно смотря на меня. – Сегодня был отличный день. Спасибо тебе.
– Тебе смешно, а я уже думала о самоубийстве!
– Ты что, с ума сошла? – Карл повысил голос. – Даже не смей шутить так! Подумай о тех, кто тебя любит.
– Не надо кричать! Таких людей нет.
– Я бы так не сказал.
Я посмотрела на него с обидой.
– Прости, Дамана, – извинился он ласково, – не знаю, что на меня нашло. Но целая Англия, не зная о тебе, тебя любит. Я уж не говорю о тех, кто тебя знает.
– Спасибо. Спасибо за все. За помощь и поддержку. Тебе и миссис Норрис я безгранично признательна. И с радостью отплачу вам добром!
– Для нас это честь. Ты потрясающий человек.
Карл поклонился.
– Позвольте, – взял мою руку и поцеловал ее. – Спокойной ночи, миледи Брустер, прекраснейших Вам снов.
– Спокойной ночи, Карл Норрис. Но сон будет прекрасным, если в нем я увижу Вас.
– Безгранично лестно слышать подобные слова от Вас, достопочтенная графиня…
Мы улыбнулись. Карл отошел чуть назад и помахал мне рукой, я ответила тем же и медленно закрыла дверь. Да! Таких людей, как Карл, я еще не встречала и вряд ли встречу. Эта инсценировка разговора людей из высшего света меня очень умилила.
У зеркала я несколько раз провела рукой по обновленным волосам и улыбнулась. Все-таки волосы у меня отцовские. Сняла с полки портрет семьи, пару минут рассматривала отца и мать. К усталости прибавилась еще и грусть. Ноги стали тяжелыми, будто каменными. Легла на кровать – и моментально забылась. Никогда так быстро не засыпала. Слава богу, что я заранее задула свечи.
Считаю нужным подробнее описать постоялый двор. На первом этаже находилась прихожая со стойкой, прачечная, гостиная, совмещенная со столовой, кухня и спальни Норрисов, библиотека. На втором и третьем этажах квартирки, рассчитанные на одного, двоих или троих постояльцев, располагались одинаково. На каждом этаже была общая кухня.
Моя комната оказалась больше, чем спальни в квартирах, потому что она предназначалась и для обедов. Она мне нравилась больше всего.
Миссис Норрис сдавала номера не только для постоянного жительства, но и тем, кто останавливался на время. Каждый номер был обозначен счастливым или знаковым числом. Мой, например, 33 – возраст Христа. Вот только мне это не льстило.
31 марта 1770 года. Вторник
Ох, как приятно просыпаться от теплого солнечного света и от пения птиц за окном! Странно: столько времени прошло, а я помню почти каждое утро, день, вечер и ночь в этом доме.
Я нежилась в кровати и размышляла о жизни. В ней было всякое: смерть, радость, грусть, верность, предательство, любовь и ненависть. Я получила важный урок: любой может добиться, чего хочет. И главное – не выдержка, а принципы, гордость и расчетливость.
Я помню, когда отец умирал, он был уже почти на последнем издыхании и сказал, чтобы меня провели к нему, и попросил всех выйти. В комнате остались мы вдвоем. Оспа очень заразна, поэтому мне запретили приближаться к отцу. Я стояла на расстоянии десяти футов и боролась с желанием побежать к папе и обнять его! Меня останавливал только разум, а еще – мамин и отцовский запрет… Да и, чего кривить душой… Я не брезговала им, но боялась, ведь над папой висел дух смерти. Его лицо покрывала сетчатая ткань, а на руках были надеты перчатки. Он открыл глаза и, когда увидел меня, улыбнулся:
– Здравствуй, ангел!
– Папочка, я не хочу, чтобы ты умирал! – проговорила я, обливаясь слезами.
– Я буду стараться ради тебя и ради твоей мамы. Я очень люблю тебя, ангел мой.
– Я тоже тебя люблю!
– Запомни, ты моя дочь, и ты продолжишь наш род. Именно ты займешь мое место, и никто другой!
Голос отца был очень слабым и сиплым. Видно было, что он с огромной болью произносит слова, которые я запомню навсегда. Я смотрела на папу и хотела отдать жизнь за него. Слезы из моих глаз лились рекою, мне не хотелось жить, и я никак не хотела сживаться со смертью:
– Папа, я сама не смогу, одна я не справлюсь, ты мне нужен, не уходи от меня!!! Я хочу, чтобы ты увидел меня в красивом платье, как у мамы, на балу. И чтобы ты увидел ответные реверансы!
– Что бы со мной ни случилось – знай, я всегда буду тебя видеть и тобой гордиться.
Тут отец истошно закашлял и побледнел еще больше.
– Отец, мне страшно, я боюсь!
– Нет, не смей бояться, ты должна быть сильной и справедливой. Я так жалею, что не увижу тебя взрослой, но я уже бесконечно горд тобой! Ты так юна, но так умна! Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала!
– Что? Я все сделаю!
– Верь тем, кому верю я! И никогда… никогда не забывай, кто ты!
– Обещаю.
– И запомни, ты должна всегда быть сильной духовно… морально…
– Но как?!
– Духовная борьба… Надо любить жизнь, а не ее смысл… Доведи до конца… начатое мною… люблю тебя…
Отец глубоко вдохнул и из последних сил крикнул:
– Милли!..
Именно тогда я поняла, что больше не смогу упасть в объятия отца! Я почувствовала его боль… Мне показалось, что моя душа сейчас вылетит из тела. Пусть слезы ослепили меня, но все же я рванулась к постели умирающего отца… Но в комнату влетела мама, две гувернантки, дворецкий и несколько верных коллег отца. Может быть, даже король, мне кажется, я его видела. Мне не дали сказать папе «прощай». Один из мужчин схватил меня и на руках вынес из комнаты. Мучительная боль и страх криком вырывались из меня.
– Уведите дочь… – проговорил папа.
Но я хотела остаться, поэтому вырывалась и кричала. А мужчина, который меня вынес из комнаты, в коридоре прижал меня к груди… На эти объятия я ответила, не переставая плакать.
Восемь лет назад отец умер. И сейчас я надеюсь, что оправдала его надежды и не нарушила данное ему обещание. Я хорошо усвоила последний урок отца: борьба – естественный путь к силе. И вот я борюсь всю жизнь и даже после смерти.
Я вспомнила о смерти отца прекрасным утром, лежа в уютной кровати. Расстроилась? Да. Но я набралась воинственности и приготовилась к любым поворотам судьбы. Хотя этот день оказался спокойным.
Спустилась на первый этаж, я услышала голоса. В гостиной я увидела всех детей, Чарли, миссис Норрис и Колин Ричардс.