Лорд Фокс и принцесса Инесса тихонько обсуждали с капитаном ущерб, который ожидали увидеть по прибытии в Кион. Леди Зоя предоставила им список жертв и подтвердила, что среди них не числится знакомых.
– Все это не случайно, – охрипшим голосом проговорил лорд Фокс. – Она что-то ищет в Кионе. Но что? Большинство старейшин погибли еще в Даанорисе. – Он обернулся к Кузнецу душ: – А ты что думаешь по этому поводу?
Взгляд лорда Халада был прикован к стремящемуся за горизонт солнцу, навстречу которому несся наш корабль. В этот миг наше судно подскочило из-за ударившей в его корпус большой волны, однако по отданному Зоей приказу корабль вновь, не сбавляя ход, плавно заскользил по водной глади.
– Она ничего мне не говорила о возвращении в Кион, – ответил Кузнец душ. – Я нахожусь в таком же неведении, как и вы. Возможно… – Его речь оборвалась, окончание фразы потонуло в обрушившихся на палубу брызгах.
– Зоя, – обратился к аше лорд Фокс, – кто-нибудь видел, как после случившегося моя сестра покинула город?
– Нет. Она ворвалась к ним на одном лишь ази. Как я и говорила, других дэвов рядом с ней замечено не было.
Мужчина от досады стукнул кулаком по фальшборту корабля.
– Что она задумала? Если Тия снова причинит кому-то вред, я… я…
Он перегнулся через край, тяжело дыша, а когда выпрямился, от его злости не осталось и следа. Фокс не сводил темного взгляда с морской поверхности, словно пытался отыскать в гребнях бушующих волн свое отражение.
– Отправьте одного голубя к Пармине, если армия еще не покинула границ Даанориса, – твердым, будто кованая сталь, голосом отчеканил он. – А второго пошлите в Одалию, к Кансу. Раз с ней нет остальных ее дэвов, значит, истинная ее цель не Анкио. Она могла спланировать еще одно нападение, но уже в другом месте.
– Захиду не удалось выяснить, куда она и ази подевались.
– Потому что она все еще в Анкио, – мрачно подтвердил лорд Фокс. – Несмотря на все случившееся между нами, мне известен ход ее мыслей, я знаю, что бы она сделала на моем месте, а я – на ее. Она бы не стала прилетать в Анкио, заставлять трехглавого ази поджигать квартал Ив, чтобы потом скрыться без всяких объяснений. Только не после того, что она сказала в Даанорисе. Она ждет нас. За это я готов поручиться своей жизнью.
3
На книге, откуда я зачитывала отрывки вслух, не значилось ни имени автора, ни названия, по которым ее можно было выделить среди остальных томов. После разговора с главным библиотекарем Истеры выяснилось, что эта рукопись самая древняя из всех имеющихся у них и на много лет предшествует следующей версии легенды о Парящем Клинке, а потому опровергает любую теорию о том, что является измененным вариантом предыдущего текста. Также в манускрипте встречались и другие любимые всеми истории: жизнеописания Пяти Великих Героев, эпосы о давних сражениях между тресеанцами и даанорийцами, – но все практически в неизменном виде.
– Известное нам сегодня изложение легенды было написано Вернашей из Роз, – задумчиво проговорила Альти.
– Хочешь сказать, она намеренно ее изменила? – спросил Кален. От такого предположения Лик ахнул. – Но для чего?
– У нее мог иметься доступ и к другим документам, ныне утраченным навсегда. В конце концов она управляла Анкио. И как первая аша этого города могла изучить большинство из этих книг. – Альти повернулась к советнику Людвигу. – Вам что-нибудь известно о живущих в Истере специалистах по древним легендам?
Мужчина, поглаживая бороду, на некоторое время задумался.
– Пожалуй, я знаю одного. Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне и слывет выдающимся историком в вопросах мифологии аш.
– Гариндор? Это ведь не истеранское имя, – заметил Кален.
– Да. Сам Гариндор родом из Дрихта. Но много лет назад обрел пристанище здесь.
– Ничего себе пристанище, – сказал Лик. – Из всех королевств Истера располагается дальше всех от Дрихта.
– То, что Дрихт не уважает своих мыслителей, как это делаем мы в Кионе, – настоящий позор, – согласился советник Людвиг. – Дрихт всегда считался раем для деспотов. Когда король Аадил отнял власть у короля Адхитайи и королевского дома Нарсетхи, политика королевства решительно поменялась. Насколько вам известно, сам по себе король Адхитайа был нехорошим человеком. Во время случившейся революции он был убит, а его сын Омид пропал. В первые годы правления Аадила в королевстве наметились признаки интеллектуального развития и просвещения. В государстве царил период расцвета песен и преданий. Но очень скоро ситуация изменилась. Я поговорю с Рендором и узнаю, может ли он помочь нам связаться с Гариндором.
– Твои догадки, маленькая uchenik, с самого начала были верны, – кивнув мне, заметил Рахим, когда истеранский советник нас покинул. – Даже я в Тресее вырос на преданиях о Парящем Клинке и подлости Изогнутого Ножа. Уму непостижимо, что все это было ложью.
– Но зачем? – Лик до сих пор был потрясен этим открытием. – Зачем Вернаше менять легенду?
– Мы пока этого не знаем наверняка, Лик, – мягко ответила ему Альти. – Давай, прежде чем делать окончательные выводы, сначала дождемся, что нам скажет лорд Гариндор.
Плечи Лика грустно поникли.
– Вернаша из Роз была несравненным воином! Она стала первой ашей в Кионе!
– Малыш, ты знал ее настолько хорошо, чтобы это утверждать? – спросил Рахим. – Она рассказывала тебе о своих любимых цветах, любимом наряде? Нам ведь проще смотреть на героя и не видеть его человеческих пороков. Во времена моего детства многие герои по праву считались мерзавцами, но их прославляют по сей день лишь по одной причине – они тресеанцы. – Мужчина нахмурился. – Однако и на этот вопрос мне хотелось бы знать ответ.
– Тем не менее это не меняет представления о том, что значит быть ашей. – В окружении холода и книг голос Халада звучал тихо и приглушенно. Он опустил руку на плечо Лика. – Нельзя чтить прошлое, не имея о нем представления. Я предпочту знать правду, чем жить в блаженном неведении, даже если та уничтожит все, во что я верил. Традиции не всегда благородны. Иначе бы ты без всяких возражений стал ашей еще несколько лет назад.
Лик взглянул на него. В его стеклянном сердце закружился цветной вихрь – я решила, что сейчас он все расскажет. Но ладонь Халада, лежащая на его плече, была лишь дружеским жестом. Ничего не замечающий Кузнец душ не слышал желания в молчании Лика – его невысказанном признании.
Тогда молодой аша, приказав своему сердцу молчать, только кивнул в ответ. Я испустила тихий вздох, не сразу осознав, что все это время стояла без дыхания. Мне стоило больших усилий не вмешаться. У нас с Каленом ушли годы, прежде чем мы научились существовать в унисон. Надеюсь, однажды они тоже обретут свой ритм.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо, пока никто нас не слышал, поинтересовался у меня Кален.
На миг я прикрыла глаза.
– Если Аена была права насчет легенды, могла ли она быть права и во всем остальном?
Книга могущественных рун, которую преподнесла мне Безликая, по-прежнему оставалась в руках Микаэлы, однако все заклинания из нее я знала наизусть. Как знали, но скрывали ото всех сами старейшины – по заверениям Аены. «Они учат вас лишь рунам, необходимым для усмирения дэвов, а также заставляют рисковать своей жизнью ради их целей. – Женщина давно была мертва, но ее насмешливые слова звучали в моих ушах до сих пор. – Зачем им обучать рунам, способным возвысить тебя над ними?»
Мой кулон все еще отливал серебром. Но сколько времени пройдет, прежде чем другое пророчество Аены сбудется? Когда в моем сердце сгустится чернота и оно отдастся во власть тьмы?
Кален улыбнулся.
– Какой бы ни была это правда, мы ее узнаем, – со спокойной уверенностью сказал он. И я поверила ему.
То, что Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне, оказалось не совсем правдой; он обитал в маленьком домике на окраине города, на границе с Рунным лесом. Как объяснил советник Людвиг, делал он это по своему убеждению, а не из-за вражды истеранцев.
Когда мы постучали, дверь нам открыл бледный, болезненного вида юноша лет двадцати. Альти, только взглянув на его стеклянное сердце, мигом засучила рукава.
– Ну-ка живо в постель, молодой человек.
Парнишка оторопел.
– Я… я не…
– Без разговоров. У тебя жар, а его нельзя переносить на ногах. Где твой хозяин?
– Он здесь. – В дверях показался беловолосый дрихтианец, выглядел он гораздо лучше и здоровее своего помощника. На простом кожаном ремешке у него болтался стеклянный кулон, излучавший мягкое пурпурное сияние. Сначала мужчина удивленно воззрился на нас, а после перевел взгляд на советника Людвига. – Что происходит, милорд?
– Приносим наши извинения за вторжение, Гариндор. К нам из Киона прибыли гости, которые нуждаются в ваших экспертных знаниях. И вопрос этот носит неотложный характер.
– Неотложный характер, говорите? – Мужчина поправил на носу очки. – И среди вас аши, как я посмотрю. Поскольку область моих экспертных знаний лежит в прошлом и не требует спешки, это довольно странная просьба. Прошу простить моего помощника Яррода. Последние несколько дней он плохо себя чувствует и должен сейчас отдыхать.
– Я немедленно позабочусь о нем, лорд Гариндор, – пообещала Альти. – Вы идите, а я пока осмотрю его.
Гариндор повел нас в глубь дома. Тот оказался заставлен множеством необычайных хитроумных устройств и старинных вещей. С высоких полок на нас бесстрастно взирали трехголовые статуи, небольшие картины изображали сцены одновременно жестокой и редкой красоты: огромное великолепное божество топчет армию умирающих солдат, а из земли вылезают слоны с семью бивнями, чтобы уничтожить урожай и домашний скот. И все это нарисовано яркими, практически кричащими красками. Стены были украшены старинным, сурового вида оружием.
Заметив наше удивление, Гариндор улыбнулся.
– Вот почему я решил поселиться вдали от остальной части города. Истеранцы – добрые, славные люди, но совершенно не понимают, для чего я храню все эти орудия разрушения, пусть даже и в качестве объектов изучения. – Тут он вздохнул. – Я презираю дрихтианскую политику так же сильно, как и они, поскольку многое пережил сам. Но от гноя, который буквально въелся в твои кости, трудно избавиться. В том, чтобы попытаться понять культуру, которую ты порицаешь всем своим существом, нет никакого противоречия. Не возражаете, если я закурю? У меня есть очень хорошие сигары из Адра-ала.
Никто из нас не был против, а Людвиг даже захотел попробовать сам.
– Мы слышали, вам многое известно о мифологии аш, – начал он, пыхтя сигарой.
– Так и есть. Это одна из причин, почему меня выгнали из Дрихта. По их мнению, почитать женщин значит унижать мужчин. Но как одно может вызывать другое – вопрос, на который они так и не дали ответа, если не считать множества угроз моей жизни, когда им нечего было сказать. – Гариндор, откинув мыском ботинка несколько пергаментов, уселся в одно из потрепанных кресел и жестом предложил нам сделать то же самое. – Чем я могу вам помочь?
– Меня зовут Тия.
– Тия? – Гариндор с округлившимися глазами подался вперед. – Прошу прощения, миледи, однако я наслышан о вас. Вы Темная аша, которая подобно Сахмет приручает дэвов… только вам удалось усмирить самого свирепого из них. Вас еще называют Тией из Углей – безусловно, в знак уважения. Это имя закрепилось за вами главным образом благодаря ази, поразительному огненному существу. Лорд Кален и лорд Халад мне знакомы. И, конечно же, знаменитый Рахим Арракан! Королева Даэра с нетерпением ждала вашего приезда.
Тресеанец просиял от радости.
– Альтисия также знаменита в наших краях, я знаю многих целителей, кто готов подтвердить ее мастерство врачевания. Кроме того, в моей обители редко можно увидеть сразу двух прекрасных девушек, не говоря уже об аше такой исключительной красоты.
Лик от смущения поежился:
– Я аша, но не девушка, милорд.
Удивленный Гариндор смерил его внимательным взглядом.
– В Дрихте, мой дорогой, я не всегда поступал хорошо, – по-доброму и искренне признался он. – Но теперь могу открыто заявить, что стал лучше, чем был когда-то. Родись вы в Адра-але или Раше, вам бы пришлось несладко, но я рад, что в Кионе на сей счет думают иначе. Как бы там ни было, вы очень красивы.
Лик залился румянцем.
– С-спасибо.
Решив вернуться к теме нашего разговора, я сказала:
– В истеранской библиотеке мы нашли книгу, противоречащую известной нам истории о Парящем Клинке и Танцующем Ветре.
– Так вы за этим пришли? – усмехнулся Гариндор. – Об этом мало кому известно. Подлинная история не столь захватывающая и романтичная, как знаменитая легенда, описанная Вернашей.
– Значит, это правда? – спросил Кален. – Это и есть древнейшее воплощение легенды?
Гариндор кивнул:
– Автор хранящегося в истеранской библиотеке фолианта неизвестен, однако мы полагаем, что он был написан самим Рашну Справедливым.
– Рашну из числа Пяти Великих Геров? – воскликнул Рахим.
– Среди всех пятерых именно Рашну слыл многообещающим историком и служил у них летописцем. Несколько примеров его работ встречаются и в других трудах – достаточно было сравнить их между собой, чтобы установить подлинность.
– Но для чего Вернаше записывать иную версию? – спросил Халад.
– Довольно трудно разобраться в чужих мотивах, когда в твоем распоряжении имеется так мало текстов. – Гариндор распростер руки в стороны. – Трудов Вернаши у нас даже меньше, чем Рашну. Она вела всего один дневник, да и тот не был личным. В нем описывались трудности, связанные с основанием города. Возможно, она намеревалась использовать легенду как основу для дараши оюн и считала, что из ее версии выйдет более интересное выступление.
– В первоисточнике упоминается некая Первая Жатва, – сказал Кален. – Что это такое?
– Ответ на этот вопрос очень хотел бы знать каждый ученый. Рашну был дрихтианцем – и стоит добавить, человеком просвещенным, который не разделил бы нынешних взглядов своих потомков, – и все его письмена были написаны на родном языке его матери. Старая дрихтианка изъяснялась иероглифами, поэтому «Первая Жатва» может иметь схожую синтаксическую структуру с написанием слов «рунные ягоды». Из контекста следует, что «Первая Жатва» – это единственное в своем роде растение, которое бессмертно до тех пор, пока его не сорвут.
С зажатой между зубами сигарой Гариндор снял с полки одну из книг.
– К понятию «Первая Жатва» Рашну обращается в одном из документов. Вот послушайте: «Те необычайные цветы я видел собственными глазами. И название их не подходило к внешнему виду. Я наблюдал цветущие розы намного восхитительнее, а платаны выше и благороднее. Но как только Аши из любопытства протянула руку к этому деревцу, я ощутил поток неведомой магии, прорезавший воздух хлыстом. Мы оказались недостойны.
«Нам не следует его трогать!» – закричал я, но было уже слишком поздно. На миг моему взору открылось дерево, Священное Древо, которое поманило меня своим светом. После чего ослепило, заставило пасть на колени и отшвырнуло назад.
Когда мое сознание вновь прояснилось, моих спутников уже не было. На том месте, где когда-то возвышались они, осталась только Первая Жатва – маленькая, невзрачная, обманная и убийственная. Лучшие из известных мне мужчин и женщин, с кем мы пережили бесчисленное множество войн и невзгод, были повергнуты каким-то нелепым деревцем. Да спасет свет их души, и да спасет он меня».
Халад подался вперед.
– Здесь Рашну повествует нам о смерти своих собратьев, Великих Героев, да? В дрихтианском Кругу Культа? Но что это за Священное Древо?
– Да, после того случая Рашну уже не был прежним. Говорят, Круг Культа – место, где Великий Создатель впервые вдохнул жизнь в новый мир, а грехи его сыновей осквернили эту землю. Никто, кроме Рашну, не возвращался оттуда. Даже последний путь Вернаши завершился там, после чего она навсегда скрылась с людских глаз. О тех, кто предпринимал походы в те края, больше никто никогда не слышал. Если не сухой жар пустыни сгубил бедных путешественников, то они могли пасть жертвами этого странного Священного Древа. Поговаривают, даже дэвы опасаются заходить в эти земли. Если Первая Жатва произрастает именно там, то нечто не только не позволяет никому срывать ее плоды, но и убивает любого, кто…