Диана про себя застонала, решив, что она точно сошла с ума, если ее заводит подобная ерунда, в то время как на душе еще никогда не было так тошно. Мозоли на ногах продолжали беспощадно напоминать о себе, а она из-за дурацкой гордости не снимала ненавистные туфли, решив принять эту боль как должное. Нечего было умничать, разыгрывая из себя умудренную опытом зрелую женщину! Послушай она советов папули, ничего бы с ней не случилось.
Начинало темнеть, «блейзер» не спеша покидал границу Харьковской области, и чем дальше оставался Харьков, тем меньше оставалось шансов разыскать Бешкетова. Диана написала смс-ку Зуброву с просьбой позвонить при первой же возможности. Потом долго смотрела на свой мобильный: скорее всего, с ним придется расстаться, но она собиралась заложить его по максимуму – меньше чем за сотню долларов не отдаст. Этой суммы вполне хватит на возвращение в Николаев и покаянное шествие к папуле. Диане ничего другого не остается, как признать, что «Мистери» ни черта не умеет в жизни. Дурацкое имя! Игнатьев прав. Как оно вообще могло прийти ей в голову?…
Во всем теле ощущалась жуткая усталость, но глаза она не закрывала. Из приемника едва слышно доносился голос Хэнка Уильямса-старшего. Диане нравилось слушать слегка хрипловатый голос певца, хотя прежде ей не особо нравилась музыка в стиле кантри.
Игнатьев ни разу не превысил скорость. А вот Диана обожала выжимать из своего «Мерседеса» максимум, когда папочка не мог этого видеть. Однажды он все же отругал ее за «шалости». Тогда Диане едва исполнилось семнадцать. В ответ она капризно надула губки, пустила слезу, зная, что подобное зрелище действует на отца как надо.
Нет, она ничему не научилась в жизни, несмотря на дорогие частные школы и приватные колледжи. Вот такие, как Игнатьев, легко достигают намеченных целей: серьезный, чересчур правильный, скорость не превышает. Она украдкой взглянула на водителя, но тот, кажется, вообще забыл о том, что на заднем сиденье кто-то есть; он даже по мобильному разговаривал совершенно свободно. Из обрывков фраз Диана догадалась, что он затягивал с рукописью книги. Каков педант! Он даже ни разу не выругался, когда на другом конце провода его явно прессинговали, а когда попрощался, вновь прибавил громкость на приемнике.
– Так что там, с застоявшимся шедевром, часть которого я чуть не стянула у вас?
Илья не сразу сообразил, что Мистери соизволила обмолвиться с ним парой словечек. Кажется, она не просто подслушивала, а жадно ловила каждое слово из его телефонного разговора с агентом, Олесей Гавриловой.
– Временный нок-аут, – пожал он плечами, будто ни о чем более существенном и речи быть не могло.
– А о чем вы пишете? – спросила Диана, хотя и без особого интереса: тишина все же действовала на нее удручающе. Хотелось отвлечься, чтобы на время забыть о собственной беспомощности.
– Если я вам расскажу, вы решите, что у меня больная фантазия.
– Не стесняйтесь. Я обожаю психов. И теперь хотя бы ясно, откуда у вас эта мания преследования!
Проигнорировав последний комментарий, Илья неохотно поведал кое-что о своем творчестве:
– Последний мой рассказ не просто не удался – он откровенно паршивый: на компанию старшеклассников нападают летучие мыши, вынуждая тем самым детей прятаться в библиотеке. Они молодые, а уже насквозь увядшие в пороках. Вынужденное заточение приводит к нервным срывам и даже наркотической ломке у одного из главных героев. Еще один – сходит с ума от желания поскорее задрать юбку на девчонке из группы чир-лидеров. Летающие паразиты медленно пожирают одного за другим, оставляя за собой изувеченные трупы.
– Ну и ну! Счастливый конец не предусмотрен, я полагаю?
– Разделавшись с ребятами из библиотеки, кровожадная стая отправляется в город. Никакого шанса на «happy end». – Илье вдруг стало противно от самого себя, хотя он и не подал виду: – Критики разбили «Школу кошмаров» в пух и прах. Оказалось, проблемы подросткового возраста, которые я затронул на страницах книги, давно не актуальны. Десятки читателей прислали разочарованные письма.
– А вам пишут письма? Серьезно? – Диана придвинулась ближе, чтобы убедиться, что расслышала все правильно.
– Только самые старые из поклонников.
– Могу представить, сколько в них непристойностей! – Она демонстративно передернулась.
– Никаких извращений. Только признания в любви к моим книгам.
– Как же! Я уже вижу эту картину: спальня Ильи Игнатьева, обклеенная любовными посланиями. Это должно здорово вдохновлять.
Илья только хмыкнул в ответ. Странно, что Мистери, или кем бы она ни была, так считает. Вот Аню внимание его поклонников ужасно бесило, а однажды она и вовсе озверела, когда он надумал пригласить парочку верных поклонниц на ужин в их дом; не разговаривала с ним почти неделю и обвинила в том, что фанаты для него важнее родной жены.
– С некоторыми я веду переписку на протяжении многих лет, – сказал он, отогнав неприятное воспоминание.
– С женщинами?
– С женщинами, конечно.
– Должно быть, они все до одной – скучные домохозяйки, которые страдают от безделья и в качестве развлечения читают ваши книги вперемешку с поглощением фаст-фуда.
– Неужели у вас сложилось обо мне столь низкое мнение, Мистери? – Илья усмехнулся: его, безусловно, раздражала манера Мистери выражать свои мысли в чересчур развязной манере, однако он не обиделся. – То, что эти люди умеют читать и писать, а главное – считают меня неплохим парнем, достаточно.
Она видела, что этот человек ничуть не лукавит, и все же продолжала ерничать чисто из вредности:
– Тогда что мешает вам писать сейчас, имея за спиной столь колоритную группу поддержки? Кстати, сколько вам лет?
– Тридцать один. Не так уж и много, чтобы исписаться, но ничего не поделаешь. К тому же, как я сказал, агрессивная критика убила во мне всякое желание сотворить очередную фальшивку. Ни одно уважающее себя издательство не хочет связываться со мной, считая «нестабильным». – «А все остальное вас не касается!» – уже мысленно закончил он.
– В том числе и «Стар-Паблишер», – предположила Диана. Теперь хотя бы ясно, почему он так взъелся, застав ее в своем номере.
Диана собиралась копнуть глубже, но «блейзер» резко затормозил.
– Нужно поесть.
Илья вылез из автомобиля и открыл для Мистери дверцу. Она только сейчас заметила небольшое придорожное кафе. И хотя с прошлого дня у нее во рту не было маковой росинки, от одной мысли о еде почувствовала легкую тошноту.
– Ну же, худышка, вылезайте. Вам не помешает хороший гамбургер. И снимите, ради Бога, свои очки: на улице вечер, – добавил он невзначай.
– Странно, что я не заметила.
Диана и не подумала избавиться от очков. Более того, она проигнорировала протянутую руку и самостоятельно вылезла из машины. Какую-то долю секунды Илья смотрел прямо на нее, будто надеялся рассмотреть ее глаза сквозь темные стекла, а потом развернулся и двинулся в сторону кафе размашистой походкой, осознав бесполезность собственных усилий. Диане почему-то не понравилось такое поведение.
Есть не хотелось, зато дамскую комнату она посетила с большим удовольствием.
Чертов писатель хотел, чтобы она сняла очки! Диана посмотрела на свое отражение в крошечном зеркале обшарпанного туалета и едва не завыла от отчаяния. Еще никогда она не выглядела так ужасно. Наспех она протерла салфеткой лицо, подкрасила губы и пару раз провела руками по волосам, пытаясь привести их в порядок. Такой Диану Оленину уж точно никто не видел! Папочка пришел бы в ужас, а несостоявшийся жених Влад Юдин сбежал бы раньше, чем она затеяла всю эту глупую историю с необходимостью пожить самостоятельной жизнью. Черт. До Николаева уже, наверняка, дошли слухи о том, как она опарафинилась.
И словно в подтверждение ее догадок на мобильный позвонила папулина секретарша, маленькая Ника Рыбакова, втайне сохнувшая по своему боссу и потому готовая выполнить любое его поручение. Ника, к сожалению, отличалась весьма невзрачной наружностью: маленького роста, с фигурой, далекой от идеальной, веснушками на пухлом лице и очками в роговой оправе с толстыми линзами, которые придавали ей старушечий вид. Женщины, с которыми обычно имел дело Алексей Оленин, были куда более симпатичными, и уж, разумеется, он не путался с секретаршами. Но, насколько Диане было известно, Ника не унывала, работала по двадцать часов в сутки и под дулом пистолета не согласилась бы предать босса. Диане это казалось забавным, но разве можно винить женщин за то, что они находят ее папулю привлекательным мужчиной?
Отвечая на телефонный звонок, Диана почти что знала, что ей сейчас предстоит услышать.
– Диана Алексеевна, – со всей серьезностью начала Ника, по привычке обращаясь к ней строго официально, – ваш отец ужасно зол.
– Он не злится долго. Передай ему, что я возвращаюсь домой.
В трубке повисла напряженная пауза. Удерживая одной рукой телефон, другой – Диана старательно поправляла одежду. Она уже даже смирилась со своим неудавшимся опытом и, скрипя зубами, торопливо пробормотала:
– С приключениями покончено – так и передай отцу. Слово в слово. Я здорово наломала дров и все такое, но, Слава Богу, умею признавать ошибки!
– Дело в том… – Ника откашлялась.
– Что-то не так? – Диана напряглась.
– Видите ли, Диана Алексеевна, ваш отец просил передать, что он запрещает вам появляться в Николаеве до тех пор, пока вы не научитесь самостоятельной жизни.
3
В машину Мистери вернулась слишком уж мрачная как для той, которая только-то и умела, что дерзить и задирать нос.
Глаза по-прежнему скрыты за темными очками. Плечи гордо расправлены, бедра, обтянутые джинсовой тканью, плавно покачиваются при каждом движении. Мистери – красивая женщина. В этом ей не откажешь. Но при этом она избалованная и глупая. Хотя глупой ее вряд ли назовешь: когда она расспрашивала о его творчестве, выглядела вполне сведущей. На него же она вообще смотрела как на пустое место. Не то чтобы Илью это особо беспокоило: он собирался высадить свою попутчицу у ближайшего мотеля и спокойно продолжить свой путь. В гордом одиночестве.
Любительница путешествовать автостопом! Он хмыкнул и все же, когда Мистери заняла прежнее место, протянул ей бумажный пакет с едой из закусочной.
– Что там?
Диана сморщила свое красивое лицо, брезгливо глядя на промасленный пакет. Голод сводил желудок, но едва ли она заставила бы себя притронуться к еде из придорожных забегаловок. В голове тревожно звенел молоточек, напоминая о том, что теперь она одна посреди длинной трассы и единственный человек, к которому она может обратиться за помощью, – бесивший ее писатель.
Как папуля мог поступить с ней так жестоко? Разорвать все связи… Ника сказала, что последней каплей отцовского негодования стала статья в бульварной газете, выставившая похождения Мистери не в самом лучшем свете. Прочитав ее, папуля просто не сумел совладать с эмоциями…
– Там пара куриных ножек и гамбургер. Надеюсь, вы не вегетарианка, – прервал он ход ее мыслей.
– А об этом вы, естественно, не подумали!
– Я купил еще и салат.
Заревел двигатель. Диана так и не смогла понять, что этот зануда усмехается.
Мистери явно чувствовала себя не в своей тарелке. На ее лице большими буквами было написано: «У меня столько самомнения, что тебе, парень, и не снилось!»
Илья видел, что она не притронулась к еде, зато сам с большим аппетитом проглотил гамбургер. И поскольку мисс Острая-на-язык вновь принялась играть в молчанку, заговорил сам:
– Я собираюсь остановиться под Полтавой, чтобы переночевать. С утра отправлюсь дальше. Вы не упоминали своего конечного пункта назначения. Возможно, это новый вид развлечения для избалованных жительниц столицы – колесить вдоль страны с незнакомцами, делая вид, будто в гараже их не ждет своя собственная роскошная машина, – не знаю. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что не всякий попутчик будет держать руки при себе… особенно, когда вы одеты подобным образом?
– Вам надоело мое общество? Или боитесь, что даже святоша вроде вас склонен к соблазнам? – Диана откровенно обиделась, когда догадалась, что Игнатьев пытается от нее избавиться, а попросить его оставить ее она не может. Платить-то ей, действительно, нечем.
– Даже святоши грешат, Мистери, – ответил он, не отрывая взгляда от лобового стекла. Эта Мистери откровенно бесила, в то время как ее чертова родинка сводила с ума. Странное сочетание.
– По-моему, для этого вы слишком здравомыслящий.
– Я такой, каким стал благодаря влиянию университета, профессии и ряда других обстоятельств, – объяснил он коротко.
– Вроде женщин, – растолковала Диана «другие обстоятельства», о которых ее попутчик решил умолчать; она позволила себе немного расслабиться, поскольку разговор принял другое направление.
– Ну так что же? – подтолкнула она к продолжению прерванного разговора. – Чего в результате добились университет, профессия и женщины? Кстати, какой университет вы заканчивали?
– Киевский национальный.
– И кто из нас столичный житель? – Она цокнула.
Илья случайно поймал ее взгляд в зеркале. Если бы Мистери сняла свои дурацкие очки, он бы постарался понять, что твориться в ее прекрасной голове. Она намеренно лишала его этой возможности, очевидно, из страха, что он раскусит ее в ту же секунду.
– Вы вообще знакомы с кем-то из писательской братии?
– Слава Богу, нет!
– Вам и впрямь повезло: мы – странный народ, мягко выражаясь. Почти у каждого скрытый или явно выраженный «синдром Франкенштейна», – выразился он с помощью термина, который когда-то давно был придуман женой. – Не верите? Старина-Кинг по этому поводу сказал очень точно: дескать, в душе каждого писателя есть что-то, непреодолимо влекущее его к безумию. Я процитирую еще одного человека, назвавшего меня «сумасшедшим чудовищем».