Карина Сарсенова, Протоиерей Александр Суворов
Счастье неба – в нас. Сборник стихотворений и пьес
Стихотворения
Карина Сарсенова
«В тёплых ладонях, у самого сердца…»
«Небо, взбитое в туман…»
«Небо, небо без границы!..»
«В поэтичном настроенье…»
«Растворялись тени…»
«В зимний сад открытое окно…»
«Белой чайкой, чёрной чайкой…»
«Жаркий день и тьма ночная…»
«Любви связующая нить…»
«Любимый мой, прошу, ты подари…»
«Безумным, сладким вожделеньем…»
«Я не могу тебя простить…»
«А впечатленья остаются…»
«Становленье времени…»
«И неожиданно – в рассвет!..»
«Ночь скрывается в тумане…»
«Бескомпромиссное: люблю!…»
Пьесы
Карина Сарсенова
В кубе
Сцена 1
Реальность А
СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА
МАЛЬЧИК
РОДИТЕЛИ МАЛЬЧИКА
ДЕВУШКА
Скудно освещённая комната. Нищее убранство. Кровать. Стул. Печка.
Полураздетый мужик с длинной бородой (Служитель культа) сидит на кровати.
У его ног на полу сидит Мальчик (лет 10).
Мальчик не плачет. Он просто смотрит. Смотрит в пустоту. В выжженное в сердце ничто. В ту боль, которую превращала из нестерпимой реальности в сонное забвение истерзанная в клочья душа. Она больше не могла плакать. Она смирилась.
Мужчина (в одежде с элементами неопознаваемого культа). Хватает Мальчика за горло.
Служитель культа. Сколько раз я уже видел всё это! Одно и то же. Бег по кругу. Хоть бы кто из них вёл себя иначе. А ведь я с энтузиазмом, заслуживающим хоть какого-то уважения, искал разнообразия! Надоело.
Нет, душить его я его не буду. Я не убийца. Не грешник. Заповедей не нарушаю. То, что я делаю, является очищением. Очищением от порочной любви. Служителю религии любить запрещено. А вы думали, я делаю всё это из-за любви?! Да я терпеть не могу мужские тела, особенно на заре их развития, их детство, бесстыдно открывающее миру будущую порочность мужского начала в её кажущейся хрупкости и невинности!
Я ненавижу детство. Ненавижу любовь и борюсь с ней, как могу. Потому что люблю.
Мужчина (Служитель культа) отпускает тощую мальчишескую шею. Красные пятна на бледной коже вызвали в нём волну глухого раздражения. Так с ним бывало всякий раз после разрядки. Опустошение.
Служитель культа. Если хоть слово скажешь родителям, отлучу их и тебя от прибежища Бога! Скажешь родителям, что заблудился в тумане.
Мужчина (Служитель культа) подкупает мальчика. Насыпав мальчишке в карман шоколадных конфет (дурацкая; однако действенная привычка хоть чем-то, но откупиться от греха), выталкивает его за дверь. Туманная ночь вбирает в себя тонкий силуэт мгновенно и беззвучно. Мальчик ничего никому не скажет. Страх быть проклятым и отлучённым от церкви самому и своей семье, страх непонятный, но эффективный, срабатывал всегда.
Служитель культа. Родителям он скажет, что заигрался допоздна и заблудился во внезапно накрывшем посёлок тумане.
Я не курю. Курение – грех, как и все зависимости человеческой плоти. Но страшнее всего – зависимость души. Любовь. Чёрт бы её побрал. Я люблю. И ничего не могу поделать с прилипчивым до изнеможения чувством. А может быть, не хочу? Иначе
Служитель культа страдает. Перед тем как лечь в постель, он проводит пальцем по отвёрнутой к стене фотографии.
Служитель культа. Как бы долго ни было скрыто от меня отображённое на бумаге лицо, я отчётливо вижу каждую его чёрточку. Отпечаток другой души на моей собственной душе… Сколько лет я жил, словно чья-то неудачная фотография! Жил не своей жизнью. Жил прихотью противного моего сердцу чувства.
Служитель культа молится.
Служитель культа. Перед тем как позволить себе провалиться в оглушающую пустоту сна, я помолюсь. Попрошу Бога сделать так, чтобы никогда не встретиться с человеком, изображённым на фотокарточке. Потому что до сих пор не знаю, что сделаю при встрече. Односельчане знают меня как необыкновенно доброго, заботливого, пекущегося о благе других человека… Но только я один чувствую: та тёмная часть души, которая присутствоствую: та тёмная часть души, которая присутствовала во мне с момента рождения, с каждым днём росла. Медленно, но верно набирала вес и силу.
Сон Служителя культа
И превращалось в иное, обособленное, самостоятельное существование.
Душа человека без души.
Душа хищного зверя.
Крик хищной птицы разорвал отдохновение в кровавые клочья.
Служитель культа. Нет, птица мне приснилась. Как и сон, страшный и привлекательный. Жуткий и красивый. Яростный и страстный. Сон о жизни и смерти. И кричал в себе я сам. Иногда мужским, иногда женским голосом. Но вопрос гендерной принадлежности волновал меня в наименьшей степени. Потому что именно в том сне я случался собой настоящим. А настоящее бытие дарит неподдельным счастьем.
Мне снился сон. Один и тот же, единственный сон, на протяжении всей моей жизни. Я брал её снова и снова. Она больше не кричала. Её глаза, наполненные стеклянной отрешённостью, смотрели в пустоту. В ничто, в которую истерзанная с немым, не вырвавшимся из груди криком. Пустота из сна затягивала меня, вбирала каждый вдох, каждый удар сердца… Превращала меня в себя, в пустоту смерти, в пустоту обессмысленности бездуховного бытия…
Сцена 2
Реальность Б
ЦИНИК
ЛЖЕ-МУЛЛА
ДЕВУШКА
БОМЖ
МАТЬ
Комната спартанского вида.
На кровати типа нар лежит Циник.
Циник, закуривая. Плевать, что мулла запрещает курить. Я и выпиваю иногда, перед сном, в тишине моей холостяцкой берлоги.
Циник и Лже-мулла
Циник. Тема лже-муллы – особенная. Я почти восхищался этим ловким интриганом. Хитроумно, в обход разуму и смыслу, а одновременно и беззастенчиво напролом вешать неудачникам лапшу на уши! Все они, кто, открыв рты, внимали несусветной ахинее, щедро льющейся из лужёного лже-муллинского горла, были мечены одним клеймом. Неудачники. Все до единого – неудачники.
А я сам? Да ничем не лучше остальных. Такой же неудачник. А вот лже-мулла и крутые ребята, стоящие за его красноречивой белибердой, неудачниками явно не были. Они-то оставляли свои жизни при себе, к тому же деньги гребли лопатой! Счастье-это умение красиво и выгодно (ну да, выгодно красиво!) обставить факт личного существования.
Они вовсе не лишены ума. Пытались меня раскусить. Таких, как я, подозреваемо безверных, они не любят. Боязно давать оружие человеку, не верящему в их Бога. Идея – сильнейший мотиватор. Да, они платили каждому смертнику какую-то сумму, но, по правде говоря, копейки. Почему тогда мне положили на счёт больше? В десятки раз больше обычной «зарплаты» за самоубийство с прицепом в сотни человеческих, по соседству оказавшихся жизней?
Не разжалобил я их рассказами о тяжелобольной сестре. Какая она мне сестра, брехня всё это. И они наверняка прознали про мою наивную ложь.
Но согласились и выплатили стопроцентным авансом требуемую сумму. Причина? Надеются после моего фееричного ухода завербовать эту несчастную девицу.
Влюблённый Циник
Циник. Вот это наваждение я, гордящийся своим рациональным рассудком, никак не могу объяснить. Увидел в инстаграме фотку незнакомой девчонки, на вид лет двадцати. С жалобным текстом внизу: собираем, мол, деньги на пересадку почки. Девчонку угораздило родиться с недоразвитой почкой, и без двух полноценных почек она не сумеет стать матерью. Никогда.
Я вообще-то отродясь не вёлся на подобные соплераспускания. Мир жесток, выживает сильнейший. Родился ущербным – сдохни. Скольким молящим глазам с подобных идиотских фоток я посылал в ответ бесплатную холодную усмешку.
А тут словно солнечный зайчик залетел в ледяное, давно мёртвое сердце и коснулся его давно забытым (или никогда не ведомым) неземным теплом. Не прикосновение – ожог, вот что я ощутил! И с того мгновения я не имею сил и желания изгнать её взгляд из оставшихся дней собственной, медленно утекающей жизни… Может быть, это и роднит нас – факт неотвратимой, причём скоро неотвратимой смерти? Возможно. Здесь знание рассудка лишнее. Я печёнкой, подвздошьем чувствую – между нами установилась невидимая, но прочная связь.
Удивительно, но я вовсе не хотел её как женщину! Ощущение приближающейся смерти обострило во мне сексуальную потребность. Наверное, бессознательная часть души продолжала цепляться за жизнь…
Самоудовлетворение вышло в приоритет имевшихся в моём распоряжении ценностей. С кем только не было у меня секса в пределах воображаемой реальности! Дали бы мне волю уйти в эту реальность полностью и навсегда…
Циник и Совесть
Циник. Но они, крутые парни, стоявшие за велеречивым лже-священником, не отпустят меня ни в какое иное пространство, кроме реальности личного небытия. Поэтому и денег дали заранее, правда, тоже виртуальных, мёртвым числом застывших где-то там, в каком-то банке, прицепом к комбинации лично за мной закреплённых цифр… Виртуальные деньги на виртуальном счету… За вполне реальное массовое убийство. Я могу их снять хоть сейчас, но не буду этого делать. Парни прекрасно знают и эту часть моего плана. Всё равно, как бы ни отрицал факт собственной отличности от лузеров по вере, я во всём идентичен им. Просто у меня другая вера. Непонятная мне самому, но вера.
Циник и Мечта
Циник. Вера в то, что жизнь, более счастливая и оттого более настоящая, может продолжиться если не во мне самом, то в ком-то другом. В этой наивной девахе с экрана смартфона. Той самой, которая мечтает получить шанс на счастье, получить почку и родить ребёнка.
Ребёнка, чужого мне по крови, но родного по душе. Я ведь оплачу его появление в этом мире! Я ни разу не задумывался о первичности материи или духа. И о том, обладаю ли подлинной свободой выбора… Или являюсь инструментом в чётко отлаженной системе? Метафизика не волнует меня ничуть. Но гнев в душе, спрессованный в болезненно плотный ком, сочится кровью и требует выхода.
Душа, освободившаяся от гнева… Пусть даже ценой сотен невинных жизней… После смерти я обрету долгожданный покой. Я вырожду ненависть и ярость в этот бездушный и враждебный мир. А после придёт новая жизнь, очистившаяся от зла и оттого более счастливая…
Родить того, в ком продолжится моя неудавшаяся жизнь, моя нерождённая мечта, не совершённое мной добро… Почему дети должны лишь отвечать за грехи родителей, но не становиться счастливее за них? Вместо них? Наперекор их нечистоте?
Циник и Реальность
Циник. Я не знал своих родителей. В детском доме сказали, что я был найден на помойке. Меня подобрал бомж и принёс на базар продавать. Как овощ, как картошку. Бомжу были нужны деньги на бутылку. Бутылка была его счастьем. А сам я тогда и был овощем, почти мёртвый, обессиленный голодом и стылым октябрьским воздухом, новорождённый комочек отказной жизни…
Я не стал выяснять, кем случилась моя мать, кто значился моим отцом, искать горе-родителей. Людей, давших мне жизнь не в счастье, но в горе. Наверное, поэтому и жизнь моя развернулась чередой нескончаемых антипраздников. С момента зачатия разочарование стало логотипным чувством, точно и ёмко описывающим всю картину моего мира.
Искать-глагол не для меня. Подтверждать избранную «правоту», поддерживать доставшийся статус человеконенавистника жёстко, жёстко и неправомерно агрессивно – вот мои действия. Зачем искать? Чтобы фальшивые родители отказались от меня ещё раз? Взрослые же были люди, значит, имели веский повод для выкидывания младенца на свалку. Хотя я бы предпочёл, чтобы меня после рождения просто задушили. Несчастного бомжа из-за меня в обезьяннике заперли… Однако для человекоподобного счастливца от бутылки арест был к лучшему. В клетке он наверняка отогрелся и поел…
Интересно, а что может послужить поводом достаточно веским для отказа от новорождённой тобой же жизни? От ощущения глубинной связи с маленьким, но очевидным чудом?
Циник и Мать
Циник. Ты дала жизнь! Ты почти что Создатель! Ты сотворила, продлив из собственного, биение столь близкого тебе сердца! И как возможно это биение прервать?.. Что приобретает большее значение для родителя, чем родное дитя? Что разрушает врождённую гармонию жизнь дающего и жизнь длящего, родителя и ребёнка, с лёгкостью и виртуозностью многоопытного зла? Бедность? Нищета? Деньги? Ослепление материальной стороной мира? Но жизнь – это тоже материя, если есть тело и факт его рождения.
Почему бездушная материя денег побеждает физическое воплощение человеческого разума? Или разум – тоже иллюзия большинства людей? Подделка их существования? Если нет своего разума, можно позаимствовать лже-сознание денег или власти. А, неважно. Пусть мир сам разбирается с доставшимися ему противоречиями.
Циник и Иллюзия
Циник. У меня всё в порядке. Есть сделка. Моя жизнь за жизни множества незнакомых мне людей. Счастье пусть физически мне не родного, но моего по духу ребёнка в обмен на чужие и потому оравнодушленные мною слёзы и боль. Поэтому они, крутые парни, диктующие мулле, сразу после выполнения мной задания переведут всю сумму той девахе на счёт. Пусть у неё окажется достаточно денег для продолжения своей жизни и рождения новой…
Всё личное кипение ненависти к этому миру и отсутствию в нём Бога я вложу в выполнение задания. А то лучшее, что оставлю после себя, пускай отразится светлой радостью в её глазах, едва она услышит весть, ответив на звонок из банка: сумма на вашем счету, присланная незнакомцем, полностью покрывает операцию, восстановление после неё, ведение беременности и роды…
Меня давно выпустили из лагеря. Обучение было закончено. Велели ждать задания. Я и ждал.
Сцена 3
Реальность В
ФАНАТИК
ГУРУ
БОЛЬ – ЭТО БОГ.
Фанатик. Я ждал нового задания от Гуру. Ждал со смесью ужаса и счастья. Задания Гуру давал конкретные, сложные и требовал их неукоснительного выполнения. За малейшую провинность полагался штраф.
Штраф! Бог и дьявол. Жизнь и смерть. Наслаждение и страдание. Меня недавно оштрафовали снова. Невероятное, мучительно сладостное забытье! Забыть себя на грани между страданием и счастьем. Самозабвение – удел изгоя и героя. Я не мог решить, кем быть. И на всякий случай мнил себя единовременно по обе стороны баррикад.
Штраф – это было то, чего я жаждал и боялся. Штраф, а если честно, наказание, отличалось от таковых у других Гуру особой жесткостью. Да что там, натуральной жестокостью! Учитель предпочитал линчевать провинившихся самолично. Боль от его руки являлась высшей наградой и райским наслаждением…
Страшась признаться самому себе, я слишком часто косячил. Слишком часто допускал мелкие оплошности, не вредившие заданию, но весьма вредившие моему телу… Допускал промахи полусознательно, ловил себя на охоте за любой возможностью ошибки… В глубине души я верил: все люди – мазохисты. А почему, иначе, на подвиги нас толкает не счастье, но горе? Не радость созидания, а слёзы боли?
Боль была его Богом. И всё, совершаемое им, делалось ради счастливой участи её вкушения. Только так я умел радоваться жизни. В жизни слишком много боли, места для чистого счастья не остаётся. И умение наслаждаться страданием являлось единственным выходом из мрака мира в свет реальности. Я научился строить собственную, счастливую реальность в кольце оцепления непроницаемо тёмного зла. И неважно, сколько надо заплатить за подобную реальность.
Радость от обладания подделкой для обездоленного счастьем человека равна радости соприкосновения с её подлинником. Такова жизнь. Её не переделать, но прописать подспудные правила игры под силу каждому. Так я и жил. В вероятном подстрочье подлинного мира.
Чуть опоздал на встречу… Немного затянул разговор… Выпил лишнюю чашку чая с «бездушкой» – так Гуру называл бродящие вокруг тела, лишённые души.