После его слов я умолкла, потрясенно глядя на мужчину. А он, хмыкнув в бороду, наставительно начал:
– Коли беседы беседовать, так кабинеты отдельные есть. Видел уже, маладца, хорошо придумали, леди. Да только оплату в кабинетах не за чай, а за аренду помещения брать надобно.
Алех сел, достал блокнот, внес пометку.
А я… у меня слов не было.
– За комфорт платить клиент должен, леди, клиент и только клиент, – продолжал учить меня господин Мелоуин. – А вкус у вас есть, да, как-нибудь пригласил бы, в качестве декоратора. Умеете вы, чтоб элегантно да приятственно. Тут у вас, знаете ли, вампиру и то понравится.
Я вздрогнула.
– Комплимент это, леди, комплимент, не бледнейте.
Видимо я действительно вновь побледнела, едва увидела, как едва сколоченные столы покрывают темно-зеленой плотной гардиной. Которая предназначалась для отделения залы с кабинетами от общего зала.
– Вы, леди, неправильно акценты расставляете, – заметив мое возмущение, продолжил господин Мелоуин, – вот здесь место для стоячих, оно темное должно быть, неприметное, общая зала в ровных тонах, а вот кабинеты привлекать внимание должны, манить, чтобы каждый кто за столиком сидит о кабинете мечтал, думки о нем думал, деньги на него копил, за красивую жизнь, за нее, леди, народ завсегда платить готов. – Пауза, и вдруг несколько смущенное: – Я тамочки ценники у вас чуток поменял, леди. Стало быть обычный чай по одной цене, а вот авторский, тот который вы сами смешали, знатный купаж, кстати, вот он по иной цене быть должон.
– Да там же состав один! – не выдержала я.
– Состав один, – согласился господин Мелоуин, – а идея особая, авторская. Элитный чай, стало быть. От того и цена другая.
И снова все три брата Шилли радостно головой закивали. Они были с господином Мелоуином целиком и полностью согласны!
Но неожиданностью даже для них, стали следующие слова:
– А, господин уважаемый хлебных дел мастер Шилли-старший, по поводу чая я с деловым предложением к вам, что скажете?
– Уважаемый мастер-кондитер почтенный господин Мелоуин, всегда готов к диалогу, – мгновенно отозвался Алех.
Бородатый мужчина кивнул, заложил руки за спину и начал:
– Чай то посредственный, но так, в качестве эксперимента, я бы скупил… часть. Небольшую, процентов восемьдесят.
Чай посредственный?! Я молча опустилась на ближайший стул, уже совершенно ничего не понимая. А Алех видимо что-то понял, потому как важно ответил:
– Чай, уважаемый мастер-кондитер почтенный господин Мелоуин, авторский, элитный, и цена у него, сами понимаете…
– Ну так, господин уважаемый хлебных дел мастер Шилли-старший, автор то у вас свой, местный, стало быть еще намешает.
– Да, – согласился Алех, – но, уважаемый мастер-кондитер почтенный господин Мелоуин, вдохновение требуется, а высшие материи у них и стоимость особая.
Молча поднявшись, я покинула приступивших к торгам мужчин. Мне на этом празднике звонкой монеты делать было нечего. Разве что…
– Господин Мелоуин, можно вас на мгновение? – уже отойдя от них, попросила я.
– Запомните вашу мысль, господин уважаемый хлебных дел мастер Шилли-старший, – приказал мужчина, развернулся и поспешил ко мне.
Причем шел он до крайности неправильно – как-то не так. Диссонанс мне, целителю, был заметен.
– И я вас очень внимательно слушаю, уважаемая леди, – произнес господин Мелоуин, подойдя.
Я же в очередной раз обратила внимание на несоответствие строения его тела и собственно походки. Учитывая, как господин двигался, у него ноги должны быть значительно короче, но… Но не об этом сейчас речь.
– Господин Мелоуин…
Я кусала губы, не зная как спросить, а пытливые черные глаза пристально смотрели на меня из-под кустистых бровей, и я все же решилась:
– Господин Мелоуин, а что вы имели ввиду, когда сказали Алеху фразу «Сорвусь, наору, а мне потом ноги переломают»?
И пытливым взгляд мгновенно перестал быть. Более того, мужчина отвел глаза, несколько смущенно закашлялся и произнес:
– Так метафора, леди Сайрен.
Недоверчиво смотрю на мастера-кондитера, он прекратил смущаться и почему-то зло взглянул на меня. И вот тогда я решилась уточнить:
– То есть чисто метафорически, господин Эллохар переломает вам ноги?
Ответом мне стала широкая и даже счастливая улыбка, и мужчина переспросил:
– Ноги?! Лорд Эллохар? Ух, леди, вот насмешили! – и посмеиваясь, господин Мелоуин пояснил: – Вот кто-кто, а лорд Эллохар никогда не опустится до банального перелома ноги. – Улыбка пропала и уже хмуро, мастер-кондитер добавил: – С его-то способностями, воображением и исследовательским энтузиазмом – ноги это как-то мелочно. И хватит стоять, за работу, леди.
С этими словами господин Мелоуин ушел обратно к нетерпеливо ожидающим его братьям Шилли, которые взирали на мастера-кондитера как мы на леди Соер во время лекций – с обожанием и жаждой знаний в глазах.
Мне ничего иного не оставалось, кроме как вернуться к госпоже Арне, доделывать прическу. И глядя на ложащиеся волнами завитки, я с некоторой долей грусти вспомнила приоритет, который позволяли себе магини – распущенные волосы. В среднем сословии подобные вольности не допускались, и даже коса считалась чем-то неопрятным и неприличным. Впрочем, в торговом сословии запретов и ограничений было множество и в самых разных областях, возможно именно поэтому мне все чаще не хватало той свободы, что царила в среде магов.
Осторожный стук в двери и почти сразу заглянувший Герман.
– Тебе просили передать, какая-то девушка, – младший Шилли протянул мне конверт. – И да, как ты?
– Все хорошо, – улыбнулась я, разворачивая слой необычайно плотной бумаги.
В конверте оказался прямоугольный лист черной тисненной золотом бумаги, на которой было выведено:
«Я с радостью приму ваше лестное предложение».
Вероятно, я и самой себе не смогла бы объяснить, почему после прочтения этих слов на душе вдруг стало легко и радостно. И все сложности предстоящего открытия чайной показались преодолимыми, несущественными и приятными даже. Но еще более странным стало то, что я впервые взглянула на себя в зеркало, и взглянула на прическу с точки зрения не правильности и сообразности обстановке.
– Вам очень идет, – по-своему растолковала мой взгляд госпожа Арне.
И я с запозданием осознала, что женщина увидела написанное.
– Спасибо, – неловким торопливым движением вернула послание в конверт. – Еще долго?
– Пара незначительных штрихов, – заверила меня модистка.
С нетерпением дождавшись завершения работы над прической, я поблагодарила госпожу Арне, и поторопилась вниз – дел было невпроворот, необходимо было приготовить свечи для столов, проверить всю чайную, добавить фонарей для созданной стараниями господина Мелоуина зоны со стоячими местами.
И я более совершенно не была против предложений мастера-кондитера, невероятным образом мне абсолютно все начало нравится.
* * *
Третье королевство. Сарда
Даррэн Эллохар
Магистр Смерти сидел за столиком в углу, медленно делая очередной глоток восхитительного чая, который для него сделала адептка Варнаи. Сама вампирша угрюмо стояла рядом.
– Отвратительная иллюзия, – заметил директор школы Искусства Смерти следя за гномом, которого весьма коряво переделали в мужчину. – Не соотнести шаг почтенного гнома, с шагом наложенной иллюзии. Отвратительно, Варнаи.
Вампирша покраснела. В теории, вампиры относились к хладнокровным существам и краснеть были неспособны в принципе, но сейчас девушка отчетливо ощутила прилив крови к щекам. Было стыдно, весьма.
– Краснеешь – значит стыдно, – категорично заметил Эллохар. – А вот встретилось бы тебе пара целителей по циничнее, и за столь корявую иллюзию было бы не только стыдно, но и обидно до крайности.
Адептка Смерти опустила голову еще ниже. О том, что разнос только начинается, она не просто догадывалась – четко знала, будучи как и все выпускники в курсе, на счет зловредного характера магистра.
Но обидных слов более не последовало. Вампирша еще несколько минут стояла, ожидая продолжения неприятного разговора, но директор молчал. Осторожно скосив взгляд на демона, адептка поняла причину – Принц Хаоса неотрывно следил за спустившейся в зал целительницей, следуя взглядом за ее легкими шагами, и улыбаясь все шире. Ему не потребовалось долгих размышлений, чтобы прийти к вполне определенным выводам по поводу улыбки, уже не покидавшей бледное лицо магианны Сайрен, ведь в том, что послание было открыто и прочитано, магистр не сомневался – обоняние отчетливо ощущало запах керонской бумаги на тонких пальцах целительницы. Как впрочем, и то, что конверт Найрина разместила в кармане платья, то есть носила с собой.
И в сердце закрался первый лучик уже обоснованной надежды.
– Магистр, вы хотели что-то мне сказать? – надеясь на неадекватность директора, напомнила вампирша.
– О да, – не отрывая взгляда от леди Сайрен, протянул магистр Эллохар, – хотел…
Адептка мысленно нарисовала знак удачи, надеясь что, несомненно проявивший чувства к целительнице, темный лорд сейчас не в состоянии распекать ее и далее.
Но просчиталась.
– Хотел, – задумчиво повторил принц Хаоса, – но смысла не вижу, так что, драгоценная моя, пахать тебе в драконьем питомнике, пока ты не впаришь чешуйчатым стог сена.
– Но, магистр, вы же знаете – драконы не питаются сеном! – возмущенно воскликнула девушка.
– И что? – меланхолично поинтересовался лорд Эллохар. – Я это знаю, ты это знаешь, и даже, я так думаю, драконы в курсе своих кровожадных наклонностей. Но пока, прелесть моя, ты не научишься создавать настолько достоверные иллюзии, что и сено сумеешь обратить в кусок свежего мяса, ни о каком выпуске речи быть не может.
Адептка сникла.
Темный лорд бросил на нее насмешливый взгляд, издевательски подмигнул, и вновь повернулся к порхающей по зале целительнице. Черты его лица мгновенно смягчились, глаза слегка затуманились, улыбка заиграла на тонких губах. Вампирша, уязвленная перспективой не менее года проторчать среди заносчивого племени драконов, ядовито выпалила:
– К чему все эти сложности, и так ясно чем все закончится!
– Чем же? – не отрывая взгляда от Сайрен, полюбопытствовал магистр.
Умом адептка Варнаи понимала, что лучше не развивать тему, но остановиться уже не могла:
– Вас, мужчин, все равно ничего кроме постели не интересует!
Эллохар улыбнулся, откинувшись на спинку стула, сделал глоток чая, и лишь после этого наставительно произнес, даже не глядя на вампиршу:
– Девочка моя, искренне жаль, что ты еще никого не любила.
Вампирша нахмурилась и даже попыталась возразить, но была остановлена жестким:
– Вот только избавь меня от подробного рассказа о своей бурной интимной жизни, поверь, я и так в курсе.
Оторопевшая девушка потрясенно выдохнула:
– Насколько в курсе?
Искоса взглянув на нее, магистр Смерти лишь многозначительно улыбнулся. А после, вновь уделив все внимание Найрине, задумчиво произнес:
– Мы темные, Хеарин, мы неутомимы в страсти, но нежность просыпается лишь в любви, и только в любви мир открывает новые грани. Попробуй, разница между страстью и любовью примерно как между тролльей сивухой и изысканным эльфийским вином. По сути, опьянение ощущаешь и в первом и во втором случае, но на этом сходство и заканчивается.
Незабываемый дразнящий вкус эльфийского вина вампирша знала, и потому едва слышно поинтересовалась:
– Значит, сейчас вы наслаждаетесь вкусом любви?
– Скорее предвкушаю, – с усмешкой ответил Эллохар. – Опасаясь раньше времени открыть бутылку и сделать глоток.
Несколько минут девушка молчала, а затем спросила о том, о чем адепты в школе Смерти только шептались:
– Потому что дважды были несчастны в любви… – она запнулась, и торопливо вернулась к аллегории, – то есть вино не оправдало ожиданий?
Улыбка магистра стала горькой, но ответил он неожиданно честно:
– Вино было превосходно, Хеарин, но я задушил на корню желание совершить хотя бы глоток.
Вампирша потрясенно выдохнула, но спросить что-либо еще уже не решилась, магистр и так был необыкновенно откровенен, не сведя в своей излюбленной манере все вопросы в нескрываемое издевательство над собеседником. Разговор был окончен, и темный лорд отчетливо продемонстрировал это, поднявшись и приказав:
– Глаз с нее не спускать.
– Да я уже поняла, – адептка тяжело вздохнула, – у девушки редкая склонность к поведению, не способствующему выживанию.
– Что есть, то есть, – невесело усмехнулся Эллохар.
Вспыхнуло синее пламя, невидимое ни единому находящемуся в чайной человеку, и только вампирша привычно погасила тепловую волну, замаскировав ее под порыв воздуха из распахнутого окна.
И в этот момент девушка ощутила магию. Близкую, человеческую. Хеарин бросила стремительный взгляд на стоящего у двери оборотня, и подняла два пальца. Ааран мгновенно наложил щиты на собственную иллюзию, вампирша прикрыла и себя и гнома, и, отступив к стене, напряженно уставилась на вход – интуиция вопила об опасности.
Оборотень ощутил угрозу на миг позже – он не обладал способностями одного из самых опасных вампирских кланов, но звериное чутье отчетливо различило запах подземелий и в том, откуда явился гость, парень уже не сомневался. В отличие от Хеарин – вампирша лишь благодаря веками отточенной интуиции клана Росхан, почувствовала опасность в невысоком пожилом человеке, небрежно остановившемся на пороге чайной. Но уже в следующее мгновение, адептка отчетливо увидела сканирующее заклятие неизвестного двадцатого уровня и мысленно возблагодарила взбалмошного директора школы Смерти, приучившего адептов мгновенно мимикрировать под окружающее пространство, а потому вошедший заметил присутствие лишь людей, одного нечистокровного гнома и собственно лишенной магии магианны Сайрен.
Но если бы вошедший был оборотнем, а не человеческим магом, он почувствовал бы запах крови, использованной вампиршей для мгновенного вызова магистра.
* * *
Подземелья. Западное королевство
Резиденция шестого жреца великой Тьмы
Золотой жрец с нежной, почти любящей улыбкой смотрел на молодого мага, с неизменным наслаждением вдыхая запах крови, в кортом совершенно отсутствовала примесь страха.
– Похвальное упорство, – растягивая слова, произнес Таэлран, – весьма похвальное.
Молодой маг мрачно сплюнул кровь, и, вскинув голову, направил полный ненависти взгляд на дроу. Но жест дался ему нелегко – пытки продолжались четвертые сутки, ввергая пленника в пучины боли разнообразной степени силы и продолжительности, и заставляя терять все больше и больше крови. Сколько он еще продержится, Ниран не знал, но отчетливо понимал главное – убивать его дроу не станет, у ордена нет собственных некромантов, а возможности обратиться в седьмое королевство великая Судьба им не предоставит – главный министр своих держит крепко, не то что… пытки продолжатся! Парень сплюнул повторно, уже не столько от ненависти к мучителю, сколько от досады. Досады на себя, свою наивность и веру, ту безграничную веру, которую он испытывал к ордену.
– Злишься, – безошибочно догадался Золотой жрец.
Маг не ответил, у него не осталось сил что-либо говорить, но юноша был искренне рад этому. Молчать, молчать и только молчать.
– Ниран Сайрен, – растягивая слова, протянул Таэлран, поигрывая позолоченным метательным кинжалом, – жаль, искренне жаль…