– Ха-ха! – неожиданно рассмеялся малец. – Вот именно, Стас! – он вскочил со своего места, взял меня за плечи и пристально посмотрел мне в лицо. – Реальная! – черные глаза воспитанника эфирных рыб сверкали весельем. – Здесь, на Земле, ирокезы стали слишком реальными! Могикане наконец-то смогут отомстить!
В игре Чинги могиканами были рыбы, которые его вырастили. Я вздохнул. В конце концов, что взять с семилетнего малыша, пусть играет.
– Скоро мы приедем? – сонно поинтересовалась Оксана.
– Минут через десять наша станция, – ответил я.
И в следующий момент, словно в насмешку над нашими планами, стрим-вагон издал протяжный звук, начавшийся с высокой ноты и опустившийся до утробного урчания. Пролетев по инерции несколько сот метров, транспорт замер, грузно улегся на магнитный рельс и раскрыл многочисленные двери.
– Приехали, хе! – констатировал старик в шляпе. – Конечная.
– Как конечная? – не поняла женщина с кабачками. – До центрального рынка не идет что ли?
– Сегодня, видимо, нет, – глубокомысленно заключил я.
– Уважаемые пассажиры, – донеслось с мониторов, – в связи с неполадками на энергостанции Ярославля мы вынуждены прервать эту поездку. В целях обеспечения вашей безопасности просим вас покинуть вагоны стрим-транспорта. Вы можете воспользоваться услугами маршрутного аэробуса, остановка которого находится в пяти километрах далее по пути следования. Приносим вам извинения за доставленные неудобства.
Под аккомпанемент поднявшегося возмущенного гвалта мы с Оксаной и Чинги вышли из вагона.
Вокруг высились сосны, пахло хвоей и горячим железом. Напуганные транспортом птицы приходили в себя и издавали робкие трели. Вдоль путей в сторону города тащился робот-обходчик.
– Ну что, молодежь, прогуляемся? – бодро вопросил старичок.
Он стоял в дверях вагона, сдвинув шляпу из соломы на затылок и улыбаясь во все тридцать два зуба. За плечами у него висел огромный рюкзак.
– Тут идти-то – нет ничего, – продолжил дед, спускаясь с подножки. – До сумерек успеем, – убежденно заявил он и зашагал вперед, вдоль магнитного рельса.
Народ постепенно вылезал из стрим-транспорта на свежий воздух, оглядывался, жаловался, ругался, брал в руки вещи и топал вслед за старичком. Длинная рыхлая лента из людей растянулась на сотни метров, мы шли где-то в её середине, с той скоростью, на какую была способна Оксана в своих босоножках.
– Вот же энвы проклятущие, – высказалась женщина с ведром кабачков. Она догнала нас и шагала теперь рядом. – И сюда добрались. Не зря мы с мужем на хутор уехали, подальше от всей этой техники.
– Скоро все туда переедем, к вам на хутор, – отозвалась дама в жакете. – Будем белье в речке стирать и лучины жечь.
– Да у нас места столько нету! – простодушно возразила собеседница. – Куда ж вас всех селить?
– Стас, – посмотрел на меня Чинги, – у меня странное чувство.
– Что случилось? – немедленно спохватилась Оксана.
– Словно меня приподняли над землей, – задумчиво проговорил малыш. – И я не могу идти, потому что не достаю ногами до дороги.
– Укачало, – покосилась на ребенка мадам с ведром.
– Стас, ты поможешь мне охотиться? – спросил воспитанник эфирных рыб.
– На комаров? – прихлопнул я наглое насекомое у себя на лбу. – Они только этого и ждут.
– На ирокезов.
– На ирокезов я не умею, – ответил я. – Давай лучше на рыбалку завтра сходим. Я попрошу у Сокурова выходной. Утром достанем удочки, червей накопаем – и на речку.
– Ты умеешь, – мотнул головой Чинги. – Вожди сказали, что ты – Зверобой.
– Вожди так сказали? – переспросила Оксана.
– Всегда хотел быть Зверобоем, – подмигнул я девушке.
– Зря я Артему книжки про индейцев давала, – вздохнула Оксана. – Он ведь Чинги всю голову ими забил. «Вожди», «ирокезы», «могикане». Хорошо хоть трубку мира курить не додумались.
– Нет, не зря, – не согласился я. – Но ты права насчет головы. Ребят надо в школу устроить, обоих.
– Братик уже год учится, – ответила Оксана. – Удаленно.
– Я тоже учился, – заявил Чинги. – Вожди каждый день учили меня как выследить врагов. И как сбить их со следа. Я пытался показать Артему, но он не замечал тропинок, по которым я ходил. Думаю, Зверобой справится лучше, – он вытянул тонкую руку вверх и ободряюще похлопал меня по плечу маленькой ладошкой. – Надо нам менять тактику. Я установил ловушку для ирокеза у тебя в голове, Стас. Всё, что от тебя требуется – вовремя её захлопнуть.
Мы, между тем, всё шагали вдоль магнитных рельсов, окруженные случайными попутчиками. Многие надеялись, что электричество в Ярославле скоро починят, стим-транспорт включится, догонит нас и довезет до города. Но вместо этого красные огоньки на рельсах мигнули и погасли.
– Мне кажется, я где-то ошибся, – успел сказать Чинги.
А потом широкие полосы металла, убегавшие вперед, в светлый коридор просеки, заскрежетали, изогнулись в тяжелых корчах, выскочили из креплений, подпрыгнули вверх и с грохотом взорвались миллионами осколков. Тяжелая шрапнель испещрила гравийную насыпь со шпалами, траву, кусты и стволы сосен. И людей. Взрыв отшвырнул пассажиров от магнитных путей, разделив людскую толпу на две равные половинки и окрасив одежду в бордовый цвет.
Оглушенный, я лежал на земле. Сквозь мутный туман в голове медленно проступало осознание того, что сейчас произошло. Кажется, мою руку сжимали пальцы Оксаны. Кажется, Чинги неподвижно лежал на моем боку. Я силился открыть глаза, но не мог. Тонкий звон поселился в моих ушах и не желал стихать. Кажется, пальцы Оксаны разжались…
Когда через несколько часов на поврежденный участок путей прибыли спасатели, земля вокруг лежавших на ней людей превратилась в бурую грязь. Из полутора сотен пассажиров в живых осталось только несколько человек. К сожалению, в числе выживших был и я.
«Мой мир перевернулся». Тысячи лет назад я мог бы сказать что-то в этом духе. Миры людей переворачиваются время от времени, особенно если стоят на шатком основании. Но здесь и сейчас, в объятиях Великого Войда, мне бы в голову не пришло ляпнуть подобную глупость.
Мой внутренний мир наполняли парсеки пространства, и никакие события не смогли бы сдвинуть его даже на миллиметр. Безбрежная пустота стала фундаментом, настолько прочным, что он мог выдержать тяжесть любого мира. Великий Войд вытесывал камни из этой пустоты и складывал их в несокрушимое здание, украшая его картинами воспоминаний…
– Ну-с, как наше настроение, Станислав? – бодрым тоном осведомился врач.
– Нормально, – буркнул я.
– Нуте-с, нуте-с, что у нас с давлением, где наша М-грамма?
– Вот, Алексей Сергеевич, – с готовностью подала результаты анализов медсестра.
– Так-так-так, ну что ж, неплохо, Станислав, неплохо. Местами даже хорошо, – подмигнул мне врач. – Сердечно-сосудистую мы вам подлатали, мышечный тонус приходит в норму. Через день-два можно вас выписывать. Галлюцинации больше не повторялись? Помнится, вы нам что-то про каких-то медуз рассказывали.
– Нет, – соврал я. – Медузы были бредом.
– Ну, значит, и с головой все в порядке, – добродушно заключил Алексей Сергеевич. – Давайте-ка напоследок ещё вот эти анализы сдадим, – потыкал он пальцами в планшет медсестры. – На всякий, на пожарный.
Доктор помурлыкал себе под нос, назначая процедуры, рассказал бородатый анекдот и ушел в другую палату, а медсестра принялась цеплять на меня датчики.
– Чем займетесь после выписки, Станислав Олегович? – приветливо улыбнулась она мне.
– Есть одно дело, – туманно ответил я.
– Вам, прежде чем делами заниматься, надо силы восстановить, – наставительно сказала девушка. – Вы бывали на Плещеевом озере? Съездите обязательно, там такие красоты!
Мне в вену воткнулась игла, шприц начал заполняться кровью.
– Сейчас стало безопасно, – продолжила медсестра. – Энвы отступили, новых нападений уже полгода нет. Вчера как раз программу смотрела, там сказали, что ваш случай со стрим-транспортом был последней атакой. Как думаете, война уже закончилась?
Я посмотрел в окно, на гигантскую медузу в небе, потом – на девушку в бирюзовой шапочке. Наверное, надо было её успокоить, сказать, что да, закончилась, мы выстояли, энвы сломали о нас зубы и ушли, несолоно хлебавши. Произвести впечатление оптимиста. Ведь она так старалась меня подбодрить. Но все эти разговоры о прекращении войны и, даже, чуть ли не о победе землян меня уже порядком достали.
– Нет, – сухо ответил я. – Не закончилась.
– Чрезвычайное положение отменили, – поджала губы медсестра. – Жизнь налаживается. И у вас всё наладится.
Обиделась. Я дождался, когда она уйдет, слез с больничной койки и взгромоздился на тренажер. Мышцы были вялыми, сказывался долгий постельный режим. Я установил нагрузку на «среднюю», взялся за «руль» и закрутил педали. Хотелось отвлечься от мрачных мыслей.
Медузы. Первое, что я увидел, когда очнулся в больнице. Тысячи крошечных существ, с длинными и тонкими, словно паутинки, щупальцами. С филигранными узорами на прозрачных купольцах. Они неспешно проплывали через палату, мимоходом касаясь стен, мебели и медицинского оборудования, своим вояжем напоминая человека, который в задумчивости обходит комнату и поводит рукой по подвернувшимся вещам. Одна из медуз протянула тогда свое тонкое щупальце к моему лицу. Я вжал голову в подушку и попытался отмахнуться от прозрачного существа. Оторвал несколько датчиков, порвал рукав, сбил на пол капельницу. На медузу мои судорожные взмахи не произвели впечатления, она с легкостью ускользала от ударов. А потом из моей головы вылезло такое же длинное щупальце и отогнало назойливую гостью…
Медсестры сказали, что своими криками я напугал все отделение. Я бы посмотрел на того, кто не закричал бы на моем месте. Такого ужаса я не испытывал ни разу в жизни.
Некоторое время я думал, что схожу с ума. Другие люди не видели медуз, не ощущали прикосновений их ажурных тел, не слышали странного запаха озона и кипящего железа. Но потом в моей палате сломался кондиционер. Кондиционер был старым, всё списали на износ деталей. И я бы тоже так подумал, если бы своими глазами не видел, как внутри него копошилась медуза размером с дыню. «Закончилась война», милая девушка? Нет, это просто передышка в боевых действиях.
Я перестал крутить педали на тренажере – накатила усталость, дышалось с трудом. Со лба лился пот, щипало глаза. Надо разыскать их могилы. Я должен найти в себе силы посмотреть на их могилы. Энвы должны поплатиться за их смерть. Враг, застрявший в моей голове, должен умереть.
Говорят, смерть – великий уравнитель. Для неё нет никакой разницы, кто вы – инженер техподдержки из Ярославля или глава Иерархии энвов, чей «купол» по размерам превышает Юпитер.
Жизнь в этих вопросах более разборчива. Ей трудно угодить.
В сердце Великого Войда объектом интереса для жизни и смерти был только я. И потому мои мысли и желания имели здесь больший вес, чем кластеры из тысяч галактик. В беззвездной бездне всё имело значение…
Медуза, над которой я решил поэкспериментировать, была величиной с теннисный мяч.
Старый приятель разрешил мне пожить на его даче – она располагалась довольно далеко от города, можно сказать, в дикой местности. Сам он выбирался туда редко, соседи по участкам – еще реже. Там я мог делать все что захочу без лишних глаз и обоснованных вопросов, наподобие «А что это вы, дяденька, палкой по воздуху бьете и матом микрокухню кроете? Не употребляете ли вы каких веществ психотропных?»
Я боялся, что мне придется ждать недели и месяцы, пока какая-нибудь медуза не залетит случайно в этот дачный поселок. Но опасения развеялись, как только я вылез из такси: энвы уже были здесь, небольшая стайка деловито проплыла мимо, направляясь к трансформаторной будке. Не знаю, что их так привлекало в земной технике… Проводив их злобным взглядом, я пошел в дом распаковывать чемоданы. Предстояло собрать несколько устройств и настроить кое-какие приборы. Носиться за врагами с грозными воплями и палкой наперевес, как показала практика, было бесполезно. В деле поиска оружия для победы над энвами требовался основательный подход.
– А вот и мы, – пробормотал я себе под нос, наблюдая как медуза полезла в старый музыкальный центр, который я поставил на столик в беседке. – Ну-ка, выясним, как нам нравятся электроразряды? – повернул я выключатель.
Конденсатор на краю стола разродился высоковольтной молнией, пронзившей медузу насквозь. Энв замер на мгновение, но потом продолжил копаться в музыкальном центре. Одно из его тонких щупалец вытянулось в сторону конденсатора, но я не дал ему прикоснуться к устройству – из моего лба вылезло такое же щупальце и шлепнуло по загребущим ручонкам пришельца:
– Оборудование не тронь.
Что ни говори, медуза в моей голове помогала исправно. Я подозревал, что именно из-за неё вообще мог видеть энвов. Тот странный факт, что она подчинялась моим желаниям и действовала против своих сородичей, для меня оставался необъяснимым. Но грех было не воспользоваться такой ситуацией.
– Ладно, как насчет импульсного излучения? – нацелил я промышленный лазер.
Луч проделал дыру в стальной опоре беседки и поджег сухую траву возле помидорных грядок. На подопытную медузу лазер впечатления не произвел.
Пока я бегал с ведром за водой и заливал нарождающийся пожар, энв ретировался. К счастью, в установленные вокруг стола приборы и инструменты он соваться не стал. Не знаю, сколько времени у меня бы занял поиск нового оборудования, я и так потратил несколько месяцев на то, чтобы собрать все это хозяйство: ходил по мастерским, лазал по заброшенным заводам и свалкам, тряс знакомых в лабораториях и институтах.
– Ну что ж, – я уселся на плетеное кресло и открыл банку колы. – Два опыта в первый же день. Неплохо, – поздравил я себя и сделал глоток.
Потом обратился к биомодулю, установленному под столом:
– Что-нибудь заметил?
Светящийся огоньками короткий «гриб» развернул над столешницей голограмму с несколькими графиками. «Аномалий не обнаружено» гласила надпись внизу.
– Это пока не обнаружено, – наставительно поправил я маленького мыслителя. – У нас ещё длинный список в программе развлечений.