Взглянув на Ольгу, он произнес:
– Загрузил я тебя?
– Нет, нет. Все, что ты говоришь, очень важно для меня. Я ведь пришла в целом поговорить о том, как это происходит. Мы раньше никогда не говорили на эту тему, все больше по конкретным финансовым вопросам либо о жизни в целом. Пока у меня есть только намерение, даже идея еще не сформировалась.
– Это намерение дорогого стоит. У многих так и не рождается за всю жизнь какого-то реального намерения. Это уже полдела. Во всей этой игре под названием бизнес мне нравится то, что всего лишь моя идея становится реальным историческим результатом, все движется, как я задумал. Разве не кайф?
Телефонный звонок прервал их разговор. Вопрос, видимо, был очень важен для Антона, он переключил свое внимание полностью, отошел к окну. Его интонации изменились, в голосе появился металл, незнакомая Ольге и, казалось, не соответствующая его эстетической натуре, жесткость. А она смотрела на него и размышляла о его словах и снова о своих планах, которые еще и планами сложно было назвать. Взгляд упал на часы, уходить не хотелось, но пора было ехать к Максу.
Заметив, что Ольга встала и собирается пойти, он прикрыл трубку ладонью и произнес:
– Не пропадай!
Она помахала рукой и вышла. В душе была полная уверенность, что она будет заниматься своим делом, все остальное на данный момент не имело значения.
На встречу с Максом она приехала вовремя, но Макс уже сидел за столом, он сделал заказ и листал какой-то глянцевый журнал. Они постоянно обедали здесь, пока работали вместе. Кафе отличалось домашней обстановкой, качественной кухней и постоянными посетителями, официанты тоже были постоянными, поэтому знали предпочтения своих гостей. В общем и целом хозяйке удалось создать удивительную атмосферу. Найти сейчас такое заведение было большой редкостью, наверное, поэтому, заказывать столик здесь надо было заранее, но Макс был своим, для него всегда находились свободные места.
Он, как обычно, сиял, был полон сил, выразителен в жестах и шумный в словах. Его смоченные лосьоном светлые короткие кудри, румянец на пухленьких щеках и улыбка располагали к изображению младенцев и ангелов с натуры.
Ольга вспомнила их первую встречу, когда она пришла устраиваться на работу, Макс тогда уже сидел в приемной и заполнял резюме, сразу начал задавать Ольге какие-то странные на её взгляд вопросы. Такой веселый и симпатичный, он выделялся из всех молодых людей, пришедших на собеседование в тот день. Со своей пушистой белой шевелюрой на фоне черной узкой футболки, он больше походил на одуванчик, качающийся на ветру. Он очень громко и весело рассказывал помощнице руководителя про свою первую работу так, что все вокруг смеялись, и про необходимость сделать жизнь лучше, и про несправедливость, существующую в обществе. В тот день после собеседования Ольга поймала себя на мысли о том, что ей будет жаль, если его не возьмут. Но их взяли обоих, и с первого же проекта они постоянно работали в одной команде, практически все восемь лет. Он стал её близким другом, и впервые после её увольнения они не виделись так долго, целых три месяца!
Макс располнел, белые брюки и яркая в завитках рубашка выдавали красивую, возможно, чуть полноватую фигуру.
«Ангелочек с картины Микеланджело!» – Ольга всегда улыбалась, глядя на него.
Без дружеского поцелуя он не встречал никого. Когда эпитеты и приветствия от встречи улеглись, они присели.
– Если ты меня дернула, значит, заскучала в своей берлоге? Надоело отшельничество? Правильно, надо выйти в люди, нечего лапки складывать. Рассказывай, давай.
– Макс, помнишь, как-то я ездила с тобой на встречу с ученым? У него там что-то с новым топливом было связано.
– Ну вот, я думал, мы поговорим о сексе, а ты про какую-то аферу!
Макс, сколько она его помнила, постоянно шутил на эту тему, но Ольга привыкла и пропускала эти слова без внимания. За ними не было реального намерения или пошлости. Более того, она давно заметила, что чем важнее вопрос, тем чаше Макс говорит на эту тему и не с ней одной.
– Об этой афере куда интереснее поговорить, на ней хоть заработать можно, – отшутилась она.
– Ну да, заработаешь с ними. Проедут трактором по тебе и мокрого места не останется. Ты что задумала, выкладывай, давай? – Макс перестал есть и смотрел на Ольгу.
– Да я так, разведку веду, не более того.
– Знаю я твою разведку, по глазам вижу, задумала что-то. А раз про это говоришь, значит, неладное задумала. Рассказывай, не тяни.
Ольга сказала, что хочет заняться чем-нибудь, но чем пока не знает.
– Слушай, не лезь ты туда, правда, там жестокие правила, прибьют или те, или другие. Лучше отель какой-нибудь открой, меня в компаньоны возьми, не знаю, пирожки пеки, пойди поучи кого-нибудь финансам. Какого черта ты в эти жернова лезешь? Я же понимаю, он фанат своей идеи, а ты упрямая, пока не дотащишь, не бросишь. И я буду чувствовать себя виноватым. У меня вот есть один проект, умотаешься…
– Дай мне его телефон, – перебила его Ольга и взяла за руку, – пожалуйста.
– Дам, конечно, куда я денусь. А ты ешь! Тебе сил набираться надо, а то ветром сдует, – и сам вернулся к обеду – Там же все повязано, все схвачено, ты взяток давать не умеешь, спать тоже ни с кем не будешь. Ну и как ты планируешь чего-то добиться в этой сфере?
– Макс, успокойся. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Как дела в конторе, расскажи.
– А что дела. Слышала, нашу Графиню в министры хотят назначить?
– Нет, я же мало выезжала последний месяц. Это в связи с чем? Она, конечно, умничка.
– Отстала ты от жизни. Новый губернатор – её бывший шеф по заводу. Я вот думаю, что бы мне с этого? Слушай, может, ты с ней пойдешь, будут у нас свои люди в правительстве области, проще будет все эти бюрократические вопросы решать. В правительстве, думаю, полегче, чем в энергетике и нефтянке. По крайней мере, понятней, кто у кого и кто за кого. Хотя, ты у нас принципиальная, не усидишь в правительстве.
В кафе зашел известный политик-бизнесмен, глава одной когда-то очень сильной в городе бандитской группировки. Макс встал и тут же направился к нему с объятиями и поцелуями. Тот ответил очень доверительно, по-дружески похлопал Макса по плечу и слегка кивнул в сторону Ольги. В этот момент у Ольги промелькнула мысль: действительно, если Макс с его подходом со всеми дружить опасается этой темы, то куда я лезу?
Они обменялись общими приветствиями, и Макс вернулся за стол.
– В контору молодежи набрали. Зеленые! Учить всему приходится. Делать ни черта не умеют, а гонору! Чего только не насмотрелся. И сопли, и слезы. Ходишь, подтираешь за ними. Профессионалов не хватает. Все куда-то в свои бизнесы подались. Может мне тоже куда-нибудь податься? Продать кому-нибудь чего-нибудь? Шейху какому-нибудь? Но нет, мы гордые, честные. «Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить», – Макс знал огромное количество стихов и постоянно использовал их в своей речи. – Вон этот за соседним столиком, когда-то за свою власть боролся кровью во времена всех этих войн, казалось, ему, кроме денег и власти, ничего не надо. А сейчас, практически единственный в Городской Думе, отстаивает интересы региона и болеет за Россию, а не только за свой кошелек. Подишь ты разбери, что у нас, у русских, на уме. Пока не прижмет, терпим, а чуть что встаем насмерть. Ну да ладно, бери телефон и смотри, не вляпайся, а то потом мне же тебя вытаскивать придется. Лучше бы в гости к себе позвала, хорошо там у тебя в лесу поразмышлять о вечном, – Макс вдруг поставил бокал и нахмурился. – Это ты там, в своей берлоге, про нефтяной бизнес придумала?
– Будешь смеяться, но всего-навсего по дороге в город мысль пришла.
– И где ты ездишь, что тебе такие мысли приходят?
О чем она будет говорить с этим ученым, Ольга пока не знала. Она действовала, следуя какому-то внутреннему чутью, картинки в голове пока не было. Так отдельные пазлы, которые, возможно, позже дадут единый образ. Поэтому, когда набирала номер Петра Филипповича, так звали этого ученого, еще не знала, что скажет, кто она и зачем звонит. Но как-то все легко сложилось, и они договорились встретиться в его лаборатории.
Петр Филиппович встретил её в институтском вестибюле, на первом этаже. Это был высокий, крепкий, с белесыми бровями и ресницами человек, глаза закрывали очки с сильными линзами.
– Петр Филипыч, – представился он.
– Ольга, – ответила она.
– А по батюшке?
– Владимировна.
– Очень приятно, Ольга Владимировна, милости просим.
Он заметно постарел за этот год, хотя и старался держать прямо спину и двигаться быстрее, чем на то располагала ситуация. Он явно был взволнован и находился в ожидании услышать ответ на вопрос, зачем, собственно говоря, эта дама приехала к нему. Руки выдавали его, они двигались слишком суетно.
Лаборатория находилась в подвальном этаже, и, пока они спускались, Филипыч то и дело шутил о чем-то, пытался предупредить её о сломанных ступенях, а сам ступал очень неуверенно и широко размахивал руками, отчего плотно застегнутый пиджак подпрыгивал на спине. Помещение лаборатории было совсем без окон. Давно не крашенные стены, столы с несмывающимися пятнами от химикатов. Все было заставлено оборудованием, купленным и самодельным. Для прохода осталось небольшое пространство, но для хозяина помещения это, видимо, был максимальный порядок. Он уверенно вел экскурсию, рассказывая, что и на каком оборудовании он может сделать, каких результатов в каких проектах добился, увлекался какими-то ненужными деталями, но ни разу не заикнулся о той технологии. Рассказал, с какого года он здесь работает, чем занимался раньше, какой у него опыт внедрений, и кто из великих посетителей бывал в этой лаборатории. Вентиляции здесь не было, видимо, никогда, но опыты проходили постоянно, поэтому воздух был насыщен химическими запахами.
Филипыч был из той породы людей, преданных науке, которых осталось немного. Он не превратился в одного из многочисленных докладчиков пустых выступлений, не вписался в плеяду обычных для современной ситуации научных сотрудников. Да и те непонятно за счет чего держались в научных учреждениях, так как зарплаты у них были мизерные, тем интересных практически не велось. За счет чего он жил, было непонятно, но он сохранил свою гордость! И была в нем какая-то сила, которая помогала ему держаться.
Петр Филиппович провел Ольгу в дополнительную комнату за лабораторией, куда приходила вентиляция, и можно было вздохнуть. Здесь стояли парты на шесть человек, по-видимому, проходили какие-то лабораторные занятия. На стене висела зеленая доска под мел, портреты каких-то ученых и даже цветы. Он быстро протер подвернувшейся под руку тряпкой стол и стул для Ольги и предложил сесть. Сели за один стол напротив друг друга. Ольга не испытывала никакого напряжения, даже запах ей особо не мешал. Осмотревшись в этой новой комнате, она сразу сказала, что ей интересна его новая технология по топливу.
– Ну что же, – он начал перекладывать бумаги с одного края стола на другой, крутить ручку в руках. – Эта технология давно готова, испытана уже неоднократно в лаборатории, я отдал ей шестнадцать лет, – он поправил очки. – Сделал все, что мог, настала пора промышленных испытаний, а их без денег и технических возможностей не сделать… – И он начал тот рассказ, который Ольга слышала на встрече с Максом.
Она поняла, что эту историю он рассказывал многократно и многим людям, возможно, даже повторяясь, останавливаясь на ненужных описаниях. Он достал массу бумаг, папки с результатами, образцы материалов, патенты. Говорил много и громко, то вставал, ходил по маленькой комнате, в которой ему было мало места, то снова садился. Смотрел на неё иногда поверх очков, а иногда, высоко подняв голову, сквозь очки, словно пытаясь что-то разглядеть. Выступать он умел, наверное, это выработалось за долгие годы преподавания. Ей стало интересно, любят ли его студенты – таких живых и настоящих обычно любят.
Она дослушала спокойно все, что он рассказал, фиксируя для себя отдельные факты, и, когда он замолчал, спросила, почему это до сих пор не используется. Его тон резко изменился, и он парировал несколько театрально:
– А вы это в Москве спросите, – показал он указательным пальцем правой руки, направленной куда-то вверх – сейчас ведь у нас там все вопросы решаются, там все нефтяники и газовики сидят, и там все решения принимаются. Мне уж проще каким-нибудь иностранцам продаться, чем здесь внедрить. – На последних словах он покраснел, шея, перетянутая плотным воротником рубашки, покраснела. Он швырнул карандаш, который все выступление крутил в руках, так, что тот, ударившись о стол, отскочил на пол.
Успокоившись от этого жеста, он спросил чуть мягче, но с оттенком небрежности.
– У вас-то какие возможности есть? А то я все рассказываю, а что вы за птица, не пойму.
– Думаю я пока. Мне надо вначале самой во всем разобраться, – Ольга совсем не обиделась на его слова, они были адекватны ситуации. – Дадите мне что-нибудь почитать по этой теме? И я хотела бы ознакомиться с заключениями специалистов.
– Пожалуйста, никогда ничего ни от кого не скрывал, особенно в техническом плане.
Ольга забрала бумаги, попросила неделю на размышления, и они распрощались, ей захотелось поскорее уйти, то ли воздух, пропитанный химикатами, сказался, то ли неожиданный эмоциональный взрыв Филипыча вызвал эту реакцию. Она вышла из института, села в машину и посмотрела на кипу бумаг. Ясности в голове не прибавилось, наоборот, был полный сумбур.
Такое внутреннее состояние подавляло – как будто вязнешь в чем-то. К тому же была ситуация полной неопределенности. Кажется, после встречи с ученым стало только сложнее понять что-либо. Одно было ясно точно – бизнес на этом не сделать, по крайней мере, в ближайшие три года, надо будет только вкладывать, а потом неизвестно что. Макс был прав – лучше пирожки печь.
«А что вы, Ольга Владимировна, хотели? Чтобы перед вами открылся шелковый путь, и вас пригласили с хлебом-солью? Это вы еще вопросом денег не занимались».
Она завела машину и начала движение в сторону дома, встречаться больше ни с кем не хотелось, надо было разобраться в себе и в ситуации, прежде чем нырять в неё с головой.
Как интересно иногда складываются жизненные обстоятельства. Ты о чем-то подумал, и вдруг сталкиваешься с этим, вспомнил кого-то, и человек звонит. Забросил мысль в бездну универсума, и тот тебе отвечает. Словно мы живем в одном информационном поле и общаемся с самими собой через время, с другими через расстояния. Интересно устроена жизнь.
Именно возвращаясь домой, в полном непонимании, Ольга сформулировала для себя самые актуальные вопросы: разобраться в технических аспектах проекта, пообщаться с кем-нибудь из нефтяников или газовиков, чтобы понять их реакцию на новую технологию. Хотя они могли не дать никаких комментариев. Также важно было найти в данной сфере значимые контакты, без этого действительно, не зайти, какая бы технология ни была. И, что еще очень важно, определиться с партнерами. Она вспомнила встречу с Филипычем: «Тот еще кадр, нахлебаюсь я с ним».
То ли управление автомобилем привело её в чувства, то ли отсутствие информационных помех, но домой она вернулась спокойная, собранная и сразу прошла в кабинет. Положила перед собой все привезенные бумаги и, перед тем как погрузиться в чтение, посмотрела вокруг какими-то новыми глазами – она давно не работала с документами. Ей нравился её кабинет, она сделала его таким, чтобы было приятно трудиться. Красивый стол из вишни с зеленой кожаной обивкой столешницы, такой же стул, удобно поддерживающий спину. Большой шкаф с книгами и, самое главное – два окна, которые открывали вид на берег реки так, что видно было далеко-далеко, даже полоску леса на скале на другом берегу. Она любила, работая здесь, особенно над каким-то трудным вопросом, смотреть на природу. Этот брошенный вдаль взгляд всегда давал иное понимание, менял точку отсчета, а возможно, память открывала свои старые тайники, но самое главное – сложные вопросы здесь решались проще.