Я больше не жаловался. Работать дольше семидесяти пяти часов в неделю я не мог, однако, со временем действительно стал успевать больше. После того разговора Фёдор Борисович стал проводить со мной больше времени, чем раньше, но стал ещё жёстче. Вопреки этому, поводов нервничать я доставлял ему с каждым месяцем всё меньше. В результате, как-то раз, в конце четвёртого курса, после того, как он десять минут молча читал мою работу, он посмотрел на меня и сказал «неплохо». Когда он это сказал, то по коже пробежали мурашки, так как я думал, что этот момент никогда не настанет, и для меня это было знаменательным днём.
Когда я получил диплом, он лично рекомендовал меня руководителю той компании, в которой я работаю и по сей день. Год я работал лаборантом в физической лаборатории, но затем мне стало настолько скучно, что я начал искать другую работу и предупредил об этом возглавляющего физическую лабораторию. Он сказал мне подождать два месяца, так как он собирался уходить на аналогичную должность в иностранную компанию, и его место могло освободиться. Не сказал бы, что это легко мне далось, но в двадцать четыре года я возглавил лабораторию и пробыл в этой должности три года, после чего я возглавил весь отдел: два года назад – в двадцать семь лет.
Оглядываясь назад, я всегда думал о том, насколько случайная череда событий меня привела к тому, что я был там, где я есть, и был тем, кем я являюсь. Если бы я родился в нормальной семье, то вряд ли бы уехал из Новосибирска. Если бы мой руководитель на первом курсе не ушёл на пенсию и не привёл бы меня к Фёдору Борисовичу, то я бы точно не был тем человеком, которым я стал. Кем бы я был, сложись всё иначе? Риторический вопрос, на который я никогда не получу ответ. Да и хотел ли я его знать? Бессмысленные размышления: всё есть так, как есть, и иначе уже никак не будет.
В тот день, когда мы говорили с Фёдором Борисовичем посреди кафедры, я сказал ему, что хочу изменить мир к лучшему. Я был амбициозен и думал о том, что я действительно внесу себя в историю. И когда я начал работать лаборантом, я представлял, как мне вручают премию за разработку беспрецедентно экологичного и энергоёмкого топлива, которое позволит улучшить экологическую обстановку на планете и сделает путешествия людей по всему миру более дешёвыми. Я действительно собственноручно улучшил показатели тех образцов, с которыми работал. Да и сейчас мы делаем всё для того, чтобы улучшить показатели, только, конечно, не в тех масштабах, которые я представлял себе будучи студентом. Но вектор моей деятельности на протяжении этих лет медленно и совершенно незаметно менял своё направление, и теперь я по большей части занимаюсь налаживанием сотрудничества и поиском новых источников поставок сырья, поиском компаний для сбыта и продвижением нашего товара, что определённо делалось в ущерб другим не менее хорошим продуктам. Более того, в глубине души я понимал, что наш подход устаревает, и более перспективными являются водородная и электрическая энергетика. Как так получилось, что я десять лет назад принял решение менять мир к лучшему, а в итоге лечу сейчас на встречу для того, чтобы специально завязать приятное знакомство с человеком, который сам ещё не знает о том, что через четыре месяца наша компания предложит ему наладить поставки топлива? Выбрал бы я этот путь десять лет назад, зная, к чему он приведёт? Захотел бы я будучи студентом первого курса идти к тому, чтобы главной целью моей работы было зарабатывание денег для себя и своих сотрудников? Не для того, чтобы помогать бездомным или больным, не для того, чтобы финансировать социальные проекты, а просто так, чтобы увеличивать банковские счета всех заинтересованных в моей деятельности лиц?
Вряд ли.
Но этот адский раскрученный маховик было не остановить. Конечно, раз я когда-то, хоть и сам того до конца не понимая, принял решение во всём этом участвовать, то мог бы также и принять решение отойти от дел. Но смысла я в этом не видел никакого. Я лишь оператор этой машины, и если ей буду управлять не я, то это просто будет кто-нибудь другой – уж лучше это буду я.
Едва шасси самолёта коснулись земли и он начал снижать скорость, я перевёл телефон в рабочее состояние, и уже через мгновение у меня отобразились семь пропущенных звонков и одно сообщение. Стандартная ситуация, за исключением того, что два пропущенных звонка были от сестры. От неё же и было сообщение: «Позвони!». Девять часов вечера. Что-то случилось: у неё во Владивостоке четыре утра, и мы в это время никогда с ней не разговаривали. Немедленно перезвонив ей, я понял, что мои опасения были небеспричинными.
– Алло, Андрей! Андрей, это просто кошмар! – всхлипывала в трубку сестра. – Это… это просто кошмар!
– Верусь, что случилось? – я начал прокручивать в голове все возможные варианты.
– Что же делать?! Как это могло случиться?! – в истерике, сморкаясь в трубку, ревела Вера.
– Да что случилось-то?
– Игорь звонил: час назад мама с папой разбились.
Я на мгновение замолчал, пытаясь разобраться, правильно ли я её понял: – Как разбились? Совсем?
– Они мертвы, Андрей!
По коже пробежали мурашки. Никогда не думал, что меня это будет как-то волновать, с учётом того, что с матерью я уже лет десять не общался, а её отец вообще мне не был родственником. Но я определённо был потрясён. Я не сожалел о том, что двух этих людей больше нет, но сама эта новость меня шокировала своей внезапностью и серьёзностью. Бедная сестра!
– Как ты? Ты где? – продолжил я.
– Я… я дома. Вылечу… к ним ближайшим рейсом. В десять утра.
– Как это вышло? Они же оба вроде нормально всегда водили.
– Я… я не знаю. Игорь… толком ничего не сказал… да я и не спрашивала, – Вера заикалась от постоянных всхлипов.
– Муж рядом? Он полетит с тобой? Пусть даст тебе какое-нибудь успокоительное.
– Рядом. Он хотел… я сказала, не нужно. Он ещё не муж.
– Бери его с собой! Он же родной тебе человек. Кто, как ни он, тебя сможет поддержать? Летите вместе! Если денег на билет второй нет, то не вопрос, я сейчас переведу.
– Есть деньги, – Вера всхлипывала в трубку секунд пять, высморкалась и продолжила. – Хорошо, попрошу его поехать.
– Хорошо. Я постараюсь быть у вас завтра ближе к ночи.
– Ты тоже? Тоже приедешь? Я… если честно… если честно, я не думала, что ты решишь приехать.
– Верусь, честно тебе скажу, я, наверно, не столь сильно огорчён этой ситуацией, как ты, но я бы очень хотел быть рядом с тобой в такой момент. Я понимаю, насколько это всё ужасно для тебя. Увидимся завтра в Новосибирске! Пока! Держись!
– До встречи, Андрюш! – попрощалась сестра и, всхлипывая, повесила трубку.
Пока я разговаривал, даже не заметил, как на автомате уже вышел из самолёта и шёл по трапу в здание аэропорта. Ужасная ситуация. Бедная Вера! Ужасно! Ну хоть жених с ней рядом.
Такси ехало нерасторопно, и в окно машины я смотрел на монотонно проносящиеся мимо нас светящиеся оранжевые фонари, движущиеся в такт бесконечно прокручивающемуся в моей голове телефонному разговору с сестрой. Её состояние меня очень огорчало; расстраивался ли я когда-нибудь столь сильно из-за чего-либо? Любил ли я кого-нибудь так сильно, как она любила своих родителей? Чья смерть могла бы меня расстроить настолько, что я был бы так убит горем? Верина? Да, пожалуй, я бы очень расстроился. Никого нет мне ближе, чем она. Надеюсь, что она проживёт долгую и счастливую жизнь.
Ну он и ублюдок! Чёртов братец же ведь мне так и не позвонил! А он мне родной брат! Сволочь, позвонил сводной сестре, а родному брату не позвонил. Уж мог бы и сообщение написать. Посмотрел бы я ему в глаза. Ох, он же будет на похоронах, и, выходит, увижу я его уже буквально через сутки-двое. Совсем об этом не подумал.
Интересно, какой он сейчас? Когда я уезжал от них, он был двадцатипятилетним парнем, закончившим со средними успехами местный институт, месяц назад женившимся на дочери маминой подруги и взявшим в ипотеку однокомнатную квартиру в пригороде. Двенадцать лет прошло, и ему сейчас должно быть тридцать семь: наверное, у него уже и собственная семья есть, и дети. Давно я о нём не вспоминал, но даже когда думал о нём, то представлял себе того двадцатипятилетнего мальчика. Именно таким он остался в моей памяти, и я совсем забыл о том, как быстро идёт время.
Мы подъехали к отелю, и я рассчитался с таксистом. Зарегистрировавшись в отеле и закинув сумку в свой номер, я спустился к выходу и пошёл в сторону небольшого ресторанчика, находившегося примерно в километре от отеля. Надеюсь, что он не закрылся с тех пор, как я был здесь последний раз: в начале февраля, кажется. И нужно поторопиться – насколько я помню, заказы они заканчивают принимать в одиннадцать часов, и у меня оставалось в запасе чуть менее часа.
Я зашёл в ресторан и сел рядом с окном на небольшой диван, заказав себе сочный жирный поджаристый стейк из лосося с сельдереевым пюре, чайник чая и какой-то йогуртовый десерт. Город спал: за окном было пасмурно и оттого темно, асфальт локально подсвечивался фонарями, с другой стороны улицы проходила пара о чём-то болтающих ребят, и было слышно тихий шум ветра, колеблющего листья берёзовых насаждений вдоль дороги, которые непрерывно шелестели и двигались в такт тоненьким веточкам, отходящим от основных ветвей, упирающихся в ствол. Как же здесь, в этом месте, тепло и хорошо! Интерьер, выполненный по большей части из тёмного дерева, и приглушённая подсветка создавали у меня ощущение, что я сижу, укутавшись в плед в кресле напротив горящего камина, внутри которого быстро сменяли друг друга небольшие языки пламени, а время от времени потрескивающие поленья медленно меняли свою окраску от ярко-красной до чёрной и наоборот. Время замерло. Так странно: здесь, в тысяче километров от Питера, я чувствовал себя как дома, в абсолютной безопасности и тепле. Мои мысли плавно перетекли к тому, что я сижу напротив камина, маленький, у мамы на коленях, она убаюкивает меня и читает книгу. За окном проливной дождь, а у неё на руках так уютно; дома тишина, и лишь её тихий голос, почти шёпот, доносится до моих ушей. Жаль, что эти фантазии никогда не были явью: камина у нас в квартире, разумеется, никогда не было, да и такой мамы у меня не было тоже – но представлять себе это было очень приятно. Как, наверно, повезло тем людям, для которых это является воспоминанием, а не выдумкой.
Уходить не хотелось, но в полдвенадцатого я пошёл в сторону отеля и написал, наконец, Владимиру Семёновичу о том, что я успешно добрался и завтра буду у него в офисе в десять утра – совсем забыл отписаться ему со всей этой суматохой. Подходя к отелю, я вдруг осознал, что обещал Вере приехать завтра ночью. Из головы вылетело, что в среду у меня назначен обед, ради которого я, в том числе, приехал сюда. «Уже известно, когда похороны?» – написал я сестре, заходя в номер. Ответ пришёл минут через пять: «В четверг в 12. Потом поминки.». «Хорошие новости!» – подумал я: «Не получается приехать завтра. Буду в среду к вечеру. Ок?». «Ок», – написала сестра, и я с облегчением открыл ноутбук, чтобы забронировать билет на самолёт на вторую половину дня в среду.
В первом часу я лёг в постель. За окном шумел ветер, и под его звуки я минут через десять задремал. Мягкие тёплые руки обнимали меня, пока я смотрел на горящие языки пламени в камине, а тени от предметов играли на стенах в такт огню горящих поленьев. Прижавшись к груди, я слушал биение сердца родного человека и всем телом ощущал тепло и защищённость от любых проблем, которые могли произойти. Подняв голову и посмотрев в лицо тому, у кого я сидел на коленях, я увидел спокойный и полный любви взгляд: сверху на меня смотрел я сам.
СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ
– Большое спасибо, что подвезли до аэропорта, Владимир Семёнович! – я поблагодарил моего давнего знакомого. – Я рад, что выдалась возможность повидаться с Вами! Надеюсь, что в будущем будем видеться чаще, чем раз в полгода.
– Мне тоже очень приятно, что Вы приехали, Андрей! Простите, что не смог Вас встретить в понедельник! – ответил Владимир Семёнович. – Мне кажется, что Вы понравились Дмитрию: после вчерашнего ужина он весьма лестно отзывался о Вас, когда Вы нас покинули. Хотя мне показалось, что он не очень впечатлился нашим походом в филармонию.
– Ну, филармония – это на любителя. Не все могут оценить. Я и сам на подобных мероприятиях чувствую себя немного не в своей тарелке. Хотя я рад, что мой приезд попал на это выступление. Надолго запомню.
– Почему ты летишь в Новосибирск? Мне казалось, что ты собирался вернуться в Питер на этой неделе? Опять непредвиденные обстоятельства?
– И не говорите, с моей работой сложно планировать что-то в краткосрочной перспективе. Вечно теребят. Впрочем, домой я планирую прилететь уже в пятницу, – ответил я, хотя искренне надеялся, что у меня будет возможность улететь уже в четверг вечером. Надолго я в Новосибирске задерживаться не имел ни малейшего желания.
– До свидания, Андрей! – седоволосый пятидесятилетний мужчина сказал мне это с некоторой грустью, хоть и с улыбкой на лице.
– Прощайте! Ещё раз спасибо!
Мы пожали друг другу руки, и я отправился на посадку. Как же приятно видеться с такими людьми, как Владимир Семёнович! Интеллигентный и образованный – всегда узнаю что-то новое и интересное, общаясь с ним. Хотя, пригласив меня вчера в филармонию на органный концерт, он перебрал, так как оценить всё мастерство выступающего я вряд ли мог. Наверное, выступающий играл хорошо, но я временами ловил себя на мысли о том, что не понимал, как я вообще там оказался. Думаю, что Дмитрий думал так же, только скрыть это у него не очень хорошо получалось.
Дмитрий, тот, ради знакомства с которым я сюда ехал, оказался на удивление простым человеком, без заскоков. Редко удаётся в моей работе познакомиться с такими. Думаю, что мы с ним наладим отличное сотрудничество. Надо будет не забыть написать ему в ближайшие дни письмо и поблагодарить за хорошо проведённое время. Не то чтобы я провёл его с ним великолепно, но написать нужно, если я хочу, чтобы он меня запомнил на фоне остальных людей.
Зарегистрировавшись на рейс и заказав себе кофе, я позвонил сестре. – Верусь, привет! Вы где остановились? Я буду в Новосибирске часа через четыре и из аэропорта готов ехать сразу к вам.
– Привет! Мы остановились в гостинице, недалеко от квартиры родителей. Пришлю точный адрес по смс, – сестра говорила на удивление спокойным тоном. Не сравнить с тем, что было позавчера!
– Хорошо. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Олег дал мне успокоительное, вроде работает.
– Я позвоню, как прилечу и заселюсь в отель. Предлагаю где-нибудь поужинать.
– Да, давай. Целую.
– До встречи.
Я положил трубку и вдруг осознал, что только сегодня узнал, как зовут её жениха, хотя они уже два года жили вместе. Хорошо быть вместе с любимым человеком, на которого можно рассчитывать. Рад, что у Веры есть тот, кто может прикрыть тылы. Жаль только, что у меня никого нет. Конечно, и Лёша, и Саша, и многие другие мои знакомые – тот же Владимир Семёнович – надёжные и приятные в общении люди, которые не оставят в трудный момент, но это не то. Я был по-настоящему близок лишь со своей женой, но она уже в прошлом. Ближе к разводу она неоднократно мне говорила, что я использую людей, и у меня никогда не было и не будет друзей. Разумеется, она пыталась меня уколоть, говоря такое во время очередной ссоры. Говорила это, пытаясь напугать тем, что после развода я останусь совсем один. Думаю, что ей бы действительно удалось меня этим напугать, если бы не одно «но», заключающееся в том, что даже если бы я и остался один, то одиночества я не боялся.