Конечно, надо понимать, где истинное желание, а где каприз или манипуляция.
Еще есть правила безопасности, это важно учитывать. Не каждое «хочу» может и должно быть выполнено родителями. Однако последите за собой – иногда мы ограничиваем желания ребенка исключительно потому, что нам самим так будет легче. А ребенок полностью зависит от родителей, от их «нельзя» и «можно».
Мои родители относились к нашим с братом желаниям гениально стоически. Маленькой я занималась фигурным катанием, у меня уже что-то получалось, были успехи. Но вдруг я поняла: больше не хочу. И никто из родителей не упрекнул, что на мою «блажь» было потрачено много денег, времени, сил, что меня надо было водить на секцию, и вообще «Зачем ты тогда просила, если потом…»
Наши «хочется» (и детские, и взрослые) заканчиваются по-разному. Но, чтобы они закончились, они должны начаться.
Фигурное катание никак не отразилось на моей взрослой жизни. А вот драмкружок помог. Я ходила туда несколько лет, сначала играла второстепенные роли, потом главные. И точно знаю, что участие в спектаклях, работа на публику, выглядывание из-за занавеса – «Сколько пришло зрителей? Много?» – очень повлияли на мою работу. Я обожаю сцену. И сейчас, выходя на огромную аудиторию школы «Сколково», я абсолютно счастлива и уверена в себе.
Еще я занималась легкой атлетикой. Это вообще не мое, абсолютно. Но мне очень нравилась веселая красивая женщина-тренер в секции по бегу с барьерами, и я записалась к ней. Дома, конечно, никто не отговаривал. А могли бы: прыгать в высоту я вообще не умею. Планка в пятьдесят сантиметров для меня – непреодолимый шлагбаум. Подбегаю к ней и останавливаюсь.
В общем, год моих занятий в секции выглядел так: я обегала слева и справа все барьеры, и чудесный мой тренер Инна Константиновна говорила: «Ничего, Нина – девочка спортивная. Завтра прыгнет. А не завтра – так послезавтра».
И однажды на тренировке случилось чудо: я взяла все барьеры подряд. Только Инны Константиновны тогда в зале не было. Когда она пришла, дети закричали:
– Инна Константиновна, представляете, Нина взяла все барьеры!
– Ну давай! – В ее глазах блеснуло предвкушение триумфа. Я подбежала к первому барьеру – и остановилась. Снова включился страх.
А родители все это знали. И видели, что с барьерами у меня никак.
– Но раз тебе нравятся барьеры, значит, будут барьеры, – говорили они.
Бывает, конечно, и так: желания детей идут абсолютно вразрез с желаниями родителей. И здесь важно вовремя включить правило «Родители тоже люди». Я знаю мам и пап, которые выполняют все «хочется» – в том числе и те, что не в их интересах. Маме рано утром вставать на работу – а сын включает громкую музыку, не давая ей спать. Родители хотят поужинать на кухне – но дочка приводит туда компанию своих подружек.
Речь даже не про материальные «хочется», когда ребенок просит дорогой телефон и мама экономит на собственных обедах, чтобы накопить на каприз сына. Речь об уважении к родителям.
Вообще это очень тонкий момент: как отличить каприз от «хочется». Но, будем откровенны, каждый из нас, прислушавшись к себе, сможет честно сказать: очередная просьба ребенка – это его выстраданное желание или пример избалованности? Быть честными, конечно, не всегда хочется, но это уже наше «хочется».
Однажды я захотела куклу. Дорогую, красивую, в шубке. А день рождения уже прошел. И до следующего ждать целую вечность. А мама купила мне ее. И это был совсем не каприз. Хотя на первый взгляд – блажь и глупость.
Эта кукла Надя всю жизнь была моей любимой, она даже стала любимой у моих детей. Она дождалась их, причем в полном обмундировании, в короткой натуральной шубке из кролика.
Я до сих пор помню свой восторг, когда мама мне ее подарила. Ощущение, что родители слышат твое «хочется», – это признак того, что твое детство счастливое.
Глава 2
Наши ценности
Семейные ценности – это, пожалуй, то, с чего и нужно начинать обсуждение семьи с будущим мужем (женой). Они должны совпадать – иначе детей растить не получится: им, детям, очень важно, чтобы мама и папа выступали единым фронтом. Если мама разрешает то, что запрещает папа, а папа позволяет то, на что мама говорит «нет», – это тревожит, нервирует… и провоцирует манипуляции. Дети – хитрецы. Они быстро соображают, как столкнуть родителей лбами и выскочить из такой ссоры с наградой и от мамы, и от папы.
Так, собственно, что такое ценности? Меня в это понятие «втянули» через работу. Несколько лет назад представители крупных корпораций обратились в мой тренинг-центр с просьбой помочь в разработке корпоративных ценностей для сотрудников их компаний. На определенном этапе развития бизнеса люди поняли: схема «Повысь сотруднику зарплату – он станет эффективнее» не работает. Если хотите обогнать конкурентов, вам нужно вкладываться в культуру отношений, строить дружную команду, повышать у людей желание идти на работу, отдавать компании свою энергию, свое время. Это всё нематериальные вещи – и рублем их не заменишь.
А чем заменишь? Как вообще отбирать сотрудников? Оказывается, не только по принципу профессионализма. Сергей Кириенко, будучи на посту генерального директора компании «Росатом», говорил: «Профессии можно обучить. А вот если человек с окружающими не ладит… тут сложнее». Поэтому и в компанию нужно набирать тех, кто совпадает по ключевым позициям. Эти общие позиции и есть ценности.
Например, в моей школе «Практика» настоящей ценностью было неформальное общение во время совместных обедов. Я приглашала повара, он готовил, потом все слетались на посиделки. Это был такой гомон, хохот, радость. И уже неважно, вкусно – невкусно. Главное – общение.
Но иногда появлялись люди, которые нашу «обеденную ценность» не поддерживали. Они приносили еду из дома и садились за отдельным столом… И все (в том числе и сам человек) понимали: нет, не сработаемся. Он – другой. Хороший, замечательный, профессиональный. Но – другой. Не из нашей компании.
После того как мы внедрили ценности в «Московской бирже», в «Росатоме», я подумала: а какие они у меня – у человека, который формирует команду? И сформулировала их очень легко. Просто подумала: а что я люблю? Я прихожу утром на работу, и мне хорошо – это когда? Написала список и потом вычеркнула лишнее, оставив три (у меня страсть к триаде) ценности: позитив, общение, креатив. А потом так же легко сформулировала три ценности нашей семьи.
Это очень полезно: сесть, подумать, проанализировать свою жизнь. Иногда, правда, после такого анализа люди бросают престижную работу. В таком случае это правильное движение. Это – путь к себе.
А семейные ценности у нас такие: свобода, интерес, поддержка.
Свобода
Свобода – практически синоним доверия. Свобода предоставляется в таких важных решениях, как выбор друзей, вуза, профессии. И в том, например, что человек хочет съесть на ужин.
Свобода – это принятие того, что другой (даже маленький ребенок) – действительно иной человек, а не продолжение тебя. Меня восхитило то, как моя Дочь-Профессор и ее муж приучали свою дочку (мою Индийскую Внучку) к свободе.
Внучке было тогда около полутора лет. И мама с папой спрашивали ее:
– Что ты будешь на завтрак: яйцо или кашу?
Даже такой малышке уже давали выбор – и вместе с кашей она пробовала на вкус свободу.
В детстве у меня всегда было ощущение, что я могу поехать в пионерский лагерь – а могу и не поехать. И однажды я не поехала: вместо этого попросилась к своей няньке в деревню. Эта простая крестьянская девушка Галя с большими мужскими руками забрала меня из роддома и растила почти до школы. А потом она вышла замуж, уехала в родную деревню. Но иногда навещала нашу семью, и ее приезды были для меня огромной радостью. Когда я захотела в гости к няне Гале, мама сказала: «Хорошо».
Только потом я узнала, что мама очень волновалась: она не знала, кто за мной будет присматривать, чем кормить, кто станет лечить, если заболею… Мне было шесть лет. Я хотела к няне Гале – и мама меня отпустила. То лето стало незабываемым. Я впервые увидела, как доят коров. Я подружилась с деревенскими детьми. Я бегала босиком по земле. Я первый раз попробовала пироги со щавелем: няня Галя пекла их постоянно, и с тех пор такие пироги для меня – вкус детства. Я очень многому научилась в то лето, стала взрослой. Поняла, что любовь никуда не исчезает.
И когда мы шли на лыжах пешком из Зеленого города домой (это пятнадцать километров, но мои родители сделали такие прогулки зимней воскресной традицией), я знала, что это только мой выбор – идти через усталость или позвать папу и он на палках будет везти меня дальше и ни словом не упрекнет. И я сама выбирала – идти. Я знала, что меня похвалят. Мне хотелось получить похвалу. Это была та самая свобода.
Родители с трудом приняли мое решение пойти на филологический факультет Горьковского университета. В то время более престижными считались факультеты точных наук, и я, успешная выпускница физматшколы, без проблем могла поступить на любую специальность.
Мне пришлось готовиться к экзаменам по тем предметам, на которые в нашей школе не обращали особого внимания. Но я же сама выбрала этот факультет! Родители не отговаривали: они вообще на время моих вступительных испытаний уехали в поход и я даже не могла как-то связаться с ними. Рядом только больная бабушка, большая собака – и экзамены. Мне было сложно, но мои мама и папа – абсолютно не те родители, которые «поступают» ребенка в вуз, ведут его за руку к ректору и пьют валерьянку во время каждой сессии.
Они давали свободу выбора партнера: у меня было много поклонников, но при всех наших теплых отношениях с мамой мне даже в голову не приходило, что я должна согласовывать с ней кандидатуру своего избранника. Обсуждать – сколько угодно, но окончательное решение – только за мной.
Свобода – конечно, она и в отношениях между мужем и женой. Я думаю, для мужа моя работа была испытанием. Ночные и вечерние смены, нервные прямые эфиры, командировки, поклонники, огромное количество соблазнов… Даже стиль жизни телевизионных людей кардинально отличался от того, к какому привыкли научные работники. Когда я впервые пришла с мужем на нашу телевизионную вечеринку, он через какое-то время попросил:
– Можно я пойду домой?
Мы показались ему просто сумасшедшими – громкий хохот, много выпивки, танцев, бесшабашных шуток… Но муж нисколько не пытался ограничивать мою свободу. Человек в поиске собственного предназначения, реализации своих амбиций абсолютно свободен: семья не может быть ограничением, напротив – она лишь поддерживает и доверяет.
Повторюсь: с рождения ребенка, а лучше с начала беременности родителям надо понимать: на свет появляется другой человек. Не ваша копия. Другой. Он будет жить в другом мире. Не вашем. Если бы мне в детстве сказали, что я окажусь в мире беспилотных машин, я бы не поверила. Я бы не поверила в беспроводной телефон! А сейчас даже в тех странах, где не хватает питьевой воды, есть сотовые телефоны. И если вы будете воспитывать ребенка «под себя» и «под свой мир», то сами станете несчастными. Ребенок, скорее всего, тоже, но и вам такое воспитание однозначно не принесет счастья.
Все просто: если сын или дочка подчинится вашей воле – он (или она) с большой вероятностью начнет заново искать себя и страдать. И вы будете понимать, что это ваша ответственность. И тоже страдать. А если он (или она) все-таки пойдет наперекор, то вряд ли вы будете дружны – и это тоже не сделает вас счастливыми. То есть выбора особого нет: надо доверять детям и воспитывать в них самостоятельность.
Конечно, нельзя давать свободу в условиях смертельной опасности – но даже в этих случаях мы не запрещали что-то безапелляционно, а объясняли, почему вводим запрет. Мы редко говорили детям «нет». Поэтому, если уж такое возникало, дети знали: это серьезно.
Однажды, когда старшей дочери было шестнадцать лет, мы приехали на юг. Море, теплый воздух, она хороша собой, вечерняя дискотека – девочка как зачарованная смотрела на танцплощадку. Я разрешила ей пойти, но через пару часов она подвела ко мне симпатичного мальчика и, сверкая глазами, спросила:
– Мама, можно мы с… – дальше было имя мальчика, которое, конечно, сейчас уже никто не вспомнит, – пойдем плавать на ночном прогулочном катере?
Я ответила:
– Нет.
И она поняла меня. Именно потому, что очень редко сталкивалась с запретом.
В тех случаях, когда существует явная угроза безопасности, когда решение ребенок принимает неосознанно, безусловно, нужно говорить «нет». Родители ответственны за детей. Но меня поражает обилие «нет» и «нельзя», которые слышатся от мам и пап «в мирной жизни».
Я часто думаю: нужно ли было вмешиваться в выбор вуза моей Дочери-Лидера? Она вслед за мной поступила на филфак, решение принимала сама, и ей этот выбор потом сильно усложнил жизнь. Она никогда нас не упрекала, что мы не подсказали ей подумать об экономической специальности, но ей пришлось переучиваться. А ведь при ее мощных мозгах и золотой медали физматшколы она могла бы, конечно, легко окончить финансовый факультет любого престижного вуза.
С сыном мы вместе рассуждали, куда ему поступить. Его тезис «хочу на юридический, потому что юристы много зарабатывают» я «приземляла» объяснением: много зарабатывают не «там», а «те». Те, кто находит свое призвание и именно поэтому делает свое дело лучше других.
Тем не менее он ходил на подготовительные курсы на юрфак, но фактически спал на лекциях. И мы с ним стали разбираться: что же ему на самом деле нравится? Быстро выяснили: языки. Он всегда хорошо говорил, прекрасно выражал свои мысли, легко осваивал английский – и мы взяли репетитора, который за месяц помог сыну подготовиться так, что он легко поступил на переводческий факультет в институт иностранных языков. И с первого дня учебы приходил домой счастливый – потому что попал туда, куда надо.
Так что свободе – да. Но это не свобода гулять во дворе ночью неизвестно с кем. Это как демократия, в которой свобода одного человека не ограничивает свободу другого. И если у нас «Родители тоже люди», то их волнение по ночам, когда ребенок бродит непонятно где, – весомый аргумент против таких прогулок.
Интерес
Есть два важных показателя интереса. Первый: он всегда должен быть искренним, иначе лучше вообще не вступать в общение. Если он ненатуральный – это уже не интерес. Изображать его – это совсем не про нас, мы никогда так не делали и, уверена, никогда делать не будем.
Чудес не бывает: люди начнут интересоваться вами только после того, как вы сами начнете интересоваться ими. Но если человек чувствует, что действительно вам интересен, он раскрывается и говорит то, что не расскажет никому другому.
И здесь очень важно задавать правильные вопросы. И сдерживаться. И не давать оценок – просто спрашивать. Интерес к делам друг друга – не только к победам, успехам, а к совершенно рядовым делам – очень важен.
Но этот канал доверия перекрывается мгновенно, как только человек чувствует в вопросе фальшь или желание вмешаться, помочь (если он об этом не просит). В такой момент он закрывается. И раскрыть его почти невозможно.
В нашей семье интерес к делам друг друга – основа основ. У нас, наших детей и внуков это вошло в привычку: если что-то случилось (хорошее или плохое – неважно), надо поделиться. Трудно человеку быть одному. Мы общаемся в семейном чате – обмениваемся новостями, ссылками на интересные статьи и видео, иногда даже спорим. Но при этом у каждого есть личные чаты «на двоих» с другими членами семьи. Совсем не нужно всю информацию вываливать всем. Есть разные виды отношений и разные, скажем так, площадки для выражения интереса. Может быть даже так: какую-то новость моя Дочь-Профессор пишет в общем чате и одновременно мне лично – подробность или вопрос. Она понимает: мой интерес к ее делам более глубокий и детальный, чем, например, у ее племянниц.