Ему вдруг стало страшно от того, что это с ним тоже произойдет – он как та елка, вывернутая с корнями из земли, никогда больше не будет смотреть в небо, а на ее хвое не будет лежать снег.
_ _ _
Временами теплело.
В ясный день Солнце ослепляло, отражая белый снег, а если шел дождь, он покрывался слоем льда, и идти было невыносимо тяжело.
Реальность как снежное покрывало – нежное, и с ним никак не хочется расстаться, но примеряя ее на себя, пытаясь раствориться в ней, может стать жесткой, непроглядной, отчего хочется из нее «выпрыгнуть»!
Глядя на свет даже через самое правильное стекло все равно рискуешь увидеть его искаженным.
Он проснулся от ощущения резкого голода.
Мозг работал четко и ясно.
Хотелось, чтобы время замерло, но даже здесь оно напоминало о себе.
Дивный сон закончился и Старик понял, что это путешествие всего лишь короткое забытье…
_ _ _
Вечера зимой наступают рано; был небольшой мороз; снег искрился в лунном свете…
Ио завел длинный разговор о религии.
В печи весело потрескивал огонь.
Огонь стал затухать, Ио подбросил в него дров.
Всматриваясь в красное пламя, ему чудилась старушка Религия, – едва держась на ногах, хромая, на костылях но, все же продолжающая идти годами, столетиями и, наконец, тысячелетиями в надежде омолодиться за счет новых социальных провалов.
Эта ветхая дама спекулирует на страхе смерти, являясь серьезным недостатком для неокрепших умов и очевидным преимуществом для себя самой.
– Еще здесь на Земле работает я бы, сказал негласная договоренность, приводящая меня в изумление, – присоединившись к разговору, вымолвил Ганимед, – почему человека сначала вынуждают дойти до точки, от которой нет возврата, а потом присваивают ему почетное звание «святого мученика»?