Дед Михалыч укладывал каждую посылку так, чтобы в повозке хватило места им самим. Он аккуратно складывал ящики и мешки плотными рядами, а затем стягивал их ремнями. Ведь ехать ещё далеко, четыре деревни впереди.
– Вот Алёшка, учись, коль я ещё живой, – проговорил дед, подтягивая очередной ремень.
– Как помру, меня заменишь, а пока учись да вникай.
Алексей посмотрел на деда с улыбкой.
– Ты, дед Михалыч ошибаешься, я не собираюсь тебя заменять собой. Я на войну пойду немцев бить буду. А когда победим эту, нечисть, я настоящим военным буду, офицером.
– Уть ты куда загнул! Офицером. – Удивился дед.
– Да, офицером. Я в военное училище пойду.
– В училище? Это в какое же училище ты пойдёшь? – Опять удивился дед.
– А я в Тамбов поеду или в Рязань, я лётчиком хочу стать.
– Лё-т-чи-ком!? – Рассмеялся дед.
– Да, дед Михалыч, можешь смеяться, сколько хочешь, а я буду лётчиком, – твёрдо повторил Алексей.
– Ладно, ладно, конечно будешь. Ты, вот что сделай Алёшка, возьми котелок, да сбегай на вокзал водички налей, понял?
– Хорошо, – ответил Алексей.
– Да не забудь ополоснуть, котелок-то.
– Не волнуйся, дед Михалыч, ополосну.
Алексей снял подвешенный на повозке старый помятый котелок и помчался за водой. Он ловко перемахнул через оградку, пробежал по узкой тропинке и оказался рядом с вокзалом. Но тут Алексей остановился как вкопанный, он чуть не выронил котелок из рук, прямо на противоположных путях стоял военный эшелон, а на его платформах красовались новенькие, только что с заводского конвейера, танки.
– Ух, ты-ы-ы! Какие! – Удивился Алёшка.
Ведь он никогда не видел настоящие танки, да ещё так близко. Иногда в деревню привозили фильмы из райцентра, и все мальчишки собирались у экрана в местном клубе. Детвора просто восхищалась, когда в чёрно-белом кино появлялись боевые машины.
Эти железные громадины с настоящей бронёй, ехали, не встречая перед собой никаких препятствий. А из пушек с грохотом вылетали клубы дыма, хотя грохот только представлялся в их воображении, фильм-то немой был. А тут вот они, настоящие, прямо перед ним.
Алексей спрыгнул с платформы, перебежал пути и оказался на противоположной стороне рядом с эшелоном.
– Ух, ты какой! – Разинув рот, Алексей смотрел на настоящую боевую машину. Он только хотел прикоснуться к ней, как услышал громкий мужской голос:
– Эй, ты!
Алексей обернулся и увидел человека в военной форме. В руках у него была винтовка. Он стоял на соседней платформе, рядом с таким же танком.
– Ты что здесь делаешь?
– Я, да я ничего не делаю. Я только хотел на танк посмотреть и всё.
– Танк? Ещё насмотришься в своё время. А теперь давай отсюда, да поскорей, – крикнул военный.
Алексей, склонив голову, снова перешёл железнодорожные пути в обратном направлении и опять оказался на перроне.
– Вот ещё, нашёлся командир, – проворчал себе под нос Алёшка. Он косо бросил взгляд на стоящий эшелон и медленно поплёлся вдоль старого вокзала.
ГЛАВА 3
Спустя четверть часа почтовая повозка выехала из станции Ломовис и направилась в ближайшую деревню Масловку, что находилась в пяти километрах. Дорога была ухабистой и совершенно разбитой. К тому же после дождей чернозём превратился в сплошную грязь. В некоторых местах огромные лужи разливались так, что объехать их, возможно, было лишь далеко по колхозному полю. Вдоль дороги до самой деревни тянулся насыпной вал, под ним проходила труба, по которой из небольшой речушки паровой водокачкой подавалась вода на станцию Ломовис для заправки паровозов. По своей ширине насыпной вал приблизительно был около трёх метров, а высотой почти два. Некоторые местные колхозники, рискуя перевернуть телегу, всё же использовали его в качестве проезжей части. Поверхность вала была достаточно ровной за исключением небольшой колеи от проезжающих повозок, которые тянулись по насыпи до самой деревни. Не исключали возможность воспользоваться этой дорогой и почтовики, которые раз или два в неделю доставляли на станцию почту, а так же обратно развозили её по сёлам. Вот и сегодня в обычный будний день по той же грунтовой насыпи медленно недокрытым шагом лошадь тянула за собой гружёную телегу. Слегка поскрипывая колёсами, повозка с почтовыми посылками и тюками газет, немного покачиваясь, двигалась вперёд. До Масловки было далеко, Михалыч, как обычно свесив ноги, и облокотившись на мешки, окружавшие его со всех сторон, сладко дремал. Давно потухшая «козья ножка» свисала с его губ. Самокрутку он никогда не вынимал изо рта, а если вынет, то тут же достаёт клочок газеты и делает новую скрутку.
– Эй, Михалыч! – негромко сказал Алексей. – Посмотри, там какие-то люди.
Старик открыл глаза и осмотрелся вокруг. На самом краю дороги он увидел женщину. Одной рукой она держала ребёнка, а другой большой тюк, связанный из нескольких платков. Следом, держа за руку девочку лет пяти, шёл взрослый мальчишка. На вид ему было лет десять двенадцать. Он с трудом тянул за собой маленькую девочку, она сопротивлялась и неохотно передвигала ноги. Наверное, сказывалась усталость, ведь для маленького ребёнка, да ещё по такой дороге, идти было очень тяжело. Да и парень тащил что-то тяжёлое в другой руке.
– Похоже, это не местные, – добавил Алексей.
Дед посмотрел на Алексея.
– А ну-ка приостанови лошадь Алёшка.
Он раскурил потухшую самокрутку и следом крикнул:
– Куда путь держите, родимые!
Женщина с детьми остановилась. Она повернулась к старику и внимательно посмотрела в его сторону.
– Мы идём в ближайшую деревню, кажется, она называется Масловкой.
– Да, есть такая деревня, – ответил старик.
Он слез с повозки и подошёл к женщине.
– До Масловки ещё далеко, эдак километра четыре. Небось измотались совсем детишки-то, да ноги промокли?
– Да уж, конечно устали, ну ничего как нибудь доберёмся с Божьей помощью.
– Доберёмся, – проворчал старик. – Ты вот что, милая, сажай-ка детей в телегу и сама устраивайся поудобнее, проедем через Масловку, вас довезём, а там прямо на Телешовку.
– А ну-ка Алексей, принимай пассажиров, да поскорей, – крикнул старик Алёшке. – Тяжеловато конечно лошадке, ну ничего доедем.
Через несколько минут тяжёлая повозка медленно тронулась в путь. Лошадь заскользила по мокрому грунту, но Алексею всё же удавалось направлять её чётко по колее и избегать тем самым скольжения. Старик снова закрутил газету, засыпал самосада и опять потянуло лёгким шлейфом ароматного дымка.
– Тебя красавица как звать-то? – Слегка закашляв, спросил дед.
– Меня? Мария меня зовут, то есть, можно просто Маша.
– Ага, Машенька значит, красиво, – улыбнулся старик и снова затянул самосад. – А меня зовут Михалычем, просто Михалыч и всё. А эт вот Алёшка, славный парень, по-мо-о-о-щник, – растянул как на распев последнее слово дед и кивнул на Алексея.
– Ну-у-у! А тебя как звать? – Грозно обратился старик к парню, сидящему рядом с сестрой.
Мальчишка посмотрел на деда исподлобья, но ничего не сказал. Он отвернулся в сторону, хмыкнул себе что-то под нос и бросил взгляд на большое колхозное поле, где вдалеке стояла огромных размеров скирда.
– Ну что ты сынок, нельзя же так, надо отвечать, когда тебя спрашивают, слышишь? – Спросила Маша, не получив ответа она следом сказала:
– Иваном его зовут, Иваном, он у меня старшенький.
– Ох, ты смотри, обиделся, – сказал дед. Яж шутю-ю-ю.
– Вот такой он у меня, – как бы оправдываясь, продолжила Маша.
– Дааа, палец в рот не клади, едрит твою в балалайку, – ответил дед.
– Да, да конечно, отец его погиб на войне и мне приходится воспитывать одной, да вот две дочки ещё.
– А, едрит твою едрит, совсем забыл!
Старик развязал мешок, лежащий под его ногой, и стал в нём что-то искать.
– Куда же я подевал его, вот память-то.
Он засунул в мешок руку почти до самого плеча и достал небольшой бумажный свёрток и развернул.
– Вот гостинцы внучкам везу.
Дед взял несколько конфет с фигурами красивых петушков и раздал детям.
– Это вам, угощайтесь.
– Спасибо дедушка, – сразу же последовал ответ и раздался хруст сладостей.
Старик посмотрел на детей и сам заулыбался.
– Эх, вот детишкам-то радость. – А, ты сама-то, что к родственникам едешь?
Маша повернулась к деду, опустив глаза.
– Что вы, какие родственники, из Москвы мы от бомбёжек бежим, вот думаю в ваших местах остановиться, а дальше посмотрим.
– Из Москвы? – С удивлением переспросил дед.
– Да Михалыч, из Москвы.
– Вот оно как, из самой Москвы, столицы, да в такую глушь, – старик затянулся и выпустил изо рта дым как из паровоза. – Так, а почему же сюда в Масловку? Коль ещё остались города-то без немца.
Маша посмотрела на старика, её лицо выражало равнодушие.
– Так у меня и выбора-то не было. Высадили нас из поезда в Ломовисе и даже не объяснили куда идти, где остановиться, что делать дальше.
– Подожди, подожди, это что же получается, этак тебя оставили на произвол судьбы, а где же наша советская власть?! Чай надо было потребовать какое-то жилище, ты же с детьми.
– Да не во власти дело Михалыч.
– Не во власти, тогда в чём же?
– В чём? А всё дело в войне. Сейчас немцы на подступе к столице, решается судьба нашей страны, кто же будет заниматься нашим жильём? Ведь всё это и так ясно, только непонятно другое, я столько времени потеряла на то, чтобы узнать, где находится ближайшая деревня и как туда добраться. Это равнодушие некоторых людей, а не советской власти.
– Дааа, это ты верно говоришь, равнодушие некоторых людей, хорошо подмечено, грамотно. Только вот что я скажу, нехороший народ в этих местах, злой, трудно тебе будет здесь.
– Да что вы Михалыч, сейчас всем трудно, война же. А люди-то что, страдают от этой войны проклятой, недоедают, вот и возникают конфликты из ниоткуда.
– Из ниоткуда? – Как бы сам у себя спросил старик. – Нет, Машенька нет, из ниоткуда ничего не берётся и ничего не появляется, всё гораздо сложнее.
За разговором время шло быстро. Повозка, немного покачиваясь, медленно двигалась вперёд вдоль насыпной грунтовой дороги. Алексей тихонько понукал лошадь и слегка подёргивал вожжи:
– А ну-ка милая, давай немного осталось! Но-о, вперёд, вперёд.
Дорога приобрела небольшой уклон, лошадь стала ускорять ход. Рядом с дорогой появился овраг, он становился больше и больше. За оврагом были отчётливо видны колхозные поля. Ветер перемещал злаковые волны вдоль огромных просторов. Казалось впереди самый настоящий океан. Только там, вдали горизонта виднелись как бы тонкие нити разделяющие поля, это высаженные длинными рядами деревья. Местные жители называли их посадками. В зимнее время эти насаждения задерживали снег, чтобы весной на полях было больше влаги.
Среди местных просторов, недалеко от колосистого поля Маша увидела Масловку. Деревушка была видна вся, так как находилась в самой низине ландшафта. Вдоль просёлочной дороги по обе её стороны ровными рядами стояли дома с цветущими садами и высокими деревьями. Рядом с колхозным полем на большом травянистом лугу паслись коровы. Стадо было небольшое и животные свободно разгуливали по местному пастбищу слегка пощипывая зелёную и сочную травку.
По другую сторону деревни возвышалась высокая гора. Её склон был покрыт густой травой, а на самом верху этой горы был сплошной жёлтый песок. Издалека казалось, что выглядит она как большая человеческая голова с лысиной наверху, вот так местные жители и прозвали её лысой горой.
Маша смотрела вдаль, на эту красоту, неповторимую и немного пугающую. Ведь здесь, среди природных высот, полей, в этой небольшой деревушке ей придётся жить и воспитывать детей.
ГЛАВА 4
Деревенские сады возвышались над единственной улицей, которая тянулась длинной извилистой дорогой между каменными домами с высокими соломенными крышами. Казалось, эта дорога была приспособлена только для перемешивания грязи чернозёма, а никак не для езды повозок, которые из последних сил тащили несчастные лошади. В некоторых местах дорога раздваивалась объезжая огромные лужи, а то и некоторым образом доходило до того, что деревенские повозки ехали где попало чуть не цепляя дворовые ограждения. Огромные болота дождевой воды доставляли удовольствие только местной детворе. Своими босыми ногами мальчишки проносились по лужам, поднимая вверх брызги и получая тем самым необыкновенное наслаждение.
Недалеко от дороги, при въезде в деревню, располагалась ремонтная база колхозной техники. Тут же стояли косилки, несколько плугов для вспашки земли и трактор со снятым радиатором. По всей видимости, эта техника ржавела здесь не один год. Запчасти и всякий металл в виде швеллеров и уголков разбросаны по всей территории. Почти вросшие в землю в высокой траве виднелись несколько блоков ходовой части прицепных комбайнов. Остальная часть базы была вся заросшая высокой травой. Это жуткое зрелище напоминало место ведения боевых действий, а не ремонтную базу. Чуть ближе к деревенским домам стояла кузня. Широкое каменное строение по самые окна уходило в землю. Около двери напоминающей вход в сказочное подземелье насыпана огромная куча каменного угля. Он явно предназначался для топки кузнечной печи, чёрные следы вели прямо к входу в помещение. Из вытяжной железной трубы потягивало небольшим дымком.
Тут же за кузней стояло и здание правления. Высокий, красивый дом было видно издалека. Несколько больших окон выходили на улицу. Резные наличники были выкрашены в яркий белый цвет и бросались в глаза. Дом был полностью деревянным, и красивые узоры окружали его со всех сторон. Местные умельцы очень старались показать свой талант и расписать здание правления так, что действительно оно выглядело красиво и даже забавно. Построен он был уже в советское время и именно под правление колхоза. Поэтому строители, которыми были сами колхозники, позаботились о создании просторных и удобных помещений для конторских работников. Даже выходящая на улицу веранда выглядела огромной, с длинными и широкими скамейками по её периметру. Дом был окружен палисадником с растущими там цветами. К стоящему около ограды деревянному столбу были привязаны две запряженные лошади, одна из которых принадлежала председателю колхоза. Повозка напоминала маленькие дрожки, что были двухместного типа, компактные, лёгкие на ходу, которые, скорее всего, достались ему от хозяина местных земель помещика Маслова, кстати, от его фамилии и произошло название Масловка этой деревушки.
Почтовая телега остановилась напротив дома правления. После нелегкого переезда со станции от лошадей несло сильным запахом пота. Не успели лошади остановиться, как рой оводов и мух сразу на них накинулся.
– Эх, едрит в твою балалайку налетели, – возмутился дед.
– А ну-ка, Алешка, напои лошадей.
Алексей, недослушав до конца деда, схватил ведро из-под телеги и тут же побежал к недалеко стоящему колодцу.
– Ну, вот Мария, приехали в Масловку, буди детей. – Дед обернулся к Маше и улыбнулся.
– Спасибо вам Михалыч, – ответила девушка. – А ну, вставайте, приехали. Ваня дорогой, поднимай сестрёнок.
– Ну, ничего, ничего, немного уморились в дороге, ты уж не спеши, пусть глазки-то протрут, мы ещё постоим немного, пока часть почты разгрузим, да лошадей напоим, а там и тронемся дальше. Ты посмотри как глазки-то трут, просыпаются дочурки твои, – не меняя улыбки на лице, ответил дед. – Да кстати, а вот и сам председатель.
С крыльца правления по невысоким ступенькам спустился небольшого роста старичок. Как показалось Маше, для председателя колхоза он выглядел несколько странно. Его пиджак, кстати сказать, большеватого размера, почти прикрывал колени. Да и брюки были широковаты, они торчали из сапог как две парусины.