–Мне сказали, ты здесь. Нам надо переговорить, – бросил юноша.
–Молодой барон не нуждается в разрешении в своем доме.
Тот подошел ближе и словно случайно положил руку на рукоять клинка, не положенного дворянам по придворному этикету украшенного драгоценностями тупого кинжала, но превосходной боевой даги, способной потягаться с мечом.
–Хочу предложить тебе сделку, – проворковал он, – Тебе, бродяга, все равно плевать на дворцовые интрижки. Ты знать не знаешь никакого Дракмора, и тебя никоим образом не волнует, кто в сей стране правит: марионетка какого-то там колдуна или дочка Эльфаррана. Не говори ничего, я и без этого знаю, что не ошибся. Так вот, я предлагаю тебе вот это, – в руках скользкого, будто уж, юноши появился весьма увесистый мешочек, – Здесь золото и камни на такую сумму, что все твои знакомые бродяги умрут обеспеченными людьми. За это тебе надо сделать самую малость, то, о чем ты и так задумываешься – уйти прочь и забыть про дочурку эльфийского царька, о котором ты слыхом не слыхивал. Подумай, что тебе светит? Ничего. Да, дивчина красивая, но ты что, не найдешь другую деваху, чтоб ей под юбку залезть…
Договорить он не успел. Канн одной рукой выбил из ладони молодого Гаррота мешочек, а второй от души съездил ему по физиономии. Тот не растерялся и выхватил кинжал-дагу, бродяга откинул накидку и положил ладони на рукояти парных сабель, висевших у него за спиной в дополнение верному ножу и вместо разбойничьих мечей. Барон враз оценил, что ему однозначно не выстоять против хорошего обоиручного фехтовальщика и отскочил подальше.
–Ты заплатишь за каждую каплю моей крови, что окропила землю, бродяга, заплатишь кувшином своей. Не сейчас, но это будет, – прошипел трус и поспешил ретироваться, уворачиваясь от доброго пинка.
Канн вернулся к разглядыванию звездного неба, даже не подозревая, что секунду назад Судьба предоставила ему еще один шанс остаться на привычном жизненном пути. Берегись, неведомый воин, именующий себя Канном, ибо никому из смертных или живущих в твоем мире бессмертных не ведомо, куда может завести тебя дорога, которую ты только что избрал. Ты станешь вельможей, блистательным полководцем сияющего в звездном свете государства, или погибнешь в безвестности в недостойной песен миннезингеров битве посреди выжженных равнин. Берегись, Канн, берегись.
4
Примечательно то, что молчаливый странник Канн и девчонка, до недавнего времени не подозревавшая, что она дочь правителя эльфийского царства смотрели в одно и то же время на одну и ту же падающую звезду. Правда, мужчина делал это на открытой террасе, а Найтари – из окна отведенных ей роскошных покоев. Она, однако, никаких желаний не загадывала, поскольку ее занимала беседа с устроившимся в глубоком кресле хозяином поместья.
–Мои войны регулярно тревожат рубежи Дракмора и совершают набеги вглубь страны. Естественно аккуратно и целенаправленно, я ведь не собираюсь рушить, начавшее восстанавливаться, хозяйство. На троне там сидит марионетка, только и могущая, что собирать подати с народа. Войск у него мало. С каждым днем мои всадники все ближе и ближе подходят к противоположным границам. Но вот столица, точнее, то, что от нее осталось, охраняется так, что будь здоров. Я предлагаю, как только ты будешь готова выступать, я дам тебе крыло тяжелой конницы и, скажем, полусотню копейщиков и столько же лучников, на всякий случай. С таким войском ты безо всякого труда отвоюешь Дракмор и подойдешь к столице. Как только это будет сделано, я закончу осаду города вместо тебя.
–Спасибо, барон Гаррот. Я даже не знаю, как благодарить вас. Вы так много делаете для меня…
–В том то и дело, Найтари, – перебил нобиль, – Я много делаю. А тебе, похоже, царский венец совсем не нужен. Я, конечно, понимаю, непросто прожить два десятка лет простой полукровкой, а потом узнать, что ты родная дочь эльфийского короля-героя и его законной жены и наследница разоренной страны. Но ты принцесса уже почти месяц. Прости, я неудачно выразил свою мысль…Хотя, забудь об этих фразах, я просто…забыл с кем говорю. Что ты действительно пришла сюда простой девчушкой и превратилась в королеву.
–Все ваши наставления не пропадают зря, барон, – заверила старика Найтари.
–Надеюсь. Я хотел поговорить еще об одном. О твоем спутнике, Канне. Лично я в нем уверен, он кажется хорошим человеком, хоть и скрытным сверх всякой меры. Но я не понимаю мотивы его поступков. Любой другой на его месте взял бы земли, должности, деньги, женщин на худой конец. А этот попросил хорошую кольчугу да пару сабель, вкупе с твоим разрешением сопровождать тебя и дальше.
–Если он кажется вам верным, то ни все ли равно, что движет Канном. Может, он действительно жаждет земли, деньги и титулы. Только не в том объеме, что ему может дать богатый нобиль, а от королевы. Мне, раз уж мы о нем заговорили, кажется порою, что он сам не просто человек. Эльфы ведь могут чувствовать такие вещи.
–Ты имеешь в виду его будущее?
–Нет, настоящее. Как будто Канн не тот за кого себя выдает. Не свободный бродяга, а кто-то еще. Причем прекрасно об этом знает.
–Тебе это кажется, – рассмеялся барон и налил себе родниковой воды в кубок, – Тогда прости, Найтари, я больший эльф, чем ты. Я хоть точно знаю, что наш, вернее, твой, суровый и молчаливый друг, чуть что хватающийся за саблю, не человек, а полукровка. В его жилах как минимум половина крови эльфийская. Правда, я не знаю, из Ночных он или Лесных, мэллорианнор, да и вспыльчивость у него чуть ли не орочья. Даже твои гордые сородичи, каждую улыбку принимающие за кровное оскорбление, не норовят перерезать горло солдату, задевшему их в столовой.
–Простите, ваше превосходительство, но откуда вы знаете? – удивилась эльфийка.
–Ты что, не видела его без капюшона? Тогда посмотри. Ушки у него хоть и не такие остренькие, как у тебя, но достаточно заметные. Да и где ты видала человека с агатово-черными волосами? Таких у нас в природе не бывает… Ладно, пойду я. Доброй ночи, принцесса. А насчет Канна, хотите – берите его в начальники личной охраны, или назначьте его наш’хаером, когда у вас снова появятся войска.
После ухода барона, эльфийка еще долго простояла у раскрытого окна, вдыхая свежие ночные запахи. Из окна как раз открывался вид на террасу, с которой любовался звездами Канн. И, если приглядеться повнимательнее, можно было различить высокую фигуру, закутанную в черную накидку с капюшоном, задравшую голову к небесной сфере.
Царевна резко развернулась, едва не загасив свечи, и скорым шагом вышла из покоев. Как тихо она не старалась ступать по террасе, Канн услышал ее.
–Ваше величество, – приветствовал он, чуть наклонив голову. – Что привело вас сюда ночью?
–Не спится, Канн. Ответь на вопрос, и я сразу же уйду. Я не хочу и не могу приказать, так что прошу твоего согласия, – знаком согласия послужил кивок, – Почему ты вызвался пойти со мной?
Глаза воина закрылись – он не знал, что сказать.
–Моя королева…Найтари, – исправился он, – Я решил последовать за вами и разделить с ва…тобой все опасности предприятия потому, что я…
Фразу прервала свистнувшая в воздухе стрела, пущенная явно с внешней стороны защитных сооружений. Длинное древко злобно задрожало в руке воина, хотя принцессу и Канна разделяло несколько шагов, а стрела летела прямо в нее. Следом за первой в воздух взвилось еще с полдесятка. Бывший бродяга оттолкнул эльфийку с линии огня, но не рассчитал силы, и Найтари упала на террасу, что и спасло ей жизнь, поскольку одна из стрел впилась в бортик как раз там, где должна была стоять будущая королева. Остальные стрелы встретили яркие взблески стали в свете одинокого и далекого факела. Одна, другая, третья разрубались взмахом сабель на две-три части. Но четвертая стрела оказалась коварной, вместо того, чтоб лететь туда же, куда и ее товарки, резко повернула в воздухе и устремилась к распростертой на полу девушке. Все ближе и ближе хищный стальной оголовок подбирается к ее сердцу. Еще секунда, и он вонзится в плоть…Лязг, грохот падающего железа, приглушенное ругательство. Найтари открыла глаза: четвертая стрела досталась Канну. Он перелетел отделяющие их шаги и принял последний снаряд себе на защищенную спрятанной под одеждой кольчугой, полученной, как и сабли, в дар от барона Гаррота.
–Принцесса, бежим, – поднявшись крикнул он, и вздернул девушку, словно куклу, за руку, – Вперед, – и подтолкнул в указанном направлении. Сам воин держался позади, прикрывая Найтари собственным телом. Однако залпов больше не последовало. Внизу замелькали факелы, заржали кони, послышался удаляющийся стук копыт – это стража запоздало среагировала и бросилась ловить убийцу.
По просьбе царевны, Канн всю ночь просидел в ее покоях не смыкая глаз. В баронских часовых она разуверилась.
Утром старший Гаррот, будто ураган ворвался в девичью спальню, держа в руке холщовый мешок.
–Мы поймали убийцу! А это что, кровь, откуда? Стража, Канн, почему половина ковра и одежда принцессы запачканы кровью? Это…
–Это моя кровь, – спокойно ответил полукровка и откинул капюшон. На лице его и правда были кровавые дорожки от выступившей из мельчайших сосудов алой влаги. С правой руки война даже сейчас капало, – Это от напряжения. Мне вчера пришлось саблей рубать стрелы в полете, иначе царевны бы сейчас не было, – сказал и рухнул без чувств от потери крови.
5
Канна выхаживали лучшие лекари со всего баронства. Наверное, первый раз за всю историю мироздания простой бродяга удостоился помощи целителей, которые не по карману многим даже богатым простолюдинам. Их усилия, правда, были не так уж и нужны. Воин отлежался и спокойно встал с кровати, которая, по предсказаниям пользовавших его медикусов, вскоре должна превратиться в смертный одр. Барон же ничуть этому явлению не удивился, только многозначительно глянул на Найтари, мол «я же говорил, что он не простой смертный».
После дни потекли по старому распорядку – упражнения с оружием, обучение Найтари родному эльфийскому языку, занявшее всего неделю, тогда как многим людям не хватает на это десятилетий.
Так закончилась осень с ее дождями, наступила зима, принесшая умеренные морозы и совсем не характерную для юга вещь – снег. Он, правда, таял еще в аэре, падая оземь обычным дождем, да и прошел всего раза три-четыре.
Ближе к середине северного месяца вьюг, Найтари объявила, что она готова предстать перед своим народом и вернуть королевство Дракмор законным владыкам.
Гаррот-старший, как и обещал, дал войско, но прежде, чем небольшая армия смогла выступить, Гаррот-младший показал истинное лицо.
Барон, Найтари и Канн заперлись в комнате для совещаний – гостеприимный хозяин какой уже раз давал наставления относительно ведения кампании. Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, вроде как раздался приглушенный стон, будто кого-то ударили ножом в живот, но при этом не слишком плотно зажали жертве рот. Дубовые створки сотряс удар-другой, и засовы просто вылетели. Не успели заседавшие даже подняться из-за стола, внутрь ввалился весь закованный в железо Гаррот-младший, да не один, а в сопровождении странных людей, закутанных по самые глаза и пары знатных нобилей, приехавших накануне в гости к юному барону.
–Что за черт, – рявкнул его дед, – Потрудись объяснить, что все это значит?
Вместо желаемых объяснений, один из спутников молодого крысеныша метнул короткий пилум. Канн потянулся за саблями, но слегка опоздал, еще не до конца оправившись после болезни. Но барон справился сам – поймал дрот на лету и запустил обратно, правда, тоже безрезультатно.
–Ассасины Ордена Крови. Хороший выбор, внук, но ты недооценил дедушку.
Зазвенели обнажаемые клинки, причем юноша и аристократы не шелохнулись. Убийцы бросились в атаку, красивыми пируэтами преодолевая футы расстояния и перелетая через стоящий посреди комнаты стол. Одного Канн встретил железным вихрем своих кривых сабель прямо в воздухе. Брызнула кровь. Приземлившемуся на столешницу и собравшемуся сбоку перерезать горло воину перерубил ноги старый барон, еще одного заколола точным выпадом Найтари. Однако адепты Ордена Крови давили числом, и предполагаемым жертвам приходилось отступать, отступать медленно и, приканчивая нападавших, но отходить. На их счастье, убийц было не так уж и много. Последнего ассасина Канн оставил без головы, когда до стены оставалось шагов пять. Из-за опущенного забрала не было видно лица молодого барона, но оно явно выражало сильнейшее удивление – считалось, что если за дело взялись люди из Ордена Крови, то нужно было заказывать гроб. Жертву не могло спасти ничто. Его спутники взялись за руки, словно дети. Один из них метнул огненный шар, с пальцев второго сорвались кривые зигзаги молний. Канн одной рукой перевернул стол, второй потянул эльфийку за собой, ныряя в укрытие. Стол разлетелся в щепки, и его остатки загорелись от удара молнии, но люди остались целы. Барону повезло меньше – сгусток пламени ударил его в грудь. Будь на нем доспех, старик, быть может, выжил бы, но доспеха не было, и он пылающей грудой влетел в стену. Не дав колдунам опомниться и сотворить новое заклятье, Канн взвился вверх и оказался прямо перед чародеями. Скрещенные на груди кривые сабли разлетелись в стороны – одна чиркнула по камзолу колдуна, вторая отделила голову его товарища от тела, но воин пропустил коварный выпад сбоку от Гаррота-младшего. На боку выступила кровь – меч смог пробить кольчугу, но как следует вогнать клинок в тело у изнеженного наследника баронства не хватило сил. Недавний бродяга взмахнул саблей, и со шлема его противника слетел роскошный султан из перьев редкой птицы. Юный щеголь не пренебрег украшениями, даже идя убивать. Два человека схватились в поединке на мечах. Раненый колдун попытался встать, но подоспевшая Найтари прикончила его шпагой, прихваченной в разбойничьем логове.
В схватке тяжеловооруженного латника и не закованного в броню воина при прочих равных зачастую побеждает латник. Но в поединке Гаррота-младшего и Канна прочих равных не было. Бродяга однозначно владел клинками лучше, чем соперник. Поняв это после того, как сабли раза три-четыре чиркнули по кирасе и звякнули о глухой шлем-хауберк, дедоубийца ничуть не стесняясь, показал врагу спину. Правда, далеко уйти он не смог, Канн вонзил сабли в метущий пол роскошный плащ, расшитый драгоценным мехом и жемчугом, пригвоздив его к полу. Грохоча железом лат, барон растянулся на паркете. Держа верный кинжал острием вниз, предприимчивый спутник эльфийской царевны не торопясь подошел к распростертому и безуспешно пытающемуся освободить плащ (сбросить его с плеч барон так и не догадался) врагу.
–Выкупаю жизнь, – заголосил он, когда острие кинжала коснулось кожи там, где бахтерец переходит в шлем.
–Имя того, кому ты служишь, я и так знаю, – усмехнулся Канн, – Его величать Салкандо. Вчерашнее покушение – дело рук ныне покойных ассасинов Ордена Крови. Остальное мне не интересно, – он замахнулся кинжалом.
–Стой!!!!! Медальон, что одет на эльфке – сильный магический артефакт!!
Смертоносная сталь замерла на полпути.
–Повелитель сказал снять его с трупа и передать ему. Еще ему нужна твоя кровь, бро…странник, и кровь истинной наследницы рода Эльфарран.
–Зачем?
–Не знаю, видимо, для каких-то магических обрядов. Он обещал даровать мне талант, если я выполню его приказ.
Канн и Найтари переглянулись. Девушка убрала шпагу в ножны и жестом велела освободить пленника.
–Выдвигаемся сегодня же, – сказала она, едва стих лязг шагов убегающего из собственного дома барона.
Построение небольшого войска заняло считанные минуты, и кавалькада всадников, сопровождаемая телегами с обозом и пешими воинами, потянулась на юг, к границам Дракмора.
Интермеццо 3.Пророчество.
Полутемный зал, где на стеллажах стоят пыльные от времени пергаментные свитки, освещается факелом, да лампадкой, горящей на столе, заваленном бумагами. Над листами, покрытыми неразборчивыми символами корпит человек. Его рыжая шевелюра едва не касается трепещущего пламенного языка. Когтистый палец со скрипом движется по строчкам, сухие тонкие губы шепчут странные слова на неведомом языке. Чуть вдали мечется туда-сюда еще один человек, периодически бросая тень на рукописи.