Проклятье! Он на мгновение зажмурился. Как его угораздило попасть в такую ситуацию? Ирония судьбы в его случае очевидна. Он почти два десятка лет верой и правдой служил короне. Корона потребовала от него полной самоотдачи – преданности, времени, жизненных сил. У него просто не было возможности вступать в отношения с женщинами. Неудивительно, что они с Николь разъехались и стали чужими друг другу. Останься они вместе, она бы наверняка его бросила.
А теперь, когда он решил пожертвовать всем ради этой должности, корона потребовала, чтобы он остепенился и начал изображать счастливого отца семейства. Хотя когда-нибудь ему все равно пришлось бы разобраться с Николь. Нелепо думать, что окончательного разрыва вообще можно избежать.
Она ждала сообщения о его гибели. И едва не дождалась. Это было пять лет назад. Он попал в плен к французам. Его немилосердно пытали, и он оказался на волосок от смерти. Тогда его спас верный друг Рейф Кавендиш. Рейф с друзьями проник во французский лагерь среди ночи, убил стражу и выкрал его. А потом ему пришлось восстанавливаться много месяцев. У него было сломано больше десятка костей помимо носа.
Марк грустно улыбнулся. Да, он пожертвовал всем ради карьеры. Он даже не мог ни с кем по-настоящему подружиться. Рейф и Кейд, братья-близнецы, были его единственными друзьями, но и с ними приходилось соблюдать дистанцию. Ведь он был их командиром, поэтому не мог подпустить к себе слишком близко. Вот такую цену он заплатил…
Николь понятия не имела, что приложила руку к его спасению. Каждый день в том французском лагере он думал о ночах, проведенных с ней, думал об их недолговечном счастье. Воспоминания о ней помогли ему справиться с самыми тяжелыми моментами в жизни, но он бы скорее вернулся обратно в лагерь военнопленных, чем признался ей в этом. Она бы швырнула такое признание ему в лицо.
Марк снова повернулся к бальному залу. Поставив бокал на перила, он достал сигару и подошел к горящей свече, стоявшей на столе. Прикурив, с наслаждением вдохнул сладковатый дым.
Николь оказалась не такой, как он думал, когда женился на ней. Он очень быстро узнал, что она коварная лгунья. Но тогда, в лагере, он представлял ее себе совсем другой – юной невинной девочкой, любившей свободу. Такая девочка могла выбежать вслед за вором на темный двор и очаровательно флиртовать с простым солдатом.
Марк глухо застонал. Вероятно, такой конец был неизбежен. Рано или поздно она все равно потребовала бы развода, чтобы выйти замуж. Герцогиня сказала, что Николь одинока. Но он, Марк, в это не верил. Вокруг нее было слишком много мужчин, жаждавших ее внимания. Возможно, говоря об одиночестве, герцогиня имела в виду совсем другое… Очевидно, Николь нуждалась в свободе, чтобы выйти за графа.
Хотя Марку очень хотелось сломать ему челюсть, он не мог винить графа. Николь – роскошная женщина. Умная и полная жизни. Она станет отличной женой… правильному мужчине.
Марк и Николь ни в чем не винил. Она вовсе не должна всю жизнь страдать ради брака, которого, по сути, не было.
Вернувшись к перилам, Марк осушил свой бокал. Все будет хорошо. Они обязательно найдут приемлемое решение, и оба будут счастливы.
Глава 10
Николь стояла в гардеробной и в растерянности озиралась. Что надевает женщина для крайне неприятного разговора с мужем, которого не видела десять лет?
В конце концов она выбрала простенькое розовое платье с рукавами-буф и кружевами на корсаже. Больше всего в этом платье ей нравился низкий вырез, выгодно подчеркивавший грудь. Марк накануне обратил внимание на ее декольте. Он, разумеется, старался смотреть незаметно, но от нее его интерес не укрылся. И ей было приятно, что греха таить. А сейчас ей требовались все возможные преимущества в предстоящем разговоре, и если их обеспечивало декольте, открывавшее ложбинку между грудями, то так тому и быть.
Горничная помогла ей одеться и уложила волосы в элегантную прическу, оставив несколько прядей, которые красиво обрамляли лицо. На шею Николь надела жемчужное ожерелье – фамильную драгоценность. Образ завершили несколько капель лавандовых духов. Закончив, Николь остановилась перед большим зеркалом в деревянной раме, висевшим в спальне. Какой ее увидел Марк? Заметил ли произошедшие в ней перемены? Перемены в его облике были для нее очевидны. Он оставался самим собой, но стал намного привлекательнее. Его лицо похудело, а в уголках глаз появились тонкие морщинки, что придавало его внешности больше властности. Горбинка же на носу… Почему-то Николь неудержимо хотелось провести по ней пальцем. Интересно, что он думал о ней теперешней? Постарела? Некогда пышный цветок отцвел?
Негромкий стук в дверь вернул ее к реальности.
– Пришел месье генерал, мадам, – сообщила горничная.
Николь посмотрела на часы, висевшие на стене. Марк явился вовремя. Впрочем, он никогда не опаздывал. Коллеги называли его каменным человеком. Лишенный эмоций, спокойный, собранный, ответственный, пунктуальный. У него не было друзей. Друзья могли предать. У него не было семьи. По крайней мере, он так считал. Он действительно был словно камень. Статуя, а не человеческое существо. Он никогда не позволял себе такого недочета, как опоздание. Что ж, очень хорошо. Теперь он здесь, и она должна изложить ему свои условия. Следовало покончить с этим. А самое худшее, что могло случиться, это если он скажет «нет». Но она к этому готова.
Николь сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. Был только один способ встретить этот жизненно важный момент. Его следовало встретить смело. Если она не выскажет свою просьбу сейчас, то никогда не получит желаемого. А ее супруг едва ли еще раз появится у нее на пороге со шляпой в руке и с просьбой о любезности. Так что надо воспользоваться случаем. Тем не менее от нервного напряжения у Николь дрожали колени. Она медленно вышла из спальни, прошла по коридору к лестнице и судорожно вцепилась в мраморные перила. Спустившись в вестибюль, подошла к двери гостиной и остановилась. Сердце ее гулко стучало. Выждав немного, Николь судорожно сглотнула и рывком распахнула дверь.
Марк стоял у камина. На нем были серые брюки, сапфирового цвета жилет и белая рубашка. Сапоги, как всегда, начищены до блеска.
Как только дверь распахнулась, он обернулся. Ну почему, скажите на милость, этот мужчина всегда столь непозволительно красив? Если не считать сломанного носа, его лицо могло бы служить моделью для статуи какого-нибудь римского божества. Волосы, как обычно, лежали безупречно – волосок к волоску, – даже если он позволял себе взъерошить их пятерней. Каким-то непостижимым образом они неизменно возвращались на положенное им место. Вот и сейчас темные блестящие пряди лежали ровно – словно солдаты, замершие в строю.
Николь взглянула в глаза мужа, и ее пронзило какое-то странное чувство. Что это было – желание? Тяжело дыша, она потупила взор. Вожделению не место в этом разговоре. Она должна сохранять холодную голову. Ей предстояли переговоры с мастером своего дела.
Николь подошла к диванчику и села.
– Хочешь, я прикажу подать чай? – спросила она и тотчас поняла, что голос прозвучал слишком неуверенно.
– Нет, – сказал он и сделал шаг к ней. – Я хочу только одного – услышать твое условие.
Она кашлянула и невесело усмехнулась.
– Всегда прям до неприличия.
– А ты ожидала от меня чего-то другого?
– Нет. Присядь, пожалуйста, Марк. – Это была грамотная переговорная тактика. Если он сядет, они будут на равных.
Скорчив недовольную мину, Марк неохотно сел. Он выбрал стул, стоявший под прямым углом к дивану, уперся локтями в колени и слегка наклонился к жене. Сейчас он находился так близко, что она чувствовала запах его одеколона – пряный и хвойный. Она закрыла глаза. Что же это такое? Ничего не помогает!
– Послушай, – заговорил Марк; ему явно надоело ждать. – Я знаю, что ты хочешь сказать.
– Знаешь? – Николь нахмурилась. Она видела, как накануне он разговаривал с Луизой, герцогиней де Фронтенак. Но ведь подруга не могла сказать ему, что ей надо, чего она так давно хотела…
– Да, – ответил Марк. – Я думал об этом всю ночь. Уверен, есть способ решить, как это сделать.
Николь едва не рассмеялась.
– Как это сделать? Я думала, ты уже знаешь, как это делается.
Он пожал плечами.
– Знаю, конечно, но существуют осложнения. И тебе это хорошо известно. Все очень непросто.
Николь поджала губы. Из груди ее рвался смех.
– Я никогда не считала, что это просто. Но что ты подразумеваешь под осложнениями?
– Обычные сложности. Юридические формальности, сплетни… и все прочее. И потом, существует проблема выбора времени.
Николь прищурилась. Черт возьми, о чем он говорит?
– Выбор времени? Юридические формальности? – пробормотала она в растерянности.
Марк со вздохом кивнул.
– Да, конечно. Учитывая мое новое назначение, выбор времени чрезвычайно важен. И ты должна это понять. Развод неизбежно вызовет скандал, в который будем вовлечены не только мы, но и наши семьи.
– Развод?.. – Николь ахнула и прижала руку к груди.
– Да. – Марк снова кивнул и тут же спросил: – Разве ты не этого хочешь?
Николь откинулась на спинку дивана. Сердце ее бешено колотилось в груди, и она чувствовала одновременно раздражение и трепет.
– Нет, я не хочу развода. Пожалуй, наоборот. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.
Глава 11
Марк замер в изумлении. Слова Николь ошеломили его и лишили дара речи. Некоторое время он безуспешно пытался осмыслить услышанное. При этом рот его то открывался, то закрывался, но он не мог произнести ни слова и лишь молча таращился на жену. Разумеется, ему и раньше приходилось ошибаться: раз или два в жизни, когда он был ребенком, то есть очень давно, – но чтобы так ошибиться, понять что-либо с точностью до наоборот – такого с ним еще никогда не случалось. Подобную ошибку можно было сравнить лишь с ошибкой Наполеона при выборе времени начала сражения при Ватерлоо.
Осознание того, что он мог совершать такие грубейшие ошибки, было для Марка Гримальди совершенно неожиданным. В результате он, утратив свое обычное спокойствие, в растерянности переспросил:
– Заняться любовью… с тобой?
Тут Николь вскочила на ноги и, скрестив руки на груди, прокричала:
– Да, идиот! Черт возьми, кто тебе сказал, что я хочу развода?! Я хочу ребенка, вот чего я хочу! – Она немного покраснела, став еще привлекательнее. Николь становилась потрясающей красавицей, когда злилась.
– Но только вчера ты сама сказала, что граф хочет жениться на тебе, – пробормотал Марк – и снова замер. Стоп! Что она сказала?.. Хочет ребенка?..
– Он действительно хочет жениться на мне. Но это вовсе не означает, что я хочу за него замуж.
Марк тоже встал и шагнул к жене. И также скрестил руки на груди. На время отложив разговор о ребенке, он спросил:
– Тогда зачем ты об этом сказала?
Николь едва заметно повела плечиком.
– Тебя слишком занимало его присутствие, вот и сказала…
Марк прижал пальцы к тому месту на лбу, где начала зарождаться головная боль. Проклятье! Как он мог настолько неправильно оценить ситуацию?
– Но ведь герцогиня сказала, что у тебя толпа поклонников!
– Да, это правда. И что же?.. – Николь изобразила безразличие.
– Так-так, погоди… – Марк помотал головой, все еще не в силах осмыслить слова жены. – Значит, ты говоришь, что не хочешь развода?
– Верно, я не хочу развода, – отозвалась Николь и вдруг со злостью выпалила: – Ты что, спятил? Ведь развод – это позор для наших семей!
– У тебя роман с графом? – Марк прищурился.
Николь одарила мужа яростным взглядом.
– Это не твое дело. Но если тебе важно знать, то нет у меня с ним никакого романа. Ребенок, которого я буду носить, будет твоим, если ты согласишься на мое условие, – в этом можешь не сомневаться.
Марк со вздохом отошел от жены и запустил пятерню в волосы. Проклятье! Условие Николь оказалось настолько неожиданным, что он никак не мог его осмыслить. И уж точно не знал, что ответить, чего с ним никогда раньше не случалось. А ведь обычно он точно знал, что в тот или иной момент скажет его собеседник. Как же он не предвидел такого развития событий? Значит, ребенок? Но ребенок означает, что они и впрямь будут заниматься любовью… Хм… любопытно.
Марк протер кулаками глаза и хмуро уставился на жену.
– Выходит, ты хочешь ребенка? – пробормотал он.
– Да, хочу, – ответила Николь и для верности еще и кивнула.
– От меня? – Вопрос был идиотским, но удивление действительно превратило его в идиота. Ему только хотелось верить, что это ненадолго.
Николь вскинула голову и с отчетливым сарказмом ответила:
– Так уж случилось, что ты – единственный муж, который у меня в данный момент имеется.
О боже! Марк прижал пальцы к вискам, пульсировавшим болью.
– Но почему ты раньше никогда не говорила об этом?
Жена закатила глаза.
– Потому что ты избегал меня в течение десяти лет. Или уже не помнишь?
– Я не избегал тебя в течение десяти лет. Все это время ты жила во Франции.
Николь изобразила удивление.
– Вот как? И ты, разумеется, за эти десять лет ни разу не был во Франции?
– А ты разве ни разу не приезжала в Англию?
– Нет никакого смысла сейчас спорить об этом! – Николь в раздражении всплеснула руками. – Теперь ты знаешь мое условие. И волен согласиться или отказаться. Карты в твоих руках, генерал. Играй.
Марк строевым шагом отошел в другой конец комнаты. Будь все проклято! Он был готов к разводу. Он собирался принять развод. Но ребенок?.. Он понятия не имел, как к этому относиться. Он ведь никогда не думал о ребенке и принял как данность тот факт, что останется бездетным. Учитывая же состояние других членов его семьи… Возможно, это был наилучший выход.
– Но почему? – спросил он наконец. И снова приблизился к жене.
– Я хочу ребенка, а ты – единственное средство, с помощью которого я могу его получить, сохраняя респектабельность, – тотчас же последовал ответ.
– Я спрашиваю, почему ты хочешь ребенка. Ведь у меня нет титула, который можно было бы ему передать.
Николь вздрогнула и сжала кулаки. Присмотревшись, Марк понял, что она дрожит, и вероятнее всего – от едва сдерживаемого гнева.
– Ты считаешь, что титул – единственная причина хотеть ребенка?
– Скажи мне, почему? – настаивал Марк, стиснув зубы.
– Какая тебе разница? – Николь отвела глаза, и Марку показалось, что в них появились слезы. Или у него просто разыгралось воображение?
– Мне любопытно, вот и все, – ответил он.
Николь повернулась к нему спиной и пробурчала:
– Любопытство не является предметом наших сегодняшних переговоров. Достаточно сказать, что я хочу стать матерью. А ты получишь наследника. Ребенком буду заниматься только я. Тебе не придется даже пальцем пошевелить.
Марк не мог отвести глаз от ее изящной шеи и рыжих прядей, выбившихся из прически.
– То есть ты хочешь, чтобы какое-то время я спал с тобой, сделал тебе ребенка, но никогда его не увидел?
Николь вздохнула.
– Ты сможешь приезжать, если захочешь. Ребенку нужно знать своего отца. Мне всего лишь показалось, что ждать от тебя этого не стоит.
Марк нахмурился. Проклятье! Каким же монстром она его считает! Он обошел жену, чтобы видеть ее лицо.
– И ты всерьез считаешь, что я оставлю своего сына во Франции?
Николь посмотрела ему в глаза и покраснела.
– Я могу оставаться в Англии, пока ему не исполнится… скажем, десять лет.
– А потом?
Она пожала плечами.
– Обратно во Францию. В Африку. Куда угодно.
– Что, если родится ребенок женского пола?
– Значит, так тому и быть. – Николь вздохнула. – Просто хочу ребенка.
– А если я хочу именно наследника? – Марк прищурился.
Николь пожала плечами.
– Я считала, что тебе наплевать, иначе ты бы появился раньше.
Это было настолько близко к правде, что Марк стиснул зубы. Некоторое время оба молчали. Напряженную тишину нарушало только тиканье часов.