– Юрий Карпович, – послышался спокойный, уверенный голос, имевший настолько властные интонации, насколько невозможно было им хоть как-нибудь воспротивиться, – давайте, пожалуйста, тише. Я полагаю, наши чудоковатые ребятки осознали допущенную ошибку и больше с их стороны такого не повториться.
– Действительно, босс, мы всё поняли, босс, – заверил Когана огромный верзила, имевший звериную физиономию и походивший на жуткого монстра, – мы просто подумали, что раз им отсюда не выйти, то зачем конспирировать ходячие трупы, которые и без того никогда и никому ничего не расскажут.
– Ты так подумал, Верзила? – злорадно улыбаясь, обратился к нему Мак-Коган заслуженным прозвищем. – А представляешь ли ты, сообразительный тугодум, – он злорадно язвил, – сколько они задолжали нам штатовских денег?
– Нет, – неуверенно ответил поникший преступник.
– То есть ты не в курсе, сколько с их непосредственной помощью пропало из «брата́нского общака́»? – продолжал Юрий Маркович, делая особый упор на последнее сочетание. – Правильно ли я тебя понимаю?
– Совершенно верно, – заверил Верзила, погружаясь в задумчивость и начиная нервозно подрагивать (он прекрасно осознавал, какую, жуткую, совершил оплошность, а главное, какая незавидная участь его неза́долго ожидает), – что теперь делать-то – может, возможно всё как-то исправить?
– Стоп! Если я не ошибаюсь, Вы ни об чём не знаете? – поинтересовался Ю́рген, обращаясь к послушным пособникам. – В общем, идите пока постойте за дверью, предприимчивых же проказников оставьте у нас: мне с ними необходимо обстоятельно побеседовать, – заулыбался Мак-Коган, обращаясь лично к Майклу, а заодно и к прекрасной подружке.
– Ну что, господа воровски́е любители, – начал он со вступительной речи, не сулившей ни доброго, ни хорошего, – я называю вас так потому, что хотя вы и провернули ловкую комбинацию как будто бы незаметно, но тем самым совершили великую глупость. Какую? Вы, полные недоумки, посмели покуситься на хищение денежных капиталов, какие принадлежат преступной организации, крупной и грозной, одной из самых, в современном мире, могущественных. Да, да, презренные голубки, русская мафия славится по всему мировому сообществу и никто – вот так запросто! – не рискует с нами тягаться. Но вы, бездумные идиоты, вдруг почему-то решили, что вам дозволено безнаказанно запустить поганую «лапу» в наши священные накопления.
– Мы не знали, что доллары Ваши, – робко возразил вконец перетрусивший комбинатор; он отлично осознавал, что отпираться полностью бесполезно, напротив, требовалось искренне повиниться и попробовать найти вариант, выгодный для обеих сторон, – изначально предполагалось, что капиталы государственные; а обкрадывать «проклятых чинушей» – никогда не считалось зазорным.
– Что за полную ахинею ты мелешь? – зарычал безжалостный гангстер, опять начиная нервничать и хватаясь за карманный пистолет «Bереtа piсо», – ты мне хочешь втереть, что не ведал, чьи наличные баксы вы сча́стливо прикарманиваете – так, что ли, прикажешь, тебя понимать?
– Да, – несмотря на грозное оружие, откровенно ответил Майкл Мэссон, – неужели Вы допускаете, что, имея внушительную преступную практику, я бы рискнул позариться на стрёмные, излишне опасные, деньги?
– Объяснись, почему ты вдруг решил, что доллары не бандитские? – прогрохотал из-за шторы громоподобный голос, леденивший душу и вызывавший большу́ю тряску. – Что тебя к неподтверждённому факту подвигло?
Перепугавшийся до степени полуобморока, пройдоха вдруг замолчал и искоса посмотрел на не менее струхнувшую компаньонку; он ожидал, что в разъяснительную беседу вступит теперь она, а попутно расскажет, что же случилось на самом деле. Но! Она либо в высшей степени перетрусила, что даже потеряла дар речи, либо просто-напросто смирилась с неотвратимой судьбой и, опустив пониже бедовую голову, молча стояла – практически не подавала признаков жизни. Единственное, что непроизвольно бросалось в глаза, как она с силой давит холёными ногтями в миленькие ладошки и как потихоньку сочится багряно-алая кровушка.
– Ладно, – пробурчал недовольный мистер Мак-Коган, – можешь особо не напрягаться и не ждать от насупленной подельницы признательных монологов, тебя все едино никак не оправдывающих. К чему я сейчас говорю? Ты, отпетый авантюрист, сам должен был убедиться, что за бесценный груз собираешься грабануть – или, может, я в чём-то неправ?
– Прав абсолютно, – нехотя согласился Мишин, – но как нам искупить нескончаемую вину – есть же, наверное, какой-то особенный способ?
Глава VI. Сделка
Разносторонние участники знаковой, едва ли не исторической «консультации» ненадолго замолкли. Каждый собирался с насущными мыслями и выдумывал, как в непростой ситуации выторговать себе побольше сомнительных привилегий. Продолжил Мак-Коган:
– То недостаточное условие, что твоя «застенчивая» подружка «набрала в рот воды» и молчит «как рыба об лёд», самурайской чести нисколько не делает. Всем очевидно, что развела она тебя, как последнего ло́ха, подписав на изначально гиблое дело.
От произнесённых слов Мэссона сильно залихорадило. Он прекрасно осознавал, что злобный рассказчик недвусмысленно намекает на непременное отнятие жизней и что имеет в виду двух отмороженных наглецов, посмевших запустить «паршивую» ручонку в «священный общак». По всем преступным канонам о́ное считалось делом варварским, неслыханным, абсолютно недопустимым. Поникший плут заочно приготовился к неминуемой гибели. Вдруг! Из-за шторы, непроницаемой и глухой, прозвучал гробовой, если не замогильный голос, не знавший никаких возражений; правда, сейчас он казался чуточку ободрявшим:
– Я полагаю, убивать провинившихся человечков пока нежелательно – нецелесообразно и несколько преждевременно. Необходимо поручить им пополнить растраченные запасы и, как водится в аналогичных случаях, с увеличением вдвое.
– Как удвоить?! – не удержалась возмущённая девушка, взрываясь как бомба и брызгая бриллиантовыми слезами. – Но это же невозможно!
Майкл больно ущипнул Карен за левую руку, молчаливо предупреждая, чтобы она побольше молчала, поменьше говорила и настороженно слушала – раз уж избрала немую тактику, применяемую к ведению неприглядного диалога. Лично себе молодой человек уяснил, что вначале им требуется отсюда выйти, и желательно не изрядно потрёпанными (для пущей убедительности принято избивать); а оказавшись на вольном воздухе, они уж что-нибудь да непременно придумают.
– Вы, миленькая девушка, видно, не по́няли?.. – холодил в жилах кровь громогласный говор, звучавший из-за портьеры. – Тем более Вам не следует забывать, что в израильской клинике находится Ваша очаровательная сестрёнка, которой успешно сделали долгожданную операцию и которая уверенно пошла на поправку. Не стоит, наверное, вводить Вас в курс дела – Вы, я уверен, и сами давно догадались? – что обслуживание Ирочки находится под нашей надёжной опекой. Чтобы с ней – не дай-то Бог! – чего не случилось, ни Вам, ни пронырливому приятелю непростительных ошибок совершать, безусловно, не стоит. Понятно ли я сейчас излагаю?
– Да, – убедительно заверила Хлоя, испугавшись за родную сестру и моментально взяв себя в руки, – что от нас требуется?
– Вот это уже деловой разговор, – прозвучал довольный голос, доносившийся словно из неоткуда, – Юрий Маркович объясни, пожалуйста, несведущим бедолагам, что им конкретно следует сделать.
Воспользовавшись представленным шансом, слово взял Ю́рген Мак-Коган:
– Как точно известно, Вы ни на йоту не испытываете друг к другу каких-нибудь тёплых чувств и нескончаемо далеки от дружеских отношений; так получилось, вы являетесь простыми подельниками, участвующими в обоюдовыгодной «делюге́». Играть на том условии, чтобы кого-то оставить ценным заложником, а кого-то заставить добыть растраченную валюту? По-моему, и глупо, и полностью безнадёжно. Вы спросите – почему? Нет ни мизерной убеждённости, что тот из лукавых участников, кого мы отпустим, не воспользуется уникальной возможностью и не свалит куда-нибудь за границу. Хотя, скажу честно, любое отступление окажется бесполезным: мы всё одно хитро выделанного мерзавца найдём, а следом жестоко накажем. Правда, на нежелательные поиски потребуется затрачивать излишние и силы, и средства, и время; а подобная роскошь – при нынешнем-то кризисе! – выглядит целиком неоправданной и считается слишком накладной.
«Это у вас-то денежный кризис?» – мысленно улыбнулся Мэссон. Вслух сказать ничего не посмел, а наоборот, почтительно выслушивал самодовольные речи новоявленного наставника, мафиозного предводителя. А тот говорил и говорил, как будто не иссякал:
– Со своенравной деви́цей возникла неплохая зацепка – её больная сестрёнка, которая в течении целого месяца останется «прикованной» к больничному ложу. В её случае, мы совершенно спокойны: мадам никуда исчезнуть не сможет. Но как быть с тобой, Майки? Мы осведомлены – ты птица вольная, и если вдруг решишь «полетать», то придётся основательно потрудиться, чтобы снова тебя поймать, – он на минуту замолк, нагоняя побольше зловещей интриги, а следом недружелюбно дополнил: – И как быть при неудачном раскладе – я просто не представляю… может, мне кто-нибудь объяснит?
– Я!.. Я могу за него поручиться, – неожиданно высказалась предельно убеждённая Хлоя. – Он никуда не исчезнет, а так же, как и я, будет ответственно, с присущей долей азарта, искать валютные ассигнации, необходимые для нашего благополучного о́ткупа.
– Откуда сплошная уверенность? – удивились Мак-Коган и страшный голос из-за портьеры.
– Пока он нежно посапывал – там ещё, в далёкой Америке, – приводила Сидни пылкие заверения, – я – впрочем, как и любая стриптизёрша, отдаваемая состоятельным клиентам для похотливого ублажения – не пропустила удобного случая, чтобы удержать неодолимый соблазн и чтобы не порыться в «глубоких карманчиках». И о чудо! Нашла некую значимую вещицу, личную собственность бессердечного друга. Уверена, дабы заполучить дорогую безделушку обратно, он сделает самую гнусную гадость, какую ему не скажут, и с удвоенным пылом.
– Интересно, – озадачился Ю́рген, – что может обязать вертлявого интригана, чтобы он настолько потерял практичную голову? Надеюсь, смазливая подружка, не твоя неотразимая внешность; не то – если ты делаешь базовую ставку именно на неё? – аргумент останется недостаточным, слабеньким, зыбким.
– Нет, – уверенно заявила Хлоя (Михаил тем временем усердно осматривал многочисленные карманы, и по удручённому лицу становилось видно, что он не находит нечто, для него дорогое, бесценное, важное), – это некий ключ, подходящий к секретной ячейке, где, я не сомневаюсь, находятся вещи, не совсем для Мэссона безразличные… Извини, Майки, – обратилась вероломная бестия, – я не могла поступить иначе: мне сильно понадобилась хоть чья-нибудь помощь.
– Аха-ха-ха! И где сейчас находится тот чудодейственный ключик? – надрывался Коган от неуёмного смеха; он понял, предусмотрительная милашка настолько надёжно зацепила Мишина на «липкий крючочек», насколько ни при каких условиях с него не соскочит (по крайней мере, пока не сделает необходимую непростую работу). – Отдай его нам: мы сможем сохранить его и гораздо надёжнее, и значительно лучше.
– Как раз о чём-то похожем я думала, – надменно заметила своенравная мисс, – поэтому спрятала бесценную вещицу подальше, когда находилась на территории Соединенных Штатов Америки. Как понимаете, при себе я ничего не имею.
– Дело твоё, – раздался сухой, леденивший кровь, голос, звучавший из-за мрачной портьеры, – только если ненадёжный прохвост-дружок нежданно-негаданно свалит, то доделывать сложную работёнку придётся самой, и совершенно одной. Не забывай, нам известно, где находится больная сестра! Бесноватый прохвост?.. Мы его со временем словим, но – возьму на себя смелость заметить – ничто ему уже не поможет. В назидание дам тебе, доблестная подруга, лаконичный, но дельный совет, – страшный глас зазвучал немного мягче, – пока все основные участники здесь, лучше проверь: так ли надёжно ты удерживаешь возле себя проныру Мэссона? Это тебе мой личный подарок и дорогая услуга.
Говоря последнюю фразу, первый человек русской мафии руководствовался больше собственными финансовыми потребностями, чем старался кому-то помочь, пусть даже и милой, и несравненно обаятельной девушке; по его разумению, терять неимоверные деньги представлялось непозволительной роскошью. Понятное дело, преступный босс хотел убедиться, что авантюрный тандем состоялся, что он останется в полном составе и что молодые люди как можно быстрее постараются добыть профу́канную валюту. Если честно, в ничтожную вероятность (будто бы проворный аферист и смазливая девушка достанут шесть миллионов) мало кто верил; но пусть вернут хоть какую-то часть, а там уж настанет время расправиться с дерзкими наглецами по-свойски, то бишь убить их без тягостных сомнений, длительных проволочек. Аккурат предусмотрительная предосторожность и подталкивала преступных авторитетов к немедленному разрешению всех важных вопросов (чтобы потом не гоняться по бескрайнему миру за ненадёжной, вчистую сомнительной, парочкой).
Когда образовалась уверенность, что предприимчивый аферист и белокурая дамочка никуда друг от друга не денутся (наоборот, оба они будут активно сбивать американские сапоги, дабы возместить причинённый ущерб), основной инструктаж решили заканчивать. Под окончание познавательной речи, Мак-Коган соизволил пространно распространится:
– Подводя неутешительные итоги, вы покусились на «священный общак» и забрали оттуда три миллиона долларов. Люди вы, неглупые, и, без сомнения, знаете, что любые деньги непременно должны себя отрабатывать. Получается, вам двоим, взявшим определённую сумму – скажем так, в долг? – в течении одной недели потребуется вернуть двойную партию потраченных долларов, или ровно шесть миллионов. Что может случится в противном случае – я даже представить сейчас не берусь! Связь будем поддержать по мобильному телефону, – он переда́л унылой блондинке, которой (по понятным причинам!) доверял значительно больше, сотовое устройство, объяснив его прямое предназначение: – В его внутренней памяти забит единственный номер – соответственно, мой. Возникнет необходимость – звоните. Без особенной надобности постарайтесь лучше не беспокоить: бандиты мы, заняты́е, и на пустую болтовню возможностей не имеем. Усё ли вам ясно, «дорогие», мои компаньоны? – издевательски улыбаясь, обратился он к новоиспеченным членам крупной преступной организации.
Те молча покивали понурыми головами, подтверждая, что оговоренные позиции при́няты к беспрекословному сведению. Молчаливый ответ почему-то не устроил Мак-Когана. Повысив зычный голос и сдвинув к переносице строгие брови, повторный вопрос он угрожающе прорычал:
– Я не слышу: всё ли Вы ясно поняли?!
– Да, да, – хором ответили молодой человек и белокурая девушка.
– Вот так-то намного красноречивее, – успокоился босс российской мафии, имевший в криминальном клане вторые позиции, – а то машут тупыми башками, словно плюшевые жирафы, – не поймешь, «чи» вы поняли, а «чи» нет? Ну, раз всё ясно, задерживать вас долее не смею и предоставляю полную свободу продуктивных передвижений. Тем более что во времени вы теперь, сами понимаете, значительно ограничены.
Едва договорив, он поглядел на входную дверь и громко воскликнул:
– Верзила, будь добр, зайди!
Выполняя короткое указание, тот поспешно вошёл в просторное помещение и встал, послушно ожидая, какие поступят распоряжения. Дисциплина в мафиозной организации представлялась более чем железной, и попусту молоть беспечными языками было не принято.
– Верзила, отвези их отсюда подальше, – недвусмысленно посоветовал Ю́рген, – только, будь любезен, любопытные зенки завязать им всё-таки не забудь, – промолвил громко, а для себя прошептал: – Хотя и живут основную часть жизни где-то в Америке, но – кто его знает? – какая у них феноменальная память да удивительная сообразительность; ещё, чего доброго, вычислят, да потом натерпишься от них каких-нибудь нешуточных неприятностей. Издревле считается, что «шу́ганутые» люди, за́гнанные в угол, очень опасны; они способны совершать необдуманные, а подчас и лихие поступки. Да, правильно, чем меньше знают, тем крепче спать, – привёл он известную поговорку.